высекло искры еще и с пола... Внезапно дракон издал жуткий вопль, в
котором были страх и боль: меч рыцаря достал ступню зверя, отсек три
когтистых пальца. В рассеченной ступне на миг заблестели крупные кости,
затем сразу брызнула темная кровь, залила пол. Отрубленные пальцы
дергались, скребли когтями.
Дракон опустил голову, отыскивая Томаса горящими глазами, калика с
силой ткнул пальцами в это красное, Томас ясно услышал хруст, но тут
дракон взревел еще громче. Чувствуя, что теряет сознание, Томас из
последних сил рубанул мечом по другой ступне, заметив такое же уязвимое
место, тут его подняло в воздух и швырнуло через всю пещеру. Он ударился о
пол, прокатился, гремя железом. На миг в глазах потемнело, он чувствовал
кровь во рту, болели все кости, с огромным трудом заставил себя подняться,
как вставал еще больше измученный на седьмой штурм башни Давида.
В трех десятках шагов катался страшный клубок, слышался рев, хруст,
треск, хриплое дыхание. Томас заспешил к ним, не замечая, что опирается на
меч как на клюку, а правую ногу волочит.
Рев становился все глуше, перешел в сип. Чудовищный клубок
развернулся, голова зверя с тяжелым костяным стуком упала на пол, он лежал
кверху брюхом, передними лапами ухватил себя за покрытое кровью лицо,
задние судорожно дергались, царапали пол. В горле дракона зияли две
глубокие раны. Калика, если этот человек был каликой, сидел на груди
дракона, весь забрызганный кровью.
Томас поспешно отвернулся. Живот зверя разодран, как гнилое полотно,
сквозь широкую рану торчат два ребра, булькает слизь, огромная, как валун,
печень дергалась, пыталась жить, но голова будто приклеилась к полу, не
двигалась. Томас на всякий случай держал меч готовым для удара,
придвинулся, увидел торчащие сквозь разорванную кожу острые шейные
позвонки -- безжалостно сплющенные, сломанные. Огромная, будто скала,
голова держалась только на жилах.
Олег поднялся во весь рост: залитый кровью дракона, свирепый, и
Томаса осыпало морозом -- калика показался страшнее, чем убитый зверь.
-- Олег, -- проговорил он дрожащем голосом, -- неужто люди будут
такими?
Перекошенное звериной судорогой лицо калики медленно разгладилось,
словно на вздыбленные штормом волны выплеснули бочку масла. Горящие
бешенством глаза еще сверкали, как две окровавленные звезды, но страшно
вздутые мышцы опустились, разгладились. Он сказал жутким нечеловеческим
голосом:
-- Могут стать и такими...
Он прыгнул с огромной туши, кровь капала изо рта, с отвращением вытер
губы тыльной стороной ладони. Грудь мощно поднялась еще раз, опала, глаза
утратили кровавый блеск. Сказал уже обычным, только смертельно усталым
тоном:
-- Люди могут быть всякими... но станут такими, какими их сделаем мы.
В темном боковом ходе Олег сразу замедлил шаг:
-- Налево!.. Там два стража. Сэр Томас, надо обойтись без рыцарских
штук, вызова на турнир...
-- Понимаю, -- прервал Томас.-- С тобой я давно скиф, даже рус. Без
шума их, да? Как простое сословие?
-- Как разбойников, -- буркнул Олег.
Томас едва видел силуэт Олега в почти кромешной тьме: далеко за
поворотом горел факел, слабые отблески отражались в кристаллах гранита.
Прямо на полу под факелом сидели два стража, упираясь спинами в стену,
обнаженные мечи держали между колен, похоже, дремали.
Томас старался шагать в своих доспехах так же бесшумно, как босой и
вообще голый калика, но коридор наполнился лязганьем, грохотом, звоном,
словно зверь успешно размазал их по стенам и возвращался обратно. Стражи
поспешно поднялись. Один спросил громко, нарочито бодро, показывая, что
они и не помышляли спать:
-- Ваша Мощь, преступники схвачены?
-- Только один, -- ответил Томас грубым голосом.-- Он кивнул на
Олега.-- Второй где-то прячется.
-- Найдем! -- заверил страж подобострастно.-- Все выходы запечатаны.
Комар не вылетит, муравей не выползет. А какой из них убе...
Он поднял факел выше, освещая приближающегося Томаса, глаза
распахнулись, рот раскрылся для крика. Олег метнул приготовленный камень,
зубы сухо хрястнули, страж откинулся на стену, глотая вбитый в глотку крик
вместе с окровавленными зубами и камнем. Второй поднял меч, но не для
нападения, он явно собирался ударить в железную дверь, вызывая то ли
добавочную стражу, то ли еще что-то пострашнее. Томас, видя что не
поспевает, метнул двуручный меч как копье. Страж всхлипнул, дернулся: меч
пробил его чуть ниже горла. Он сполз по стене, оставляя красный след --
между лопаток высунулся широкий стальной кончик.
Пока Томас выдергивал меч и тщательно вытирал, Олег быстро раздел
стража, который покрупнее, натянул его одежду, став снова прежним каликой,
какого Томас знал, казалось, всю жизнь. Правда, теперь калика шел со
стиснутыми челюстями, косточки на кулаках побелели, а глаза сузились, как
у рыси перед опасным прыжком.
-- Хочешь вернуть чашу? -- спросил он внезапно.
-- Как спасти душу! -- вырвалось у Томаса.
-- Она за дверью. Чаша, имею в виду.
-- Душа тоже...
Олег отступил на шаг, взглянул на дверь исподлобья, ринулся, выставив
плечо. В момент удара вокруг калики блеснуло короткое пламя, засовы и
запоры лопнули, створки распахнулись, будто великан ударил ногой в двери
собачьей будки.
В помещении, куда ворвались, взвилась пыль и синий дым. Томас, не
давая опомниться, ринулся на двух огромных воинов, что тут же схватились
за сабли, ничуть не растерявшись.
Олег прыгнул на Исфагана, он никогда не видел его раньше, но знал о
нем достаточно, чтобы сразу вцепиться в горло. Повалившись на пол,
каменная пещера вздрогнула. Запахло горелым камнем, стало жарко, как в
аравийской пустыне. Томас, используя внезапный натиск, прижал противников
к стене, двумя страшными ударами рассек у одного щит, другого оглушил
ударом по шлему. Первый выскользнул под рукой, Томас свирепо обрушил меч
на оглушенного и, не взглянув на падающее тело, быстро развернулся к
другому, успел парировать сверкающую саблю, по-волчьи оскалился и начал
теснить в угол.
Олег и Исфаган катались по всей пещере, душили друг друга в объятиях.
От обоих шел жар, доспехи Томаса накалились, он стал хватать ртом горячий
воздух, а рукоять меча жгла пальцы. Оставшийся воин тоже зло скалил зубы,
он взмок, смотрел затравленно. Не переставая сражаться, он бросал быстрые
взгляды на катающихся посреди комнаты калику и своего хозяина, словно ждал
помощи. Томас из последних сил насел с тяжелыми ударами, сделал обманное
движение, подставил руку под сверкающую саблю -- лезвие со звоном
отскочило от стальной пластины, тут же другой рукой обрушил меч.
С пола, где катались сцепившиеся, хрипело, трещало, звонко лопались,
как в печи, камешки под телами калики и хозяина. Внезапно стены пещеры с
гулким грохотом дрогнули, через серый пол пробежала черная трещина. Маги
поднимались на колени, снова вцеплялись друг другу в шеи, били кулаками и
осатанело хрипели, задыхаясь от ненависти. Трещина раздвигалась, из
глубины пахнуло жаром. Вылетело облако дыма, следом выметнулся оранжевый
язычок огня, спрятался, следом вылетели красные искры, похожие на крупных
мух. Олег и хозяин перекатились через трещину, а когда кувыркались
обратно, оба застряли в расширяющемся провале. Томас, тяжело дыша и
шатаясь от схватки в диком жару, от которого пот заливал глаза и тут же
высыхал, стягивая лицо соленой коркой, поспешно шагнул к противникам,
протянул руку, пытаясь ухватить Олега и оттащить от опасности, но в лицо
полыхнуло страшным жаром, затрещали брови и ресницы. Он прикрыл лицо
ладонью, выставил другую руку, слепо шаря в воздухе, наклонился к полу...
Пальцы ожгло, едва не закричал. Грохнуло, в уши ударил сухой треск.
Он на миг отодвинул ладонь от глаз, отпрянул.
Пещеру от стены до стены пересекала пылающая огнем трещина, куда
легко провалился бы даже всадник с конем. Оттуда повалил густой черный
дым, вынес запах горелого мяса, кожи, костей. На потолке пещеры полыхали
отсветы адского пламени, что гудело в глубине. Томасу почудился долгий
страшный крик, словно кто-то падал и падал, удаляясь через нескончаемое
пламя.
Кашляя и сипя пересохшим горлом, Томас отполз к дальней стене,
прижался спиной. Глаза выедал дым, рядом застыли залитые кровью трупы
сраженных хазэров, кровь от жары высохла, превратилась в коричневую корку,
уже потрескавшуюся, как кора старых деревьев. По ту сторону трещины сквозь
огонь и дым Томас смутно видел мраморный столик. На нем поблескивала
натертая мешком в дороге его чаша. Святой Грааль!
Томас сделал нечеловеческую попытку приподняться, но пораженное жаром
тело не шелохнулось. В голове мутилось, вспыхивали бредовые видения. Он
вдруг понял, что умирает от адского пламени, сухости, но вместо страха
была только печаль: чашу не сумел довезти...
Стены глухо затрещали, под ним тяжело качнулось, по шлему звонко
цокнули камешки, застучали по плечам. На миг пыль и дым скрыли чашу, тут
же словно повеяло прохладой. Томас тряхнул головой, очищая взор: края
трещины сдвинулись, оставалась черная изломанная полоса. То один край, то
другой поднимались, Томас слышал треск перетираемых глыб, хруст.
Отпихнувшись от стены, он упал на четвереньки и пополз через пещеру.
Пол перестал подрагивать, но все еще жег пальцы, да и доспехи обжигали
тело. Чаша светилась в дымной комнате странно знакомым чистым неземным
светом. Томас всхлипнул: такой же чистый свет брызнул от Олега, верного
друга, когда тот бросился на дверь этого убежища злого мага!
Ударившись головой о ножку стола, он уцепился за раскаленный мрамор,
поднял непослушное тело. Когда лицо оказалось вровень с чашей, она
вспыхнула ярче, словно призвав. Томас бережно взял трепещущими пальцами,
всхлипнул от изнеможения. Чаша странно оставалась прохладной, словно
стояла в тенистом саду на берегу холодного ручья. Шатаясь, Томас прижал
чашу к стальной груди, вернулся в угол, где оставил меч возле сраженных
хазэров, и, опираясь на него, как на палку, поковылял обратно из комнаты,
с трудом переступил через разбитую дверь, которую вышиб калика --
оплавленную, обгоревшую.
Он уже был за дверью, когда сзади прогремело. Посреди пещеры с сухим
треском и грохотом вздыбился каменный пол, глыбы разлетелись, как сухие
листья. Снизу как каменный столб поднялся калика -- тяжело дышащий,
изможденный, шатающийся от усталости. Томас с воплем, едва не выронив
чашу, бросился к другу. Калика оперся о его плечо, на стальной пластине
зашипели, мгновенно испаряясь, капли мужского пота. Грудь калики часто и
высоко вздымалась:
-- Чашу взял?.. Хорошо. Это очень важно.
-- Олег... -- проговорил Томас счастливо.-- Побратим дорогой... Я
даже не догадывался, что ты еще и демон... Ну да ладно, будем в аду
вместе!..
Олег глубоко вздохнул всей грудью, сказал хриплым голосом:
-- Пошли быстрее.
-- Ты знаешь, где выход?
-- Понятия не имею.
-- Но как же...
-- Здесь находится еще один враг. Глава Семи Тайных!
Томаса осыпало морозом, несмотря на горячий воздух, спросил сипло:
-- Не хватит ли драки?
-- Надо же узнать, что за кутерьма вокруг этой старой медной чаши?
Он быстро двинулся из пещеры. За их спинами загремело, свод
обрушился, сквозь дверной проем Томас видел падающие огромные глыбы. Он
заспешил за каликой, в спину толкнуло горячим воздухом. Он оглянулся еще
раз: свод обрушился, стены смыкались.
Олег бросил нетерпеливо:
-- Пещера нам больше не нужна.
-- Нам, конечно, -- согласился Томас. Он спросил осторожно: -- А
тот... маг? Не уцелел, как ты?
-- Нет, -- ответил Олег, не оборачиваясь.
В двух шагах за Томасом просел потолок, из трещины хлынул поток
грязной воды. Он ускорил шаг, выбежал за каликой на сухое.
-- Ты его убил?
-- Не смог. Слишком много убийств! Оставил жить.
-- Что с ним?
-- Заключил в камень. Где-то на глубине в версту. Или больше, не
помню.
Томас спешил, не отрывая обалделого взора от некогда широкой, теперь
сгорбленной спины. Меч он сунул в ножны, но чашу прижимал к груди, ибо
мешка уже не было.
-- Он не освободится? Было бы некстати...
-- Даже Семеро Тайных не освободят! Размазан внутри... вперемешку с
камнем.
Томас вскрикнул хрипло:
-- Ты жесток, как язычник! Он предпочел бы смерть.
-- Смерть, -- ответил Олег тяжело, не поворачивая головы, -- это
надолго, очень надолго... А у живого есть надежда.
За их спинами снова загремело, на головы и плечи обрушился песок,
мелкие камни. Томас крикнул на ходу:
-- Если заключение пожизненное... А сколько живут маги?
-- По-разному, -- огрызнулся калика.-- Фагим погиб в сто тысяч лет с
хвостиком, а Трцик умер от старости в сорок... Ты держи чашу покрепче! Не
отвлекайся. Надо весь клоповник порушить, а не о милосердии думать по
отношению к тем, кто живет нашей кровью. Как аукнется, так и откликнется!
Ступени вели вниз, коридор дважды поворачивал, Томас бережно прижимал
чашу к груди.
Коридор заканчивался небольшой скромной дверью. По обе стороны двери
горели, рассыпая искры, смоляные факелы. Ни стражей, ни запоров. Томас
зябко передернул плечами.
Калика толкнул дверь, она отворилась без скрипа. Открылась средних
размеров аскетически убранная комната. Монашески убранная, сказал бы
Томас, если бы не чуял присутствия Сатаны. В стенах горели свечи,
распространяя сладковатый приятный запах, посреди пещеры стоял высокий
стол, а спиной к Олегу и Томасу сидел широкий в плечах мужчина в черной
одежде, что-то писал на пергаменте белым гусиным пером.
Глава 21
Не оборачиваясь, продолжая писать, человек спросил неторопливо:
-- Что задержало тебя, Вещий?
-- Мелочи, -- ответил Олег. Он морщился, пальцы правой руки щупали
локоть левой, где вздувался огромный кровоподтек.-- А что, ждал долго,
Слымак?
-- Ничего, -- ответил человек.-- Все равно заканчивал кое-какие дела.
Он отложил перо, медленно повернулся. Томаса пробрало смертельным
холодом, на него дохнуло могилой. Слымак был с белыми волосами, седой
бородкой, но излучал такую мощь, которой Томас ни в себе, ни в ком другом
никогда не чуял. Запавшие глаза смотрели пронизывающе. Томас ощутил, что
злой мудрец сразу понял его всего, оценил мысли и желания, взвесил честь и
рыцарскую гордость, просмотрел воспоминание о берегах Дона и прекрасной
Крижине. Слымак не выглядел силачом, но Томас уже не сомневался: шелохнет
бровью -- каменная стена разлетится вдребезги.
-- Затея с похищением чаши, -- сказал Олег медленно, -- твоя?
Он говорил напряженно, следил за каждым движением главы Семи Тайных.
Слымак же непринужденно откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу,
улыбался расслабленно, непринужденно, по-хозяйски.
-- Вещий, -- проговорил он, смакуя это слово, -- а не разгадал... Не
разгадал?
-- Не разгадал, -- ответил Олег честно.
-- Теперь можно сказать, -- произнес Слымак небрежно. Томас поймал
себя на тревожной мысли, что они с каликой как мыши в коробке с огромным
котом. -- Конечно же, чаша для нас, людей практичных, ничего не значит.
Она мало значит даже для Британии, хотя для нее кое-что могла сделать...
-- А для кого важно?
Слымак покровительственно улыбнулся, потеребил бороду:
-- Для новой страны, нового народа... который мог возникнуть через
сотни лет!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг