голову обрушилось холодная тяжесть. Он вскрикнул и, не удержавшись,
рухнул с седла.
Дракон топтал его, рвал зубастой пастью и когтями, так ему
показалось, потом совсем рядом раздался раздраженный голос. За
ступню сильно дернуло, потянуло, едва не выламывая из суставов.
Блеснул яркий свет. Олег выпустил его ногу, повернулся в
сторону всадника в красном плаще. Тот поник на конскую гриву. Его
шатало, обеими руками держался за луку седла, чего не позволит себе
ни один благородный конник.
Скиф ошалело огляделся. Дракон распластался как большая рыба,
разве что размером с небольшой корабль. Лапы еще дергаются, когти со
скрежетом царапают твердую землю. По всему зеленому, покрытому
рыбьей чешуей телу пробегает судорога. В переносице топор,
погрузился по самый обух, а в шее три стрелы. Еще одна по самое перо
в пустой теперь глазнице. Вытекает зеленая жижа, пузырится...
- Помоги... - прохрипел Скиф. - Да не мне, ему...
Олег, ускоряя шаг, подбежал к всаднику. Тут рухнул с коня ему
на руки. Олег опустил на землю, конь испуганно отбежал. Плечо и
спину молодого мужчины исполосовали страшные глубокие раны. Кровь
течет широкими струйками.
- Лежи тихо, - предупредил Олег. - Будешь дергаться, руда
выбежит раньше, чем успею...
- Спаси... бо...
- Спасибо в постель не положишь.
Скиф, сам шатаясь, но быстро приходя в себя, двинулся к ним по
качающейся земле. Раздался сухой треск, Олег разодрал роскошный
красный плащ на длинные узкие полосы. Вдвоем быстро перевязали раны
храбреца, затянули узлы.
- Ты кто? - спросил Скиф. И, не дожидаясь ответа, похвалил, -
Молодец, ты дрался с ним хорошо.
Олег поморщился, но глазами показал Скифу, что давай, хвали
этого дурака еще. У тех, кто считает себя героем, раны заживают
лучше.
Воин прошептал бледными губами:
- Пруг... Меня зовут Пруг... Отвезите к Овиду, награда...
- За твою голову? - поинтересовался Скиф.
- Овид... мой отец...
Олег сказал успокаивающе:
- Конечно, отвезем. Если это недалеко.
- Это... недалеко. Сверните направо... там за рощей дорога...
Он умолк, голова запрокинулась. Скиф решил, что храбрец помер,
пощупал сердце, еще бьется, хоть и едва-едва.
- Что будем делать?
Олег посмотрел на раненого, на дракона, снова на раненого. Скиф
видел сильнейшее желание оставить его рядом с убитым драконом:
выживет - так выживет, однако после паузы Олег сказал с неохотой:
- Ладно, давай на ту дорогу. Но если далеко, оставим парня в
первом же селении.
Раненый не соврал: едва миновали рощу, впереди раскинулся
настоящий город. По дороге медленно тащились тяжело груженые
подводы. Один возница сонно вскинул голову, всмотрелся
подслеповатыми глазами. На лице проступило вялое изумление.
- Гляди ты, - сказал он довольно. - Это ж Пруг... Наконец-то
его кто-то отделал!
Олег крикнул с высоты седла:
- Где его родные?
Возница удивился:
- Да кто ж их не знает? Самая большая хата...
Самая большая хата оказалась массивным дворцом, к тому же на
холме. На воротах стража, но Олега со Скифом пропустили сразу же,
едва заприметили перевязанного Пруга. Вскоре набежали лекаря, Пруга
переложили на тележку, увезли, а Скифа и Олега пригласили к
правителю.
Скиф ожидал, что их отведут в огромный зал, где пируют герои,
где ручьями льется вино, гремят боевые песни, а отважные воины
рассказывают о великих битах, однако их повели вдоль стены по ту
сторону дворца-крепости. Там, под заходящим солнцем, блистал
свежеструганными досками помост, туда вели добротные ступеньки,
покрытые ярко-красным ковром.
На помосте кресло, в кресле седоголовый мужчина с довольным
жизнерадостным лицом, вокруг него молодые женщины, тоже веселые и
шаловливые, а во дворе можно оглохнуть от звона мечей и стука щитов:
молодые воины показывают удаль в учебных боях.
Сопровождающий подбежал к правителю, Олег видел, как тот сразу
вперил взгляд в пришельцев, но слушал внимательно, а когда тот
закончил, встал и сбросил с плеч красную мантию, похожую на плащ
молодого Пруга.
Звон мечей затих, там почтительно наблюдали, как Овид
величественно спускается к пришельцам. Олег обнаружил, что они
одного роста, чему Овид тоже слегка удивился. Руки его были сильные,
крепкие, а когда сдавил плечи Олега, тот ощутил, что в пальцах
правителя сила нешуточная.
- Спасибо, - сказал Овид густым медвежьим голосом, - что
вовремя подоспели... Мой дурак больно храбрый, во все драки
влезает... ему бы только повзрослеть малость! Чтоб и храбрость
осталось, но и ума прибавилось...
Скиф покосился на молодых девушек, все рассматривают его
внимательно, улыбаются, строят глазки, возразил горячо:
- Он дрался отважно!.. Я жалею, что мы не захватили с собой
голову дракона, но ваш сын был ранен серьезно, мы спешили...
Овид кивнул, взглянул на Олега внимательнее, помедлил, сказал
уже осторожнее:
- Ты не похож на воина. Но, мне чудится, воинам с тобой лучше
не встречаться на узком мостике.
- Я мирный человек, - возразил Олег. - Почти всегда.
- Ага, знаю я эти "почти". Ладно, твой друг, вижу по глазам, не
понимает, почему мы не пируем, почему не слышно похвальбы о боевых
победах... Тхор! Вели накрыть столы в малом зале!
Тучный мужчина выдвинулся из-за девушек, спросил обреченно:
- Опять пир?
- Не опять, - сказал Овид наставительно, - а снова!
Скиф с сожалением оглянулся на девушек, им нет места на мужских
пирах, двинулся за распорядителем.
Пир был, как пир: три стола в зале, еще один на возвышении, для
Овида и его близких. В число близких он пригласил Олега и Скифа, из
приближенных остался только толстячок Тхор, Овид его назвал
правителем.
По всему залу зажгли множество светильников. Огромные,
массивные, медные в виде голов драконов, где огни вырываются из
разинутых пастей, они окружали весь зал, даже с потолка свешиваются
на металлических цепях. В ярко освещенном зале ярче блистает медь
посуды, пряжки и бляхи на одежде, а хмурые лица кажутся веселыми. Да
и нет здесь хмурых лиц. Даже с лица Овида исчезли следы
озабоченности, когда к нему подошел один из лекарей и что-то
пошептал на ухо.
Скиф понял, что с наследником престола все обошлось, а раны
хоть и глубокие, но неопасные.
На стол подавали жареное, печеное, тушеное - Овид явно любит
поесть, и знает в этом толк. Под дальней стеной возвышается
громадная печь: судя по заслонке, там пекут целиком быков, а по всем
четырем углам зала жарко полыхают очаги. На вертелах жарят гусей,
лебедей, молодых поросят, и все это сразу с пылу и жару да прямо на
столы!
На глазах изумленного Скифа заслонку печи откинули, оттуда
хлынула волна сухого жара, а целый отряд слуг на огромном подносе с
длинной ручкой толщиной с бревно вытащили, кряхтя и постанывая от
натуги, целиком запеченного быка.
В разгар пира в дверях появился ярко одетый придворный,
провозгласил:
- Из земель Славии прибыли знаменитые певцы Муншир, Пенк и
Рибопляс!.. Их отпустили, наградив великими дарами!
В зал вошли трое молодых парней. Одетые чересчур ярко, Скиф их
сразу невзлюбил, с длинными грязными волосами, что падают до
середины спины, лица пухлые, капризные, в глазах снисходительная
наглость.
Скиф посмотрел на Овида, изумился, как быстро может
превратиться добродушное лицо в почти звериную морду. Сперва прилила
густая кровь, признак гнева, затем разом отлила, как бывает только в
минуты сильнейшей ярости, ноздри хищно раздулись и затрепетали.
- Те... самые? - прорычал он негромко.
- Они, - ответил правитель с поклоном
Овид качнул в сторону певцов головой. К изумлению Скифа, как из
воздуха возникли могучего вида воины. Сунув мечи в ножны, забежали к
певцам сзади и ухватили за локти. Овид улыбнулся, как улыбнулся бы
волк при виде дрожащего зайчонка, властным жестом указал на печь.
Скиф не поверил глазам, но рука правителя, в самом деле, вытянута по
направлению печи, а указательный палец смотрит прямо на широкую
чугунную заслонку.
Олег спокойно раздирал молодого гуся. Коричневая корочка
трещала и разламывалась, выпуская облачка сводящего с ума пара.
Сладкий сок обжигал пальцы, Олег выдрал, наконец, мощный кусок мяса,
а Скиф все не мог оторвать глаз от страшной сцены, когда троих
беспечных, ничего не подозревающих певцов вот-вот затолкают в
горящую печь!
Он бросил умоляющий взгляд на Олега. Овид тоже зыркнул из-под
нависших бровей на одного, на другого, засопел, вперил взгляд в
спины стражей. Те, заламывая руки вяло упирающимся певцам, дотолкали
их до печи. Кто-то услужливо распахнул перед ними массивную
заслонку.
Видно было, как дрогнули даже стражи под ударом сухого жара.
Певцы, поняв, что их ожидает, подняли крик. Кто-то из стражей
оглянулся, но Овид неумолимо указал на печь. Певцов подхватили,
затолкали одного за другим вовнутрь, захлопнули заслонку. Донесся
вроде бы слабый крик, но тут же потерялся в неизбежной разноголосице
зала, скрипе сидений, шарканье ног.
Слуги начали торопливо подбрасывать в и без того раскаленную
докрасна топку сухие березовые поленья. Пламя загудело, заревело с
новой силой.
Овид засопел, на бледное и вздрагивающее лицо вернулся
нормальный цвет. Но в голосе все еще дрожала ярость, он заговорил со
злым нажимом:
- Я вижу, достойный мудрец, что твой юный друг не понимает...
- Молодой ищщо, - ответил Олег. Он аккуратно обкусывал гусиную
лапу, бросил ее под стол собакам, выдрал из гуся другую и стал
объедать хрустящую коричневую кожу. - Все они молодые... за
песнями...
Овид кивнул. Лицо чуть посветлело.
- Вижу, понимаешь. Это я с виду суров с сыном... иначе нельзя,
наследника надо растить в суровости, а не в неге!.. Но я дрожу за
него каждый раз, когда он ночью встает попить воды: ножку бы не
подвернул, не стукнулся бы лбом о дверь... А что уж говорить, когда
он, наслушавшись этих певцов, возгорелся жаждой дурацких подвигов,
вскочил на коня и поехал искать приключений? У правителя и так много
опасностей: надо водить войска на обнаглевших соседей, смирять
бунты, доказывать свою отвагу и умение воина в поединках... Но то
суровая необходимость, то жизнь, от неё никуда не деться, а это
дурь, что... Ну, скажи, зачем ему было драться с тем драконом? Явно
же не это крылатое на него напало! Дракону бы коровенку унести, козу
или заблудившуюся овцу! Так нет же, побахвалиться подвигом
восхотелось!
Скиф сердито сопел, он ненавидел Овида, а Олег, напротив,
сочувствующе кивнул:
- Да ты не волнуйся, Овид. Как будто оправдываешься! Я бы их на
твоем месте сперва на кол посадил, а уж потом в печь. Или велел бы
шкуры снять.
- Да? - спросил Овид с надеждой.
- А шкуры натянул бы на барабаны, - закончил Олег. - И они бы
остались довольны... их шкуры по-прежнему поют, их слушают... ха-ха!
- Га-га-га! - рассмеялся Овид. - А ты мудрец!
- Есть такое, - ответил Олег скромно. - Только кому нужна
мудрость?
- Это верно, - вздохнул Овид. - А дурням прямо как будто боги
помогают...
Мирно и неспешно беседовали, пили и ели, наконец, Овид, словно
только сейчас вспомнив, велел управителю:
- Ты это... выгреби там золу... И кабана туда побольше, чтобы
запахом все внутри пропитал.
- Чесноку добавить?
- Добавь, - разрешил Овид. - Можно трав разных. Всяких. Чтоб
дух поганый забить начисто.
Глава 17
Управитель поклонился, за ним ушли двое слуг. Один взял широкую
лопату, другой - веник и совок. Распахнули печь, сухой жар заставил
отпрянуть. В широком зеве дрожало красное марево, каменные стенки
оплавились, со свода свисают красные сосульки расплавленного и
застывающего камня. На глазах сорвались оранжевые капли, упали и тут
же начали застывать лепешками красного, потом вишневого цвета, и,
наконец, превратились в коричневые.
Скифу почудилось, что из печи доносятся звуки чарующей музыки.
А затем в мареве показались человеческие фигуры. Певцы повылезали
один за другим, глаза у всех как блюда, лица бледные.
Один сказал дрожащим голосом:
- Ну и шуточки у вас!
А второй проблеял:
- Мы уж думали, вы нас хотите живьем сжечь!
А третий, самый толстый и наглый, заявил со смехом:
- А я над ними смеялся. Сжечь нас, лучших певцов страны? Это
было бы непоправимой потерей для всего белого света! Как бы здесь
без нас жили?
В зале стояла мертвая тишина. На них смотрели, как на выходцев
с того света. У слуг из рук выпали лопаты, совки, загремели на
каменном полу.
Управитель беспомощно оглянулся на Овида. Тот нахмурился,
властным движением велел певцам подойти ближе. Скиф затаил дыхание,
только Олег продолжал есть, хотя уже и не с такой охоткой.
- Ответствуйте, - сказал Овид властно, - что там... было?
Певцы приосанились, самый толстый выступил вперед, оглядел
замерших гостей, они его интересовали даже больше, чем сам грозный
правитель, ведь представление для них, а правитель явно же знал, что
в печи их ждало, заговорил сильным и звучным, хоть и слегка пропитым
голосом:
- Когда за нами, как неотвратимая дверь потустороннего мира
загремело это железо... мы содрогнулись, а мои друзья пали ниц...
усомнившись!.. Мы задыхались от жара, что был равен жару
преисподней, где в расплавленном металле купаются боги огня, и где
живут их огненные жены и многие-многие наложницы. И вот, когда и моя
душа готова была усомниться и дрогнуть, раздались чарующие звуки
свирели...
Овид переспросил:
- Чего-чего?
- Свирели, - ответил певец, а его друзья подтвердили
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг