- Гой ты еси, княже... Как почивалось?
- Скверно, - буркнул Рус. - А тебе?
- Беспокойно что-то, - пожаловался Корнило. - Вроде бы
хорошо, что эти дурни решились на поединок... а я все время жду
какого-то подвоха. Подлый народ!
Выйдя за границу костров, они долго наблюдали рассвет,
потом ворота Нового Иерусалима чуть приоткрылись. Малую калитку
проделать в воротах не додумались, да и ни к чему было, ворота
раньше всегда нараспашку, теперь же Рус с злой насмешкой
наблюдал, как выпускают иудеев по одному, тут же запирают на
все засовы. Страшатся, что, несмотря на перемирие, скифы все же
ворвутся... По себе судят, мерзкие твари.
- Как суслики!.. - сказал Корнило с отвращением. -
Трясутся от страха, но идут.
- Зря я разрешил, - бросил Рус угрюмо.
- Не казнись. Все одно они у нас в мешке.
- Верно, но прошла только неделя, как мы уговорились о
поединке. Еще три дня до смертного боя! А еще осмелели, чуть ли
не на ноги наступают.
Корнило угрюмо кивнул. Похоже, смутное беспокойство
тревожило и его душу. После объявления перемирия иудеи начали
чересчур часто покидать город, посещать занятые скифами веси.
Иные вовсе расхрабрились настолько, что забредают в воинский
стан. Добро бы только молодые девки, но появляются и парни.
Ученики, так их назвала Ис. Учатся мудрости, стараются увидеть
как можно больше.
Что ж, пусть смотрят. Скоро им убираться к матери Ящера.
Там, на севере, только леса да снег. Пусть смотрят, пока могут.
- Гляди, один вовсе прет к твоему шатру!
Рус скривился. Заринка вертит хвостом, как молодой
лисенок. Мало ей, что половина парней не сводит глаз, Сове
голову задурила, на что уж осторожный да умелый воевода, и то
попался, а ей еще и чужаков подавай. С первого же дня возле нее
появился какой-то хиляк, мелкий, но ухитряется сутулиться,
бороденку отпустил, гаже некуда.
- Больно много воли ей даешь, - заметил Корнило.
- До нее ли, - огрызнулся Рус. - А запретить ходить им
не могу - пообещал!
- Зря.
- Знаю, - ответил Рус еще раздраженнее. - Как-то
поймали на слове... Или сумели подстроить, что я ответил так,
как им хотелось. Да ладно! Скоро в поединке побьем да изгоним с
этих земель. Тогда все решится само.
Корнило смолчал, хотя по лицу было видно, что не стерпел
бы и дня. А князь хоть и молод, но молодец, сгоряча ничего не
творит. Под крылышком отца да за спинами старших братьев был
сущий младенец! А остался без них - матереет не по дням, а по
часам.
Один из иудеев, плешивый и покрытый коростой, будто
испытывая терпение волхва скифов, рискнул даже приблизиться к
тому месту, где стояли князь с волхвом.
- Прости, жрец древних знаний... Я знаю, что настоящие
снадобья могут творить только люди, сами близкие к простой
жизни... В городах их не создать. Не знаешь ли какого-нибудь
средства от облысения?
Корнило покосился на князя, тот едва сдерживает смех, ждет
от него возмущенного вопля, и потому Корнило с самым радушным
видом снял с пояса баклажку:
- Есть, конечно! Выпьешь всего пару глотков, и одним
лысым иудеем станет меньше.
Со стороны леса приближался дробный перестук копыт. Буська
мчался во весь опор, маленькая злая лошаденка неслась как
хищная птица, прямо стелилась в беге над землей, даже шею
вытянула как летящий гусь. Буська издали заметил князя,
повернул коня по широкой дуге, подскакал, запыхавшийся и
румяный от бешеной скачки.
- Княже! А что я видел...
- Ну, говори, - бросил Рус с преувеличенной суровостью.
- С той стороны у них тоже есть ворота. Правда, там река,
а моста нет, так что никто не ездил... А сегодня, смотрю,
ворота открываются. Выехала двуколка ихнего главного! Того,
который весь в черном как ворон. С ним вышли еще двое.
Быстренько вытащили из камышей плот, здоровенный такой, загнали
туда коня с повозкой, перевезли на ту сторону. Я думал, и
дальше пойдут, а они там и остались, а двуколка направилась
прямо в лес!.. У меня аж поджилки затряслись. Ну, понимаю,
колдовать поехал. Он же у них и есть колдун: не зря же весь как
ворон! И старый такой же. Ему, наверное, лет двести...
Рус взмахом подозвал дружинника:
- Ракшана под седло!
- Уже оседлан, княже.
- Веди сюда. Буська, из тебя получается хороший
разведчик! Многое замечаешь.
Буська расцвел от счастья как маков цвет. Глаза
заблестели. Он повернул коня:
- Я знаю, где хороший брод!
- Разве мужчинам нужен брод? - удивился Рус. - А ты...
Впрочем, ты заслужил. Ладно, поедешь со мной.
Он вскочил на Ракшана, дружинник опасливо отскочил, конь
сразу взвился на дыбы, показывая свою стать, затем с места
пошел в мощный галоп. Буська как прилепился сзади, а его
лошадка все поняла, мчалась еще больше обозленная, вытягивала
шею, будто пыталась укусить черного жеребца.
Они вылетели на крутой берег. Буська ахнуть не успел, как
Ракшан в могучем прыжке распластался в воздухе. На миг Буське
показалось, что черный конь так и перелетит реку, но тот с
мощным плеском обрушился в воду. Брызги взлетели до небес,
Буська закусил губу, прошептал умоляюще:
- Не опозорь...
Лошадка сердито скакнула следом. Ракшан как большая хищная
рыба поплыл через реку, даже не пытаясь достать копытом дно.
Волны взлетели, промочив одежду. Холод Буська сначала не ощутил
вовсе: только бы не осрамиться, понукал плыть за Ракшаном, что
вон режет волны как большая лодка.
Соломон с трудом вылез из повозки. Сегодня с утра голова
была тяжелая, как налитая холодным чугуном, тупая боль с ночи
отдавалась в висках, а теперь уже и во всем теле. Но так
чувствуют, напомнил себе, не только его сверстники, но и
помоложе... Вон отец Генды, его племянник, а уже еле ноги
волочит! Видать, его, Соломона, Господь не берет к себе,
чего-то ждет от него.
- Дай знак, - попросил Соломон умоляюще, - дай знак,
Господи...
Меч куется из того же металла, подумал он тоскливо, что и
соха. Кто сказал, что сидеть в седле труднее, чем идти за
плугом, налегая на рукояти от зари до зари? А сколько ждать
урожая? Оберегать от диких зверей, нечистых свиней, что топчут
посевы, сжирают молодые стебли?
И тогда находится человек, он всегда находится, кто
говорит: пора сесть на коней и взять в руки боевые топоры. В
соседнем племени все то же, что и у тебя. Потому убейте там
мужчин, заберите их скот и богатство, их дочерей сделайте
наложницами, сыновей - рабами, а их дома и земли - своими!
Тем и отличаются мужчины, что умеют брать силой у слабых! Нет
богов, которые бы помогали слабым!
Сколько этих племен, сколько народов, что брали топоры и
шли на соседей? Завет всех не упоминает, их не пересчитать, как
песка на берегу морском, но не меньше и тех, кто меча не брал,
держался за поручни сохи. Так где же верный путь?
- Дай знак, - взмолился он дрожащим голосом. - Ведь не
зря же ты наслал на нас это тяжкое испытание? Чего ты ждешь от
нас на этот раз?
Перед ним была стена кряжистых деревьев. Повозка не
пройдет, но между могучими стволами виднелась едва заметная
тропка. Сердце Соломона стиснулось в страхе. Похоже, что след
свеж! Недавно кто-то ходил... И - о Яхве! - вроде бы
чувствуется свежий запах крови.
Он с трудом оттолкнулся от повозки, ноги держат плохо,
медленно побрел, опираясь на палку, в чащу.
Выплыв на берег. Рус тут же пустил Ракшана по мелководью
тем же могучим галопом. Искрящиеся на солнце брызги взлетали по
обе стороны, Ракшан несся как сказочный конь с серебряными
крыльями, а сам всадник выглядел как молодой солнечный бог,
сильный и грозный.
Буська сцепил зубы. Ему пришлось соскользнуть в воду и
плыть рядом, держась за седло, теперь едва вскинул окоченевшее
тело на свою лохматку, прошептал посиневшими губами:
- Не выдай...
На мелководье лошадь встряхнулась, как пес, разбрасывая
веер брызг, Буська едва удержался, тут же мокрая земля
понеслась над ним, а расстояние до скачущего Ракшана начало
медленно сокращаться.
Рус пустил коня наверх по берегу. Впереди была дубовая
роща. А прямо перед могучими стволами стояла знакомая старая
лошадка, запряженная в двуколку.
- Тихо, - сказал он Ракшану. - Жуй травку, сопи в две
дырочки, но не уходи. Привязывать не буду.
Земля подалась под его тяжелым весом, мягкая и уже лесная,
наполовину из перепрелых листьев, травы. Шагая бесшумно, он
отошел, оглянулся на стук копыт, знаком велел Буське остаться
возле Ракшана. На лице мальчишки выступила обида. Рус приложил
палец к губам, похлопал по рукояти меча и сделал очень
серьезное лицо.
Буська сразу стал строже, гордо вытащил свой меч-акинак и
стал осматриваться с великой тщательностью. Рус усмехнулся,
обошел могучий дуб, исчез. Сколько Буська ни прислушивался, не
уловил ни треска, ни шороха. Молодой князь умел ходить
бесшумно, будто родился не царским сыном, а лесным охотником.
А Рус двигался с осторожностью: мало ли кто ждет старого
волхва иудеев в темном лесу! Могут ожидать вовсе не люди, а их
чудища, коих позвал на помощь против благородного народа
скифов. Ноги переступали сами по себе, деревья двигались
навстречу, расступались, становилось прохладнее. Недалеко ушел,
а уже воздух поменялся, не степной и не речной, а такой бывает
только в лесу: с запахами старых листьев, клея, гнилых валежин,
муравьиных куч...
Внезапно деревья расступились, взору открылась обширная
поляна. Посередке высился мощный дуб о трех стволах,
исполинский, древний, с корой в ладонь толщиной, дуплами,
наплывами размером в щит. Ветви расходились так широко, что
накрывали всю поляну. В коре дуба виднелись вбитые камни, уже
почти проглоченные наплывами деревянной плоти, торчали концы
медных стержней. У подножия белели седые валуны, такие же
древние, закругленные.
У него внезапно зашевелились волосы на загривке. Он ощутил
запах крови, пусть даже пролитой в давние времена, когда здесь
было древнее капище, где резали пленных, приносили в жертву
красивых девушек, младенцев.
Послышался шорох. Из-за дуба вышел старик в черном. У Руса
зашевелился чуб, а по спине побежали мурашки. Колдун!
Он вытащил меч, неслышно подкрался сзади. Соломон
подслеповато всматривался в знаки на дереве, когда мощная рука
Руса ухватила его за ворот.
- Замри, колдун проклятый!
Соломон икнул и без сил опустился на землю. Рус обошел
его, все еще не выпуская из рук, оказался лицом к лицу. Соломон
снова икнул, в глазах был страх, но, к недоумению Руса и даже
разочарованию, этот страх таял как гнилой туман на утреннем
солнце.
- Ах... - прошептал Соломон бледными губами, - ну разве
ж можно так пугать...
- Пугать? - рыкнул Рус люто. - Да я убью тебя сейчас за
гнусное колдовство!
- Я не колдовал...
- А что же?
Он старался говорить свирепо, но видел, что Соломон уже
отошел от страха, словно кого-то другого боялся намного больше.
Это сбивало с толку. Нехотя выпустил старика, но оголенный меч
держал наготове, колючие искорки холодно прыгали по лезвию.
- Великий князь...
- Я еще не великий, - отрезал Рус, он поморщился, иудеи
умеют ловить человека в паутину слов, - это ваше тайное
капище, да?
Соломон вздрогнул, даже сгорбился. Уронил голову на грудь,
но Рус двигался настолько молниеносно, что подбородок Соломона
внезапно уперся в холодный металл меча. - Клянусь вашим богом,
ты скажешь!
Он шелохнул рукоятью, и острое лезвие словно готовилось
открыть горло прямо в ложбинке между ключицами. Варварский
князь явно дает понять, догадался Соломон, о каком боге он
говорит.
А Рус со злостью и разочарованием видел, что жест нелеп,
старика не испугать, все волхвы скорее умрут, чем нарушат свои
ритуалы даже в мелочи, но это вырвалось невольно, а ничего
лучше на ум не приходило.
Соломон сказал плачущим голосом:
- Здесь нет ничего важного для тебя, великий вождь!
- Кто знает, кто знает, - отрезал Рус. - Говори.
Седая голова старика моталась из стороны в сторону. Рус
нехотя убрал меч. В покрасневших глазах иудейского волхва
отразилась такая мука, что Рус дрогнул, но стиснул челюсти и
посмотрел на него сурово и надменно взглядом вождя.
- Это лишь наша вера... - прошептал Соломон.
Рус оглянулся на дуб:
- Да? Это ваш бог?
- Нет... Прости меня, - взмолился Соломон, - но мне
просто стыдно говорить про этот позор... Ведь было уже, когда
народ мой дрогнул и отступился от истинной веры... ибо простому
народу был непонятен высший бог. Ему нужен бог попроще,
вещественный! И они в отсутствие Моисея изготовили золотого
тельца и поклонялись ему. За это наш народ постигли беды. Но и
спустя тысячу лет мы едва не опустились до полулюдей... Да,
когда в бегстве мы многое потеряли, когда пришлось начинать
заново, мы скатились было к идолопоклонству.
Рус посматривал на древний дуб. В нем вполне мог жить бог,
к тому же совсем не слабый. Древние иудеи были совсем не
дураки. И куда понятнее, чем нынешние.
- И что же?
- Золотого тельца в здешних лесах сотворить не могли,
откуда у беглецов золото, не было даже инструментов для
литья... Пробовали вырезать тельца из дерева, высекали из
камней. Но те, кто оставался верен, преследовали впавших в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг