Американский танк, который они выбрали для удара, вздрогнул, словно
конь, который получил в лоб молотом, остановился, даже сделал движение
попятиться, но русский танк взлетел на пригорке в воздух и обрушился всей
тяжестью, вложив в удар всю ярость и боль.
От грохота и страшного взрыва содрогнулись во всех американских
танках. Они еще двигались вперед, но в эфире стоял крик, все перебивали
друг друга, что-то кричали, требовали указаний.
На позиции синих командир танка двести семь сказал угрюмо:
- Цыплаков уже начал. А что же мы?
Бугаев, угрюмый толстомордый сибиряк из дальней тайги, молча вдавил
педаль до отказа. Танк прыгнул, их прижало к жестким сидениям. Радист
торопливо закричал в микрофон:
- Всем-всем!.. Двести седьмой прощается с Родиной. Всем-всем...
Водитель скорчился на сидении, прилип к рычагам, ибо танк, на который
он нацелился, словно почуял его взгляд, начал на ходу рыскать из стороны в
сторону.
- Не уйдешь, черномазый...
Командир живо представил на водительском сидении американского танка
жирного негра, тупого и наглого, который явился трогать русских женщин,
швыряться долларами, сыто рыгать и хаять все русское,
- Сволочи! - закричал он. - Не уйдете!!!
Американские танки сбавили ход, но их танк несся как снаряд, два
танка, что оказались впереди, бросились в стороны. В последний момент
водитель успел дернуть за рычаги, их стальная громада ударила в бок
левому.
Страшный грохот перекрыл все звуки. В соседних танках содрогнулись,
волна взрыва тряхнула их на мягких сидениях. Черная туча, сквозь которую
рвались багровые языки пламени, как стена, встала на месте столкнувшихся
танков и не желала рассеиваться.
Танки рассыпались по полю, потеряв строй. Уже три черных столба
горящего мазута вздымались к небу. Багровое пламя иногда выстреливало
тонкими струйками, словно еще находило, чему взрываться. В наушниках стоял
крик, слова командующего тонули в криках на английском, и командир танка
двести три свирепо улыбнулся:
- Не та прогулочка, что обещана?
Их прижимало к спинкам все сильнее. Рев оглушал, но кровь лишь
быстрее струилась в жилах, в сердце рос восторг, радость, странное
просветление, это было счастье, которое возможно лишь в такой миг...
Многие услышали в своих шлемофонах почти спокойный голос командира,
которому исполнился двадцать один год:
- Врагу не сдается наш гордый "Варяг", пощады никто не желает...
Чужой танк даже не пытался уворачиваться, пятился, пушка лихорадочно
стреляла, пулеметы били все, бензобак русского танка внезапно с грохотом
взорвался, но они уже настигали американский танк, ударили на всей
скорости, тот откатился, русский танк отбросило, но к удивлению тех, кто
видел, он, окутанный огнем и дымом, снова набрал скорость, догнал, ударил
еще и еще, и внезапно американский танк вспыхнул, обе железные громадины
скрылись в черной дымной туче.
Глава 51
Джип остановился на пригорке немного в стороне и позади танков,
отсюда все поле было как на ладони. Кременев, командующий бронетанковыми
войсками, побелел, глядя на немыслимое танковое сражение. За его спиной
шумно дышал Кравец, щека была в крови от осколка, а рядом с командующим
стоял во весь рост полковник Смитсонсон, командующий танковой группой.
- Черт! - выкрикнул вне себя Кременев, - Так обгадились в войне с
чеченцами... А тут такое сумасшествие!
- Что не так? - яростно закричал Смитсонсон. - Почему они так?
Кременев огрызнулся, чувствуя странную смесь страха, жалости и
гордости:
- А что делают, когда нападают ордынцы?
- Ордынцы?
- Ну, татаро-монголы.
- Мы не татаро-монголы!!!
- Русские не видят разницы, - ответил он сумрачно. - У вас что,
снарядов нет? Или ракеты кончились?
- Нет, но...
- Тогда стреляйте, - велел он. - Или от всех нас останется мокрое
место. Да и то на такой жаре...
Американский полковник посмотрел с яростью, на них ведь идут танки
без боеприпасов, но тут же прокричал что-то в микрофон, прикрепленный у
рта. У Кременева в голове со школьной скамьи застряло только одно слово
"Fire", сейчас он его услышал.
Американские танки разом открыли торопливую беспорядочную стрельбу
сразу из пушек, пулеметов, а с консолей одна за другой срывались
противотанковые ракеты.
Командир двести двенадцатого видел, как американские танки разом,
словно по команде компьютера, окутались оранжевыми вспышками. Их сотрясал
грохот выстрелов, лишь немногие из русских танков пытались маневрировать,
избегать убийственного огня из тяжелых пушек или ракет, другие же неслись
прямо, то ли в ярости забыв обо всем, то ли из-за низкой выучки не умея
владеть танком в такой степени.
Он крикнул:
- Мама!.. Я любил тебя!!! И папу!.. Я лю...
Голос оборвался в грохоте. С командного пункта видно было, как танк
содрогнулся на ходу, его окутало огнем и дымом, он несся, как пылающий
факел, затем в него угодила еще одна ракета, из черного дыма вылетели
куски металла, а когда танк пронесся еще по инерции и остановился, скрытый
дымом, в полусотне шагов лежала сорванная взрывом башня, а рядом горели
останки человека.
- Так обгадились с чеченцами, - повторял Кременев растерянно, - так
обгадились...
Полковник Кравец сказал едко:
- Сейчас они сами чеченцы.
- Что? - вздрогнул командующий. - Чеченцы?
- Сто с лишним миллионов чеченцев, - проговорил Кравец. Глаза его
покраснели, он сказал вдруг осипшим голосом. - Когда этих солдат посылали
на Чечню, они не понимали, куда и зачем... но сейчас... сейчас понимают
больше того, что им говорите вы.
Командующий угрюмо смотрел на танковый бой, нелепый и страшный.
Русские танки без выстрелов мчались на американцев, а там каждый танк был
окутан огнем из всех орудий. Русские танки горели, вздрагивали от взрывов,
одни мчались уже вслепую, ничего не видя из-за дыма и огня, другие
догорали с мертвым экипажем внутри, остановившись или кружа на месте. Но
уцелевшие рвались вперед, их было немного, две трети уже горели, но
уцелевшие рвались вперед!
Внезапно Смитсонсон закричал:
- Мы этого не хотели!.. Мы хотим вступить в переговоры!!!
Кременев сказал брезгливо:
- Стреляйте, пока хватит снарядов. Кто будет разговаривать? Каждый
танк уже сам по себе.
- Но связь...
- Какая к черту связь, у нас же не ваши чудо-кухни на колесах. Да и
не подчинятся самому богу! Озверели. Такие вот бросались на амбразуры...
Черт, что с ними? Как этот чертов Кречет успел их всех так... Это же была
шваль, а не армия! Подонки, наркоманы, лодыри, панки, стиляги чертовы!
Только и считали часы до дембеля...
За их спинами Кравец сказал мрачно:
- Мы не могли сделать лучшей услуги Кречету, чем высадить сюда
американцев. Теперь все, кто колебался, его люди.
Кременев покосился на его одухотворенное лицо:
- А вы?
- Я?.. Я пойду за вами. До конца.
- Понятно, - прошептал Кременев. Кравец пойдет за ним до конца не
потому, что верит в право на переворот, а из-за личной преданности ему,
спасшему его отца от суда. А это тоже победа Кречета, ибо кто из
современных офицеров знает такие понятия?
- Услугу Кречету оказали еще раньше, - бросил он с горечью. - Когда
НАТОвцы, решив добить Россию, поспешили придвинуть свои войска к границе.
Все равно нашлись бы кречеты...
Смитсонсон что-то кричал в микрофон, требовал сведений, русские
офицеры видели его белое лицо и вытаращенные в муке глаза:
- Но я не предполагал!... Никто не предполагал! Если бы мое
правительство знало... нас бы не послали!
Кременев крикнул зло:
- Довольно распускать нюни! Быстрее вперед танки!
- Но они все... - прошептал полковник, - все ваши погибли!.. Эти
танкисты... с холостыми зарядами... пошли на все, чтобы остановить...
Знали же, что погибнут! Они знали, но... Я читал, что это русский прием -
таран лоб в лоб... Нестеров, ваши танковые армии на Курской дуге... Но в
наше просвещенное время...
Кременев ухватил его за лацканы, встряхнул изо всех сил, заорал в
лицо:
- Встряхнитесь! Поздно жевать сопли! У вас еще три танка! Быстрее на
КП, там Кречет с горсткой людей. У них ни танков, ни гранатометов. Надо
успеть захватить, пока не отступили к зеленым.
Смитсонсон прошептал:
- Езус Кристос!.. Только бы еще и зеленые не...
- Не станут, - заверил его Кременев. - Солярки в обрез. Гусеницы
берегут. Премия за экономию топлива обещана.
- Что мы делаем, что делаем, - с тоской вскрикнул Смитсонсон.
Он побежал к танкам, песок взлетал из-под ног, словно через пустыню
мчался страус. Кременев не понял, почему тот не отдал приказ по
радиосвязи, но полковник с разбега вскочил на танк, откинул люк. Что-то
крикнул, оттуда поспешно вылетел танкист, с такой торопливостью слезал,
что скатился, за ним выбрался второй, а полковник исчез в недрах огромной
машины.
Уже отказываются, понял Кременев. Сам поведет машину, все-таки он
покрепче. А эти двое уже не вояки. Да и те, что в двух оставшихся, годятся
ли... Ладно, лишь бы подъехали, грозно рыча моторами, к КП. Этого хватит.
Он кивнул Кравцу, тот пересел за руль.
- Поехали, - бросил Кременев. - Впереди!
- Может, за танками?
- Они уже ни к черту, - огрызнулся Кременев. - Они и вторую мировую
прошли как на параде. Ни одного тарана за всю американскую историю! За все
войны! Представляешь?
- Нет, - ответил Кравец честно.
Кречет мазнул по нам скользящим взглядом, отвернулся и стал смотреть
в стереотрубу. Кроме него, в блиндаже были трое солдат, даже не
спецназовца, а простых салажат, испуганных и растерянных, двое из тех
юнцов, что приняли ислам, а третий вовсе с университетским значком,
молоденький лейтенант, что приносил нам телефон, сам Яузов, да еще я,
доктор наук, футуролог, которого за последнее время столько били, что пора
и прибить вовсе. Футуролог - это что-то вроде предсказателя, так за то,
что не предсказал такое.
Три американских танка, единственно уцелевшие после страшного
нелепого боя, когда были уничтожены все танки русских, двигались уже
медленно, словно человек через болото, нащупывающий твердую почву. Похоже,
переговаривались постоянно, потому что то один, то другой выдвигался
вперед, явно с неохотой, тут же притормаживая, давая себя обогнать другим.
Но широкие жерла исполинских пушек были нацелены на блиндаж, в котором
укрылись, мы, русские. Взять Кречета живым или мертвым - и западная
цивилизация будет спасена.
Пулеметы перестали строчить, из динамика рвались переговоры на
английском. Танки были уже в полусотне шагов, когда остановились, огромные
пушки нацелились в нашу сторон. Я сцепил зубы, ожидая, когда тяжело
громыхнет, там черное дуло исчезнет в ослепляющей вспышке, а здесь стегнет
болью... очень недолго, ибо снаряд из такого танка разнесет любое
противотанковое убежище со всеми, кто там...
- Мы были высоки, русоволосы, - раздался за спиной высокий
мальчишечий голос. Солдат, который с образованием, жадно затягивался в
интервалах между словами, а на танки смотрел исподлобья, как молодой бычок
на красные трусы зоотехника. - ... вы в книгах прочитаете как миф, о
людях, что ушли не долюбив, не докурив последней папиросы...
Прикрывая головы, мы изредка видели, что солдаты в углу сбились в
кучу, о чем-то быстро переговариваются, один притащил ящик, его взломали,
быстро выхватывали что-то, на головы и спины сыпались щепки, песок, мелкие
камешки.
Один из этих трех танков вдруг, словно потерял терпение, сорвался с
места и помчался прямо на блиндаж, точнее, на его остатки. Кречет
побледнел, рука его с пистолетом поднялась, он всерьез готовился стрелять
из пистолета по танку.
За первым танком с места сдвинулся второй, а затем и третий, словно с
неохотой, но тоже понесся прямо на последний оплот президента.
Один из солдат, я узнал в нем того, с университетским образованием,
передал дымящийся окурок другому, а сам выскочил рывком и бросился к
танку. Оттуда после паузы хлестнула длинная пулеметная очередь. Солдат
упал, откатился, вскочил и бросился снова к танку, он хромал, на светлой
гимнастерке отчетливо были видны пятна крови, что увеличивались с каждым
мгновением.
Танк взял чуть левее, обходя солдата, но тот прокричал что-то и
прыгнул... прыгнул, успев угодить под гусеницы танка. Я услышал яростный
вскрик Кречета, тут же раздался мощный взрыв. Танк чуть подпрыгнул,
промчался еще чуть, правая гусеница слетела, а из-под днища повалил дым.
Второй солдат, жадно затянувшись, передал окурок третьему, выскочил и
успел добежать до второго танка как раз в тот момент, когда тот, сбавив
скорость, огибал горящий танк. Солдат бросился под танк молча, нацеленно,
словно всю жизнь шел к этому.
Взрыв тряхнул танк, он остановился сразу, будто его пригвоздили.
Из-под днища повалил черный дым. Люк откинулся, показался человек в
горящем комбинезоне. Кречет, яростно крича, выпустил по нему всю обойму.
Танкист успел соскользнуть с брони, но упал возле гусеницы, больше не
двигался.
Третий солдат, тоже жадно и часто затягиваясь, погасил окурок, от
которого уже ничего не оставалось. Кречет заорал, яростно раздувая ноздри,
от крика вздулись жилы и едва не полопались вены на висках:
- Стой!.. Стой, сопляк!.. Запрещаю...
Солдат на миг повернул в нашу сторону грязное лицо, в маске из пота и
серой пыли, глаза блеснули с дерзкой удалью. Мне показалось, что он сказал
президенту, куда засунуть его приказ, и куда идти самому, а для него,
русского солдата, сейчас важнее само дело президента...
Он выскочил и побежал к последнему танку. Бежал он тяжело, теперь я
понимал, что они навязали на себя взрывчатку, что не взорвется иначе, как
под большим давлением, а танк выпустил короткую очередь, остановился,
вдруг попятился. Солдат бежал к нему, танк пятился, все набирая скорость,
солдат бежал, пытаясь догнать, временами все скрывалось в пыли, я смутно
видел очертания чужого танка, пропотевшую спину. Прозвучала пулеметная
очередь, солдат вроде бы исчез, потом снова мелькнули его плечи... затем
остался только грохот убегающего танка.
- Что они делают, - прошептал Яузов, - что они делают...
Лицо его кривилось, в глазах стояло изумленно-потрясенное выражение.
Коган морщился от частых вспышек блицев, даже на миг прикрыл глаза
ладонью, когда ему засветили в лицо едва ли не дуговой лампой. Похоже,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг