-- Почему?
-- Даже умные люди не все... добрые. Да и добрые могут наделать много
зла, когда сочтут неверный путь за верный. А ошибиться легко, ибо что
можно наверняка сказать о дороге, что уходит за горизонт?
Он сказал настороженно:
-- Геннадий Иванович, я не все понимаю, о чем вы говорите.
-- Я говорю об иезуитах, масонах, хлыстах, армагеддонистах,
мафусаилистах, скопцах... многих других, которые спешат объявить, что
только они знают как построить царство небесное на земле! Не спеши к ним
присоединяться. Ты горяч, можешь увлечься. Посмотри раз, посмотри другой.
А на третий раз можешь увидеть то, что они сами не замечают в себе.
-- Обещаю,-- сказал Александр твердо.
Мир не настолько велик, подумал он, чтобы я его не взял в кулак, как
созревший орех. Но нужен сильный дух, дабы идти по нему, а не стоять...
А плоть он уже укрепил!
Часом позже Засядько, задумавшись, шел по бульвару. Вспомнился
разговор с Кенигом. Что придется несладко, знал и сам. Выходец из бедной
провинциальной семьи не мог рассчитывать на хорошую должность. Он и
дворянином стал лишь благодаря указу, приравнявшему украинскую старшину к
российскому дворянству. Но указ указом, однако царские чиновники проводят
свою политику.
Все-таки он не дворянин, тем более -- не потомственный, не столбовой,
и хотя к ним приравнен, но доказывать боярским сынкам приходится кулаками.
Пока что кулаками.
Вдруг кто-то свирепо рявкнул:
-- Подпоручик Засядько!
Александр щелкнул каблуками и мгновенно вытянулся. За спиной весело
засмеялись. Засядько оглянулся и тоже улыбнулся. К нему подходили два
друга по корпусу -- Балабуха и Быховский. На мундирах у обоих сверкали
значки прапорщиков. Лицо Быховского сияло: он искусно подражал голосам
старших офицеров и часто пользовался своим умением. Мог говорить самым
низким басом, как директор училища князь Дранде, и писклявым дискантом,
как преподаватель словесности Богомолов. А сам был хрупким и легким,
словно мотылек.
-- Что-о новенького? -- спросил Балабуха, растягивая слова.-- Как
сдал?
В отличие от Быховского это был широкоплечий, мускулистый крепыш, с
кирпично-красным, будто налитым солнцем, лицом, огненно-рыжими волосами,
коричневыми веснушками вокруг носа. Глаза у него были ясно голубые,
странное сочетание, но в этих краях нежданно-негаданно пробуждается то
кровь скифов, то берендеев, то исчезнувшей чуди, то вообще странных людей,
населявших земли чуть ли не до потопа. Руки у Балабухи были короткие,
толстые и заканчивались увесистыми кулаками.
Александр молча достал свидетельство. Друзья одновременно склонили
головы и больно стукнулись лбами. Быховский сморщился и преувеличенно
скорбно потер ушибленное место, он-де не такой твердоголовый, а Балабуха
принялся читать вслух:
-- "...Науку инженерную и артиллерийскую знает превосходно,
по-французски говорит и переводит весьма изрядно, по-латыни разумеет, а в
гистории и географии хорошее начало имеет..."*
-- Счастливчик! -- заметил Быховский.-- Нам бы такие.
-- Ничего,-- утешил товарища Балабуха.-- Мы еще себя покажем.
-- Покажем,-- огрызнулся Быховский.-- С гатчинцами?
Настроение у всех троих сразу же испортилось. Они пошли дальше молча.
Уже год, как умерла императрица Екатерина II, и положение в военном деле
сразу же ухудшилось. Несмотря на женскую ограниченность или благодаря ей,
императрица имела смелость признавать собственную некомпетентность в ряде
вопросов и полагаться на людей более сведущих. В военном искусстве она не
стесняла инициативы полководцев -- фельдмаршалов Румянцева, Потемкина,
Суворова. В результате ее политики русские войска одержали ряд блестящих
побед над турками и значительно расширили владения Российской империи на
юге.
Зато сменивший ее император Павел... Армия по его приказу одела
зауженные немецкие мундиры, солдаты обязаны были носить парики с косичками
и буклями. Широкий славянский шаг был сокращен по прусскому образцу. За
нарушение строя каждого ждала жестокая кара, а то и смерть под
шпицрутенами. Парады стали проводиться ежедневно и нагоняли ужас как на
солдат, так и на офицеров.
-- Туго нам придется,-- проговорил Балабуха озабоченно.-- Солдата в
случае нарушения ружейного приема ждет кара, а нас -- Сибирь. Теперь на
парадах солдаты обязаны появляться в длинных темно-зеленых мундирах с
красными обшлагами, в длиннющих суконных гетрах и тупоносых ботинках. Сам
видел новую форму, клянусь! Да, забыл, еще в белых штанах! Представляете?
На голове у каждого сверкает начищенный кивер, из-под него выглядывают
букли, а сзади торчит косичка. Я слышал, что для того, чтобы содержать в
порядке парики и кивера, приходится вставать ночью, вдобавок начищать две
дюжины блях и пряжек!
-- Суворов, говорят, сказал: "Пудра не порох, букли не пушка, коса не
тесак, а я не немец, а чистый русак".
-- Здорово! -- восхитился Быховский.
-- Здорово, да не очень,-- возразил всезнающий Балабуха.-- Император
вчера дал фельдмаршалу отставку, лишил чинов и сослал в родное имение
Кончанское под надзор полицейского чиновника.
Засядько попробовал утешить приунывших друзей:
-- Ничего... Парады парадами, а как дойдет дело до войны, то куда вся
эта мишура и денется. Что ни говори, а пудра и в самом деле не порох. А
коса не тесак.
-- Дай бог нашему теленку да вашего волка съесть,-- недовольно
буркнул Балабуха.
-- А как князь Голенищев-Кутузов писал по Бугскому егерскому
корпусу,-- засмеялся Быховский и с удовольствием процитировал, гордясь
своей безупречной памятью: -- "Приемами много не заниматься, учить без
лишнего стука и так, чтобы ружье от него не терпело..."
Середину улицы занимала громадная лужа. Прохожие опасливо жались к
заборам, боясь попасть под брызги или копыта лошадей, подгоняемых лихими
извозчиками. Балабуха и Быховский обошли ее по кромке, а Засядько лихо
перепрыгнул.
-- Теперь и Кутузова отстранят,-- сказал Балабуха.
-- Вряд ли,-- возразил Засядько.-- Кутузов -- опытный политик. С
двором ладить умеет.
-- Он со всеми умеет,-- хмыкнул Быховский.-- Хитрая лиса...
Балабуха и тут не упустил случая блеснуть своей осведомленностью:
-- Вчера Кутузова послали в Берлин договариваться о совместных
действиях против революционной Франции. Довольно легкое дело, ибо Пруссии
выгодно вступить в коалицию с Россией, Англией и Австрией. Все они
панически боятся Франции. Помяните мое слово, нам еще придется драться с
французами!
Быховский угрюмо подтвердил:
-- Да, с запада пахнет порохом.
Впереди раздался грохот сапог. Из-за поворота показалась колонна
солдат. Одинаковые, в темно-зеленых долгополых сюртуках и белых гетрах,
напудренные, завитые, они были похожи на оловянных солдатиков --
излюбленную игру короля Фридриха и российского императора Павла. Солдаты
шли, не сгибая коленей, поднимая высоко ноги и со стуком опуская их на
вытянутые ступни.
Балабуха, который с первого же дня возненавидел прусские порядки,
разозленно сплюнул. Разукрашенные как попугаи солдаты уже не выглядели
солдатами. Быховский толкнул друга в бок и сказал примирительно:
-- Не сердись. Умей находить в жизни и хорошее.
-- А ты сам в ней что-то видишь хорошее?
-- Вижу.
-- Что?
-- А посмотри в ту сторону... Во-о-он там коляска! Разве не ангел
сидит в ней в окружении гарпий?
Со стороны площади, весело постукивая колесами, двигалась элегантная
закрытая коляска. Ее легко и гордо везла четверка вороных. Быховский с
досады сгустил краски: две пожилые женщины, находившиеся в ней, вовсе не
были похожи на гарпий, однако их спутница, миловидная девушка лет
шестнадцати, и в самом деле напоминала ангела с рождественских открыток.
Засядько никогда раньше не видел такое безукоризненно правильное лицо
с большими ясными глазами и доброй улыбкой. Девушка смотрела на мир
открыто и радостно, лицо ее было милым и прекрасным.
Кучер взял чуть левее, пропуская колонну солдат. Молоденький офицер,
который вел отряд, молодцевато отсалютовал обнаженной шпагой прекрасной
незнакомке. Затем обернулся к солдатам и подал какой-то знак. Через
мгновение раздался душераздирающий рев труб и грохот барабанов: заиграл
полковой оркестр.
Три друга вздрогнули от неожиданности. Быховский, оправившись от
испуга, пошарил взглядом по земле, словно высматривал булыжник. Балабуха
выругался и схватил товарища за локти, указывая на коляску.
Когда трубы взревели во всю мочь, обе женщины выронили из рук
свертки. Еще больше прусский марш подействовал на простых русских лошадей.
Они вздыбились и рванулись вперед с такой силой, что кучер не удержался и
скатился с козел. К счастью, колеса его не задели, когда неуправляемая
коляска понеслась подальше от страшного грохота. Кони храпели и закатывали
глаза, на удилах сразу появились клочья пены, будто проскакали несколько
верст.
-- А, черт...-- проговорил побелевший Быховский.-- Разобьются ведь!
-- А нас задавит!
Коляска неслась почти на них, друзья едва успели отпрыгнуть в
стороны. Засядько чуть помедлил. Первым его движением было вцепиться в
удила взбесившихся лошадей и остановить, но в памяти вдруг непроизвольно
всплыла сцена из недавно прочитанного сентиментального романа: герой
подобным образом спасает девушку, затем следует любовное объяснение,
женитьба...
Лошади промчались мимо. Однако в следующее мгновение он, устыдившись
своего замешательства, откинулся всем корпусом назад, напряг мышцы ног и
ухватился за заднее колесо. Рывок назад! Ноги пропахали две борозды, затем
коляска дернулась -- лошади остановились. Александр перевел дыхание,
отряхнул ладони и поспешно отступил к забору. К нему подбежали
побледневшие друзья.
-- Геркулеса из себя строишь? -- напустился на него Быховский.-- Тебя
могло бы размазать по мостовой!
Балабуха укоризненно покачал головой, бросился к коляске.
"Геркулес,-- подумал Александр, глядя вслед Балабухе.-- И ты смог бы
остановить, если бы осмелился ухватиться за колесо. Я еще в детстве так
баловался. Увидишь, что казак везет подводу сена, подкрадешься сзади и --
цап за колесо! Уж он и "гэй, и "цоб", и кнутом перетянет беднягу лошадь,
пока не догадается оглянуться... Когда подрос, наловчился останавливать на
полном скаку. Нужно только не бояться, преодолеть свой страх..."
-- Молодой человек! -- позвала из коляски дрожащим голосом одна из
женщин. Рядом с ней стоял Балабуха и что-то объяснял, отчаянно
жестикулируя, словно изображал битву русских с турками.-- Молодой человек,
подойдите, пожалуйста...
Засядько притворился, будто не слышит, и, схватив Быховского за
локоть, потащил в первый попавшийся переулок. Ошеломленному прапорщику
удалось вырваться из железных пальцев друга лишь за поворотом.
-- Пусти, леший! Ровно клещами сдавил. Ты чего?
-- Мне только благодарностей не хватало. И так запахло сантиментами.
Не-е-ет, это не для меня!
-- Тебе все равно не избежать их.
-- Почему?
-- Там остался Балабуха. Он наверняка распишет тебя Георгием
Победоносцем, попирающим змия.
-- Голову оторву,-- пообещал Засядько.-- Благодарности обязывают. А
зачем это мне? Завтра соберу баул и -- фьють! -- уеду на место прохождения
службы. Скорей бы...
-- А если зашлют в какую-нибудь Тьмутаракань?
-- Хоть к черту на рога. Зато обрету самостоятельность. Наконец-то
займусь и отцовским делом...
-- Отцовским? -- переспросил Быховский.
-- Да... Вернее, по наказу отца. Было когда-то на Сечи грозное
оружие: боевые -- да, боевые! -- ракеты. Ими в тысяча пятьсот шестнадцатом
году казаки гетмана Ружинского разгромили орду Мелик-Гирея. Тех было
намного больше, однако ракетным ударом удалось уничтожить всех до единого.
Никто не спасся. Так, по крайней мере, рассказывает мой отец. Ну, к
рассказам ветеранов об их подвигах надо относиться осторожно, я уже
попадался на эту удочку... но все же нет дыма без огня.
-- Ух, ты! -- выдохнул Быховский. Его глаза загорелись.-- А что
потом? Почему сейчас нет такого оружия?
-- В последующих боях погибли казаки, владевшие им. С ними погиб и
секрет ракетного оружия. Ведь не было ни записей, не теории... Мой отец
пытался раскрыть его тайны, да знаний не хватило. Может, только поэтому и
отдал меня в кадетский корпус на артиллерийское отделение, чтобы я
подучился наукам. Вот так... Ну, ты прости, мне пора.
-- Снова упражняться?
-- Да. Час на фехтование, потом буду в библиотеке.
-- А там зачем?
-- Хочу просмотреть новые журналы по баллистике. Из Франции
поступили, там эта наука пошла развиваться вширь и вглубь.
-- Не понимаю,-- удивился Быховский.-- У тебя в кармане документы об
окончании корпуса. К тому же ты и так лучше всех знаешь артиллерию и
баллистику!
-- Лучше всех где?
Быховский удивился:
-- Здесь, в училище.
-- К счастью, есть мир и за стенами училища. Как ты думаешь? К тому
же, я уверен, что Бонапарт и Кутузов, тоже окончившие артиллерийские
корпуса, занимались и помимо программы.
-- Так то Бонапарт!
-- Разве их усердие не дало плоды?
-- Завидую тебе. Я бы не смог так себя мучить. Грызть гранит науки в
то время, когда можно грызть пирожное из рук хорошеньких воспитанниц
пансиона благородных девиц!
Засядько улыбнулся.
-- Я не мучаю себя. Мне и в самом деле приятнее грызть гранит науки,
как ты выразился, чем расшаркиваться перед нафуфыренными барышнями,
изображая из себя галантного кавалера. Ну, будь здоров!
Он кивнул и пошел быстрым шагом к корпусу, здание которого уже
виднелось над верхушками каштанов.
Глава 3
В зале для фехтования было пусто. Кадеты младших классов праздновали
окончание занятий, а выпускники отмечали присвоение офицерских званий.
Александр почувствовал облегчение. Он не любил зевак, толпятся и сопят за
спиной, когда он исходит потом, работая со шпагой. Изображая равнодушного,
на самом деле не был таким, повышенное внимание тяготило. И если бы только
повышенное внимание! Но подают советы, поучают, а сами только и умеют, что
гордо держать ладонь на эфесе.
Сбросил камзол, засучил рукава и выхватил шпагу. Рр-а-аз!.. Хорошо,
но можно лучше. Рр-а-аз!.. Хорошо, но можно еще лучше. Рр-а-аз!.. Хорошо,
но предела совершенствованию нет, можно еще и еще лучше... А раз можно, то
значит -- нужно.
Он не слышал, как в зале хлопнула дверь. Кто-то вошел, постоял
минуту, наблюдая, затем подошел ближе. Это был Кениг.
-- Все еще занимаетесь? -- удивился он.-- А когда обедали? Ах, делали
перерыв? Все равно, ваше трудолюбие удивления достойно. Давайте присядем,
юноша, у меня есть новости.
Кениг сел на подоконник, жестом велел Александру сесть рядом. Лицо
подполковника чуть осунулось и пожелтело, словно все это время он провел в
накуренной комнате. С тех пор, как Петр Великий ввел в употребление
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг