Костер разгорелся, Рудый подбросил новую охапку. Появился злой Асмунд
-- без хвороста, ладонь оскоблил о шершавую кору деревьев. Когда все
уселись вокруг костра, Олег сказал с мольбой:
-- Осталось немного. Потерпите пару дней, в Новгороде заживете
по-княжески... Лучше, чем на Рюгене!
Они долго сидели, глядя в пляшущие языки огня, отдыхали от скачки.
Вдруг Умила вскрикнула, прижала к груди Игоря. В темноте за деревьями
светились желтые глаза. Они окружили поляну плотным кольцом. Можно было
различить массивные неподвижные формы. Волки подошли к черте, отделяющей
освещенную поляну от темного леса.
В полосу света вышел огромный волк-вожак. Шерсть на массивной груди
поседела, но он явно был еще силен, свиреп, а взгляды, которые бросал на
застывших людей, яснее ясного говорили об их участи.
-- Мы пропали, -- шепнул Рудый обреченно. -- Асмунд хворосту не
набрал в запас, он искал и нашел что-то другое. Есть, правда, почему-то не
стал...
Вожак смотрел на Олега, в его глазах блестел золотой свет, словно
внутри черепа горел светильник. Олег ответил таким же прямым взглядом.
Волк чуть наклонил голову, из горла вырвался хрипловатый звук. Олег понял
вопрос, хотя говорил с волками очень давно.
-- Приветствую тебя с братьями в твоем лесу, -- ответил он по-волчьи.
Краем глаза видел, как побелела Умила, закрывая телом сына, как Рюрик
и Асмунд бросили руки на рукояти мечей, а Рудый опасливо отодвинулся.
-- Почему вы здесь?
-- Идем в дальний город, -- ответил Олег, приглушая голос на верхней
ноте. -- Мы только идем через ваш лес.
- Долго?
- Нет, мы пройдем без остановок.
Вожак обернулся, рыкнул неразборчиво, верхняя губа угрожающе
приподнялась, показывая острые клыки. Олег пристально рассматривал волка.
Тот снова повернул к нему голову, шерсть на загривке опустилась, огоньки
из красноватых стали золотыми:
-- Пусть дорога ваша будет хорошей. Прощай, Старший Брат. Мне есть
что рассказать по возвращении.
Он шагнул вперед, лизнул руку Олега. Олег погладил лобастую голову,
пропустил между пальцев чистую плотную шерсть. Волк мгновение стоял,
закрыв глаза, потом вздохнул, повернулся, в два огромных прыжка скрылся в
темноте. Темные плотные силуэты колыхнулись, странные желтые глаза начали
исчезать.
Рюрик со стуком бросил меч в ножны. Рудый шумно перевел дух, повернул
к Олегу бледное лицо с выпученными глазами:
-- Ну... Эти серые на офеней не больно похожи.
-- Они ушли, -- сказал Асмунд язвительно, -- потому что услышали от
тебя какой-то странный запах.
-- От меня? -- удивился Рудый. -- Что-то не видел, чтобы ты мылся
после штурма стен Твердыни... Святой пещерник, ты знаешь язык и этих
офеней?
Олег сказал неохотно:
-- Они охраняют собственные земли так же, как Твердислав или любой
другой князь. Хотели узнать, не собираемся ли рыть здесь логовища...
-- И ушли, когда ты заверил, что не будем ухлестывать за их девками?
Да-а, а еще говорят о кровожадности волков! Овечки рядом с Твердиславом.
Или с Асмундом. Верно, в отшельничестве что-то есть. Когда наберусь грехов
достаточно, обязательно уйду в пещеры!
Асмунд удивился:
-- Сколько тебе надо? Ящеру в дядьки годишься! Сложи свои грехи на
его горный хребет, у того спина хряснет, как лучинка под колесом. Самого
Чернобога посрамишь! Или киваешь, что святой отец пошел в пещеры лишь
потому, что грехов было... гм...
Рудый посмотрел в сторону исчезнувших волков, отчаянно помотал
головой. Человек, сумевший своей святостью защитить от серых, всегда был
непорочным!
На рассвете они спустились в укрытую от ветров долину. Там в самом
зеленом месте высились амбары, виднелись даже трехповерховые. Жилые домики
выглядели рядом совсем крохотными. Рудый потер ладони, сказал оживленно:
-- Сюда приезжает князь на полюдье! В эти амбары свозят со всех
концов меха, мед, мясо, шкуры, ожерелья...
Асмунд тоже начал смотреть на огромные склады с интересом. Олег
сказал с неудовольствием:
-- Сейчас не до этого. Смири свои волчьи порывы.
Рудый с обиженным видом пожал плечами:
-- Ну... я ничего такого не замышлял...
-- В самом деле? -- не поверил Олег. -- Ты тяжело заболел?
Они обогнули деревушку, пробираясь между деревьями. Умила сердилась,
стала раздражительной и плаксивой. Игорь много времени проводил теперь у
Гульчи на руках, поднимал рев, когда их разлучали. Мужчины терпели молча,
сцепив зубы. До Новгорода остался всего день хорошей езды на конях. От
силы два.
Олег предложил войти в деревушку с другой стороны, а выйти с этой,
сбить погоню.
-- А в селе сразу в корчму? -- предложил Асмунд.
-- До корчмы эта деревушка еще не доросла, -- пробурчал Рудый с
презрением. -- Если есть, где выпить, то лишь у войта.
-- Тогда к войту?
Рудый поморщил нос, сказал раздумчиво:
-- У местных старост в каждой бочке с пивом плавает по десятку
утопших крыс, не считая мух, комаров, птичьего помета...
Олег оглядел свой маленький отряд:
-- Если даже Рудый отказывается от пива, то силы есть. Проедем эту
весь. Потерпите! Скоро Новгород!
ГЛАВА 27
Страх и подозрительность чувствовались в самом воздухе. В каждой
веси, через которые проезжали, видели вооруженных людей. В двух весях
встретили на околице крепкие мужики с топорами в руках. Их лица были
недружелюбными, глаза обшаривали путников подозрительно. В третий раз,
когда столкнулись с такой заставой, усталый и взвинченный Рюрик рявкнул
раздраженно:
-- Прочь с дороги, смерды!.. Нас четверо и две женщины с ребенком --
какой от нас вред? Нам только преклонить головы на ночь, купить еды. За
ночлег и еду заплатим. Если не расступитесь, то, клянусь Перуном, сметем с
пути, хоть вас семеро!
Мужик стоял посреди дороги, в руках блестел огромный топор. Он еще
шире расставил ноги, лицо исказила зловещая улыбка. Олег ожидал услышать
ругань, но мужик лишь рявкнул зло:
-- Иваш! Степан!
Справа и слева по обе стороны дороги из-за сваленных деревьев
поднялись кудрявые головы. Кривичи, судя по всему, -- каждый кривил левый
глаз, целясь правым. Длинные стрелы с железными наконечниками остро
смотрели на чужаков, каждая тетива была оттянута до уха.
-- Мы друзья! -- сказал Олег громко. -- Я волхв-пещерник, видите
сами. Мы смертельно устали, у нас больны женщины, ребенок... Но если вы не
пропустите нас, мы смиренно объедем стороной.
Игорь на руках Гульчи заревел во весь голос, обиженно потер ягодицу.
Мужик поглядел на Гульчу подозрительно:
-- Иваш, всех держать на прицеле. Святого пещерника в особенности, у
меня глаз на таких наметан. Возле них всегда черти крутятся! А вы,
бродяги, завертайте оглобли!
Олег придержал Рюрика, который налился злой кровью и рвал из ножен
меч:
-- Уходим. Не надо сердиться.
Рюрик бросил на него возмущенный взгляд, но пещерник уже повернул.
Гульча ухватила коня Умилы под уздцы, пустила следом за Олегом, Асмунд
толкнул Рудого, они повернули коней.
-- Как он тебя, -- покрутил головой Асмунд. -- Как в воду глядел!
Возле святых, мол, завсегда что-то такое крутится. Такое-эдакое, сам
понимаешь...
-- Ты к нему едешь ближе, -- напомнил Рудый. -- Может быть, это о
тебе? А какой князь у нас, а? Орел, верно? Который деревья клюет.
-- Горяч, -- согласился Асмунд, не поняв намека. -- В походы никогда
не берет обозы. Но ежели война в самом деле кормит сама себя -- а она
кормит! -- то чего таскаться с запасами?
Рюрик, однако, понял громко сказанный намек, поспешно подъехал к
Умиле, обнял, сказал виновато:
-- Прости... Забываю обо всем, когда гнев бьет в голову.
Они объехали и эту весь, заночевали в лесу. Олег с помощью Асмунда
насобирал ягод. Рудый сбил стрелами двух рябчиков. Вернулся чубатый
воевода какой-то смущенный. Асмунд спросил подозрительно:
-- Это все? Ничего не подстрелил?
-- Да не, почему же... Козу подстрелил, -- ответил Рудый вяло.
-- Козу? -- удивился Асмунд. -- Дикую?
-- Да не то чтобы уж очень дикую... Совсем диким оказался хозяин
козы.
Костер разожгли покрупнее, потому что Умила часто кашляла, в груди у
нее хрипело, она теперь постоянно зябла, куталась в оба плаща: свой и
мужа. Олег поджег длинную сушнину, вместе с мужчинами натаскали гору сухих
веток. Перед сном Рудый долго гнездился, подтыкивая шкуру со всех сторон,
уже засыпая, поинтересовался:
-- Скажи, мудрый волхв, что нужно, чтобы прожить сто лет? Или тысячу?
Олег подумал, ответил медленно:
-- Не пей вина, пива, медовухи, не бегай по бабам, не играй в кости,
не дерись...
-- И проживу?
-- Нет, но так покажется.
Рудый возмущенно фыркнул, укрылся с головой. Из-под шкуры донесся
глухой голос:
-- Пусть вам приснятся вещие сны!.. Я, правда, не люблю заглядывать в
грядущее.
-- Правильно делаешь, -- одобрил Асмунд. -- Что за радость
рассматривать себя на виселице с высунутым языком?
-- Вещих снов не бывает, -- пробурчал Рудый из-под шкуры. -- Бывают
только плохие.
-- Ты веришь в плохие сны? -- удивился Асмунд.
-- Конечно, верю, -- отозвался Рудый убежденно. -- С той поры, как
меня сонного обокрали!
Рюрик заботливо укрыл Умилу, Игоря взял к себе на колени. Голос князя
был задумчивым:
-- Прошлую ночь мне приснился вещий сон, но только наполовину вещий.
Мне снилось, будто я несу тяжеленный мешок золота. Несу на гору, правая
рука разнылась, плечо просто онемело... Проснулся: золота нет, а плечо и
правая рука в самом деле болят!
После скудного завтрака снова выехали на дорогу, почти сразу увидели
густой дым вдалеке. Горела весь. Дважды Олег уводил отряд в лес: по дороге
проносились конные дружинники, а позади поперек седел везли раненых и
убитых.
Когда подъехали к Шаруграду, крупному городищу, еще издали заметили
черные клубы дыма. Из-за бревенчатой городской стены несло гарью, слышался
звон оружия, ржание испуганных коней. Ворота были распахнуты настежь,
трупы стражей лежали поперек дороги, земля под ними пропиталась кровью.
Упершись спиной в ворота, сидел старший дружинник. Он был утыкан стрелами
так густо, что походил на гигантского ежа. Бледный, как мел, он умирал в
луже крови.
-- Кто в городе? -- крикнул Рюрик.
Воин пошевелил синими губами. В уголке вздулись красные пузыри, он
сипло закашлялся, на квадратный подбородок брызнули сгустки крови.
-- Под личиной купцов... Если вы... спасите князя Годоя...
Губы застыли, как на морозе, последняя струйка крови иссякла. Рюрик
зло выругался, сдавил шпорами бока коня, вихрем пронесся в городище.
Асмунд вытащил топор, и все -- согласно или несогласно -- помчались за
князем.
На улицах было странно тихо, окна плотно закрыты толстыми ставнями.
Шум схватки доносился от центра городища, оттуда ветер принес запах дыма и
гари. Маленький отряд галопом ворвался на площадь, где яростно рубились
около двух сотен воинов. В середке дрались, окруженные со всех сторон,
бородатые воины в остроконечных шлемах -- все в добротных доспехах,
крепкие, явно дружинники. Их окружили воины в шеломах, похожих на чугунные
горшки. Над головами мелькали копья, топоры и странно изогнутые посередине
мечи. Железо сшибалось со звоном и жутким лязгом, страшно кричали раненые.
В воздухе висела тяжелая брань, кроме гари пахло кровью и потом.
Асмунд спросил жадно:
-- Мы за которых?
А Рудый пробормотал:
-- Что-то не узрел родни...
На миг Олег ощутил симпатию к пронырливому воеводе, глупо и очень
по-славянски лезть в междоусобную свару соседних племен, рисковать
головами, в двух шагах от цели свернуть в сторону, забросить все, ради
чего пролили свою и чужую кровь...
-- Наши в середке! -- закричал Рюрик. -- Всегда правы те, кто в
меньшинстве!!! По беде! Слава!
-- Слава! -- заревел Асмунд страшным голосом.
-- Как благородно, -- пробурчал Рудый иронически.
Рюрик и Асмунд пустили коней в галоп. Рудый вздохнул, вытащил
сверкающую саблю и нехотя послал коня следом. Олег взял в руки лук,
поправил за плечами колчан. Полянина учат с трехсот шагов попадать в
тыкву, а еще пять стрел должны быть в воздухе. Олег помнил свои слезы, но
с тех пор научился держать в воздухе семь стрел, прежде чем первая срывала
подвешенное на нити обручальное кольцо...
Рюрик с воеводами ворвались в плотную толпу, оставляя за собой
широкую просеку. Нападающие были пешими, тяжелый меч Рюрика молниеносно
падал сверху направо и налево, с хрустом рассекая железные шлемы. Асмунд с
ревом обрушивал страшный топор, разрубал противника до пояса. Рудый легко
помахивал саблей, но вокруг него опускались на землю чаще, чем от длинного
меча князя или тяжелого топора воеводы.
Олег, остановившись в стороне от боя, бил стрелами прицельно, выбирая
лишь тех, кто замахивался дротиком, кто подкрадывался к русичам со спины,
кто бросал меч и хватался за лук. Гульча азартно вскрикивала рядом, глаза
горели, как у лесного зверя, маленькие кулачки сжимались.
Нападающие не думали о внезапном ударе в спину. Рюрик с воеводами в
первые же мгновения сразили десятка два воинов. Наконец нападающие
повернулись и взяли их самих в кольцо. Князь Годой заревел, как раненый
лев, смахнул кровь с лица и ринулся на соединение с неожиданными
союзниками, страшно размахивая секирой. За ним бросились воины, в
последнем усилии опрокинули редеющую стену врага.
Гульча возбужденно схватила Олега за руку:
-- Почему не стреляешь?
-- Они люди, -- ответил Олег глухо, -- не мишени!
Часть нападающих бросили мечи, метнулись врассыпную в переулки.
Оставшиеся сражались яростно, однако князь Годой и воины уже воспрянули
духом, налегли из последних сил. Еще несколько человек упали под их мечами
и топорами. Гульча повернулась к Олегу, глаза ее странно блестели:
-- Они даже не замечают, что этой победой обязаны тебе!
-- Они сражаются сами.
-- Не понимаю тебя! Как только мы соединились с этими тремя руянами,
ты даже не вытаскивал свой меч. Ты всегда в тени!
-- Я пещерник! -- напомнил ей Олег настойчиво. -- Пещерник! Когда не
было другого выхода, я взялся за меч. А теперь воюют те, кто... только
воины.
Люди Годоя с князем потеснили оставшихся врагов, окружили. Годой
закричал громовым голосом:
-- Бросай оружие! Кто сдается, будет пощажен!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг