Браузерс сказал осторожно:
Россия слишком огромная страна...
Ковалеф тонко улыбнулся, ответил с той же многозначительной
улыбкой:
Я знаю. Даже слишком огромная. Потому и стараемся ее урезать...
Десантники из числа продвинутых довольно загоготали. Остальные
тупо молчали, для них вершина юмора, если генерал поскользнется на
банановой кожуре. И чтоб сверху еще вылилось ведро краски.
Ляхич постучал ложкой по тарелке:
Тихо, тихо! Господин генерал говорит, что мы высадились в самом
трудном районе. Москва бы уже сдалась! На руках бы внесли наши танки
прямо на их вонючую Красную площадь. Разве что националисты оказали
бы сопротивление, но их мало, к тому же тают, как снежный ком. В их
рядах тоже люди, молодежь, а для нее наши сексуальные свободы...
хе-хе... привлекательнее лозунгов отдать жизнь за Отечество.
Сержант Зибельман, белобрысый гигант, свирепо прорычал:
Так и надо было сразу в Москву!
Ковалеф с отеческой улыбкой покачал головой:
Увы, пока нельзя. Европейские страны встревожатся. Понимают,
что следующие они.
Но мы же пробовали и в Москве!
Ковалеф сделал паузу, затем покачал головой, а Зибельману
погрозил белым холеным пальчиком:
Вы что, сержант? С Марса упали? Разве в Москве высаживалась
наша армия?.. Нет. Так о чем речь? Мало ли какие террористы,
владеющие английским языком, пытались там что-то устроить. К
счастью, президент Кречет расстрелял всех, не доводя до арестов.
К счастью для нас, проворчал Ляхич. Но что мне сейчас делать?
Мне кажется, население этого села встретило нас враждебно. К тому же
убили одного из них... Не знаю, хоть они и тупые скоты, но за это
нас любить не станут. Я вообще-то могу послать отряд и сжечь дотла
их деревушку. Но ведь нам надо завоевывать их любовь? Как?
Ковалеф посерьезнел, сказал отчетливо:
Командование задачу нам определило ясно и четко. Любой ценой
завоевать доверие и расположение туземцев. Любой ценой! Подчеркиваю
любой. Сейчас сюда начнут перебрасывать гуманитарный груз... не
совсем стандартный. В него войдут телевизоры новейшего поколения,
компьютеры высшего класса, холодильники, электрогрили, лучшие
продукты, ковры... словом, все, чем можно подкупить даже чиновника в
нашем правительстве, а любого американца заставить продать и
перепродать свою страну. Если все это изобилие обрушить на русских,
они тут же станут бо?льшими американцами, чем мы сами.
Десантники ворчали, угрюмо переглядывались. Сержант Зибельман
вскинул руку:
Сэр, а пули в наших автоматах не дешевле?
Другие поддержали его слитным довольным ревом.
Ковалеф ответил без улыбки:
Ребята, я понимаю ваши чувства. Сам бы... Мы, американцы,
потому и богаче всех в мире, что не бросаем деньги на ветер. Но
здесь вложения один к миллиарду. Даже к триллиону! В здешних землях
такие богатства, что все окупится в первый же месяц эксплуатации.
Помните историю с Аляской? Ее купили у русских за пять миллионов, но
в первый же год только золота выкачали на пятьсот миллионов! А в
этих землях, прямо у нас под подошвами наших американских ботинок,
не только золота больше, чем на Аляске. Здесь уран, никель, алмазы,
молибден... Эх! Мечтательное выражение сменилось злым, решительным.
Зибельман спросил осторожно:
Сэр, а когда будет основан концерн по эксплуатации этих
территорий... будут ли какие-то льготы для солдат, которые первыми
вступили на эту землю?
Ковалеф ответил решительно:
Уверен! Правительство заинтересовано, чтобы мы были лично
заинтересованы в расширении сферы своего влияния... и своих шахт.
Ибо за Дальним Востоком придет очередь Сибири, Урала... Даже те
страны, что мечтают отсидеться в наших приятелях, попадут под наш
каток... К примеру, я слышал о планах превратить Украину в свалку
наших радиоактивных отходов, так как больше ни на что она не
годится: там все недра истощены... Но это дальние перспективы,
ребята. Хотя вы еще успеете я вам обещаю! успеете прошагать победно
и по Сибири, и по Украине!.. Но сейчас перед вами стоит
первостепенная задача завоевать доверие туземцев! Понимаете?.. Любой
ценой. Не спорьте с ними, поддакивайте. Объясняйте снова и снова,
что мы пришли помочь. Что правительство Кречета не в состоянии
сейчас перебросить массу войск на охрану китайско-русской границы.
Зибельман развел руками:
Сэр, но они же знают, что мы Кречета почти что не признаем как
законного президента!..
Неважно! Кстати, это используйте тоже. Мол, мы не любим
Кречета, но не можем позволить, чтобы Китай поглотил Россию.
Считаете, это чересчур? Тогда говорите, что не можем позволить Китаю
оторвать от России такой жирный кусок. Русские, мол, сами долж-ны
распоряжаться своими ресурсами. И не смейтесь при этом!
Постараюсь, пробормотал Зибельман. Но что-то у меня плохое
предчувствие...
Что не так?
Голос его посуровел, Зибельман тут же вытянулся, щелкнул
каблуками:
Все так, господин генерал! Я верю, что все проверено и
перепроверено. И что наши аналитики просчитали эти сценарии сотни
раз. А то, что сейчас мы не на Гаити, а в непонятной и
непредсказуемой России... Мы ее поставим в нужную нам позу, она
станет понятной и предсказуемой!
Коммандос захохотали. Голоса их были грубые, полные силы и
мужской звериной мощи. Улыбался отечески и Ковалеф. Он любил этих
солдат, простых и даже очень простых, с хорошими реакциями,
доведенными до автоматизма. Во всем как в рукопашном бою, так и в
житейских ситуациях, где все упрощено, чтобы легче программировать,
предсказывать, управлять, создавая идеально слаженную
государственную машину под звездно-полосатым флагом.
Солдаты хохотали, генерал хохотал, довольный и краснорожий...
Затем его лицо смялось в один кратчайший миг. Переносица исчезла,
словно ее вбил в череп невидимый кулак. Из затылка выплеснулись
красные струи вперемешку с кусками кости, прилипшими волосами.
Мгновение он стоял на ногах, уже мертвый, с такой дырой в
голове, что пролез бы танковый ствол. Смех застыл на губах
десантников, они еще смотрели на генерала, не веря глазам, и эта
крохотная заминка стоила жизни еще одному: пуля ударила в стриженый
затылок.
Остальные рухнули, кто где сидел, расползлись за укрытия,
спешно начали отстреливаться, держа на прицеле стену темного
недоброго леса. Зибельман нашелся первым, в кувырке ушел далеко в
сторону, прыгнул в бронетранспортер, тот взревел и через две секунды
пронесся по месту трапезы. Полевая кухня отлетела в сторону,
наваристый суп потек через края широкой жирной струей.
Бронетранспортер оказался между залегшими коммандос и лесом,
лейтенант Браузерс выкрикнул команду, солдаты под защитой брони
перебегали, подхватывали оружие, защитные костюмы.
Выкурим этого ублюдка! прокричал Ляхич люто. Даже если захватим
живым... живым не довезем!
Едва все сиденья оказались заняты, Зибельман развернул боевую
машину, из-под колес полетела грязь. Темная стена распалась на
толстые деревья, темно-зеленая хвоя опускается почти до земли,
граница между лесом и нелесом проведена четко, словно это два разных
мира разных планет.
Ляхич первым прыгнул через борт, чутье подсказало, что стрелять
в них не будут, упал, перекатился под защиту толстого упавшего
дерева. Рядом плюхались тяжелые тела, кусты трещали, слышалось
хриплое дыхание.
Вперед! прикрикивал вполголоса Браузерс. Не дайте ублюдку уйти!
Прикрывая друг друга, вламывались в чащу, залегали,
продвигались перебежками. Ляхич первым обнаружил место, откуда
стреляли. Террорист вовсе не пытался скрыть следы: в сырой земле
отпечатались ямки от локтей и колен, даже видно, где ерзал пузом. Ни
одной стреляной гильзы, из чего Ляхич с суеверным ужасом понял, что
здесь все еще тот древний век, когда охотники сами набивают гильзы,
сами отмеряют порох, сами готовят пули, отливая их из свинца в
пластмассовых крышечках из-под духов или микстур... если тут знают,
что такое духи или микстуры.
Догнать, велел он хриплым от бешенства голосом. Никаких
арестов! Уничтожить на месте!
Ляхич и Джозеф, стоя плечом к плечу, следили, как
бронетранспортер на полном ходу остановился у кромки леса. Коммандос
красиво ушли за деревья, Ляхич тут же перевел взгляд на экран
телелокатора.
Пять крохотных светящихся точек двигались слаженно. Изредка
замирая, как в танце, одновременно начинали движение другие, затем
замирали они, а ранее неподвижные так же разом стремительно
продвигались дальше. Ляхич надел шлем, в крохотных вмонтированных
наушниках перекличка десантников звучала четко, словно они залегли
рядом.
Они его отыщут, проронил Джозеф. Камикадзе чертов...
Не камикадзе, огрызнулся Ляхич. С тех пор как мы пришли в
Японию, мы вытравили эту дурь с самопожертвованием, патриотизмом,
честью, преданностью и верностью слову... Не осталось в Японии
людей, которые теперь дрались бы за свою Японию. Ни самураев, ни
камикадзей... За свой огород разве что? Нет, даже за огород не будут
драться, здоровье дороже. Япошки свое здоровье теперь берегут. А
здесь, в России, положение хуже.
Исламистские мюриды?
Ляхич поморщился:
И это тоже. Но и старое уходит с трудом. Нам надо успеть
вклиниться в эту щель! Когда старые понятия чести и жертвенности за
Отечество почти ушли... вместе со стариками, а новые идеи русского
ислама еще не охватили молодежь всерьез.
Но я слышал, что русские принимают ислам чуть ли не массово...
Ляхич отмахнулся:
Цирк. У русских это реакция на застой в православии, на дурость
власти... вообще в этом выборе больше хулиганства, чем осознанного
выбора. Да-да, многие выбрали ислам сознательно, но Россия в
целом... ох, не верьте тем сведениям!
Джозеф охнул, глаза его не отрывались от экрана. Ляхич
выругался. В наушниках донесся вскрик, слабый треск. Еще треск, в
котором не сразу различил выстрел, настолько это было не похоже на
привычную скороговорку десантных автоматов. На экране три точки
замерли, а остальные двигались в хаотичном беспорядке.
Огневую бы поддержку с воздуха! закричал Джозеф. Эх, не по
правилам...
Какая поддержка, процедил Ляхич. Там нет русских войск!
Треск в наушниках становился громче. Ляхич ругался все
яростнее, а голоса в наушниках звучали отчаяннее, растеряннее,
обрывались на вскрике. Последняя точка отчаянно двигалась по
направлению из леса. Джозеф поднял еще группу, но Ляхич крикнул с
горечью:
Отставить!.. Не успели.
Точка застыла, в наушниках после криков о помощи воцарилась
мертвая тишина. Джозеф спросил растерянно:
И что теперь?
Ляхич вздохнул:
Теперь... возьми грузовик. Они сейчас отступают, павших и
раненых можно подобрать без помех. Я не думаю, что там был одиночка.
Похоже, что одиночный снайпер был просто провокатором. А когда
погнались за ним, напоролись на засаду...
Джозеф, ругаясь совсем не как профессорский сын, погнал
четверых коммандос и медика на грузовик. Ляхич тускло смотрел вслед,
в груди шевелилось недоброе чувство. По слухам, в Пентагоне каждый
сценарий развития событий прогнали по сто раз. Но, наверное, для
России его надо было прогнать и в сто первый.
Или же специально для России нужно было писать совершенно
другой сценарий.
Глава 47
Грузовик вернулся, весь облепленный грязью. Коричневые подтеки
достали даже до крыши, а сами коммандос выглядели как толстые
болотные жабы. Один из первого отряда, лейтенант Браузерс, был жив,
стонал в забытьи, хотя ему вкололи обезболивающее вместе с
противошоковыми сыворотками. Остальные уже остыли: метко пущенные
пули охотников нашли уязвимые места...
Джозеф торопливо объяснил, что, по словам Браузерса, они в
самом деле напоролись на засаду. По меньшей мере семь человек
затаились за пнями, поваленными деревьями. Когда десантники,
уверенные, что надо догнать и схватить одного-единственного
человека, вломились в лес, как стадо свиней, то с двух сторон
начался кинжальный огонь. Конечно, одиночные выстрелы из охотничьих
ружей не назовешь кинжальным, но охотники били настолько точно и
безжалостно, что огонь был равен кинжальному. Каждого поразили с
одного выстрела, только в лейтенанта Браузерса попало больше двух
пуль: он успел отпрыгнуть за огромный толстый пень. Его
расстреливали наугад, сквозь трухлявое дерево.
А сами русские? спросил Ляхич.
Исчезли, как будто сквозь землю провалились, доложил Джозеф.
Сэр, это их лес!.. Они здесь каждый пень знают, каждую мышиную
норку.
Ляхич зло и растерянно смотрел на трупы солдат, но видел
бесконечное расследование, после которого комиссия обязательно
найдет "ошибки и просчеты", и, чтобы успокоить общественность, с
него сорвут погоны, ушлют куда-нибудь в Канзас...
Вернемся на базу, решил он. Пусть генерал Макланс разбирается.
Он нас сюда послал! Да-да, вернемся на базу.
Коммандос оживились, Ляхич услышал возгласы облегчения. Одно
дело, когда из года в год красиво прыгаешь через макеты,
вламываешься в нарисованные дома и лихо бьешь с разворота ногой в
челюсть спарринг-партнера, и все это под вспышки фотоаппаратов и
жужжание телекамер, другое когда все наяву, когда в тебя стреляют...
А Джозеф скомандовал:
Сворачиваем лагерь!
Солдаты с криками бросились к палаткам. Веревки даже не
отвязывали, а просто рубили, Ляхич следил за ними со смешанным
чувством. Самому бы поскорее с этого опасного места, но в то же
время как-то неприятна эта нескрываемая трусость, эта поспешность,
ведь бегут закованные в доспехи огромные несокрушимые парни...
Быстрее, быстрее! покрикивал Джозеф. Он нерв-но оглядывался в
сторону леса, тот чересчур близко. Мы свою миссию уже выполнили!..
Гуманитарную помощь доставили!
Дурак, подумал Ляхич зло. Ладно, парни не вдумываются, что
покрикивает этот осел. Для них главное сильный уверенный голос. И
чтобы звучали команды. Неважно какие. Главное, чтобы команды...
Широколицый сержант, которого Ляхич называл то Гонсалесом, то
Легонсисом, вдруг остановился, резко выпрямился, словно в спину
вонзили шило. Из рук выпал ящик, и только тут Ляхич уловил далекий
звук выстрела.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг