-- А всего семь? -- перебил Томас. Он лихорадочно оглядывался. Калика
кивнул, и Томас вскрикнул с мукой,-- это же сколько лет? Я столько и не
сосчитаю, не только не проживу! Разве что Яра где-то здесь...
Калика покачал головой. Взгляд зеленых глаз был суровым:
-- Не думаю.
-- Но ты-то знаешь, как добраться?
-- Еще нет. Но сюда добирались тоже не пятьсот лет.
Томас вздрогнул, вспомнил страшный и великолепный полет на колеснице
пророка, снова вздрогнул, как воочию увидев его разъяренное лицо:
-- Как ты решился... разорвать на нем божественную хламиду!
-- Да,-- признался Олег,-- рисковал... Больно красивая материя. Да и
такой оберег... ныне просто застежку, в один день не скуешь. Я такой
вообще не видывал. Свою я обронил там, у Сатаны.
-- Да иди ты с застежкой!
-- А что не так?
-- Откуда ты знал про шрам?
Олег шел задумавшись, а потом ответил таким тихим голосом, что Томас
назвал бы даже благочестивым, если бы мог этого язычника причислить к
христианам:
-- Да это я его.
Томас ахнул, споткнулся, едва не упал:
-- Ты?
-- Давно,-- ответил Олег равнодушно.-- Очень... Там на боку есть шрам
и постарше... А мой совсем свежий! Думал, помрет. Ан нет, выжил.
Глаза Томаса полезли на лоб. Лицо калики было смиренное, он даже
полузакрыл на ходу глаза, отдавшись мыслям о чем-то явно высоком. Томас с
трудом перевел дыхание, сглотнул пересохшим горлом. Да ладно, что там...
Если Илья-пророк в прошлом наемничал, то не должен держать зла на тех, с
кем сражался. Сегодня с ними, завтра против них. Но сэр калика! Оставить
шрам на груди самого Ильи-пророка...
Под ногами был хрусталь, прозрачный и звенящий под ногами, но дальше
потянулся с вкраплениями, темный. Из ровного, как стол, плато торчали
острые глыбы, а кое-где собирались в комья, образуя скалы. А когда впереди
показалась целая гряда камней, Томас первый вбежал, удивленно вскрикнул.
Когда Олег подошел, Томас уже спустился вниз, присел и щупал рукой
воду. Они были на берегу странного моря, бескрайнего и с такой
прозрачнейшей водой, что Томас мог рассмотреть на дне мельчайшие камешки.
Но нигде не заметил ни единой рыбешки, ни крабика, ни привычных
водорослей.
Олег тревожно осматривался:
-- Пойдем. Эту воду пить не станешь.
-- Ядовита? -- спросил Томас с сожалением. Он облизнул пересохшие
губы.
-- Пресная,-- ответил Олег с отвращением.-- Чересчур. Ни крупинки
соли на весь этот океан.
Томас повел плечами:
-- Это и есть хляби небесные?.. Гм, если отсюда изливаются все дожди,
то одного не пойму... откуда здесь берется? Должны бы все запасы вылиться.
А там все раскисло бы, а то и вовсе ушло под воду.
Он поймал на себе удивленный взор калики. Тот вообще смотрел так,
будто с ним заговорил надежный рыцарский конь:
-- Хороший вопрос, сэр король. Не ожидал!.. Но вода сюда возгоняется
с земли. В виде пара. Потому здесь такая чистейшая, что даже пить
противно.
-- Понятно,-- просветлел лицом Томас.-- Это все равно, когда ты
бываешь таким умным, таким умным...
Он не договорил, они уже взяли правее, постепенно удаляясь от хлябей.
В блистающем мире все еще было пустынно, Томас невольно сравнил с
переполненным адом, где стук и лязг со всех сторон, воздух переполнен
запахами серы, смолы, пота, крови, где надо прятаться ежечасно, и то уши
оттопчут, а здесь же воздух чист и свеж, все блещет такой чистотой, что
Томас уже начал щупать небритое лицо, щетина как у кабана шерсть, глаз
подбит, рожа в таких кровоподтеках, что перепугает любого святого...
Олег мрачнел, скоро и Томас увидел, что ровное блистающее плато как
гигантским мечом разрублено широкой трещиной. По ту сторону пропасти,
примерно в полете стрелы, пущенной умелой рукой, стояла стена радостного
блистающего тумана. От камня, где остановился Томас, через пропасть
тянулась длинная туго натянутая веревка. Она исчезала, как обрезанная, в
тумане, и у Томаса похолодело в груди, когда представил, что дальше
веревка может тянуться еще на несколько миль.
На этом волосяном мосту суетились кошка и собака. Кошка торопливо
облизывали длинным языком веревку, та сразу начинала блестеть масляно, а
собака бросалась на кошку, с рычанием отгоняла, поспешно слизывала масло,
а кошка тем временем смазывала веревку в другом месте.
-- Подлая тварь,-- процедил Томас.-- Зачем это она...
-- Чтобы человек поскользнулся,-- бросил Олег.-- Кошка, тварь подлая,
вредит человеку как может. Кошка -- любимая тварь Сатаны. У любой колдуньи
всегда кот при себе... А собака, понятно, слизывает, чтобы человек прошел.
Ты прошел, то есть.
-- Я?
-- Это мост в рай,-- объяснил Олег.-- Что-то мне мерещится, опять
тебе не угодил.
-- Конечно, нет,-- ответил Томас нервно.
-- А чем? То Сират не понравился, то вплавь не восхотел... Капризные
короли пошли. А здесь что? А, собака бросится на шею? Обслюнявит, а то и
вовсе свалит?
Томас пробормотал, глядя в сторону:
-- Ну... вообще-то да. И кошек не люблю. Обязательно дам пинка, как
всякий мужчина, а там никаких перил не видать.
-- А зачем перила? -- удивился Олег.-- Безгрешный пройдет -- не
шатнется. А грешного грехи все равно утянут, что твои доспехи.
-- Знаешь, сэр калика,-- ответил Томас, разозлившись.-- Я благородный
рыцарь, у меня двенадцать поколений знатных предков... ты сам видел, какие
мордовороты на портретах в холле, а ты хочешь, чтобы я как ярмарочный
скоморох ходил по веревке коту с собакой на потеху! Надо как-то
по-иному... Дабы на коне, в полном вооружении, как и положено. Для знатных
рыцарей должен быть другой вход! Не может быть, чтобы Господь бог знатных
людей пускал в те же ворота, что и всякую чернь.
Олег внимательно поглядел на Томаса:
-- Гм... Это в математике не бывает царских путей, а в религии... Ты
прав, сэр Томас. Я ж вижу, как иерархи вашей церкви живут. И чем тешатся!
Значит, и в ваш рай должен в самом деле быть иной путь, чем для всяких там
простолюдинов. Как и на небеса мы попали несколько иначе, чем... гм...
простолюдины.
Глава 3
Теперь небо нависало серое, сырое. Ветер дул в лицо холодный,
промозглый. Томас едва удерживался от желания опустить забрало. Ветер
проникал во все щели, взмокшая было рубашка стала холодной и
отвратительной.
Под ногами все еще был мрамор, но постепенно терял белизну, стал
рыхлым, незаметно превращаясь в обыкновенную землю. Сама земля казалась
влажной, воздух колыхался серый, мутный, словно смотрели сквозь болотную
воду. Вдали выступали плотные серые призраки, смотрели пугающе пустыми
глазницами, расплывались клочьями тумана.
Когда впереди из земли выступили одинаковые холмики, Томас тоже
решил, что почудилось, но Олег взял чуть левее, и Томас вскоре увидел, что
мимо тянутся серые полуразрушенные могилы. Еще через сотню шагов услышали
глухие удары, крики, постепенно выступили две фигуры. Томас даже вздрогнул
от кроваво-красного цвета их тел, уже привык ко всему серому. Фигуры
повыше человека, хотя и человеческие, но за спиной каждого трепетали такие
же красные с оранжевым крылья!
Оба существа стояли по краям разрытой могилы. Со дна несся крик, а
красные хлестали черными, как проклятие, бичами кого-то невидимого. Крик
прерывался на краткий миг, затем снова взвивался от невыносимой боли до
истошного визга.
Олег шел так же ровно, взор устремлен вперед, красные волосы
развеваются за спиной.
-- Какой же это рай,-- выдавил Томас с трудом.-- Олег, разве в раю
так лупят?.. Бедолага, кем бы он ни был. С него наверняка всю шкуру
спустили.
Калика хмыкнул:
-- Ты на свою ногу все не мерь, не мерь! Кому нравится поп, кому
попадья, а кому-то и попова дочка. И кто-то вовсе предпочитает свинячий
хрящик.
Томас посмотрел подозрительно:
-- Но не попова ж собака? От свинячьего хрящика я бы и сам сейчас...
Если таких пущают в рай, то я лучше пойду жить под мостом!
Олег на ходу косился на красных, хмыкал, по-славянски крепко чесал
затылок. К ужасу Томаса вдруг свернул в их сторону. Красные гиганты лупить
несчастного не прекратили, но Томас видел, как на загривках встала густая
шерсть, а круглые глаза налились кровью при виде новой жертвы. Олег
растопырим руки, будто собирался их обнять, пошевелил пальцами, мол, и в
ладонях ничего нет, подошел. Томас видел, как ему что-то отвечали,
доносился только лютый рык и гарчание, словно псы дрались за кость, но
язычник собачий язык вроде бы понимал даже лучше, чем благой христианский.
Кивал, чесался, пожимал плечами, наконец безбоязненно похлопал одного
зверюгу по плечу, мол, продолжай, а сам вернулся, зевая и почесываясь.
-- Ну что? -- спросил Томас.
Он то бросал ладонь на рукоять меча, то отдергивал, будто касался
раскаленного в горне бруска железа, понимал, что не до драки. Калика
посмотрел задумчивым взором:
-- И туч нет, а что-то в сон клонит... К дождю? Так тут вроде откуда
дождю...
Томас прошептал яростнее:
-- Что... с этими? Ты с ними говорил!
-- А, говорил. Он сказал, что его зовут Мункар.
Томас взбесился:
-- Ты спросил, рай это или не рай?
-- Так все ж понятно,-- удивился калика.-- Мункар -- это один из двух
ангелов, что лупят почем зря согрешивших. Их двое: Мункар и Накир. А Накир
вон тот, с красными крыльями. Они обязаны наказывать виновных после
смерти. Так что это ад, сэр Томас. Самый настоящий ад. Джаханнам
по-ихнему.
Томас даже остановился:
-- Так куда нас занес твой перебежчик? Снова в ад?
-- Ну и что? -- буркнул Олег неприязненно.-- Куда мог, туда и довез.
И за то спасибо. Неблагодарный ты, сэр Томас. А еще благородный! Сколько у
тебя, говоришь, предков? То-то от тебя наплачутся сирые и убогие, когда
предстанешь в короне... Деспот ты. Уже деспот, а куда уж деспотее?
Томас заговорил, от ярости с трудом выговаривая слова. Зубы щелкали
так, что перекусил бы рукоять своего меча:
-- Сэр калика, я попрошу...
-- Да на небесах мы, на небесах,-- сказал калика с досадой.-- Все
ведь знают... наверное, что исламский ад тоже на небесах. Или ты не знал?
Так чего ж шлялся по землям сарацинским?
Томас поперхнулся, словно в рот влетела крупная летучая мышь, глаза
стали круглые, как у большой морской рыбы, грудь поднялась и опустилась
подобно величавому морскому прибою, а голос осел до невысокой травки:
-- Ну... гм... по землям Сарацинии... башня Давида... а ты спросил, в
какой стороне истинный рай? И... не забьют? Ты хорошо рассмотрел их морды?
-- Рассмотрел,-- ответил Олег невесело, Томас видел, как плечи
передернулись, а в зеленых глазах мелькнула тревога.-- Но мы не в их
власти. И пока не в чьей здесь. Но с другой стороны, каждый волен нас
прибить, кто возжелает. И отвечать не будет.
-- Как это?
-- А мы ничьи.
-- Как это ничьи? Я -- христианин, а ты -- богомерзкий язычник!
-- Но мы -- живые. А живым здесь не место.
Дальше потянулись густые заросли странного кустарника. Терновник не
терновник, но колючки в палец. Они осторожно пошли вдоль густых зарослей,
Олег останавливался, Томас слышал топот, шелест крыльев, а когда звуки
утихали, снова пробирались, иной раз ползком, стараясь укрыться за низкими
кустами или в траве. Вот уж не думал, подумал он тоскливо, что буду
завидовать мертвецам! Тех хоть и лупят, но все по закону, даже в лупке не
переступают черту, а тут не знаешь, что с тобой сделают, потому что могут
сделать все...
Томас осторожно выглянул, голос упал до шепота:
-- А кто вон те?
Олег бросил мимолетный взгляд:
-- Ангелы.
Томас не поверил:
-- Ангелы с рогами? И крылья как у летучих мышей?.. Чего они стоят
возле той норы? Целая толпа.
-- Двенадцать,-- посчитал Олег.-- Значит, там вход в их ад. Исламский
ад.
-- Откуда знаешь?
-- Слышал,-- отмахнулся Олег.-- Двенадцать самых сильных ангелов во
главе с Маликом... Это вот тот здоровило, сторожат вход в ад. А сады
джанна, это они так рай кличут, сторожит всего один.
-- Ты не умничай,-- прошипел Томас.-- Мне нужен только наш
христианский. А мимо исламского пройду и бровью не поведу!
Справа начала вырастать темная полоска. Олег принюхался, ноздри
трепетали как у волка, весь потянулся в ту сторону, как пес перед кустом,
где засел перепел. Томас видел, как взлетели брови, калика удивленно
присвистнул:
-- И здесь лес?
Не оглядываясь на рыцаря, свернул в ту сторону. Томас потащился
следом, темная полоска выросла в темную стену, распалась на высокие
мрачные деревья, за которыми тьма и холод. Деревья стояли темные, грозные,
со стволами в три обхвата. Корявые ветви сплетались между собой, на землю
пала темнозеленая тень. Томас понял, что неба не увидит, пока не выберется
из этого зловещего места.
Калика, напротив, повеселел, озирался по сторонам с видимым
удовольствием. Томас не выдержал:
-- Глядишь, как будто сейчас родню встретишь!
-- Все может быть...
-- Что?
-- Говорю, все может случиться. Больно этот лес напоминает наш, где я
родился. Где жили невры... Впрочем, в таких жили англы, саксы и прочие
германцы.
Томас ощетинился:
-- Я не германец!
-- Ах да,-- сказал Олег отстранено,-- вас, англов, ваш бог создал
прямо на берегах Дона. А кости кельтов, пиктов и бриттов неизвестно откуда
взялись... Наверное, ваши враги подкинули, чтобы вас опорочить... Или
друзья, дабы возвеличить вашу славу.... Эй-эй, человек!
Томас видел только зеленую стену густых кустов, но Олег направился в
ту сторону уверенно, руки развел в стороны, показывая пустые ладони. Из
зелени, не двинув и листиком, выступил коренастый человек. Томас задержал
дыхание. Человек в звериной шкуре как у Олега, голые плечи как морские
валуны, блестящие, тяжелые. Грудь широка как дверь, а руки как стволы
молодого дуба. Такой задавит медведя как щенка, в голубых глазах видна
свирепая дикость лесного человека...
-- Доброй охоты,-- сказал Олег, Томас чувствовал в сдержанном голосе
калики глубокое волнение.-- И хорошего огня... Ты из рода Тараса?
Охотник внимательно оглядел Олега, так же придирчиво осмотрел Томаса,
снова повернулся к Олегу:
-- Ты, как я вижу, из рода Панаса... Да, я сын Тараса. Наша деревня
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг