Она удивилась.
- А почему нет?
- Дык хотя бы мясорубку электрическую!
Она согнула руку в локте, бицепс вздулся настоящий, размером с
гусиное яйцо. Глаза хитро смеялись.
- Пощупай!
- Не могу, - признался я. - Если я пощупаю твой бицепс, то
пойду щупать дальше... А я программист, понимаешь? Мы хотя бы
стараемся жить умом.
Она засмеялась.
- В твоем нежном возрасте воздержание вредно. Особенно в жаркие
летние ночи, Да еще я тут всегда в мясо подбавляю перчика,
аджички...Конон любит! Так что ты не очень борись, а то мы все
знаем, откуда маньяки берутся!
Глава 13
В комнате для охраны томились Сергей и Гриць. В моем
королевстве Затерянных Миров такие вот боты всегда играют в кости.
Высокая каменная стена из массивных глыб, могучего вида бронзовые
ворота, слышно, как на стенах перекрикиваются недремлющие стражи, в
синем небе реют зеленые драконы и драконши, а этим ботам все по
фигу: трясут стаканчик, выбрасывают на гладкие плиты из мрамора
белые кубики из слоновой кости. Те выкатываются без всякой системы,
игра не для ума, а так... не знаю даже, для чего.
- Привет, - сказал я. - Только стол не трясите. Компы - это не
трактора.
Сергей отмахнулся.
- Да от этого... железа все равно никакого толку. Тут вообще
какой-то прибацанный комп. Или поломанный.
Я поинтересовался:
- А что случилось?
- Да вот пишет, придурок, "вставьте дискету, вставьте
дискету..."
- А ты вставлял?
Сергей удивился:
- А что, надо было?
А Гриць буркнул:
- Комп ему нужен, как же. А чего кухней пахнет?
- Люби ближнего, - сказал Сергей наставительно. - Но не
попадайся! Ты бросай, бросай, хватит трясти...
Я развернул комп, снял с боков крышки. Сергей понаблюдал, как я
роюсь внутри компа, к игре в кости уже потерял интерес, заметил с
ленцой:
- Никогда не устаю смотреть на горящий огонь, текущую воду и
работу, которую делают за тебя.
- Философ, - огрызнулся я. - Совесть у тебя есть? Хотя бы кофе
сделал!
- На что мне совесть, - ответил Сергей, - у меня семья!..
Впрочем, совесть вообще-то есть, только вот угрызений нету...
Словом, мы совесть бережем, потому и не пользуемся. Но кофе сделаю.
Я сам люблю кофе на халяву. Или позвать Нюрку, пусть сделает?
Я испугался:
- Не-е-е-ет!
- Что, - сказал он понимающе, - уже познакомился? Слышь, Гриць,
он только вошел на кухню, и сразу Нюрка доверчиво положила ему ноги
на плечи... Да, Нюрка у нас - уникум. Никто никогда не видел ее
помятой, а уж жмакали ее будь здоров! Даже я в первый же день
того... познал в тени забора ее мозолистую грудь. Всегда веселая,
всегда поет, щебечет, любит всех, ни на кого зла не держит. Все хочу
выведать у Конона, из какого села ее привез. Когда тут совсем
достанут, брошу все и поеду туда жить.
Я поинтересовался:
- Сергей, если ты был в каких-то особых группах... да еще
офицером, то как ты оказался здесь? Простым охранником?
Сергей ухмыльнулся.
- Лучше пить водку маленькими стопочками, чем кидать дерьмо
большою лопатою. А наш Конон говорит, что лучше плакать в лимузине,
чем в переполненном автобусе. Я вижу, у тебя к офицерам отношение
все еще... нормальное. Иначе бы ты не плюнул вот так в мою сторону.
- Плюнул?
- Ну да, - сказал он легким голосом, но я уловил злость. - Ты
ведь считаешь, что я сейчас пошел на понижение, так ведь? Меня
опустили, а то и сам опустился?
Я пробормотал вовнутрь компа:
- Да ладно тебе, не заводись. Я ведь тоже здесь.
- Тоже... Ладно уж. И что ты в этом компе видишь?
- С точки зрения геометрической прогрессии, - ответил я, - если
посмотреть сверху, то снизу покажется, что сбоку в самом деле ничего
не видно. Насчет Нюрки не беспокойся, меня голыми ногами не
возьмешь.
- Ладно-ладно. Жизнь нужно прожить так, чтобы каждый ребенок
мог сказать тебе: "папа!" Насчет Нюрки ты зря... Ее ноги, как погоны
- очень хорошо смотрятся на мужских плечах... Ты в самом деле
заставишь этот комп работать? По-моему, он сдох окончательно.
- Если твой компьютер сдох, - сказал я серьезно, - значит, ты -
великий лох. Автомобиль тоже кажется сдохшим, пока не повернешь ключ
зажигания. Если я здесь приживусь, я вам поставлю на этот комп
игрушки. А это будет покруче, чем кости.
Гриць опустил стаканчик, Сергей замер с открытым ртом.
- Я знаю, - сказал он, - что такое компьютерные игры. Видел...
Но шеф не позволит. Мы здесь на работе. А Козаровский так и вовсе
ненавидит все бесполезное. Нет, хлопец, ничего у тебя не получится.
Игры у нас будут не раньше, чем русалка на шпагат сядет...
- Назвался гусем, - возразил Гриць, - спасай Рим!.. У тебя
получится. Ты москвич?
- Москвич, - ответил я. - А ты?
Гриць почему-то угрюмо промолчал, зато Сергей сказал ехидно:
- Есть такой город - ASS-трахань...
Я сказал утешающе:
- Ничего, любви все полости покорны. Комп в порядке, просто
диск зачем-то отформатили.
Гриць посмотрел на Сергея, сказал угрожающе:
- А тебе, любимый мной, лететь с одним крылом...
Процесс инсталляции Windows с полчаса да занимает, я перебирал
в своем чемоданчике лазерные диски, Сергей и Гриць уже отложили
алебарды и забросили осточертевшие кости, чесали языками,
рассказывали о Кононе, Козаровском, обитателях особняка.
Помимо самого Конона и Светланы Васильевны здесь живут четверо
охранников, пятый - их шеф, Козаровский, в прошлом полковник КГБ,
Нюрка, а еще здесь ежедневно двое приходящих: садовник и секретарша.
Правда, садовник приходит через день, а секретарша вовсе в
отпуске...
Сам Конон, оказывается, начинал простым слесарем на заводе,
быстро дорос до бригадира, но потом его избрали секретарем заводской
партийной организации, чуть позже вообще забрали в обком, дослужился
по секретаря, но затем был переведен "на укрепление рядов" в
оборонку.
Именно на оборонке я его и встретил. Потом эта перестройка,
приватизация, ваучеризация, из которой Конон вышел крупным
владельцем. Владельцем чего, я так и не понял, а Сергей и Гриць не
уточнили, сами не знают, но слышали, что Конон имеет долю и в
нефтяном бизнесе, и в водочном, а пара престижных ресторанов в
центральной части города принадлежат ему.
Работает он здесь, в особняке. Правда, в Москве есть офис, даже
не один, но, как все у нас водится, важные дела решаются в банях, на
охотах, банкетах, за шашлычками на свежем воздухе. Так что,
возможно, в тот первый день среди импозантных NPC, были и менее
приметные, но подлинные ЛПР...
Сегодня меня позвали обедать в нижний зал. Камин, к счастью, не
полыхал, а за столом кроме Конона уже трудились Козаровский и
Сергей. Конон кивнул мне на свободное место на дальнем конце стола,
сам ел быстро, но как-то машинально, на лбу глубокие складки, а
когда ложка заскребла по дну тарелки, в раздражении оглянулся:
- Где десерт?.. Вечно копается... Нет, Сергей, ты со своим
пацифизмом не туда заехал! В любом племени, любом биологическом виде
рыб, тараканов, птиц, людей - есть слабые и сильные. Всегда так
было, на этом жизнь стоит, никуда не денешься... Но только у людей
слабые не вымирают, а живут! Им даже помогают выжить. Даже совсем
никчемных и всяких уродцев спасают! И как-то забывается, что эти
уродцы занимают места здоровых... Однако же, давайте смотреть правде
в глаза: в роду человеческом правят все-таки сильные. Да не вздувай
мускулы, не вздувай! Когда я говорю о сильных, я имею в виду сильных
в своем биовиде. Для птиц сильные те, у кого крылья крепче, у рыб
плавники, у людей - мозги.
Сергей с разочарованным видом уменьшился вместе со всем набором
мускулов. Это было похоже на затормозивший МАЗ, что разом оседает на
спустивших колесах. Я помалкивал, трудно что-то говорить, когда
слышишь очевидное. Поддакивать так же глупо, как и возражать. Я
только не понимал, из-за чего начался этот разговор, который я
перехватил на середине.
- Когда-то, - продолжал Конон, - я помню, как орали при
Советской власти: вот, мол, как плохо, что все диктуют сверху! Мол,
дали бы нашему директору этот завод в собственность, он бы ого-го
как развернулся! И продукция была бы без брака, и нам бы платил в
десять раз больше... Что, не говорили так?
Козаровский подтвердил:
- Говорили. Всюду. Везде.
- Так чего жаловаться сейчас на несправедливость приватизации?
Ведь они же, инженеры и рабочие, весь, как говорится, сознательный
советский народ, предлагал отдать в собственность государственные
заводы и фабрики! Вот так просто взять и отдать. Директору бани -
баню, директору завода - завод, председателю колхоза - колхоз. А
вместо этого им, убогим недоумкам... я имею в виду не директоров, а
всю ту негодующую массу... им дали шанс поучаствовать в великом
разделе! В самом деле, дали. Все получили эти ваучеры. Все! Ну и
что? Кто был лохом при Советском власти, тот остается лохом при
нынешней. Энергичные снова все взяли себе - уже на законном
основании! - а убогонькие все так же как в соплях с головы до ног -
в воплях о несправедливости. А когда для них возможна та
справедливость, которую они хотят? То есть, лежать на печи, а им
чтоб подносили калачи?
Козаровский сказал сочувствующе:
- Да что вы, Илья Юрьевич! Все всё понимают.
- Если бы, - вздохнул Конон. Он коротко взглянул на меня. -
Если бы.
Мне почудилось, что Конон вроде б оправдывается. Я не бог
знает, какая величина... вообще-то я себя считаю величиной, но не
настаиваю, чтобы мою гениальность все сразу заметили и кланялись в
ножки. Просто, похоже, Конона достали. Если бы он общался только с
ворьем, тогда дело другое, а вот интеллигенция может воротить нос.
Сергей сказал серьезно:
- Да плюньте, шеф. Бабу с возу, кобылу в позу. У слабаков
всегда другие виноваты в их слабости и соплераспускании. А сами
сидят и ждут, как верно вы сказали, чтоб им все готовое на блюдечке.
И рассуждают о падении нравов и забвении культуры! Но кто бы ни
поднес им на этом блюдечке, все равно будет виноват... Не на таком
блюдечке! Мало!.. Бумажки мятые!
Конон грустно улыбнулся:
- За годы Советской власти инициативных людей повыбили.
Истребили. Сперва, после гражданской - физически, а в эпоху Сталина
и прочих генсеков - кого физически, кого в лагерь, а остальным
просто перекрыли все дороги. Осталась только большая государственная
система. Все население - на госбюджете. Частной инициативы -
никакой... Так стоит ли удивляться, что когда началась перестройка,
то первыми начали создавать фирмы как раз только писатели и
преступники?
Я ощутил, что на этот раз надо вякнуть мне, иначе уже
неприлично, и хотя рот еще забит куриным мясом, я вообще-то ем, как
галактическая туманность поглощает туманность поменьше, я все же
промямлил:
- Почему именно они?
Конон тут же откликнулся так живо, что я понял, мой вопрос был
необходим. А если бы не отреагировал, то... не знаю, наверное, был
бы подозрительным элементом.
- Удивлен? Да потому, что только они решались протестовать
против государственной системы. Каждый, правда, по-своему. Писатели
выступали с трибуны и попадали в лагеря, преступники преступали
молча... воровали, создавали подпольные фабрики, артели,
браконьерничали, наконец, нарушая госмонополию. Это тебе сейчас
чудно, а тогда на писателей смотрели как на потенциальных
преступников. Даже на самых благонадежных из писателей так смотрели!
Мол, сейчас он вроде бы свой, а завтра... Так и бывало, когда,
казалось бы, обласканные верхушкой партии писатели вдруг взбрыкивали
и начинали воевать против... Я не писатель, нет. Просто, когда я
создал свою фирму, то половина из тех, с кем сотрудничал, были
созданы писателями.
- А вторая половина? - спросил я и устыдился очевидности
ответа.
Он усмехнулся, сказал:
- А знаешь, почему писатели оказались готовы? Потому что и при
Советской власти жили по законам рынка. Ведь не на зарплате, как
весь народ, от министров до уборщиц. Пишет писатель роман
полгода-год, ничего не получает, да еще и мысль страшная: продам или
не продам рукопись? А потом, когда закончит, ходит по издательствам
и предлагает свой товар!.. Отдает тому, кто заплатит больше. Понял?
А потом получает денег хоть и кучу, но зато страшненькая для
советского человека свобода - хошь пропей сразу, хошь - распредели
траты до конца следующей книги... Никто не указывает, не
ограничивает, не заставляет. Словом, когда началась перестройка,
нормальный человек, который привык получать гарантированную зарплату
два раза в месяц, ни за что не решался сам открыть фирму или вообще
начать свое дело. Я ж говорю, инициатива за несколько поколений была
уничтожена на корню. Люди уже рождались винтиками гигантской
госмашины. А вот писателям даже не пришлось перестраиваться.
Я кивнул.
- Как и преступникам. Да нет, у меня нет этого предубеждения к
преступникам... если они, конечно, не чикатилы всякие. Я тоже
преступник: дорогу перехожу в неположенном месте. Да и не все
налоги, если честно...
Он засмеялся.
- Заплати налоги и спи спокойно... под могильной плитой!
Правда, есть вариант оптимистичнее: заплати налоги и спи спокойно:
на вокзале, в парке на лавочке, в подвале, на чердаках. Но мы не
платим... или платим в меру, и потому сами можем помогать обществу,
направляя финансовые потоки в ту или другую сторону.
Нюрка наконец принесла десерт, дальше ели молча, но я
чувствовал, что некая ниточка с Кононом стала крепче. Ему почему-то
важно, чтобы я не просто подчинялся и выполнял, ведь жалованье
высокое, я выполнять буду, но чтоб это не шло вразрез с моими
моральными установками. Похоже, что он верит в наличие у меня
каких-то установок.
Сергей перехватил мой взгляд, чуть-чуть кивнул ободряюще. Меня
впустили, сказал он, молча, еще на шажок в их мир.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг