знает римлян. Хочу больше узнать о них. И вообще...
- Что "вообще"?
- Вообще о нас. О мире.
Ему принесли таз с горячей водой, он плескался, смывал пот и
слюни, отдирал струпья засохшей крови. Испуганные челядины стояли у
дверей.
На лавке сидел, тряся седой головой, восьмидесятилетний
Арнелиус, самый старый обитатель бурга. В юности он начинал мастером
по золотым украшениям, но такой работы у бедных франков не водилось,
потому в бурге у Лаурса склепывал более нужное: кольчуги,
металлические рубашки.
Сейчас он то и дело заводил речь о временах своей молодости,
когда все важные вопросы решались только на общем тинге. Все
свободнорожденные приходили, и никто не смел перебить даже самого
ничтожного, если он не проявил себя раньше трусом и не был с позором
изгнан. И никогда конунг не смел сказать слова против общего мнения
племени...
Фарамунд слушал жадно, но вскоре злость стала подниматься и
захлестывать голову, как волны прибоя захлестывают берег.
Затаенный страх, с которым он очнулся в лесу, не исчез со
временем, а разросся. Не зная даже своего имени, выясняя на ощупь,
что он умеет, довыяснялся, что теперь у него сотня головорезов и
этот хорошо укрепленный бург... Но что с ними делать?
А старик забывает, о чем говорил, возвращается, снова начинает
рассказывать то, что уже рассказывал, сам не понимая, что жизнь
племени резко изменилась. Это видно даже ему, Фарамунду, видно по
обрывкам разговоров, по тревожным слухам, по испуганным лицам людей,
у которых вдруг зашатался под ногами привычным мир.
Племена начинают объединяться, а объединения перерастают в
племенные союзы. А когда в таком союзе несколько сот тысяч человек,
а живут на огромных территориях, то собрать всех свободнорожденных
немыслимо. Разве что перед отправкой огромного войска на войну?
Ага, сам конунг, что правит племенем, проживает в такой же
специально сооруженной крепостице, бурге. В бурге кроме него всегда
часть его дружины... Но сейчас конунгу, понятно, не до разбойников,
промышляющих на его землях. Племя франков медленно движется на юг,
захватывая земли Галлии. Местные племена, тихие как мыши,
сопротивления почти не оказывают. Бой дают обычно только римские
гарнизоны, в которых самих римлян не осталось, а только римские
федераты из самих же франков или галлов, но и то, если пришельцы
пытаются взять гарнизоны штурмом. Но обычно, завоевание земель
Галлии идет почти мирно...
Он растирал тело, с удовольствием чувствуя, как скрипит
здоровая кожа. В ушах скрипел старческий голос:
- Но мечи у них дрянь... Мечи, это... это единственное, что
лучше умеем делать мы, франки! Сделай римляне мечи такой длины как
наши, они бы обломились от собственной тяжести, как ломается ледяная
сосулька. Их мечи из сырого железа! А наши кузнецы такое железо не
считают годным даже для ножей своих жен и слуг. Наши кузнецы такое
куют и перековывают, кладут в болото, чтобы ржа выела грязь, а то,
что остается, снова куют и перековывают много раз, а потом закаляют
в масле или в теле пленного. Зато наши мечи рубят их доспехи как
будто те из глины! А когда наш меч встречается с их мечом, на нашем
ни зарубки, а их меч... ха-ха!.. надвое, как березовое полено...
Нет, даже как, тьфу, сосновое.
Фарамунд всматривался в этого старика с состраданием и
брезгливостью. Тот был, по слухам, чистым римлянином. Попал в
молодости в плен, здесь был рабом... только раб у франков совсем не
то, что раб у римлян. У франков раб работает рядом с хозяином, делит
с ним ту же пищу, спит под одной крышей и на такой же соломе, а если
хозяин оказывается бездетным, то раб получает в наследство все
имущество, скот, землю. Так и Арнелиус был рабом, потом им
постепенно быть перестал, женился, были дети, что разъехались по
свету. Теперь доживает свой век, искренне считая себя франком...
Франки, напомнил он себе. Все, что он знает, да и то из
обрывочных разговоров воинов, что все франки состоят из знатных,
свободных и полусвободных. Но на тинг допускаются все, кроме трусов.
Во главе - конунг. Он же возглавляет ополчение в случае войны, но,
кроме того, у него есть и отборная дружина, которая подчиняется
только ему.
Но все изменилось при этом так странно и так внезапно
случившемся движении племен, когда все вдруг снялись с насиженных
веками мест и двинулись, двинулись, двинулись в такой нелепый путь,
когда люди рождаются в дороге, старятся и умирают, а их дети
повторяют их путь, но их ноги уже взбивают пыль других земель, а
глаза видят зверей и птиц, каких никогда не зрели их отцы.
Сейчас на тинг уже не собраться: франки при движении разбрелись
слишком широко, захватили такие земли, что даже быстро летящим
птицам не собрать всех. Да и не нужен тинг такой вот семье-роду. У
них здесь есть все для жизни, есть свои законы и правила. Они не
знают конунга, как и он не знает об их существовании. Долго ли это
будет продолжаться, неизвестно...
Хотя, почему неизвестно? Уже идет подчинение этих семей. Только
не конунгу, а мелким разбойничьим шайкам, что от простых грабежей
переходят к обложению данью. Эти разбойники начинают для укрепления
своих позиций строить крепости, выбирая хорошо защищенное место: на
утесах, в излучине реки, а если среди равнины, то окружают
частоколом и даже рвом или валом.
Мир меняется стремительно! Это он уже понял. Осталось понять,
кто же он сам.
Глава 10
Тревога не давала даже сесть за стол. Ел и пил на ходу, потом
велел оседлать коня, выехал за врата крепости, своего бурга! -
пустил коня вдоль берега реки. Местность вздулась горбом, он погнал
коня на холм.
Оттуда открылся вид на долину, окруженную мрачным темным лесом.
Вдоль берега протянулось одно-единственное жилище, похожее на
гусеницу, что решила укусить себя за хвост, но не дотянулась и
заснула. Франки, как он уже знал, не выносят, чтобы их жилища
соприкасались. Селятся в отдалении друг от друга, где есть река или
ручей. Жилище - высокие удлиненные постройки на два-три десятка
человек. В этом всегда была их сила: все нужное себе добывают сами -
как еду, так и одежду. Но теперь в этом отыскалась слабость.
Седло поскрипывало, конь беспокойно переступал с ноги на ногу.
Фарамунд ерзал, не понимая смутного чувства тревоги. Отсюда с холма
хорошо видно такое селение. Пусть там даже пятьдесят человек: из них
две трети - дети. Покорить легко, заставить платить дань - проще
простого. Как и соседей, что ниже по реке. Но придется строить
крепость, куда свозить все награбленное, полученное как дань. Там же
отсиживаться самим, если нападут соседи. Такую же крепость, как у
Свена, как у других разбойников.
Можно было ехать дальше, это теперь его село, будут платить ему
за покровительство и защиту, но он все придерживал коня. Так
беззащитно выглядят эти франки! Трудно поверить, что вытеснили с
этих земель римские гарнизоны. Вообще-то здесь Галлия, а сами галлы,
некогда покоренные могучим Римом, держатся тише воды, ниже травы.
Вторгшимся франкам пришлось сражаться не сколько с ними, сколько с
Римом... да и не с Римом даже, а теми племенами франков, что служили
Риму, защищали его верно и отважно...
Вон в том дальнем строении, что примыкает к главному, вместе с
людьми содержат и скот. В основном, коровы, а также овцы и свиньи.
Там же спят рабы, если они есть, вместе с хозяином деля хлеб и кров.
- И все-таки, - сказал он вслух, чтобы понять свои сомнения, -
все-таки... эти франки напирают на Рим, опрокидывают его заслоны,
рушат! В чем-то сила франков... или же... странная слабость Рима?
Издали донесся крик. В его сторону несся молодой воин из отряда
Занигда. Фарамунд ощутил недоброе. Воин еще издали орал и размахивал
руками. Конь под Фарамундом качнулся, земля понеслась под брюхом,
копыта застучали часто, с холма нестись можно как птица...
- Села отказались! - прокричал воин.
- Что отказались?
- Заявили... что не будут платить!.. Не признают перехода
коммендаций!..
Фарамунд стиснул челюсти. В голову ударил гнев.
- И что они хотят? Остаться без защиты?
- Они сказали, что примут покровительство Назгукла. Это хозяин
крупного бурга, что на той стороне реки. У него таких деревень, как
грязи!..
Фарамунд, не говоря ни слова, пустил коня обратно к бургу. Рим
подождет, есть дела поважнее. Дела жизни и смерти.
Утро встало страшное, затянутое дымом. Вместо непокорной
деревни остались черные груды дотлевающих бревен. Земля почернела,
укрытая пеплом и золой. В воздухе витал сладковатый запах горелой
плоти. Многие трупы либо сгорели целиком, либо обгорели до
неузнаваемости. То там, то здесь взлетали серые облачка легкого
пепла: люди искали среди догорающих деревяшек хоть что-то из
имущества.
Люди Фарамунда ушли, оставив пепелище. И хотя их самих
потрепали, погиб даже Занигд с частью своих людей, зато страшная
слава помчалась впереди. Уходили с дороги мелкие отряды, а в
деревнях, где не могли убежать с домами в леса, выходили навстречу и
становились на колени. Этих Фарамунд велел щадить, заявлял, что
берет под защиту.
Конный отряд, посланный Назгуклом, остановился на том берегу.
Оттуда видели сгоревшую деревню, как и готовых к бою людей
Фарамунда. Те расположили лучников на берегу в три ряда. Здесь
удобный брод, но по пояс в воде не помчишься в бой, а лучники
хладнокровно перебьют половину отряда еще в воде...
Фарамунд приглашающе помахал мечом:
- Эй, что заснули?
Вожак отряда похлопал по рукояти меча, привстал на стременах,
крикнул зычно:
- А ты это видел?
- Нет, - крикнул Фарамунд весело. - Иди сюда, посмотрю!
Вожак вытащил меч, поиграл в воздухе:
- Иди ты сюда.
- Зачем? - удивился Фарамунд. - Нам и здесь хорошо. Это вы
спешили сюда, да что-то передумали, да?.. Или опоздали?
Всадник дважды взмахнул мечом, словно рассекал чью-то голову.
Остальные смотрели угрюмо, но без вражды. Похоже, никто вброд не
отважится. Тем более что, в самом деле, опоздали.
- Тебе это не сойдет, - крикнул всадник. - Не только наш
хозяин, все выступят и сомнут тебя, хищный волк! Никто не смеет
губить овец, которых стрижем.
- Эти овцы брыкались, - ответил Фарамунд как можно небрежнее. -
Возвращайся и передай своему хозяину, что я не претендую на его
села. На те, что по ту сторону реки. Но по эту - стригу я! Если же
он полезет сюда... то у него будут неприятности.
- Какие? - спросил всадник угрюмо.
- Просто неприятности, - повторил Фарамунд. - Так и скажи.
Он повернулся, медленно пустил коня от реки. Неизвестная
неприятность пугает больше, чем определенная.
В левом боку закололо. Боль, словно кто-то нанес ему рану
изнутри, пошла по всей грудной клетке, а в сердце вонзила острые
зубки. Он чувствовал, как глаза защипало, с недоумением и страхом
понял, что мир расплывается и двоится. Он плачет, как слабая
женщина, как плачут дети! Но если женщины и дети плачем облегчают
горе, то его странная горечь и тоска не оставляли грудь, а
растекались по всему телу, пропитывая его ядом.
Лютеция! Все это для тебя делается, только для тебя. Но с
каждым шагом он как будто отдаляется от нее.
Утром он поднялся, рывком сбросив медвежью шкуру, холодный
воздух сразу охватил теплое тело. Сонный, он дотащился до бочки с
водой, поверхность какая-то странная, и лишь когда пальцы наткнулись
на твердую поверхность, сообразил, что вода покрылась корочкой льда.
Кулак проломил с такой силой, что струи выплеснулись едва ли не
до потолка. Он зарычал, холодная вода мгновенно напомнила, что он -
вождь, что находится в своей крепости, и что в этих северных краях
даже среди лета бывают ночные заморозки, когда только днем воздух
прогревается по-летнему.
Из окна было видно, как черный, словно покрытый копотью лес
окутался странной мерцающей дымкой. Снежок сыпался настолько тонкий,
что и не усмотришь, но дорога вдали побелела, будто дно высохшего
озера, где добывают соль.
Щебеча, пролетела стайка мелких птах. Крупные, уважающие себя
гуси и всякие настоящие птицы улетели не то в те сказочные теплые
края, где находится такой же сказочный неправдоподобный Рим, не то в
соседний лес, который снеговая туча обошла стороной. Птичья мелочь
спешила, собиралась в стаи, порхала мелкими стайками с дерева на
дерево, со двора на двор, обрастая как снежный ком.
Во дворе коза взобралась на крышу сарая, обнюхала серое небо, а
когда внизу началось движение, легла на краю и стала следить подлыми
глазами, будто пантера, намеревающаяся прыгнуть из засады.
Он отвернулся, жадно плескал ледяную воду в лицо. Перед глазами
проносились картины вчерашнего пира, в ушах звучали голоса. Мозг
холодно и трезво отсеивал мусор, а важные крупицы складывал в одну
кучку. Так, молодой Унгардлик брякнул, что если вождю нравится
сидеть сиднем в этом бурге, то и пусть сидит, а он скоро уйдет,
хочет повидать мир, Рикигур возразил, что Фарамунд только
накапливает силы, Куландж похвастал, что еще помнит дорогу к теплым
морям, Вехульд выразил недоумение... в чем же? Черт, все-таки либо
надо пить меньше, либо запоминать лучше...
Сейчас Рикигур дремлет, сгорбившись, как маленький несчастный
тролль, огонь перед ним весело лижет чугунный котел, рассыпается
бликами вдоль стены, играет весело и грозно на лезвиях мечей на
стене, а наконечники копий кажутся раскаленными в пламени.
У самого ложа Фарамунд ушиб босую ногу о сундук, захваченный у
Лаурса. В нем обнаружились пергаментные свитки, одни из хорошо
обработанной кожи, другие вовсе из невыделанной, записи как на
латыни, так и на других языках. Он различал их, хотя латинские
значки оставались такими же непонятными, как и прочие, он только
смутно чувствовал, что эти вот ровненькие - латынь, а остальные -
остальные.
Растерся так, что кожа скрипела и трещала, оделся, затянул пояс
потуже, а когда подошел к окну снова, влажный воздух страны болот
мощно и властно взял свое: на месте внутреннего двора медленно
колыхалась неровная поверхность неопрятного киселя. Постройки
тонули, словно при половодье, он видел только крыши ближайших
сараев. Дальние стены и башни не просматривались в белесой мгле.
Внизу едва слышно фыркнула невидимая лошадь. Он провел рукой по
голому плечу. Пальцы скользнули по взмокшей коже. Он вдохнул
холодный влажный воздух, почти физически ощутил, как такая же мокрая
пленка оседает сейчас на крупы коней, на камни основания башни, на
деревья, стены домов, лица, руки часовых, как отсыревает тетива, как
растягиваются ремни...
Хуже того, в тумане тонут звуки шагов, хриплое дыхание
крадущегося лазутчика. Он сам тогда сумел благодаря такому туману
взять эту крепость, но так же точно могут захватить и его!
Брови сошлись на переносице. Мозг работал напряженно, но ничего
надежного не приходило в голову. Если же часовых поставить вдоль
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг