- Если я не последний дурак, то помню, что выпускать...
гм... древлянку не ведено.
- Молодец, - одобрил Павка. - Возьми на полке пирожок.
Более того, ее велело еще и стеречь. Пуще глаза. Даже пуще
зеницы ока. Потому я от нее ни на шаг. Отворяй-ка ворота. Мы
проедемся вокруг рва, осмотримся.
Переход от насмешливо-благожелательного тона к
повелительному был резок, внезапен. Страж, вздрогнув, ухватился
за дубовый засов, натужился, с кряхтением вынул еще до того,
как понял, что делает. Павка заставил коня толкнуть грудью
створки, он не терял ни мгновения даром. Ольха съежилась,
затаила дыхание.
Ворота со скрипом отворились, Павка уже выдвинулся за
линию, когда страж опомнился:
- Постой! Но у нее конь быстрее твоего. Сразу видно.
Павка жестоко улыбнулся. Ольха не думала, что всегда
веселый рус может улыбаться так хищно.
- Ты видишь, сколько у меня стрел в туле? А бью я утку в
полете.
- Но как же... - страж перевел остолбенелый взгляд на
Ольху. Ей почудилось сочувствие. - Но ведь она же...
- Каждый сам выбирает, жить ему или нет, - ответил
Павка, он толкнул коня каблуками под бока.
Ольха выехала, держа лицо непроницаемым. Еще чуть-чуть, и
страж бы опомнился, не разрешил им выехать. А так она долго еще
чувствовала его испытующий взгляд. Потом, судя по тому, как
резко исчезло неприятное ощущение, он отвернулся и стал
закрывать ворота.
Дорога расширялась, кони неслись над ней как две огромные
птицы. Своим особым чутьем видели впереди коновязь с множеством
коней, с которыми можно будет общаться, свежий овес, ключевую
воду, которую из-за лености челяди не всегда получают дома.
Петляя, дорога вырвалась из леса и повела к
двухповерховому дому с множеством пристроек и большим
огороженным двором. По мере того как кони убыстряли бег. Ольха
рассмотрела невысокий забор, через который хорошо видно широкую
коновязь, просторную конюшню, кузницу, над ней и сейчас вьется
сизый дымок, загородки, за которыми хрюкают свиньи, кудахчут
куры, гогочут гуси...
- Абрам? - переспросила она с недоумением. - А как же
свиньи?
- Не обязательно самому есть то, что продаешь другим,.
засмеялся Павка. - Пойдем в корчму или наверх?
Ворота были приглашающе раскрыты. Они ворвались во двор на
рысях, у коновязи к ним подскочили два отрока. Павка бросил им
поводья, одобрительно подмигнул, расторопные ребята. Ольха
соскочила, голос ее вздрагивал:
- Мне лучше пойти одной.
- Ой ли?
- Павка, я дала слово! - сказала она с отчаянием.
За другое тревожусь. Ты не говоришь, что стряслось, но я
чую беду. Вдруг с тобой что, как я узнаю?
Она заколебалась. Лицо Павки вытянулось, в глазах
проскакивали искорки страха. Она знала, что он веселится под
звон мечей, даже раненый не уходит с боя, а рвется в самую
гущу, а сейчас либо страшится за ее судьбу, либо... знает
что-то больше нее.
- Я вернусь скоро, - ответила она наконец. - Если же
нет...
Он хлопнул по рукояти меча:
- Тогда горе тем, кто попадется навстречу.
Ольха грустно улыбнулась, уже забыла, что Павка из русов,
взбежала по ступенькам крыльца. Дверь распахнулась. Вырвалось
облако запахов жареного мяса, гречневой каши на масле и
хмельного меда, а вместе с ним с рычанием вывалились два дюжих
мужика. Вцепившись друг в друга, катились по ступенькам. Ольха
опасливо переступила порог.
Народу в корчме было на удивление. По одежде судя, все
по-дорожние, проезжие. Их отличает, как давно убедилась Ольха,
особая добротность, сдержанная уверенность, ибо слабые и робкие
сидят дома. Студена, сколько не осматривала плохо освещенное
помещение, не увидела. Проглядеть не могла, знатного боярина
узнают и со спины.
На нее начали оглядываться, и она пошла под стеной, потому
что в комнаты для постояльцев можно было пройти только мимо
кухни. Тут же, выпустив облако пара, словно там стирают, а не
Готовят еду, отворилась дверь, на пороге появился сгорбленный
худой человек в ермолке и с черными прядями волос у висков.
Хазарин, понял Ольха, а то и сам иудей. Она так привыкла, что
постоялые дворы держат немолодые здоровяки, накопившие Деньжат
на службе князя или награбившие в дальних походах, что сперва
даже не поверила, что он и есть хозяин, такой худой и не
раскормленный. Правда, за его спиной маячили два молодых
гиганта, рубили мясо, но тем более чудно как ухитряется держать
их в руках. Ведь ничего не стоит зарубить и его как те. ленка,
а постоялый двор забрать.
Боятся закона русов, вспомнила она Олега. Закона, за
спиной которого блещут острые мечи.
- Что ты хочешь, красивая женщина, - спросил хозяин.
Ермолка была вышита странными знаками и символами, которые
Ольхе показались знакомыми. - Пообедать или остановиться на
ночь?
Уже почти все в корчме перестали жевать, уставились на
неожиданную гостью с откровенным любопытством.
- Ни то, ни другое, - ответила она сдавленным голосом.
- Здесь должен был остановиться... ненадолго воевода Студен. Я
хотела бы его видеть.
Хозяин, окинул ее быстрым цепким взглядом. Глаза его были
черные, как переспевшие ягоды терна, седые брови срослись на
переносице. Длинный вислый нос почти касался верхней губы,
придавая лицу унылое выражение.
- Не в моих правилах беспокоить гостей, - сказал он,
наконец.
Ольха вскрикнула:
- Мне нужно видеть его срочно!
Он развел руками, улыбнулся, показывая, что еще не
закончил, повторил терпеливо:
- Да, не в моих правилах... Так можно растерять всех
гостей. Но ты, как я вижу по осанке и одежке, из знатных. Да и
вряд ли воевода, как бы не был занят, откажется, если к нему
зайдет такая молодая и ослепительно красивая женщина.
- Благодарствую, - пробормотала Ольха.
Он оглянулся, негромко свистнул. Из кухни высунулся
широкий в плечах парень. Капли пота едва не шипели, испаряясь,
на его красной распаренной роже.
- Чего?
- Покажи этой женщине... красивой женщине, - он
поклонился в сторону Ольхи, - комнату воеводы Студена.
Ольха сказала торопливо:
- Я сама. Только скажите, где она.
- Пусть покажет, - сказал хозяин потвердевшим голосом.
- Незачем тыкаться в кладовки, чуланы... или другие комнаты.
Парень выдвинулся такой рослый, что Ольхе пришлось
запрокидывать голову, если бы пришло в голову его
рассматривать. От него пахнуло печеным гусем с чесноком и
луком. Он пыхтел, с наслаждением вдохнул воздух корчмы,
прохладный в сравнении с тем, что было на кухне у кипящих
котлов.
Ольха тихонько поднялась по шатким ступенькам. Парень не
торопился, вздыхал, вытирал пот, дышал шумно, наполняя
помещение густым убойным запахом старого чеснока со старым же
салом.
Они прошли по узенькому коридору к самой крайней двери.
Парень с сомнением посмотрел на Ольху, постучал в дверь:
- Эй, хозяин!.. Тут к тебе гостья. Пустить, аль взашей?
Изнутри донесся голос, слов Ольха не разобрала, но узнать
узнала, и по спине побежали мурашки. Она ощутила, как вдогонку
по рукам пошла крупная сыпь страха. Шелковистые волосики встали
дыбом как у перепуганного ежика. Парень удовлетворенно хмыкнул,
отступил от двери и пошел обратно, почесывая взмокшую спину.
Ольха повернулся ручку из турьего рога. Сердце ее
колотилось тек громко, что она не слышала ни собственного
голоса, ни слов Студена. Тот сидел к ней лицом за столом в
одиночестве, перед ним стояли кувшин с греческим вином и
большая чара. Рядом сиротливо лежала недоеденная головка сыра.
Волосы Студена были всклокочены, словно после бессонной
ночи. Под глазами повисли круги, но сами глаза смотрели весело.
Комната была махонькой: стол, две лавки да просторное ложе на
двоих, окошко-бойница, через которое не всякий кот протиснется.
- Вы оба обманули меня, - выпалила Ольха с яростью. -
Не удивлюсь, если окажется, что вы сговорились!
Брови Студена взлетели:
- Сговорились? С Рудым? Вот уж не думал, что... Впрочем,
самые непримиримые противники могут в нужное время оказаться
союзниками. Ты присаживайся, княгиня.
- Верни ожерелье и прочие вещи Ингвара, - сказала она,
не двигаясь с места.
- Что? - удивился Студен весело. - Разве ты не отдала в
залог? До того, как Рудый вернет мой долг?
- Но ты обещал не покидать терем Ингвара, - выпалила
она. - Почему уехал так поспешно? И еще я слышала, что
собираешься сегодня же уехать в Киев.
Он кивнул:
- Тебе все-таки сказали? А я уж тревожился, что девка
настолько тупая...
Холод на ее спине превратился в глыбу льда:
- Ты... сам хотел, чтобы она подслушала?
- Подслушала, - хмыкнул он. - Я устал повторять одно и
то же, чтобы хоть что-то запомнила.
Внезапно дверь за ее спиной отворилась. Сильные руки
ухватили ее за локти, впихнули на середину комнаты. Дверь
захлопнулась с чмокающим звуком. Слышно было как грохнул засов.
Она повернула голову направо, потом налево. Ее крепко держали
гридни Студена. Оба угрюмые, молчаливые, немолодые, знающие
себе цену, матерые. Такие промахов не делают, обмануть подобных
зверей почти не удается.
- Зачем это? - спросила она чужим голосом.
Студен сделал знак, ее толкнули к столу. Оба гридня
отступили и встали спиной к двери. Ольха гордо выпрямилась,
стараясь, чтобы не видели, как отчаянно бьется ее сердце. Ее
взор был прямой, высокомерным. Она молча твердила себе, что она
княгиня, и должна держаться как княгиня. А это даже не рус, а
всего лишь славянин, хоть и княжеского рода.
- Что ты задумал?
- Сядь, - сказал он медленно. - Не понимаешь? До чего
же мы, славяне, просты. Ну просто как дурные козы. Это русы
потерлись в дальних странах, набрались коварства да
хитростей... А я набрался уже у них. Не нужна ты мне вовсе,
княгиня! Ну, раз ж попалась, то я использую, а потом отдам на
потеху своим воинам. Не серьги мне нужны, поняла?
Она молчала, помертвев. Он хищно усмехнулся:
- Боишься?
- Что ты от меня... ждешь?
- Угадай.
- Вижу по тебе.
- Не угадала, - он налил неспешно вина в кубок, медленно
выпил, цедя сквозь зубы как конь, что пьет из болота. - Не
нужна ты все вовсе.
- Тогда зачем?
- Еще не сообразила?
Гридень по его знаку выскользнул за дверь. Другой тут же
снова закрыл на засов, подпер спиной. Его маленькие глазки
следили за каждым движением Ольхи.
- А кто тебе нужен? - спросила Ольха помертвевшими
губами.
- Кровавый пес, - бросил Студен люто, - кто ж еще! Он
примчится сюда, едва услышит, куда ты поехала.
Она все еще не понимала:
- Зачем тебе Ингвар? Почему ты его так не любишь?
- Не люблю? Это единственный человек, которого ненавижу.
Ухитрялся срывать мои задумки уже трижды! И всякий раз, даже не
понимая, что рвет мои сети. Но на этот раз... на этот раз боги
послали мне тебя. Ингвар придет! Примчится, сломя голову.
Примчится без охраны. Он - герой! А герой должен быть горяч и
необуздан.
В дверь негромко постучали. Ольха встрепенулась, сердце
застучало чаще. Гридень прислушался, снял засов. Ввалился
второй, на щеке была кровавая полоса. Он часто дышал, глаза
вылезали из орбит. Наконец прохрипел:
- Ну и здоров был, бугай! Троих наших положил!
Студен напрягся:
- И что же? Где он?
- На конюшне. Связали и в ясли сунули. Если бы не
накинули сеть, то отмахался бы, проклятущий!
Студен перевел дух, но все еще хмурился:
- Чертовы русы... Дерутся как звери. А этот самому
Ингвару под стать.
Ольха спросила упавшим голосом:
- Кто?
Гридень фыркнул, а Студен бросит насмешливо:
- Твой провожатый, кто ж еще? Сейчас с каленым железом
выспросят обо всем. А потом с камнем за пазухой - в озеро.
Рыбам тоже надо чем-то питаться. Да и ракам. Правда, можем не
успеть дотащить даже до озера.
Что-то в его голосе заставило ее спросить:
- Почему?
- Дальше пойдет быстрее. Ингвар прискачет за тобой, а тут
ждут, не дождутся! Есть такие, у кого с ним старые счеты,
есть!.. Многим перешел дорогу, многих обидел, унизил, оскорбил.
Думаешь, в корчме гуляки? Ха-ха! Такой отборной дружины нет
даже у Олега. Здесь сорок богатырей, и в одиночку никто не
уступит кровавому псу... А без меча Ингвара, его злости,
великий князь слаб как младенец. Приходи и бери голыми руками.
Вокруг него, князя Олега, уже все готово. Ха-ха!.. И змея и
конский череп. Ждут только моего знака.
Глава 38
Он с грохотом отодвинул лавку, поднялся во весь рост.
Рыгнул, обдав ее запахом каши с луком и крепкой браги. Лицо его
раскраснелось, в глазах появилось знакомое Ольхе выражение. Она
невольно отодвинулась, ударилась спиной в массивное тело
стража, неподвижного и твердого, как дерево.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг