-- Очень рад, что вы навестили меня сразу же по приезде. Кстати,
завтра сиятельная графиня Колядовская дает бал в честь совершеннолетия
дочери. Она просила передать вам приглашение... Видите, как быстро по
городу распространяются новости! Уже все знают, что вы прибыли из армии и
что вы холосты... У графини собираются лучшие люди города. О, Любовь
Романовна очень богата! У нее громадные поместья в Польше и Финляндии...
Губернатор расхаживал перед Александром, довольно потирая руки с
толстыми розовыми пальцами. Лицо его раскраснелось, глаза блестели.
Засядько слушал, сдержанно улыбаясь. Сразу отказываться от
приглашения неудобно, все равно придется заводить знакомства и общаться с
"лучшими людьми" города Полтавы. Репутация чудаковатого отшельника его не
устраивает.
-- Сердечно благодарен вам за заботу,-- сказал он как можно
любезнее,-- я непременно воспользуюсь вашим советом, но как-нибудь в
другой раз. Нужно обвыкнуться, осмотреться. К тому же парадные костюмы
прибудут позже. Я намного обогнал карету, ибо поскакал верхом.
Согласитесь, что в старом мундире являться на бал будет неуважительно по
отношению к графине.
-- Гм, если так...-- сказал озадаченный губернатор.
-- И, кроме того,-- продолжал Засядько, не давая губернатору обдумать
ситуацию и заставить его все-таки прийти на бал,-- мне хотелось бы начать
здесь жизнь с работы. Есть идея, как еще больше прославить нашу губернию.
-- Слушаю вас! -- воскликнул губернатор.
-- Моя цель -- усовершенствовать артиллерию.
-- Но она и так сильнейшая в мире! Так полагают и западные
специалисты...
-- Предела совершенствованию нет и быть не может. К тому же я
собираюсь не улучшать пушки, а дополнить артиллерию совершенно новым
оружием.
-- Что же это такое? -- насторожился губернатор.
-- Ракеты! -- ответил Засядько торжественно.
Он нарочито произнес это слово в высокопарном тоне. Хорошо было бы,
если бы губернатор хоть немного проникся значимостью момента. Ведь и от
умнейших людей, и от самых преданных друзей не раз приходилось слышать
смех и нелепые остроты на этот счет. Забрасывать ракетами противника? Так
лучше уж шапками!
-- Ракеты...-- повторил губернатор ошеломленно.-- Шутихи,
фейерверки... Дорогой мой, надеюсь, вы шутите?
-- Для шуток момент неподходящий,-- ответил Засядько.-- Дитя уже
родилось, я покажу чертежи. Нужен крестный отец, ваше
высокопревосходительство. Хоть младенец еще в колыбели, но это могучий
младенец. Это дитя Марса, которое превзойдет родителя!
-- И что же вы... хотите? -- спросил губернатор, приходя в себя.
-- Средств на опыты. Пятнадцать лет я не покидал бранное поле, но
ничего не стяжал, кроме чести и славы во имя отечества. А сейчас мне
необходимо хоть немного денег, дабы закупить порох, селитру и прочие
материалы на постройку первых образцов.
Губернатор пытливо окинул взглядом фигуру полковника. Мундир на герое
был из дешевого сукна и весьма потертый, штиблеты изрядно поношенные...
Ровесник, а вот поди ж ты... Он богат и влиятелен, но уже развалина, а
этот бравый вояка беден, как церковная мышь, однако свеж, как огурчик.
Словно бы и не ел солдатскую кашу из общего котла, не голодал в Италии и
Швейцарии, не замерзал в Альпах... А тут ел до отвала самые изысканные
блюда, пил французские вина, веселился на балах, а здоровье не сохранил.
-- ...Ракеты -- грозное оружие,-- вернул его к действительности голос
полковника.-- Мы привыкли к иллюминационным огням, забывая, что свойства
реактивной отдачи можно использовать и для несения зажигательного или
боевого заряда. В 1799 году английский генерал Конгрев испытал на себе
действие ракет, когда под Серангапатамом у него произошло сражение с
индийцами. Да зачем далеко ходить: на нашей украинской земле казаки
гетмана Ружинского за сто восемьдесят три года до этой битвы применили
намного более совершенные ракеты. Лишь благодаря им была уничтожена орда
крымского хана. Жаль, что с гибелью изобретателей секрет изготовления
ракет утерян. Однако я надеюсь создать еще более мощное оружие, благодаря
которому наша армия станет непобедимой. Взгляните на этот чертеж...
Засядько вынул из кармана лист бумаги, расстелил на столе.
-- Я обдумывал это еще в походах Суворова, разрабатывал в перерывах
между боями с Бонапартом и твердо уверился, что боевые ракеты создать
можно! Я в состоянии это сделать. Мне нужна лишь небольшая материальная
поддержка.
Губернатор стряхнул невеселые думы. Все это время он прислушивался к
ощущениям в желудке: начиналась мучительная изжога -- расплата за
вчерашний кутеж у предводителя дворянства. Если вовремя не принять меры,
то остаток дня придется провести в постели, глотая пилюли и выслушивая
нравоучения домашнего врача о вреде чревоугодия.
-- Завидую вашему энтузиазму, полковник. С подобной энергией можно и
в самом деле творить невозможное. Однако сия затея совсем уж безнадежна.
Скажу честно: ко мне иногда захаживают прожектеры, но никто еще не
приносил более несбыточного проекта. Подумать только -- ракеты! -- Он
быстро взглянул на посеревшее лицо Александра и по-дружески добавил: --
Дорогой мой, доверьтесь моему опыту. Здравый смысл подсказывает, что лучше
оставить химеры. Это ничего не даст, только время потеряете. А вам его
терять не стоит... Имею в виду молодую графиню Колядовскую!
Стараясь смягчить отказ, губернатор сам сложил чертеж, аккуратно
прогладил сгибы бумаги.
-- Не обижайтесь за откровенность... Думаю, что будущий муж юной
графини будет располагать немалыми средствами, чтобы устроить приличную
лабораторию и проводить там свободное время. Однако вряд ли ему этого
захочется. Молодая Колядовская -- первая красавица в городе, и любой
мужчина будет счастлив постоянно находиться у ее ног, позабыв о науках и
делах. Бог его знает, может быть, это и есть истинное счастье? --
Губернатор проводил Александра до дверей кабинета, всячески высказывая ему
свое расположение. Только на краешек чертежа, выглядывающий из кармана,
косился опасливо, словно тот мог взорваться.-- До свидания! Всегда рад вас
видеть. Если что понадобится -- заходите.
Это был удар, ибо Засядько в глубине души надеялся на помощь со
стороны местных властей. Что стоило губернатору выделить на постройку
лаборатории средства, которые он собирался истратить на очередной бал?
Александр вспомнил слова Кенига: "Вы один в чужом мире. У вас нет ни
богатых, ни знатных покровителей... В таких условиях нужно быть гением
труда и упорства, чтобы не дать затушить в себе искру таланта..."
-- Буду искать! -- сказал он вслух.
Итак, война не кончилась. Наоборот, началась. Жестокая, изнурительная
война в одиночку за возможность творить. И в этой борьбе не будет никого,
кто шел бы с ним плечом к плечу. Ведь даже самые близкие из друзей не
понимают его стремлений, зато поняли и одобрили бы намерение поскорее и
повыгоднее жениться, приобрести имение, охотничьих собак.
Дома он сел за рабочий стол, но к чертежам не притронулся. Ракеты?
Межпланетные сообщения? Да ведь не только неграмотное забитое
крестьянство, но и люди так называемого высшего круга уверены, что Земля
стоит на трех китах, а Луна, Солнце и звезды прибиты к небу хрустальными
гвоздиками!
Александр оперся подбородком о кулак и застыл в мучительном раздумье.
История знает немало примеров, когда замечательные открытия появлялись
преждевременно. Еще древние греки знали, что Солнце -- обычная звезда, что
Земля -- обычная планета, что и Солнце, и Земля имеют форму шара... Они же
вычислили расстояние до Луны и Солнца, определили их массу. Но и сейчас
эти знания -- удел одиночек. Древние египтяне создали календарь немного
совершеннее нынешнего...
Он окинул взглядом полки с книгами, где были собраны сведения об
исканиях его предшественников. За две тысячи триста лет до рождения Христа
король Этана попытался добраться до Луны на спине могучего орла. Однако у
короля закружилась голова и он упал на землю. Легенда, разумеется...
Иранский шах Кай Каус полетел на Луну уже на целой упряжке орлов, но тоже
упал на землю. Александра Македонского постигла та же участь, когда он
попытался добраться до Луны на упряжке голодных грифов. Легенды,
легенды... Пытались достичь Луны и китайцы, и древние греки. Лукиан
Самосатский написал даже книгу "Икароменипп, или заоблачный полет". В 1638
году вышел в свет роман Френсиса Годвина "Человек на Луне". Еще через сто
лет на Луне побывал бравый барон Мюнхгаузен. А чего стоит великолепное
"Путешествие на Луну" Сирано де Бержерака? Но бог с ними, с иностранцами!
Ведь и в России мечтали о полетах к нашему вечному спутнику! Взять
"Новейшее сочинение в городе Белеве" Василия Левшина, опубликованное в
1784 году. Герой летит на Луну в аппарате с крыльями. Правда, во сне.
Засядько снял с полки альманах "Мнемозина", отыскал полюбившееся
произведение Вильгельма Кюхельбекера "Земля безглавцев".
-- Одного не пойму,-- сказал он вслух,-- почему и здесь летят на
воздушном шаре?
Некоторое время он читал, затем захлопнул книгу. Предшественники!
Мечтатели! Именно мечтатели, ибо и сами понимали несерьезность своих
прожектов. А он -- реалист. Хочет на самом деле побывать на Луне и других
планетах. Между ним и мечтателями -- дистанция огромного размера.
Мечтателя похвалят за изящную игру ума, а ему достанется за безумные
прожекты...
-- Одиночество,-- произнес он негромко,-- отныне мне будет
сопутствовать одиночество...
И подумал, что даже Копернику было намного легче. Потребность в новой
теории давно назрела: морякам нужны были более точные астрономические
таблицы, которые они и разнесли по свету, что способствовало
распространению теории о гелиоцентрической системе мира. Коперник развил
новые идеи лишь в той форме, в какой было нужно для очередных практических
нужд астрономии, сохранив при этом представление о конечной вселенной,
ограниченной сферой неподвижных звезд. А ведь еще древние говорили о
бесконечности мира! Эратосфен за триста лет до рождения Христа даже...
взвесил земной шар!
-- Не будет ли с моими ракетами то же самое,-- продолжал он
размышлять вслух,-- что и с работами греческих мудрецов? Ведь они
настолько опередили время, что их идеи пришлось открывать заново...
Засядько взглянул в окно. По пыльной дороге брели нищие. Впереди шел
высокий седой старик с кобзой за плечами. Глазницы его были пусты, словно
их выжгли каленым железом, правой рукой он опирался о плечо босоногого
мальчика. Усталый и покрытый пылью мальчишка привычно шлепал
потрескавшимися ступнями по раскаленной почве. Сзади шли еще два старика в
лохмотьях.
Александр торопливо поднялся и заспешил к двери. Он любил слушать
думы в исполнении бродячих кобзарей. Сердце сжималось от тоски и боли,
взрывалось торжеством, и он уже видел себя скачущим на горячем коне
навстречу врагам. Сверкала сабля, торчали за поясом пистоли, гремела степь
под копытами не знающего усталости коня...
На пороге он оглянулся. Ракеты! Межпланетные полеты! И нищие кобзари.
Могут ли они одновременно существовать? Слишком уж не вяжется нищета и
технический прогресс...
Окончательный удар нанесло военное министерство. Да, оно высоко ценит
ратные заслуги полковника Засядько перед отечеством. Да, он известен не
только как храбрый воин, но и как опытный и мудрый военачальник.
Министерство готово поверить даже в его изобретательский дар, если бы дело
касалось усовершенствования уже существующих пушек. Даже создания новых
орудий... Но ракеты... Простите, это химеры. Чертежи были рассмотрены
авторитетной комиссией. Ее члены редко бывают согласны друг с другом, но
на этот раз заключение было единодушным: "Нонсенс! Вернуть автору за
беспочвенностью доказательств!"
Засядько тяжело переживал отказ, теперь надеяться не на кого. Не
помогли ни боевые ордена, ни заслуги перед Отечеством. Отказ, отказ,
отказ... Готовы слушать о чем угодно, только не о ракетах.
В период мучительных раздумий пришло известие о кончине отца. Главный
гармаш Запорожской Сечи окончил свой земной путь, оставив в наследство
сыну небольшое имение. Можно было осесть в нем и зажить мирной жизнью
сельского помещика.
Засядько отбросил эту мысль и вскоре продал имение. Вырученных денег
едва хватило на покупку сарая, который он переоборудовал для опытов, и на
приобретение пороха, селитры, чистого древесного угля и других
необходимейших материалов.
На последней стадии исследований пришлось нанять помощника -- Василия
Лашту, работящего деревенского парня, который топил печь, варил обед,
носил воду, стирал, убирал, в общем делал всю домашнюю работу, что
позволяло Александру все свое время посвящать работе.
Василь не мог надивиться на режим, которого придерживался полковник.
Подъем -- в четыре утра. Но прежде чем вскочить с постели,-- жесткой, с
крохотным валиком вместо подушки,-- полковник мерил пульс, затем набирал
полную грудь воздуха, задерживал дыхание, а сам следил за стрелкой
хронометра. Часы у него были с дарственной надписью не то генералиссимуса
Суворова, не то светлейшего князя Голенищева-Кутузова Рымникского. Затем
полковник умывался, чистил зубы, проделывал ряд физических упражнений,
которые иначе как издевательством над организмом нельзя было назвать.
После завтрака сразу же принимался за работу, которая длилась обычно
двадцать часов с двумя получасовыми перерывами на еду.
За двадцать часов можно сделать немало, и Засядько многое успевал.
Строжайший режим понадобился ему, чтобы выдержать нечеловеческое
напряжение. Работая за десятерых, он понимал, что сможет выдержать такой
темп, если превратит организм в безупречный механизм. И он добился своего.
Работоспособность его не падала вплоть до отхода ко сну, мозг работал
четко и быстро. Спал он коротким глубоким сном, а просыпался свежим и
бодрым.
Однако и в этих жестких условиях ему понадобилось несколько месяцев,
чтобы подобрать состав пороховых смесей, затем прошло еще полгода, пока
грозное оружие стало обретать законченную форму...
Два года титанического труда! Два года без выходных, праздников,
свободных от работы дней. Где-то в ином, далеком мире остались театры,
умные беседы, шумные балы...
Засядько чувствовал, что при такой неистовой работе он постепенно
превращается в живую машину, человека, одержимого сверхидеей, своего рода
маньяка. В глубине души он боялся переступить грань, которая и отделяет
гения от безумца. Он, однажды сделавший вместо плана вражеской крепости
превосходный рисунок с натуры и получивший за это соответствующий нагоняй,
теперь абсолютно равнодушно смотрел на восходы и закаты солнца, которые на
украинской земле особенно красочны.
Как-то раз, когда в окно всю ночь стучал дождь, он проспал на
несколько минут дольше обычного. Это было неслыханное нарушение режима, но
на этот раз Засядько дал себе поблажку: работа подходила к концу!
Проделав гимнастику, обвел взглядом комнату. Половина ее отведена под
библиотеку, где им собраны все, которые он смог достать, сочинения по
физике, химии, механике, баллистике. Вот когда по-настоящему пригодилось
знание иностранных языков! И все-таки Засядько был неудовлетворен даже
такой библиотекой. Книг мало. Другое дело, если бы он вздумал собирать
труды по военному делу: пришлось бы арендовать несколько домов.
-- Подъем! -- крикнул он.
Василь Лашта, который спал с ним в одной комнате, недовольно дрыгнул
ногой. Он всегда накрывался с головой, так что его можно было принять за
большой сверток белья.
-- Вот я тебя сейчас холодной водой...-- сказал Засядько. Василь
знал, что это была не пустая угроза, и мигом зашевелился, выбираясь из-под
ветхого одеяла.
-- Александр Дмитриевич! -- взмолился он.-- Еще и солнце не взошло! Я
и заснуть-то не успел по-людски!
Засядько сказал назидательно:
-- Наполеон говаривал, что мужчина должен спать четыре часа, женщина
-- шесть, ребенок -- восемь, а дурак -- десять. Уразумел?
-- Уразумел,-- покорно ответил помощник.-- Выходит, я самый что ни
есть мужчина, вдвойне мужчина... и просто чудо какой умный!
Он встал, протирая кулаками глаза. Полковник, уже умытый и свежий,
возился подле станков.
Василь тоскливо посмотрел в окно. Утро было хмурое, словно у бога
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг