Трое или четверо агафирсов, что только въезжали на площадь,
увидели на площади бушующее море огня, мигом очутились на земле и
бросились в сторожевую башню, массивную, сложенную из толстых
гранитных блоков.
Ими можно было бы пренебречь, но все видели, как ослепленный
яростью красноголовый волхв в бешенстве выбросил кулак в направлении
башни. Из сжатых костяшек пальцев с гулом и грохотом вылетел
огненный шар. Разрастаясь в объеме, он ударил в каменную громаду.
Донесся треск, башню разнесло, словно в нее угодил железный таран
размером с гору, и уже в воздухе камни охватило жарким огнем. Они
горели, словно пучки сухой соломы!
Через мгновение на месте башни растеклась красная лужа
расплавленной горящей земли. Дальние агафирсы, что только вступали
на площадь, закричали в ужасе, попятились. Олег со злобно
перекошенным лицом пошел к ним, медленно поднимая руки. Всадники не
успели даже повернуть коней, всех охватил короткий огонь, когда
сгорали раньше, чем падали на землю.
- Богоборец! - слышался крик. - Бегите, бегите все!
Олег быстро шел вперед и выжигал встречные отряды, всех бегущих
или выбегающих врагов, мстительно сжигал раненых агафирсов,
превращал в пепел трупы.
Так он дошел до самых ворот, за ним никто не осмелился пойти
даже из гелонов, настолько он был страшен. Его трясло, он что-то
выкрикивал, а сквозь красную пелену, застилающую глаза, перед ним то
и дело вспыхивал короткий злой огонь.
Затем усталость или странная опустошенность ударила как
молотом. Он остановился, опустив руки. Город горит, везде
оплавленные камни, воздух пропитан запахом горелого мяса. Выжженная
земля дымится ровной широкой полосой, уходя от его ног по прямой
вдаль. И везде догорают либо оплавленные камни, либо кости: людские
и конские, а от бронзовых и железных доспехов пламенеют, быстро
остывая, брызги расплавленного металла.
Из окон на него смотрят, выпучив глаза, женщины. Когда Олег
поднял голову, все в испуге попрятались. Везде, куда он поворачивал
голову, видел белые, словно посыпанные мукой лица.
Вдоль стены пробежали воины-гелоны, на него смотрят с опасливым
восторгом. Их сотник помахал ему рукой, мол, свои, не зашиби
сослепу.
Из переулка, где скрылись, долетел звон железа, крики. Олег
машинально пошел в ту сторону. Ярость выгорела, в груди только
глубочайшее чувство потери и желание все бросить, закрыть глаза и
умереть. Умереть еще до того, как угаснет последний луч солнца.
На соседней улочке трое агафирсов мужественно встретили натиск
сотника и его воинов. Гелоны, уже чувствуя себе победителями,
бросались с бешенством неистовых воинов, Но дрожь прошла вдоль
хребта Олега, когда увидел, как спинами агафирсов прямо из земли
продавливается полупрозрачный странный дрожащий купол, словно земля
не земля, а болото, где со дна то и дело болотные газы...
Олег отшатнулся. После дождя на лужах вот такие бульбашки,
пузыри, предвещая новый ливень... нет, те пузыри чистые прозрачные,
искрятся радугой, а этот болотно-грязный, серый с болотной
мертвечинкой... Но - как?
Пузырь медленно раздувался, такие поднимаются со дна болот, а
когда лопаются, звери убегают от смрада. Пленка гнется под напором
неслышного ветерка, вот-вот брызнет мелкими каплями, пропадет без
следа...
Внутри пузыря мелькнула согбенная человеческая фигура. Из
бокового переулка выбежали еще мужики. Двое бросились на помощь
сотнику, а один без раздумий широко размахнулся. Из руки вылетел
серый вращающийся диск. В нем блистало, Олег уже видел, что лезвие
топора сделает еще один оборот, пройдет через пленку и ударит
острием метко, ударит с большой силой, врубится в голову колдуна по
самый обух.
Тончайшая пленка, что дрожала и трепетала, беззвучно отшвырнула
топор, как щепку. Пузырь продолжал приподниматься. Олегу почудилось,
что они все в болоте, а этот пузырь силится оторваться от вязкого
дна, чтоб через гнилую воду вверх, к поверхности...
Агафирсы пали под градом ударов и брошенных топоров, ножей.
Мужики орали и швыряли топоры, ножи, дротики и даже камни теперь уже
в пузырь. Тончайшая пленка даже не прогибалась под ударами, а все,
что в него швыряли, падало на землю. Сам пузырь приподнялся, его все
еще колыхает ветром, но он почти оторвался от земли. С каменными
плитами его связывала тонкая перемычка, что истончалась с каждым
мгновением.
Олег сам не помнил, как очутился вблизи. Сквозь тонкую и
грязно-серую пленку он рассмотрел искаженное ненавистью лицо
Ковакко. Болотный колдун крепко сжимал обеими руками серо-зеленый
бурдюк, из отверстия выползала жижа, дрожала как студень и бурно
превращалась в пар.
Чмокнуло, пузырь оторвался от земли. Мужики орали и в бессилии
грозили кулаками. Ковакко отбросил бурдюк, лицо было перекошено от
стыда и гнева. Олег увидел жест, который послал колдун этому тупому
мужичью. Он вернется, вернется во всей мощи, и тогда они...
Ярость ударила в голову с неожиданной легкостью.
- Не вернешься, - прохрипел он. - Не вернешься, сволочь!
Сквозь болотную пленку он увидел, как отпрянул Ковакко. Пленка
удержала его в шаре. Олег обрекающе вскинул руку, Ковакко закричал.
В воздухе раздался треск, сильно пахнуло свежестью, как после грозы.
Ослепительный луч, прожигая воздух, догнал пузырь. Олег услышал
хлопок, в небе вспыхнул клубок пара...
Они еще смотрели на это быстро тающее облачко, как на площадь
вступил отряд агафирсов. Олег мстительно зарычал. Самые знатные,
доспехи из лучшей стали, да еще и украшены золотом, все рослые и
сильные, как на подбор, а впереди... впереди сам Агафирс!
Олег его никогда не видел, но не узнать трудно, сама Миш с
трудом различала троих братьев-близнецов, он снова закричал,
по-звериному радуясь сладкой мести, начал поднимать сжатые до треска
в суставах пальцы...
Вдруг мелькнуло тело, кто-то ухватился за его кулак, пригнул к
земле. Он зарычал, попытался стряхнуть, и сделал бы это, размозжив
неосторожного о камни, но это цеплялся Россоха, кричал возбужденно
испуганным голосом:
- Погоди!.. Послушай!.. Они же сдаются!
Агафирс сделал еще два шага вперед, бросил на землю перед собой
меч. Остальные недружно, нехотя бросали оружие на каменные плиты.
- Ты победил, - сказал Агафирс с достоинством. - Возьми мою
жизнь, но не истребляй простых воинов. Они шли за мной! Вот моя
голова, бери ее.
А один из военачальников, старый и грузноватый воин, прохрипел
сорванным в боях голосом:
- А наши. Только мы за все в ответе. Но не губи воинов. Они шли
за нами.
Слышалось только тяжелое хриплое дыхание. Гелоны смотрели на
агафирсов с ненавистью, руки сжимают оружие, Олег заколебался, и тут
на площадь выбежал забрызганный кровью Скиф, в руке топор с кровью
на лезвии, в глазах полыхает пламя боя.
Агафирс встретил его взглядом, полным ненависти. Слышно было,
как скрипнули его челюсти.
- Скиф... - выдавил он через силу, - ты... победил. Возьми мою
голову, но не распускай армию. С воинской мощью агафирсов и
богатством Гелонии - у тебя будет сила, что завоюет мир! Пусть под
твоей мощью и жестокостью содрогнутся народы!
Дыхание Скифа выравнивалось. Он быстро посмотрел по сторонам,
разом хватая взглядом всех, кто где стоит. На Агафирса он посмотрел
так же ненавидяще, а голос дрожал и вибрировал от ярости.
- Видит небо, - прохрипел он неузнаваемым голосом, - что я спал
и видел, как рассеку тебя пополам!.. Но я обещал отцу выполнить все,
что он велит, а он взял с меня клятву никому не мстить. Ни родне, ни
тем, кто устраивал заговоры, кто посылал за мной убийц, кто
преследовал меня все последние годы! Я поклялся отцу, что не причиню
им зла.
Агафирс скривился, Скиф говорит громко, но не по-мужски, и
Агафирс тоже возвысил голос почти до крика:
- Не хочешь - не мсти, но возьми это войско! И веди дальше,
расширяя кордоны земель нашего рода. Рода Колоксая!
В глазах Скифа были ярость, мука, он задыхался, выкрикнул:
- Ты не заставишь меня опозорить мое имя, я никогда не нарушу
слово! Среди твоих людей те, кто посылал за мной убийц! Я не могу с
ними идти рядом, но не могу и мстить - обет. Так что войско
распускаю. Все, кто носит оружие, пусть да пашет землю, пасет скот,
строит дома.
Среди полководцев Агафирса пробежал сдержанный ропот. Эти
суровые люди не страшились пасть в бою, но их ужасала позорная
участь превратиться в огородников. Агафирс с великим отвращением
посмотрел в синие глаза брата-близнеца.
- Дурак ты, Скиф, - сказал он с отвращением. - Такое
государство погибнет. Мне жать тебе отдавать такую могучую державу
на погибель. Вот даже твои самые верные... посмотри, как они
смотрят!
Турч, Угарч, даже Окоем и другие герои отводили взгляды.
Проклятый Агафирс прав. В мире крови огня и железа могут выжить
только те, кто не выпускает оружия из рук.
Олег ощутил, как все умолкли, а головы начинают поворачиваться
в его стороны. Он стиснул челюсти так, что заломило в висках. Почему
он должен что-то говорить, когда только что встретил сына... и тут
же потерял, когда самому жить до вечера, почему...
Он зарычал, все еще ждут ответа, ждут мудрого решения, но как
им объяснить, что он прозревает пути народов, но не отдельных
человеков? Народ понять проще, чем те песчинки, из которых состоит.
- Скиф, - проговорил он чужим голосом, - а помнишь, ты сам,
своей волей, отказался от обета, данного Колоксаю? И вернул себе
право мести?
Все застыли, в глазах полководцев, даже на лице самого Агафирса
Олег увидел облегчение и вспыхнувшую надежду.
Скиф рассерженно дернул плечом. Лицо исказилось в злой гримасе.
- То - другое дело! - голос его прозвучал раздраженно. - Не
понимаешь?.. Мы были слабыми, мы были на краю гибели. Я почти не
имел возможности отомстить... А сейчас я - победитель!.. Не
понимаешь? Сейчас я могу мстить люто и страшно, мстить всем, кому
захочу... Потому я снова принимаю на себя обет, данный моему отцу.
Мстить, когда силен... это даже не то, что не по-мужски, а вообще...
недостойно!
Олег ничего не понял, больно сложно и запутанно, но в толпе,
похоже, поняли прекрасно. Загудели, кто понимающе, кто
разочарованно,
Агафирс сказал грубо:
- Жизнь человека стоит мало, но жизнь племени - бесценна.
Отказываясь от мести, ты - дурак, губишь все, что делали Гелон и я.
Он создал богатую страну, я - самую лучшую на свете армию!
Скиф сказал:
- Нет. Мой обет - не мстить. А полководец не может не
наказывать своих подчиненных. Но я не могу наказывать - это будет
понято, как месть! Я ведь не знаю, кто именно подсылал убийц, кто
плел интриги, кто задумывал, кто советовал, кто подсказывал, кто
подавал идеи... Это может быть любой, кого я вздумаю наказать... Да
я и сам буду подозревать всех, мстить и мстить до бесконечности!
Потому не принимаю тцарский венец. Вообще! Даже Гелонии... А землями
Гелона и бывшими твоими землями будет управлять... будет управлять
совет каких-нибудь старейшин.
Голос его был тверд. Олег с полнейшим равнодушием понял, что
герой сдержит клятву. Ничто на свете не заставил его нарушить
клятву. Ни люди, ни боги. Но в груди рос холодок и раздвигалась
черная бездна. Все его ощущения оказались ошибочны, а видение
великой державы - ложны. Нельзя создать великую державу, не обнажая
меч.
Агафирс выпрямился. Он был красив, во всем облике проступала
гордость. Глаза заблистали, словно именно это был его звездный час,
словно именно сейчас он совершал свое самое великое деяние в жизни
Его и без того звучный голос грянул, как гром:
- Я не могу, чтобы погибла держава. С тебя, дурака, взяли
клятву не мстить ни мне, ни тем, кто устраивал заговоры? Так вот
знайте все: я один виноват во всем! Я один посылал по твоему следу
убийц, я один платил этим убийцам, я один организовал этот поход, а
женщины вообще не при чем, как и эти дурацкие колдуны... Я, только я
смог все это совершить!
Его рука метнулась к поясу. В ладони блеснула рукоять длинного
узкого ножа. Но он сам не сдвинулся с места, и дернувшиеся к нему с
мечами наголо Турч и пара его воинов, остановились, ждали.
Агафирс стал еще выше, лицо осветилось, а глаза заблистали, как
у грозного бога.
- Только я один виноват!
Острие ударило в левую сторону груди. Кольчуга звякнула,
Агафирс перехватил рукоять и другой рукой, нажал. Длинное лезвие
медленно погрузилось по самую рукоять. Лицо начало бледнеть, изо рта
брызнула струйка крови.
Но глаза горели победой. Он прохрипел:
- Ты запомнил? Больше нет тех, кому ты клялся не мстить. Всех
остальных... можешь карать... по праву...
Он пошатнулся. Октарас и Турч подхватили его с двух сторон.
Переглянулись недружелюбно, но вместе опустили на забрызганные
кровью каменные плиты.
Скиф еще смотрел потрясенно на старшего брата. Полководцы Скифа
и Агафирса молча переглянулись. Агафирса надо будет похоронить
по-царски и с воинскими почестями. Он и смертью своей спасает
будущую державу!
Ибо теперь можно карать любого без оглядки на клятву.
В глазах Турча было мечтательное выражение. Октарас взглянул
коротко, кивнул. Похоже, оба уже после крады и тризны по Агафирсу
плечом к плечу вели войска дальше. В земли, где сочная трава коням
по брюхо, где ветви деревьев гнутся пол тяжестью плодов, где сладкая
вода в родниках, а богатые страны забыли искусство войны...
Глава 45
Олег медленно отступил и, держась за их спинами, пошел через
площадь в сторону крепости. Навстречу тройка воинов торжествующе
гнала, подгоняя древками копий двух избитых окровавленных мужчин в
дорогой одежде, что уже превратилась в лохмотья. Следом за воинами
шел Россоха, вздымал горестно руки. В пленниках Олег не сразу узнал
Беркута и Боровика.
Крупное лицо Беркута было в кровоподтеках, глаз заплыл, одна
рука бессильно висела вдоль тела. Боровик был избит еще горше, от
него дурно пахло.
Олег спросил горько:
- Это все, что от Семерых Тайных?
Россоха виновато развел руками, а Беркут с трудом расклеил
заплывший глаз, прошептал:
- От нас. Но не от твоей мечты.
А Боровик спросил:
- Теперь ты убьешь нас? Или сперва насладишься пытками?
Это был не вопрос, а утверждение. Олег покачал головой.
- Вряд ли.
- Почему? - удивился Беркут. - Это неразумно, а ты сам все
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг