громоздить такие глыбы одна на другую, подгонять с такой точностью,
что стебелек травы не пролезет между камнями размером с тушу быка!
- Пусть тебя ничего не тревожит, - сказал он. - Ни римляне, ни
тевкры, ни галлы не смогут угрожать моим владениям. А по весне я
отодвину кордоны, укреплю!.. Отныне и навеки ты в полной
безопасности.
- А в безопасности ли ты? - спросила она вдруг.
Он насторожился.
- О чем ты?
- Ты жадно захватываешь новые земли, - сказала она
презрительно, - совсем не думая, как будешь удерживать. А тебе не
кажется, что все рушится за твоей спиной? Что бежишь по тонкому
льду, когда остановиться - смерть?..
Он до хруста в висках стиснул челюсти. Даже если она права...
все равно он должен увидеть эти чертовы страны, куда птицы улетают
на зиму! Он должен увидеть удивительное небо, откуда днем сияет
солнце, а ночью видны звезды. Он должен ступить на землю, где даже
не слыхали о бескрайних и бездонных болотах!
- Мужчины мрут на бегу, - ответил он коротко. - Но не волнуйся,
я не умру так скоро. Сперва я успею обеспечить тебе безопасность и
власть.
Чувствуя, что сейчас сорвется и скажет что-то злое, он
отшвырнул полотенце, ушел в другой конец комнаты, где смятой грудой
лежала одежда. Перед глазами стояло ее бледное лицо с решительными
глазами. Что-то в ней неуловимо изменилось. По крайней мере, сейчас
Брунгильда ожесточенно спорила, обвиняла...
Плохо, когда женщина с тобой спорит, да еще так ожесточенно, но
разве не хуже, если холодно молчит?
Часть 3
Глава 29
В комнату неслышно вошел слуга, поставил на стол широкое
варварское блюдо с жареным мясом, положил прямо на столешницу круг
сыра и каравай плохо пропеченного серого хлеба, похожего на ком
глины.
Фарамунд отшвырнул рубашку, в комнате натоплено, от жара
колышется паутина на балке. Обнаженный до пояса пошел к столу.
Брунгильда вздрогнула, настолько быстро в ладони этого человека
появилась рукоять длинного ножа. Не двигаясь с места, она молча
смотрела, как он быстро и ловко нарезал мясо тонкими ломтиками,
распластал сыр. Хлеб он ломал руками.
- Советую поужинать, - сказал он хмуро. - Это нисколько не
умаляет патрицианскую честь... и не нарушит девственность.
Она вспыхнула от оскорбления, но решила, что опускаться до
ответа - еще ниже достоинства, холодно скользнула по нему
равнодушным взглядом, словно он был продолжением лавки, на которой
сидел, опустилась на табурет и принялась за еду.
Некоторое время слышалось только шумное дыхание, чавканье. Она
невольно вспомнила, как в ее детстве во время трапезы играли
музыканты, и теперь поняла, чем это было вызвано.
В конце концов, рекс обгрыз кость, словно хищный волк,
Брунгильда с содроганием услышала жуткий хруст, а где он не смог
разгрызть, с такой силой ударил костью о стол, что подпрыгнула
посуда. Сухой трест разнесся по залу, словно за столом переломилось
дерево.
Мозг выскочил на столешницу, похожий на жирного голого слизня.
Фарамунд подхватил пальцами, жадно отправил в рот. Губы блестели от
жира. Он сглотнул, глаза стали довольными... затем лицо медленно
приняло прежнее суровое и даже привычно враждебное выражение. Да,
привычное, но на миг ей остро захотелось, чтобы он оставался таким
же беспечным и непосредственным, как вот только что, когда
самозабвенно добывал из трубчатой кости сладкий костный мозг.
Он слегка откинулся на спинку лавки. Вода еще не впиталась,
выпуклые как у гладиатора мышцы блестели, во впадинках ключиц
собрались капли воды. Странно, на таком могучем теле воина она не
заметила шрамов, что среди франков считалось чуть ли не позором.
Разве что совсем-совсем крохотные белые полоски на боку, вон на
плече...
На языке вертелось что-то колкое, но вовремя спохватилась: он
может ответить, что больше привык сам наносить раны, чем получать. А
те раны, которые наносит ему она... если он их замечает, следов не
оставляют. По крайней мере, не на этой толстой дубленой коже, от
которой почему-то пахнет южным солнцем, синим небом и теплыми
чистейшими морями.
В эту ночь снова пришла Клотильда. Остановилась, испуганная,
посреди комнаты. Рекс угрюмо молчал, и она, пересилив страх, снова
забралась на ложе, мяла и теребила груды мышц, разгоняла кровь. Он
чувствовал, как напряжение снова оставляет его сведенное судорогой
тело.
Он наслаждался покоем, что струился от ее пальцев, ее ладоней.
И хотя она нещадно хватала крепкими пальцами за мышцы, дергала, била
по ним кулачками, он чувствовал, как будто лежит на горячем песке
под жарким солнцем. Все тело горело от прилива крови, горячие струи
ходили под кожей, вздувая ее буграми.
На этот раз, насытив плоть, он долго лежал на спине, смотрел в
потолок. Здесь те же балки, только без паутины. Та же Брунгильда,
что сейчас спит... спит ли?.. в восточной башне. И все та же
служанка, что затаилась как испуганный кролик, страшится вызвать его
гнев неосторожным движением или словом.
Он опустил руку, нащупал ее обнаженную спину. Позвонки
выступают, как у голодного котенка. Погладил по голове, почесал ей
за ухом, как кошке. В темноте слышно было, как она прерывисто
вздохнула, будто после долгого неслышного плача.
Говорить ничего не стал, достаточно и этого жеста, пальцы
налились теплой тяжестью, остановились. Перед глазами возникли
образы скачущих коней, залитые кровью лица, прозвучал зов боевой
трубы...
Клотильда, услышав ровное дыхание, хотела было встать и
вернуться к хозяйке, но рекс спит мертвецки, не добудишься. Почему
не поспать до утра? А хозяйке скажет, что он ее пользовал до самого
рассвета.
Пусть ликует, что сильные смуглые руки терзают не ее белое
холеное тело!
Через неделю после прибытия с красавицей супругой, Фарамунд
собрал свою отборную дюжину и покинул Римбург. Нужно проверить, как
расположились войска на зиму в приграничных землях Италии, а также
взглянуть на земли собственно римлян. Достаточно увидеть простых
поселян, чтобы оценить подлинную мощь их покровителя. Если голодные
и ободранные, то, как бы Рим ни кичился богатством и мощью, это не
подлинная мощь. Если же сытые и довольные, то трудно воевать с тем,
кого поддерживают даже простолюдины.
Брунгильда наблюдала за его отъездом, глядя из своей башни.
Окна велела закрыть по римской моде занавесками, теперь посматривала
украдкой, как герои вскакивают в седла, как подвели высокого
статного жеребца Фарамунду, как рекс красиво вспрыгнул, натянул
поводья, конь встал на дыбы и красиво помесил воздух крепкими
копытами.
Ей показалось, что он оглянулся в ее сторону. Поспешно опустила
краешек занавески, отодвинулась за толстую стену. Любопытная
Клотильда смотрела в другое окно.
- Не высовывайся! - вскрикнула Брунгильда, ее страшило, что
рекс подумает, будто это она наблюдает за его отъездом. - Не... или
ладно, высовывайся побольше, пусть видит, что это ты, а не я.
Клотильда, в самом деле, протиснулась едва ли не до пояса, щеки
разрумянились, глаза счастливо блестели.
- Ну и что? - откликнулась она беспечно. - Что с того, что вы
смотрите?.. Все смотрят.
Во всех окнах торчали головы мужчин и женщин, детей. Все
рассматривали уезжающих, громко переговаривались.
Я не все, хотело сказать Брунгильда, но удержалась. Не хватало,
чтобы начинала что-то объяснять служанке, опускаясь до ее уровня.
Она отошла и села за стол. Со двора доносилось фырканье коней,
звон подков, громкие мужские голоса, но она взяла листы пергамента
со стихами Овидия и начала переворачивать страницы, делая вид, что
читает. Искоса видела, как Клотильда радостно взвизгнула, помахала
рукой так неистово, что едва не вывалилась.
Интересно, кому машет, мелькнула безотчетная мысль. Не рексу
же, который использует ее для своих низменных желаний!
Они скакали на юг, часто меняя лошадей. Зима, что уже
разразилась в Римбурге, так и не успевала их догнать. Напротив, с
каждым днем, что они приближались к своим передовым войскам, небо
становилось выше, чище, а воздух теплел.
Вехульд хохотал и часто рассказывал смешные истории. Унгардлик
по своему статусу командира передовых частей чаще всего держался
впереди, все успевая увидеть и заметить, конь под ним играл,
взбрыкивал от молодой дури. Даже Громыхало развеселился под чистым,
синим и безоблачным небом, сыпал шуточками, с удовольствием
посматривал по сторонам взглядом собственника.
Когда они приблизились к римскому городу Текантуму, рощи еще
зеленели вовсю. Здесь едва-едва наступила ранняя осень, что может
даже сразу смениться весной, проскочив зиму.
Как выяснилось, за это время часть войска франков разошлась по
окрестным селам, готовилась переждать зиму, а остальные все еще вяло
осаждали Текантум. Без рекса никто даже не поговаривал о штурме, да
и вообще намеревались осаду снять и тоже разойтись по селам, как
только вернется рекс.
Фарамунд выслушал военачальников, сам проехался вдоль городской
стены. Ему выкрикивали оскорбления, кто-то выстрелил из мощного
дальнобойного лука, но стрелу отнесло ветром.
С южной стороны город упирался стеной в горы. По словам
разведчиков там находился резервуар с водой, а водопровод римляне
впервые провели скрытно, не в пример своим хвастливым ажурным
акведукам.
- Охрана? - спросил он коротко.
- Около манипулы, - доложил Кендрих, суровый и малословный
воин, которого Унгардлик оставил себе на замену. - Но это мало что
нам даст...
- Почему?
- Они смогут продержаться долго, - сообщил Кендрих. - У них
есть колодцы. Просто там вода намного хуже, чем эта... с гор. Я сам
пробовал ту, горную!
- И какова? - полюбопытствовал Фарамунд.
- Кто попробует, другую уже никогда не захочет. Но если им ее
перекрыть, то будут пить свою, колодезную!
Фарамунд задумался. В черепе начал вырисовываться довольно
подлый план...
На следующий день он послал в горы сильный отряд, выбил римлян
без особого труда, ибо среди горных круч их несокрушимый строй ни к
черту, а в рукопашных схватках огромные франки с легкостью одолевали
этих изнеженных в теплом ласковом мире людей.
Цистерны в городе опустели достаточно быстро, но когда пришла
пора переходить на воду из колодцев, римляне на всякий случай
предприняли попытку отбить резервуар с водой. К их удивлению и
радости это удалось без труда.
Фарамунд радостно потирал руки. Всю воду в резервуаре удалось
испортить чемерицей. Лазутчики донесли, что весь город стал страдать
сильнейшим поносом. Да это и без лазутчиков ясно, стоит подойти к
городской стене к подветренной стороны...
Он выбил ворота и ворвался в город, где даже испытанные воины
едва могли поднять оружие, но сил не хватало замахнуться. Фарамунд
еще перед штурмом велел щадить жителей. Да и сами франки, ворвавшись
в город, с хохотом шли по улицам, зажимая носы.
Вонь стояла страшная, отовсюду смотрели бледные изможденные
лица. Фарамунд поспешил к главному зданию, там во дворе около сотни
легионеров разобрали оружие и встретили его на площади.
Он оглядел их бледные решительные лица, рассмеялся, вскинул
руку:
- Приветствую!.. Веселую штуку я с вами проделал?..
Легат вскинул руку в салюте противнику, но не победителю:
- Что ты хочешь сейчас?
- Помыться, - ответил Фарамунд. - То же самое советую и...
ха-ха!.. вам. Вода уже пошла чистая, без чемерицы. Можно пить без
боязни. Советую старую спустить из цистерн...
Легат кивнул:
- Уже сделали. Что ты хочешь от нас?
Фарамунд ответил весело:
- Ничего. Кто хочет, тот останется, кто хочет уйти - пусть
уходит. С собой может взять все то жалование, что сумел скопить.
Легионеры смотрели все так же мрачно, он видел только узкую
полоску между щитами и шлемами, там в одну линию блестели глаза, но
теперь он услышал и смутный гул голосов. Легионеры переговаривались
тихонько, пуская слова вдоль внутренней стороны щитов.
Легат поинтересовался:
- С теми, кто уйдет, понятно: их ограбят по дороге. А что с
теми, кто останется?
Фарамунд прямо посмотрел в глаза этого немолодого и неглупого
человека:
- Сам знаешь, что я не стану ни казнить, ни карать. Это теперь
мой город! Мне нужно, чтобы он, как и все эти земли, был населен.
Потому, чем больше людей, тем лучше. Всяк волен поступать, как
хочет. Всякому найдется работа. По его же выбору!
Легат повернулся, что-то бросил двум ближайшим центурионам.
Прежде, чем те успели ответить, Фарамунд поднял коня на дыбы,
привлекая внимание, крикнул:
- Я ухожу, дел много, а вы подумайте! И еще, стоит ли
рисковать, пробиваясь через захваченные мною земли к римским
владениям? Мои войска продвинулись очень далеко! И к какому бы
городу вы не попытались пробиваться... ведь пойдете пешком, он будет
захвачен задолго до вашего прихода моей быстрой конницей.
Конь опустил передние копыта на землю, Фарамунд повернул его к
воротам. Легат крикнул в спину:
- Постой! Ты что же... оставляешь нам и оружие?
Фарамунд обернулся, звонко и весело крикнул:
- Какой же мужчина без оружия? Я без меча... все равно, что
голый!
Легионеры смотрели, как он вихрем вылетел за ворота, красивый и
дерзкий, настоящий рекс молодого дерзкого народа, поступающий
настолько глупо, что... Они начали опускать щиты, кто-то,
схватившись за живот, опрометью бросился в здание, откуда несло
нечистотами, как будто туда слили со всего императорского Рима.
Он с усмешкой вспомнил Брунгильду, ее напыщенные речи о
непобедимости римлян. Правда, это не войско на войско, но кто
обязывает его бросаться сдуру на легионы в боевом порядке? Римляне
лучше всего дерутся в таком построении, готы - в другом, но он будет
последним идиотом, если примет их условия!
Дальше дорогу на юг перекрывали Люпусум и Геяриум, два
города-близнеца, так их называли. Фарамунду наперебой сообщали, что
оба не только сильны укреплениями и людьми, но и постоянной
поддержкой друг другу. Если кто-то нападал на один город, то из
второго тут же высылали вооруженную помощь, не дожидаясь просьб.
После ряда неудачных попыток захватить тот или иной город, рексы и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг