Старик взмолился:
-- Мои лучшие в городе!.. Ежели возьмешь все, то три серебряных...
аль половинку золотого...
Олег швырнул ему монету.
-- Бери целую!
Он спрыгнул с коня, рывком перевернул телегу, тут же звериным прыжком
оказался в седле.
-- Поехали!
Сзади был грохот, треск, а затем вопли и крики стражников, которые
попали под лавину горшков. Воз, торча вверх колесами, закупорил узкую
улицу. Погоня долго возилась, оттаскивая воз, больше мешали друг другу,
чем помогали, а трое унеслись с базара, выметнулись на тихую улицу.
Навстречу брели нищие. Томас, стремясь тоже сделать что-то полезное,
заорал:
-- Эй, с сумками!.. Где дорога на Лондон?
Нищие остановились, смотрели тупо. Один спросил дребезжащим голосом:
-- Эт какой-такой Лондон?.. Который за болотом возле Колупаевки аль
что аж за речкой... аль вовсе тот, что на Оловянных Островах?
-- Тот! -- заорал Томас. -- Который на Оловянных!
-- Прямо по этой улочке так в него и упретесь, -- ответил нищий. --
Ну, там еще болота будут, лес, море соленое, а затем и Лондон средь
болот...
Глава 8
Кони понеслись таким бешеным скоком, словно Лондон лежал прямо за
городскими воротами. Томас держал ладонь близко к рукояти меча, раскрытые
ворота приближались, но, странное дело, там не было видно даже обычных
стражей.
-- Стой! -- донесся сзади крик.
Томас узнал голос калики, остановил жеребца. Калика и Яра подъехали
настороженные, Олег сразу сказал зло:
-- Это же и есть северные ворота!
-- А мне и надо на север, -- ответил Томас надменно. Подумал, сказал
неуверенно: -- Ну, возможно, на северо-запад.
-- Нас предупреждали, чтобы ехали через южные!
-- А потом снова вокруг всего города?
-- Потратишь час, сохранишь день.
Томас обозленно озирался по сторонам. В воздухе чувствовалась
тревога, опасность.
-- За воротами -- Британия! -- сказал он. -- Что говорят тебе
обереги?
Он пустил коня в галоп. Олег последовал на корпус сзади, Яра
держалась рядом. Обереги предупреждали об опасности, называли ее сетью,
указывали на близость... Но разве они не шли каждый день через опасность?
Конь Томаса проскакивал ворота, когда впереди обрушилась железная
решетка из толстых брусьев. Конь с размаху ударился, едва успев выворотить
морду, ногу Томаса прищемило о железо. Он начал поворачивать коня, когда
сзади загремело. Томас повернул голову и увидел такую же стену из железной
решетки. Калика и женщина тоже оказались в ловушке, куда он затащил их по
дурости, решетка упала так близко, что едва не обрубила хвосты их коням.
Ворота были двойные -- такие Томас уже встречал в южных странах, но
не думал, что ворота прибегут сюда раньше него. Стены были, правда, не из
камня, а из толстых бревен, но наверху появились лучники и копейщики.
Скалили зубы, тыкали пальцами в пленников.
Томас заорал зло и надменно:
-- Кто смеет задерживать меня, сэра Томаса Мальтона, рыцаря
крестоносного войска?!
Со стены лениво ответили:
-- А чо? Мы смеем.
-- Трусы! Слезьте и сражайтесь!
Со стены загоготали:
-- Мы чо, дурни? Вы уже как мыши в клетке. Слезай, железная башка.
Князь вас возжелал видеть.
-- Мы уже были у князя.
-- Значит, понравились... ха-ха!..
Олег подъехал вплотную, шепнул:
-- Брось поводья. Скрестишь руки, я наступлю, ты брось меня повыше...
-- Понял, -- шепнул Томас, а громко спросил заинтересованным голосом:
-- Неужто князь решил одарить нас на дорогу?
Со стены ответили:
-- Наш князь такой!.. Даст, догонит и еще даст!
Олег с крупа своего коня прыгнул на сцепленные ладони Томаса. Двойной
толчок слился в один, калика взвился в воздух. На стене не успели глазом
повести, как бедно одетый человек, которого принимали за слугу, ухватился
за край стены, мигом оказался на ней. Опять не успели броситься на
неожиданно возникшего противника, как он сам прыгнул на них, столкнул двух
со стены, у третьего выхватил топор, ударил по голове, столкнул, а через
пару мгновений у него в руках было по топору.
Один бросил Томасу.
-- Руби засов!.. А то все жалеешь меч!
-- Не жалею, -- крикнул Томас обидчиво, -- а рыцарским мечом дрова не
рубят!
Яра оказалась возле деревянного засова размером с бревно раньше
рыцаря. Он с изумлением увидел, как она спешно рубит, только щепки летят
-- калика швырнул ей топор еще раньше, или же подобрала, -- обвешанные
оружием стражи сыпятся со стен, как груши в октябре.
Несколько стрел ударили по доспехам Томаса. Потом сверху обрушилось,
едва не выбив из седла, грузное тело стража. Томас крикнул рассерженно:
-- Смотри, куда кидаешь!
-- Не стой под... стрелами, -- огрызнулся калика.
Он сбил еще одного, затем второго -- Томас едва успел увернуться.
Нарочно он, что ли, подумал сердито. Любит выставить в смешном свете. Все
ему хаханьки, несерьезный какой-то местами. Когда мудрый, как пророк, а
когда чище шута балуется...
В два топора перерубили брус. Томас бил мощнее, но топор Яры падал
чаще, они рубили один брус в двух местах. Томас злился от такой глупой
траты сил, но и с ужасом думал, что если она перерубит раньше, ему от
такого позора хоть на меч бросайся!
В конце она видимо устала, рубила медленно, все время косясь на него,
и Томас последним мощным ударом перебил толстое дерево, сильно пнул в
створки ворот.
-- Готово!
Сверху обрушился грузный страж, едва не вывихнул шею. Томас от
неожиданности даже упал на колени, едва не клюнул носом землю. Сердясь,
что в такой нелепой позе его увидела Яра, заорал:
-- Хватит бросаться! Слезай!
Олег как рыжий вихрь двигался по стене, стражи падали то в одну
сторону, то в другую. Услышав рыцаря, он прыгнул с разбега прямо в седло.
Конь присел от внезапно обрушившейся тяжести, всхрапнул и заспешил вслед
за двумя сотоварищами.
Обернувшись, Томас увидел, как сбитые со стен стражи пытаются встать,
ползают по двору, цепляются за стены. Удивленно покачал головой, прокричал
в бешеной скачке:
-- Своих жалеешь?
-- Все свои... -- донесся ответ.
-- Кто?
-- Все люди на белом свете...
-- Но это ж твои русичи!
-- Твой пророк изрек, что нет ни эллина, ни иудея, ни урюпинца...
Даже англы и то, как погляжу, почти люди.
Они вырвались за ворота... успели вдохнуть свежий воздух... как вдруг
из-под конских копыт вверх ударили, разбрасывая пыль, тугие струи жгучего
черного дыма.
Кони поднялись на дыбы. Томас закашлялся: черный дым проник в легкие,
раздирал грудь, на глазах закипели злые слезы. Он ощутил, что пальцы
выпускают повод, а седло ускользает, как мокрая рыба.
Удара оземь почти не ощутил, кашель сотрясал тело. Сквозь слезы в
глазах видел, как из дыма возникли темные фигуры с замотанными тряпками
лицами. Грубые руки схватили, связали и потащили обратно в город.
Больше он ничего не помнил.
Выныривал из черного дыма Томас мучительно. Голова раскалывалась,
словно угорел, хотя черный дым был не простым дымом: так просто не свалил
бы с ног. До сих пор во рту жгло, словно наглотался черного перца. Но
перец ради его пленения даже Семеро Тайных жечь не станут, дорого.
Олег и Яра уже сидели, туго связанные, прислонившись спинами к
каменной стене. Слабый свет падал из узкого окошка под потолком, пахло
прелой соломой, мочой и гнилью.
Олег сказал сочувствующе:
-- Очнулся? Ты противился дольше всех... потому и наглотался больше.
Томас приподнялся, скривился от боли: тугие веревки врезались в руки,
скрученные за спиной.
-- Перегрызи мне веревку, -- попросил он Олега. -- Когда придут за
нами, мы должны быть готовы.
-- Идет. А ты пока грызи Яру.
Томас ощутил, как сзади его руки дергают, сам лег на бок. Тугие
веревки так врезались в ее нежную кожу, что та посинела, а под веревками
были ссадины. Он ощутил приступ такой слепой ярости, что попадись ему
сейчас тот, кто сделал такое, даже со связанными руками размазал бы
мерзавца по стенам.
-- Потерпи, -- сказал он негромко, -- я сейчас...
Он наклонился, но со скрученными за спиной руками двигался неуклюже,
ткнулся лицом ей в спину, сполз к веревке. Случайно, так он себе объяснил,
коснулся щекой ее пальцев. К щеке сразу прилила кровь, он ощутил, как боль
в голове исчезает, уходит бесследно. Ведьма, подумал он. Только ведьмы
могут исцелять одним прикосновением. Гореть ему в аду вечно...
Он заставил себя оторвать щеку, ее пальцы покраснели и распухли еще
больше, начал грызть веревку. Губы его несколько раз касались ее нежной
кожи, он чувствовал ее нежный аромат: от тонкой кожи пахло травой, лесными
цветами и чем-то неуловимым, от чего его сердце захлебывалось в странной
сладкой тоске.
Яра не двигалась, он чувствовал, как она застыла, даже будто
перестала дышать. Видимо, терпела, старалась не мешать. Внезапно он
ощутил, что ему стало легче держаться, непроизвольно уперся руками о пол,
услышал сзади хриплый голос:
-- Тьфу... Где они такие вонючие веревки нашли...
Томас стряхнул остатки веревок на пол, занемевшими пальцами бережно
взял ее скрученные руки.
-- Потерпи еще чуть, -- прошептал он.
-- Да я ничего... Мы все в одной яме, -- прошелестел ее ответ,
странно невраждебный.
-- То мы. А ты не должна...
Он с яростью грыз веревку, наконец бережно вынул ее посиневшие кисти,
осторожно разминал, корчась от мысли, что сейчас ее руки колют тысячи
невидимых иголок, когда кровь возвращается в онемевшие пальцы.
Послышался сильный хлопок. Калика встал, с отвращением стряхнул
обрывки веревки. На кистях были кровавые ссадины. Похоже, не дождавшись,
пока гордый рыцарь перегрызет и ему, попросту разорвал путы.
Единственная дверь была на высоте в два человеческих роста. Можно бы,
встав Томасу на плечи, дотянуться, но чтобы выбить ее, надо упереться, а
противоположная стена далековато. Стены из толстых глыб, Олег даже
простукивать не стал, чутье подсказало, что подземного хода или тайного
лаза нет.
-- Обереги ж предупреждали, -- пробормотал он.
-- Что?
-- Каменный гроб предрекли...
Томас, все еще разминая ее распухшие кисти, сказал:
-- Похоже, скифы сильны задним умом.
-- Похоже, -- согласился Олег. -- Наверное, от них это стало
национальной чертой и русичей.
Томас не слушал, он видел, как закусила губу Яра, а синева на вздутых
кистях, таких нежных и тонких, переходит в багровость. Сейчас ей больно, а
помочь он не в состоянии, не знает, как взять эту боль на себя, ибо он,
Томас Мальтон Гислендский, обязан заботиться о своем отряде и особенно --
о конях, стариках, детях и женщинах...
-- Где твой мешок с чашкой теперь? -- подумал Олег вслух.
Томас против обыкновения не дернулся, дул на вспухшие пальцы женщины,
держа их на весу бережно, как корону Римской империи, едва не лизал,
дышал, будто его дыхание было целебным. Яра против обыкновения не
вырывалось, явно сил не было. Сидит, закрыв глаза, откинулась на стену,
плечи обвисли, даже рот приоткрылся. Не так, конечно, чтобы ворона
влетела, но все же, все же... Только что слюни не пустила.
-- Святой Грааль, -- напомнил Олег.
Томас ухом не повел, видно, черным дымом память отшибло или как-то на
мозги подействовало. Олег прошелся вдоль стен, напряг и распустил мышцы.
Вверху дверь чуть скрипнула, отворилась. Негромкий голос произнес:
-- Тихо. Я друг.
Вниз опустилась деревянная лестница. Олег сразу же полез наверх,
Томас пропустил вперед Яру, выждал, пока они поднялись, иначе лестница
рухнет под их объединенным весом.
Когда он поднялся, Олег тихо беседовал с незнакомцем. Это был тот
самый посланец, который привел коней и принес деньги. Томасу, несмотря на
сумрак, показалось, что их спаситель держится совсем не так застенчиво,
как в прошлый раз. Хотя сейчас рисковал больше, чем в тогда.
-- Эх, -- сказал он Томасу с укоризной, -- не послушались... Думаете,
просто было вернуть все?
-- Все? -- не поверил Томас.
-- Все, даже твои доспехи, сэр рыцарь. Кони ждут на заднем дворе. Но
теперь вас уже и я не спасу, ничто не спасет, если задержитесь или
попадетесь. К князю прибыл сам хан, а чуть позже еще какие-то люди, явно
могущественные, которым нужны вы... и ваши вещи.
-- Кто они? -- спросил Олег.
-- Больше ничего сказать не могу, -- непреклонно ответил посланец,
отступил и скрылся в тени.
Томас сказал неверяще:
-- Неужто... неужто на этой проклятой земле нашелся хоть кто-то...
хоть одна живая душа, кто помогает нам?
Олег буркнул:
-- Все равно на помощь других пасть не разевай. Когда не вредят, и то
хорошо. Где, он сказал, стоят кони?
Это было странное бегство. Страж в полутемном коридоре спал стоя.
Томас толкнул -- тот не удержался, упал плашмя, но даже не шелохнулся. Еще
двое стражей стояли с открытыми невидящими глазами. Томас выдернул у
одного на ходу меч.
Массивная дверь в конце коридора приближалась. Томас изготовился с
разбега выбить плечом, но Олег опередил, толкнул -- дверь распахнулась
бесшумно. На косяке блестели темные капли масла: кто-то заранее смазал,
чтоб не скрипели.
Они выскочили на задний двор. Томас огляделся. Стены с трех сторон,
окон нет, а на крыше в такой ранний час никого. Трое черных, как ночь,
коней лениво подбирали с земли остатки крупного овса. На них были мешки с
поклажей, из одного высовывался длинный меч в ножнах, а железные доспехи с
беспорядке лежали на земле.
Томас бросился к мешкам, ощупал. Олег видел, как угрюмое лицо
озарилось радостью. Значит, чаша на месте. Странно все это. Неспроста.
Вдвоем с Ярой помогли нацепить и закрепить железо на рыцаре, затянули
ремни. Томас одел шлем, жизнь возвращалась к нему. Олег подумал с
сочувствием, как много значит для человека защитная скорлупа. Привыкнув к
ней, начинает без нее чувствовать себя слабым, беспомощным, вовсе не
человеком.
Город был темен и тих. Огонь в домах по наказу князя гасили рано:
князь опасался пожаров. В прошлый раз полгорода выгорело. Томас влез в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг