- Это вызов, - сказала она напряженно. - Вызов всем,
кто остался.
- Да, - сказал он затравленно, - но почему они все
смотрят на меня?
Он насторожился, а люди за его спиной взялись за ножи.
Виднелось пыльное облачко, затем донесся стук копыт. В молчании
ждали, когда всадник вынырнул из пыли, огромный и сгорбленный,
капюшон нахлобучен на глаза, охраняет от ядовитой пыли, видно
лишь широкий испещренный морщинами подбородок.
Всадник уже остановил коня, когда его узнал Баюн,
воскликнул восторженно:
- Корнило! Ты же ушел с Чехом!
Корнило замедленно слез на землю, охнул, ухватился за
поясницу. Голос был мертвый от усталости:
- Я проводил их малость. Передал травы Гойтосиру... Что
еще? Но поеду с вами.
Волхв выглядел изможденнее обычного. Баюн подхватил под
руки, держал, пока немолодой волхв переводил дух.
- Я получил для них благословение пращуров, - проскрипел
он. - У них все пойдет.
Рус поинтересовался хмуро, еще не в силах ощутить радость:
- Но почему здесь? Ты же сам сказал...
- Что я сказал? - раздраженно ответил Корнило. - Я не
знаю, что выпало тебе. Боги не говорят. Тебе указан лишь путь.
А что на нем вершишь, все зависит от тебя.
Баюн просиял, похлопал волхва по сгорбленной спине. Лицо
певца сияло. Похоже, волхв сказал то, из-за чего остался он
сам.
Рус пролепетал:
- Ты пришел, чтобы помочь?
Корнило покачал головой:
- Чем я смогу? Вряд ли. Но я стар, мне скоро уходить к
предкам. Что ждет Леха и Чеха, уже знаю. Им выпала трудная, но
счастливая доля. Но что выпало тебе, я хочу узреть своими
очами.
Шатун сказал почти с отвращением:
- Старый, а любопытный, как суслик!
- Я волхв, - ответил Корнило устало, - а волхвы не
любопытные, а любомудрые. А мудрость приходит от новых знаний,
дурак.
Буська увел коня старого волхва, а сам Корнило прошелся,
разминая ноги, огляделся. Русу казалось, что Корнило что-то
замышляет, уж очень напряжен, зыркает по сторонам, будто ждет
удара.
Внезапно он поднял колотушку, с силой ударил в било. Гулко
загремело над опустевшим станом, где уже не звучали песни,
земля не вздрагивала от топота плясунов. Корнило прислушался с
удовлетворением. Рус не успел рта раскрыть, как старый волхв
принялся колотить часто, неистово.
Во всему стану поднимались люди, головы поворачивались в
сторону грохота. Корнило продолжал созывать народ, и вот уже к
нему потянулись стар и мал, женщины, дети, а также дюжие
мужчины, воины, богатыри, дружинники.
- Люди! - вскричал Корнило. - У меня есть что сказать
вам!
Рядом с Русом встали Бугай, Сова, Моряна, сзади подходили
все новые и новые. Они слышали их тяжелое дыхание, словно люди
взбирались на гору.
- Люди, - повторил Корнило, голос звучал со злостью и
горечью, - нам оставили худший скот, нам достались разбитые
телеги, что не могут тащить даже свои короба... Ушли все
лекари, кузнецы, лучшие табунщики. В одном только мы не
уступаем... а может быть, даже превосходим!
На него смотрели измученно, но в лицах жила угрюмая сила.
Глаза смотрели прямо.
Бугай бухнул, будто тяжелая волна ударила в крутой берег:
- Я это чую... но ты одень в слова.
- Превосходим, - повторил Корнило громче, с
неистовством. - Нашу доблесть не увести на самых лучших
повозках! Наша честь не вывалялась в грязи. Я не хулю ушедших
- там наши братья. Но все ли ушли по зову сердца? Или кто-то
просто примкнул к сильным?.. А здесь уж точно остались те, кого
вели честь и верность!
Ерш первым вскрикнул:
- Слава!
- Слава! - поддержали голоса.
- Слава Русу!
- Не сгинем!
- Не посрамим...
Рус ощутил, как задрожал подбородок. Глаза защипало, он
испугался, что заплачет, вскинул голову, а подбородок гордо и
даже надменно выпятился. Кто-то хлопнул по плечу, потом
раздался мощный глас Бугая. Огромные ладони сжали плечи Руса, и
он вдруг ткнулся могучему дяде в грудь. Слезы хлынули потоком.
Он трясся от рыданий, было стыдно, и в то же время чувствовал
несказанное облегчение.
Повернулся, услышав странные звуки. В глазах расплывалось,
увидел мокрые лица, и потрясенно понял, что это не из-за его
слез. Люди плачут, мужчины не скрывают слез, они гордо
улыбаются, мокрые дорожки блестят на смеющихся лицах.
- У нас кровь богов, - прошептал Рус. - У нас сердца
богов... Так что же нам еще?
Голос его рос, последние слова выкрикнул во всю мощь. В
ответ прогремел крик могучий и яростный. Над головами выросли
сжатые кулаки. Худые лица осветились, глаза горели восторгом.
Высоко в небе пророкотало довольно. В синеве быстро таяло
странное крохотное облачко.
Бугай, настолько огромный, что ему не пришлось влезать на
телегу, чтобы его видели все, воздел над головами огромные
длани, проревел могуче:
- У нас не остатки!..
А Моряна, могучая воительница, подняла руку, все на миг
притихли, и она сказала ясным сильным голосом:
- Мы должны дать новый народ, народ богатырей! Посему я
снимаю обет безбрачия... и по пришествии на новые земли
обязуюсь... рожать!
Крик восторга пронесся над толпой. Рус видел, что взгляды
с Моряны перебегают на него, на Бугая, уже прикидывают, чье
семя понесет Моряна, от кого дети пойдут здоровее, могучее,
смышленее, кто-то вопил радостно, но уже пошел ликующий смех,
за спинами костры взметнулись ярче, задудели в трембиты, громко
и исступленно стучали бубны, заглушая крики.
Когда Рус соскочил с телеги, подбежала Ис, прижалась
счастливо. От ее трепещущего тела, тонкого и слабого, в его
плоть, руки, ноги влилась странная мощь. Захотелось подпрыгнуть
и взмахнуть руками - а вдруг полетит?
Бугай и Моряна хлопали его по плечам, спине, он содрогался
от могучих шлепков. Но когда подошел Корнило, Рус с осуждением
покачал головой. Только Корнило услышал его совсем тихий шепот:
- Я люблю братьев!
- А что, я желаю зла? - вскинулся Корнило. - Но людей
надо разжечь! Конечно, это не воля Чеха или Леха, это боги
решили разделить нас на три части. Какая-то да уцелеет! Даже
если Коломырда сумеет послать сильную погоню, что маловероятно,
то и тогда погибнет только треть... Ведь никто из нас не
признается, что здесь не все, что где-то есть еще беглецы. Нет,
это воля богов. Сам не терзайся, на братьев тоже не ропщи.
Подошел Сова, улыбался, только глаза оставались
серьезными. Рус спросил сквозь счастливые слезы:
- Ты тоже не ожидал?
- Да, - ответил Сова спокойно, - народ ликует... Ты в
шатер?
- Пойдем, - пригласил Рус, он ощутил недосказанное. -
Моряна, Бугай, Ис приглашает вас разделить с нами трапезу.
Вчетвером вошли в шатер, Буську выперли, а Ершу велели
никого не пускать. Ис торопливо собирала на стол, мужчины и
Моряна сели, оружие оставили у входа. Рус сказал настороженно,
по телу бегали мурашки:
- Говори! Какая-то неприятность?
- Кто-то должен, - сказал Сова безучастно. - Эту ночь
будут ликовать, пить, плясать. Радоваться своей отваге,
бахвалиться гордостью. Но придет утро...
- А что утром?
- Утром - похмелье. Увидят разломанные повозки, а
хорошие забрали почти все, увидят лопаты вместо мечей... ведь
воины тоже ушли, увидят кучи тряпья, мусора. А на похмелье
человек, сам знаешь, бывает вовсе жизни не рад.
Сердце Руса сжалось. Он покосился на дядю и Моряну. Их
лица потемнели, плечи опустились. У Ис вырвался тяжелый вздох.
- Мы не погибнем, - выпалил Рус зло.
- Если будем шевелиться, - кивнул Сова. - Чех увел
добротный обоз. Он хозяйственный, но не взял ничего больше
трети. Хотя мог бы взять больше, честно говоря, ведь с ним ушла
половина людей. Лех увел две трети оставшихся, но Лех есть Лех:
в нетерпении он выбрал лучших коней, а все телеги велел
бросить... Он, как и Чех, спешит навстречу счастливой судьбе,
предсказанной волхвами.
- Ну-ну!
- Я посмотрел, что осталось. Телеги можно чинить, было б
чем. Одежду сошьем, было бы из чего. Так вот я уже присмотрел
три брошенных походных кузницы. Одну надо чуток подправить,
другую... не знаю, а третью можно раздувать хоть сейчас. Лех
оставил на наше счастье! Я ж говорю, он вообще обоза не взял.
Бугай прогудел в раздумье:
- Я знаю двух мужиков, что скуют хоть подкову, хоть
топор, хоть серьгу девке в ушко.
- И среди моих есть такие, - добавил Сова. - С твоего
позволения, Рус, я пошлю ставить кузни прямо сейчас. Очень
важно, чтобы утром в них стучали молоты. Ночь для плясок, но
ежели с утра людей не занять работой, да потяжче - упадут
духом. Ты ж знаешь, после радости завсегда горечь похмелья. А
такое лечат только работой.
Рус не знал такого еще, но кивал, соглашался, даже Бугай
знает и умеет больше, ибо пожил, повидал и сейчас довольно
хмыкает, даже похлопал Сову по плечу, впервые похлопал, раньше
вроде бы недолюбливал.
Глава 16
Костры по всему стану полыхали жаркие. Пусть без
надобности, но Рус сам любил смотреть в огонь, сидеть возле
пляшущих языков пламени. В душе пробуждалось древнее родство с
огнем, и потому велел подросткам дров не жалеть, деревьев
много. А взрослые двигаются быстрее, кровь кипит, голоса
громче, оранжевые отблески на лицах делают людей похожими на
существ из огня и железа.
За неделю, пока готовили телеги к походу, Бугай и Сова
исхудали, как и Рус, хотя охотники дичи приносили целые горы.
Просто ели на ходу, старались успеть и в кузницы, где молоты
бухали в четыре руки, и к тележникам, и шорникам.
- Еще три дня, - сказал наконец Сова. - Это Чех и Лех
знают, что их ждет. А нам надо идти и щупать ногой землю.
Рус посмотрел на небо:
- Скоро начнут падать листья. Позорно, ежели осень
застанет нас здесь. Выходит, мы устрашились сдвинуться с места!
- А много ли нам надо? - удивился Сова. - Идти до
первых холодов. А вырыть землянки на зиму - это трудов на
неделю.
Бугай услышал, бросил предостерегающе:
- Мы забрались на север! Здесь зима наступает раньше. А
насколько лютая, скоро узнаем на своих шкурах. Листопад не за
горами.
- Впереди еще месяц жовтень, - буркнул Рус. - Сова, я
дам коням нагуливать жир еще три дня. Но на четвертый
выступаем, даже если начнется гроза с градом.
Он лежал без сна, думал. Теперь он - вождь. Хотя гораздо
лучше для этого подошли бы Бугай или Сова, они старше и
опытнее, но все почему-то смотрят на него, ждут наказов от
него. Конечно, он - сын царя Пана, но что в этих дальних
землях царские дети?
Полог на миг откинулся, открыв звездное небо. Он увидел
мелькнувший женский силуэт, но еще раньше узнал по сильному
необычному запаху, словно бы он впитался в ее кожу.
- Ис, - сказал он, - что говорят?
Она села рядом, опустила узкую ладошку на его необъятную
грудь. В полутьме смарагд в золотом обруче на лбу поблескивал
загадочно и таинственно. Глаза были в тени, но он чувствовал,
как она смотрит на его лицо, вот ее взгляд скользнул по его
лбу, щеке, ласково прошелся вдоль носа, очертил твердую складку
у губ.
- Ты уже спрашивал, - напомнила она.
- Я все время это хочу знать.
- Рус, не беспокойся так...
- Ис, что ты говоришь?
- Не беспокойся, - повторила она с нажимом. - Ты очень
быстро мужаешь, Рус. Еще три дня назад ты был мальчишкой... Да,
богатырем, сильным и ярым воином, от тебя могли рождаться дети,
но ты сам оставался ребенком. Но сейчас с тобой происходит
непонятное. Все заметили.
- Что?
- Рус, ты не думаешь, почему это с тобой все-таки
осталось столько народу? Не одни же невольники из каменоломни?
Сколько богатырей, старших дружинников, отважных воинов, просто
ремесленников, умельцев... Они верят в тебя.
Он пробормотал с тоскливым страхом:
- Не в меня... В сына царя Пана!
- Так ли?
- Так, - сказал он убежденно. - Пан был великим героем.
А потом стал великим царем. И дед его был героем. И прадед! И
вообще наш род славен героями... Но в каждом роде не без
урода... И я как раз знаю, что я не герой!
Она помолчала, он не видел ее лица, но чувствовал по
напряжению пальцев, что она не согласна. Затем послышался ее
спокойный шепот:
- Повернись на живот.
Ее пальцы коснулись его плеч, захватили кожу, отпустили,
ухватили в другом месте. Он сперва прислушивался, затем
приятное ощущение начало распространяться по всему телу.
Она щипала его плечи и спину, стучала костяшками пальцев,
мяла, даже встала босыми ногами и потопталась, разминая спину,
ощущение было таким сладостным, что он только блаженно мычал
сквозь стиснутые зубы.
- А теперь перевернись...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг