-- Прогнило здесь, -- сказал он неодобрительно.-- А жаль... Красиво!
О разных царствах говорится в Святой Книге: Вавилоне, Ниневии, Ассирии --
где они? Ехал я однажды через пустыню -- торчат из песка остатки башен,
строений. Раньше там поднимались дворцы, росли сады, пели роскошные птицы.
А я тонул по колено в знойном песке, вокруг пустыня, и мне стало до
свинячьего визга жаль погибшей красоты, хотя там наверняка жили нечестивые
язычники, ведь город погиб за тысячи лет до рождения Спасителя!
Олег напряженно всматривался в приближающийся причал, где толпился
народ, виднелись повозки, яркие носилки, пышно убранные кони, сверкающие
оружием латники:
-- Все сохранить -- не дать места молодому. Ты лучше смотри не на
красивые башни, а на некрасивых людей. О твоем появлении уже знают все
шпионы Тайных.
-- Думаешь, отнимать будут прямо на причале?
-- Будь готов, -- повторил Олег.-- Думаю, в этом городе тебя ждет
самое серьезное испытание.
Щеки Томаса побелели, а глаза, потеряв мечтательность, побежали по
пестрой толпе. Корабль вклинился между двумя высокобортными галерами, на
берег перебросили мостик. Томас с Олегом сошли в числе первых, пропустив
лишь купцов и странного юношу -- те прямо дергались от непонятного страха.
Глава 2
Шпионами низшего ранга кишат портовые кабаки и дома продажных девок
-- все получают добавочную плату у префекта, квестора, комеса, претора или
инквизитора -- все хотят знать тайное, но не завидна участь шпиона,
который хоть малость скроет, смягчит или исказит: на секретных сообщениях
строится политика, они особо ценимы, такого шпиона быстро растащат раки на
дне Золотой бухты, оставив обглоданный скелет да привязанный к ногам
камень. Одни шпионы доносили императору лично, их впускали по особому
знаку, были шпионы двойного и тройного подчинения. Но самые изощренные из
них, теперь чувствовал и Томас, служили прежде всего Семерым Тайным, а уж
потом императору и прочим властителям с ограниченной властью.
Держали своих шпионов даже евнухи, которыми был набит дворец
императора. Евнухи считались свободными от греха как ангелы -- те же
бесполые, в то время как Сатана -- мужик в полной мужской силе, готов
посещать женщин в жаркие южные ночи, что он и делает при любой
возможности. Олег искоса посматривал на сумрачного Томаса, подумал с
издевкой, что в этом слабинка христианства, не все продумали: евнухи
внушают отвращение, людям лучше не напоминать, что евнухи оскоплены по
образцу и подобию ангелов -- простому человеку из народа дьявол окажется
понятнее и даже роднее.
Под ногами вымощено камнем, по обе стороны пяти-шестиповерховые дома
из серого камня, улице не видно конца, ее пересекают такие же широкие
дороги, с каждым шагом Томас больше съеживался от огромности города,
обилия людей, настолько разных, что на него никто и глазом не повел, как и
на калику -- тот шел в душегрейке из волчьей шкуры, обнажив широкую
загорелую грудь.
Люди как будто слонялись без дела, хотя многие спешили
целеустремленно, толкались и ругались на встречных. От шума и людского
гвалта звенело в ушах. Под толстыми каменными стенами, разогретыми
утренним солнцем, играли и ползали дети, бренчали медными монетками о
стену, мерили до них дорогу, растягивая пальцы, ссорились, дрались,
по-взрослому плевали друг другу в глаза и кричали кто из них, благородных
ромеев, на самом деле грязный грек, тупой славянин или подлый иудей.
Часто попадались нищие, увечные, больные. Однажды их потянулась целая
вереница -- убогих, в лохмотьях, стонущих на разные голоса. Томаса
стошнило от вида огромных гноящихся язв, щедро облепленных мухами,
свернули на другую улицу: судя по калике, тот здесь бывал не раз, не
случайно же на ходу называет таверны, цены в них, порядки, где как
готовят.
Трижды проходили через торговые площади, настолько огромные, что на
каждой поместилось бы племя герулов или гепидов. Из разукрашенных золотом
и шелком палаток, из-за прилавков, заваленных товарами, к Томасу тянулись
руки купцов, его зазывали, уговаривали, умоляли купить, хватали за
доспехи, совали товар.
Оглушенные, усталые, как после доброй драки или бурной ночи, они
кое-как добрались до постоялых дворов. Олег почему-то проехал первые три,
хотя измученный Томас дергал за рукав, лишь возле четвертого задержался и
внимательно осмотрелся, пересчитал коней у коновязи, но все-таки потащил
рыцаря дальше, а вошли в ворота лишь шестого по счету постоялого двора.
После обеда в корчме, что находилась внизу, они поднялись к себе, в
комнату на втором поверхе. Олег сразу же лег и предался размышлениям, а
Томас долго торчал у окна, выказывая завидную выносливость -- доспехи не
снял:
-- Даже улицы вымощены каменными плитами!.. Да так ровно, одна к
одной! И народу как муравьев в солнечный день... После дождя.
-- Столица мира, -- буркнул Олег.
Томас немедленно откликнулся с ревнивой ноткой:
-- Кому как. Для нас столица мира -- Рим.
-- А водное Лоно, то бишь Лондон? Подчиняется?
-- То другое дело, -- сказал Томас оскорбленно, -- Рим -- столица
всему миру, кроме Британии.
-- Остерегись сказать такое в Киеве, -- предостерег Олег.
-- Почему?
-- Киевляне кроме своих богов никому не кланяются.
Томас смолчал. Если не замечать дурацкого язычества калики, в
остальном хороший друг и надежный соратник. И в общении удобен: свои
взгляды не навязывает, никогда не спорит, всегда глубоко в своих мыслях.
Почти никогда первым не начинает разговор, словно постоянно находится в
другом мире, а сюда является лишь по зову.
Он подошел к другому окну, долго рассматривал огромные башни, что
высились одна напротив другой по краям морского пролива:
-- Между ними на ночь натягивают цепь? Перегораживают море?
-- Только в трудное время, -- заверил Олег. Сейчас цепь на дне. Но
чую, скоро заскрипят огромные вороты... Я помню времена, когда оставалась
натянутой и днем...
Он улыбнулся далеким воспоминаниям. Томас еще подивился -- вороты
должны быть каждые с гору, чтобы натягивать чудовищной толщины цепь через
море. Да и какие сказочные кузнецы сковали?
Калика лежал навзничь, глаза закрыты, словно мирно спал, однако
пальцы правой руки безостановочно перебирали обереги, ощупывали, подолгу
задерживались на той или иной фигурке... Томас помрачнел. Если калика
прав, за чашей в самом деле зачем-то охотятся Семеро Тайных владык мира,
то вряд ли найдется на свете цепь, которой можно от них отгородиться.
Вечером Томас вздумал навестить рыцарей-крестоносцев, в
Константинополе расположились два рыцарских ордена, заняли целый квартал.
Олег скривился, но спорить не стал -- отправился в корчму в одиночку. На
пороге комнаты посыпал, уходя, пылью, а в дверную щель сунул шерстинки из
волчьей шкуры.
Томас глядел на калику встревоженно, вернулся к постели и повесил на
пояс кинжал в дополнение к огромному мечу, который зацепил за спиной. Он
был в полном вооружении, но по улицам столицы расхаживал куда более
странный и причудливый люд: от полуголых и почти голых невольников из
южных стран до одетых в меха жителей северных островов.
Олег в одиночку сидел за угловым столом, стараясь держать в поле
зрения все помещение. Пили и веселились наемные солдаты, мелкие вожди
дальних и ближних племен, приехавшие заключать договоры о мире, не менее
откровенно пировали купцы и перекупщики, и уж совсем на показ гуляли
неприметные личности, серые как мыши, в которых невозможно заподозрить
угрозу даже цыпленку. Они казались занятыми только собой, лишь Олег
замечал да, возможно, хозяин корчмы знал, кто они на самом деле: люди,
которых боятся даже бесстрашные полководцы императора, закаленные во
многих битвах и сражениях, -- шпионы базилевса.
-- Скучаешь, вождь?
Словно бы, споткнувшись, на плечо ему оперлась ярко накрашенная
девушка -- молодая, сочная, в короткой игривой одежде и с глубоким вырезом
на груди. Глаза с профессиональным и просто женским интересом окинули
цепким взглядом могучую мужскую фигуру, обнаженные плечи.
Олег похлопал ее по руке с нежной белой кожей, не знавшей работы,
кивнул на лавку рядом:
-- Садись. Что пить будешь?
Она с готовностью села, засмеялась, показав ослепительно белые зубы:
-- Я вижу, вождь, ты уже бывал в нашем роскошном свинарнике?
-- Заметно? -- удивился Олег.
-- Еще бы! Не раскрыл рот, не вскочил, не кинулся сразу лапать... Как
будто все давно знакомо.
-- Я бывал здесь, -- подтвердил он.-- Кстати, меня зовут Олег.
-- Меня Елена. Я здесь работаю.
-- Хороший день сегодня?
Она мило наморщила носик:
-- Не очень. Клиенты либо бедные, либо жадные, либо слишком...
противные.
Он взглянул остро:
-- Ты привередлива?
Она весело засмеялась, кокетливо сощурила глаза:
-- Как когда. Если удается, почему нет? В других городах приходится
принимать всех, даже пьяных солдат, а в Константинополь купцы прибывают
каждый день по тысяче в одни ворота. Сегодня у меня еще никого не было, я
хочу начать день приятно.
Олег махнул слуге, тот заторопился с кувшином вина и двумя
хрустальными стаканами.
-- Ты начинаешь день, когда я уже заканчиваю, -- заметил он.
-- Я ночная птица, -- ответила она легко.-- Но, надеюсь, ты не скоро
его закончишь на этот раз!
Он отхлебнул вина, уловив скрытый смысл, за игривым -- зловещий,
налил ей, отметил, как она взяла стакан, коснулась губами края, как
сидела, держала ноги, в то же время проговаривая про себя сказанное ею,
заставляя перед мысленным слухом говорить громче и тише, басом и совсем
тонким голоском. Что-то в ней таилось иное, чем натура простой продажной
девки. Чересчур правильно строит фразы, слова выговаривает чисто, даже
слишком красива для девки в заведении такого уровня. Красивые и умные
шлюхи не задерживаются в портовых кабаках с пьяными матросами, отдаваясь
на охапке гнилого сена, -- быстро карабкаются вверх, некоторые уже стали
императрицами, как несравненная Феодора. Или эта красавица в начале пути?
Она весело щебетала, выщипывала самые упругие виноградины из крупных
гроздей, с удовольствием вонзила острые чистые зубки в огромный персик,
брызнула соком, засмеялась. Глаза ее блестели, на щеках под слоем грубых
румян играл яркий натуральный румянец.
Когда опорожнили кувшин до половины -- Елена пила совсем мало -- Олег
бросил на стол золотой динар, поднялся:
-- Пойдем?
Она легко поднялась на ноги:
-- Почему нет?
Олег, напрягшийся, как перед прыжком в холодную воду, заметил и
странно ускользающий взгляд хозяина, и двух угрюмых купцов, которые среди
огромной разномастной жрущей и галдящей толпы одновременно умолкли и
сдвинули головы, чтобы искоса проследить за ним.
Они поднялись по широкой деревянной лестнице со скрипучими
ступеньками. Олег пропустил Елену вперед, словно для того, чтобы
полюбоваться ее сочным телом и разжечь в себе похоть, похохатывал и шутил
громко, глаза же ловили изгибы стройного тела, слушали музыку движений,
замечали гибкие мышцы, умело укрытые округлыми женскими формами. Елена,
глупо думать, что ее в самом деле так зовут, не из тех, кто поднимается со
дна до покоев базилевса -- уже рождена наверху и явно воспитывалась под
присмотром нянек, учителей, массажистов, лекарей и знатоков правил
поведения двора, простонародья и варварских вождей.
В его тесной комнатке она бросила быстрый взгляд на окно, с интересом
потрогала пальчиком рукоять огромного меча, что стоял в углу возле
изголовья постели. Створки окна подрагивали, в комнату врывался холодный
ночной воздух. Елена поежилась. Олег сделал шаг к окну, намереваясь
закрыть. Елена живо вскрикнула:
-- Погоди, у меня есть лучше идея!
Соблазнительно улыбаясь и глядя ему в глаза, она замедленными
движениями начала развязывать широкий шелковый пояс. Ее полные спелые губы
изогнулись в обещающей улыбке, глаза смеялись. Олег улыбнулся в ответ, уже
все поняв.
Елена подошла к окну, теми же замедленными движениями повязала пояс
на крючки, не давая створкам распахнуться. Олег с удовольствием смотрел на
ее гибкую фигуру с тонкой талией и широкими бедрами на длинных стройных
ногах, тем более что она ожидала от него именно такого пристального
взгляда и учащенного дыхания.
Повернувшись, она сказала все еще улыбаясь:
-- Думаю, так будет лучше...
Даже дураку, который не рассмотрел бы ее пояс, хорошо видна ее фигура
на фоне освещенного окна.
Олег сел на краю ложа, чтобы быть ближе к двери, не пропуская шорохи.
Елена все еще стояла у окна. Олег сказал мирно:
-- Чем ты занималась раньше, Елена?
В ее красивых глазах мелькнуло удивление:
-- Ты хочешь поговорить?
-- Разве ты сама этого не хочешь?
-- Да, конечно!.. Но я слышала, что северные гости города почти не
отличаются от зверей: сразу тащат в постель!
Олег улыбнулся:
-- Теперь ты ждешь, что я начну доказывать обратное и проболтаю с
тобой о философии всю ночь?
Она весело захохотала, запрокидывая головку, обнажая прекрасную белую
шею, созданную для поцелуев:
-- Я была бы серьезно разочарована!
-- Тогда иди ко мне, -- позвал Олег.-- Займемcя любовью, а в
промежутках... если они будут, -- поговорим о философии.
Она кивнула, смех еще дрожал в ее лучистых глазах, медленно шагнула к
нему и медленно, стоя перед ним, начала снимать платье. Олег держал на
лице выражение восхищения ее юным гибким телом, но весь был на кончике
ушей. Деревянные половицы в коридоре поскрипывали все громче и ближе.
Елена тоже услышала, губы раздвинулись шире, а глаза раскрылись
обольстительнее. Она уже держала рубашку в одной руке, смотрела дразняще.
Олег сказал быстро:
-- Кто-то подходит к двери! Быстро спрячься вон за той дверью.
Она широко распахнула глаза:
-- А что там?
-- Там кладовка, -- ответил он нетерпеливо.-- Тесно, но ты побудешь
там недолго. Я отделаюсь от друга, с которым приехал, это наверняка он.
Она с негодующим видом пошла к двери кладовой, фыркая, провоцирующе
двигая бедрами -- рубашку по-прежнему держала в руке. Как мозговая
косточка перед носом пса, которого ведут на живодерню, подумал Олег...
Она скрылась за дверью, Олег задвинул щеколду, быстро швырнул плащ на
лук и колчан со стрелами, провел кончиками пальцев по рукоятям ножей.
В дверь громко постучали. Олег торопливо плеснул вина прямо на стол,
разбросал остатки еды, крикнул хриплым недовольным голосом:
-- Кого леший носит ночью?
Из-за двери донесся веселый полный жизни мужской голос:
-- Какая ночь, дорогой?
Олег неторопливо потащился к двери, грузно топая, подволакивая ноги.
Долго возился с запором, громко ворчал, изображая пьяного варвара. В
коридоре стоял крепко сбитый мужчина в легком доспехе, прокаленный ветрами
и морем. На загорелом лице играла широкая улыбка, белые зубы блестели, но
глаза цепко охватили поверх плеча Олега всю комнату, заметили разлитое
вино, обглоданные кости, лежащую на боку амфору, как и вторую, что стояла
на подоконнике.
Олег отодвинулся, покачнулся, широким жестом пригласил гостя войти.
Тот с готовностью шагнул, все также широко улыбаясь -- веселый, налитый
здоровьем и силой. На поясе болтался небольшой меч в красиво украшенных
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг