женщиной за спиной, но явились древляне, нечаянно избавив их от
нападающих, и теперь мужское самолюбие истекает кровью. Из
беспомощной жертвы, которой он давал защиту, она внезапно
превратилась в княгиню враждебного племени, под рукой которой
три сотни яростных воинов.
А рудый, по его мнению, играет с огнем, впустив их в
крепость. Древляне, дескать, не забудут, как он ворвался в
Искоростень, убив стражей, поверг оземь и заставил нажраться
грязи их лучшего богатыря, а княгиню и ее братьев увел в полон!
Полная тревоги, она все же вспомнила:
- Погоди, Явор, так что же весточка была?
Явор тяжело дышал, гневался, но на вопрос княгини вскинул
седые брови:
- А я ж было заподозрил сперва!.. Ты подписывалась так
хитро, а еще и завитушку тайную ставила, вроде бы невзначай.
Так вот этой завитушки не было! Но нам так хотелось тебя найти,
что я решился поверить. Тем более, что началась смута, великая
резня, брат на брата... В этой неразберихе даже малой дружине
можно пройти все племена как горячий нож сквозь теплое масло!
Кто бы это ни сделал, мой поклон ему.
Ольха ощутила на себе тяжелый взгляд. Медленно повернула
голову, стараясь делать это как бы случайно, глаза обшаривали
вокруг. У стены стоял Тайный Волхв, рассматривал резьбу на
бревнах. Резьба была искусной, умелец трудился с душой, но
Ольха чувствовала, что Тайный Волхв прислушивается к каждому их
слову.
- Спасибо тебе, Явор, - сказала она, но сама же ощутила,
что в ее голосе недостает искренности. - Спасибо, что привел
дружину!
Брови Явора снова взлетели на середину лба. Глаза
внимательно обшаривали взволнованное лицо княгини. Что-то здесь
неспроста. Ее увезли пленницей, но она распоряжается, это
заметно, здесь, как хозяйка. Вон и ключница подбежала,
спрашивает, куда поместить прибывших воинов, повара
допытываются, что готовить на ужин для войска, ковали
высунулись из кузни, кричат: мечи ковать или наконечники на
копья... Да и одета так, как здешние воеводы. Кто она здесь?
Он покачал головой. Есть люди, рожденные повелевать, а
есть те, кто охотнее подчиняется, перекладывая бремя власти на
Других. Ольха не была бы Ольхой, если бы, несмотря на
молодость, не подмяла здесь всех! В том числе и этого сурового
витязя, похожего на крепкий молодой дуб. Похожего не только
молодой статью.
Глава 49
Закат был кровавым, будто пожары подожми небосвод, а
брызги крови от боев на земле достигли облаков. Весь купол на
западе был залит зловещим пурпуром, а темные облака застыли как
сгустки крови.
Уже при свете факелов древлян кормили прямо во дворе, а
Рудый с Явором размещали их по пристройкам, на сеновале, в
амбарах. Ольха им помогала, но отвечала невпопад, мысли были об
Ингваре. Тот устранился, словно чувствовал себя опозоренным.
Будь его воля, читалось на его хмуром лице, вступил бы в бой и
с древлянами. Но поступать надо, как поступил бы князь Олег.
Трудно угадать, как бы он поступил, на то он и Вещий, но в
любом случае с древлянами скрещивать мечи не стал бы. И вот
теперь они в его детинце, то ли союзники, то ли заезжие гости
то ли захватчики.
рудый зашел непривычно веселый, потирал руки, похожий на
большого довольного кота, укравшего целого сома:
- Ребята крепкие... Я им наметил места на стенах. Наши на
ногах не держатся, а эти прямо живчики.
Ингвар сидел за столом, подперев кулаками голову. Вид у
него был затравленный.
- И они послушались? Что говорят?
Рудый развел руками:
- За них говорит Ольха Древлянская.
- А что... она?
Рудый снова развел руками:
- Она не зря стала княгиней. Понимает разумно.
Ингвар смотрел исподлобья. Голос стал сухим:
- Что есть разумно?
- Она с нами.
- Ты уверен, что ночью не проснемся с перерезанными
глотками?
- Нет.
- Почему?
- С перерезанными не просыпаются... - ответил Рудый, и
Ингвар вспомнил, что он сам так отвечал Павке. - Ингвар, разуй
глаза. Она уже поняла, хоть и не хочет в этом признаться, что
железная рука русов необходима на узде славянского коня. Ты
видишь пожары, кровь, междоусобицы?.. И она видит тоже. Ведь вы
смотрели с одной башни, верно?
- Да, - ответил Ингвар. - Но, боюсь, что в разные
стороны.
Звезды высыпали яркие, налитые брызжущим соком. Узкий серп
месяца иногда терялся в темных комках облаков, и земля за
стенами детинца погружалась в черноту. Ингвар свешивался через
край, всматривался до рези в глазах. Все время чудилось, что
кто-то ползет, подбирается к стенам, слышно, как шелестит трава
под сапогами, вон даже поблескивают окованные концы лестниц и
крюки на концах.
На башнях слышались приглушенные голоса. Рудый ли обманул
или сам обманулся, Ольха ли его обвела вокруг пальца, но из
трех стражей на каждой башне двое были лохматыми в звериных
шкурах. На иных постах стояли вообще только эти люди в шкурах.
Ингвар стискивал зубы, молча чертыхался. Теперь здесь все в
руках древлян. А если откроют ворота врагу?
Он проверял стражу, прислушивался к разговорам. Похоже,
древляне все-таки готовы оборонять детинец. Хотя радоваться
рано. Они могут оборонять его для себя. Они всегда враждовали с
полянами. Единственный раз шли вместе, это когда изгоняли
варягов, захвативших их земли...
А теперь изгоняют русов, подумал он горько. И лишь потому
действуют сообща. До поры до времени!
Утром прибыли люди, назвавшиеся купцами. У этих бродяг
были белые холеные руки, не знающие тяжелого труда, не
державшие оружия тяжелее ложки. Ингвар поговорил с ними,
поверил, что в самом деле багдадские купцы. Правда, иудеи, но
не хазарские, с хазарами что-то не поделили, а истинные,
правильные. Конечно, и хазары называют себя единственно
верными, угодными своему богу, и кулик только свое болото
хвалит, потому Ингвар в вопросы веры не вдавался, а
расспрашивал о делах в окрестных племенах и землях.
Иудеи, раньше других в поисках выгоды начавшие бороздить
дикие земли севера, уже держали при себе подробные карты, где
были нанесены реки, озера, болота, холмы, а также границы
племен. У них были даже списки имен вождей, их жен и любимых
женщин, благодаря чему успешно покупали и продавали в их
землях. Из Багдада и жарких стран привозили паволоку, редкой
красоты кинжалы, украшения из золота, а здесь скупали едва ли
не задаром полон - при этой резне вон его сколько! - спешно
перегоняли на Восток.
Сруль, сын Исхака, неторопливый и всегда размышляющий над
каждым словом, долго жаловался на беды своего народа,
рассказывал, как в один день потерял все дома, склады, корабли,
жен и даже наложниц.
Ингвар нетерпеливо слушал, наконец, оборвал:
- Точно видел войска русов на кордоне?
- Клянусь, - ответил Сруль. - Спят в доспехах, положив
головы на мечи. О, почему бог допустил такое беззаконие? Почему
снова рухнула твердая власть?
- И ты о ней мечтаешь? Но славяне ее не хотят.
- Безумные! Они не зрят своей гибели.
Ингвар усмехнулся:
- Твердую власть надо удержать еще по одной причине...
Народ разозлен. Горлопаны орут, что проклятые жиды тому виной,
скупили все и всех. Вот-вот выйдут и здесь с топорами! Как
вышли в Киеве. Перебьют все ваше племя.
Сруль спросил с надеждой:
- А ежели, да поможет тебе и наш бог, удастся одержать
победу?
Ингвар усмехнулся:
- Тогда все на радостях выкатят бочки с брагой и пивом на
улицы, перепьются на радостях... и устроят резню проклятых
жидов.
- И что же делать?
- Гм... ну, резня, - сказал Ингвар успокаивающе, - еще
не истребление, как было в Египте, если князь не приврал. Ты
там не был?
Сруль вздрогнул:
- Где?
- В Египте. Когда вас там истребляли. Князь говорил, что
вы как-то убежали.
- Нет, - ответил Сруль с запинкой, - это случилось еще
до моего рождения...
Ингвар с сомнением посмотрел на его седую бороду:
- В такую давнину? Уже тогда ваше племя так не любили?..
Дыма без огня не бывает.
- Да, - вздохнул Сруль печально, - ты прав, воевода...
Вон у вас есть такой воевода по имени Рудый. И умен, и красив,
и добр, а его никто не любит, ибо выигрывает хоть в кости, хоть
в кидалку, хоть в тавлеи.
Ингвар кивнул:
- Та прав. За это можно даже возненавидеть. Так вы и
Рудого знаете?
Сруль зябко передернул плечами:
- Не напоминай нам об этом человеке! Его знают у нас, еще
как знают. Где пройдет Рудый, там трем раввинам делать нечего.
В коридоре послышались голоса, страж потребовал тайное
слово. Раздраженный голос рявкнул нечто такое, что страж умолк
как рыба в глыбе льда.
Дверь распахнулась, ввалился Рудый. Хмуро взглянул на
Сруля, тот поднялся, но Ингвар жестом усадил на место.
- Он знает дороги, - объяснил он Рудому, - и что сейчас
где творится... Как Асмунд?
Рудый сел, жадно ухватил ковш, отхлебнул, поморщился,
обнаружив квас вместо вина, но выпил с жадностью.
- Очнулся, - сказал он, - возжелал кабанчика... Но не
одолел, больно слаб. Зато поросенка слопал. И карасей в
сметане. Там с ним две девки сидят, косточки из рыбы вынимают.
Еще чешут его, так раны быстрее заживают. Крыло говорит, что
дорубили его здорово, но кости целы, кишки не выпустили. Жить,
наверное, будет.
- Наверное? - вскинул брови Ингвар. - Если так жрет...
Мне и здоровому поросенка не одолеть.
- Асмунд даже при смерти сумеет... Особенно жареного с
перепелками в пузе. У тебя ничего поесть нет?
Ингвар буркнул:
- Я думал, только Асмунд от тебя плохих привычек
набирается.
Рудый удивился:
- Это поесть - плохая привычка! Это самая лучшая на
свете! Только вспоминаю, что она лучшая, когда вижу Асмунда.
- Сейчас принесут.
Сруль кашлянул, привлекая к себе внимание:
- Что мне сказать своей общине?
- Скажи, что видел, - буркнул Ингвар.
- Да, конечно... Но будете ли пытаться удержаться? Если
нет, то мы скажем своим, чтобы продавали все, что еще можно, и
бежали из этих земель.
- Олега нет, - напомнил ему Ингвар. - А как без Олега?
- Олега нет, но русы есть, - возразил Сруль. - Кто-то
Другой должен взять в свои руки власть. У вас уважают. Лебедя,
Черномырда...
Ингвар задумался:
- В этом что-то есть. Черномырд как раз и действует
больше через купцов. То ли постарел, то ли осторожнее стал...
или придумал, как завоевывать без пролития крови, но он уже
сумел присоединить земли курян и лемков, не вынимая меча из
ножен. Сперва заслал разведчиков, потом - лазутчиков, затем
купцов с нужными в тех землях товарами. Старшинам и войтам
сделал подарки, поднес золотую чашу местному волхву, похвалил
стариков... Вот и случилось, что те сами пришли проситься в
Новую Русь! Тут, мол, и вольготнее, и богаче, и защита от хазар
будет.
- А как сейчас?
- Вчера ночью прискакал гонец от курян. Заверяют в
верности, готовы прислать в наше войско своих людей. Я не знаю
верить ли. Может быть, какая-то хитрость?
Рудый удивленно вскинул брови:
- Сами? Раньше не шли и за деньги.
- Сами, - подтвердил Ингвар. - Кто думал, что на
залитом кровью поле среди пепла и головешек взойдут такие
цветы? Я и сейчас не верю. К тому же с ними говорил Черномырд,
а они о нем не слова.
Через раскрытую дверь было видно, как мелькнула и бесшумно
исчезла тень. Рудый успокаивающе кивнул: мол, всего лишь Тайный
Волхв бродит, развешивает обереги супротив тайных сил. Ингвар
поморщился, добавил:
- Есть слушок, что и лемки предпочтут власть русов. Если
бы еще и людей дали! У них самые лучшие лучники. А у курян
хороши доспехи. У них каждый смерд выходит в железном панцыре.
- Куряне, лемки, - загибал пальцы Рудый, - наши
дружины, разбросанные по кордонным весям... Они все уцелели!
Олег, как нарочно, забросил их подальше от смуты... Впрочем,
если бы оказались здесь, мы бы не допустили до такого. И Киев
бы уцелел. Ладно, добавим сюда еще древлян...
- Почему древлян? - вскинулся Ингвар раздраженно. - Их
здесь всего три сотни. Да и те уберутся... как только их
княгиня возжелает.
Голос его стал хриплым. Рудый придвинул Ингвару кувшин с
квасом, тот жадно отпил из горлышка.
- Не думаю, - сказал Рудый медленно, - что она так уж и
возжелает скоро уехать. Дороги неспокойные, то да се...
Ингвар стиснул кулаки. Сруль смотрел непонимающе, не
шевелился, умоляя взглядом его не замечать, не обращать
внимания, он здесь не важнее спинки кресла.
Рудый повторил, став чем-то похожим на Асмунда:
- То да се! Когда говорю "то да се", то оно и есть то да
се!.. А где она, Ольха Древлянская, там и племя. Даже если она
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг