там обламывалось, и жертвы с отчаянными воплями уходили в жидкий огонь с
головой.
-- Волхва бы сюда,-- проворчал он, стараясь заглушить в себе
сострадание, иначе должен остановиться и начинать вытаскивать на берег. А
их тут столько, что либо род людской насчитывает больше лет, чем говорят
волхвы, либо пока что на земле не было людей чистых и невиноватых.
Он миновал гарь, пробежал по берегу болота, и тут воздух похолодал, а
Мрак с изумлением увидел замерзшую воду. Изо льда торчали бледные и синие
от лютой стужи головы. Мрак видел как через озеро бежал, оскальзываясь,
крупный зверь похожий на тощего волка. Остановился у одной головы,
деловито обнюхал, и, приподняв заднюю ногу, деловито выпустил тонкую
желтую струйку.
Моча на холоде застыла сразу, лицо превратилось в кочан со свисающими
сосульками. Волк побежал дальше, на дальнем краю поля обрызгал еще одну
голову, метил границы, а у крайней остановился, неспешно сгрыз уши и нос,
на дикие крики и плач ухом не повел, наконец сгрыз половину щеки и побежал
в стену тумана, где и пропал.
Только теперь Мрак заметил, что многие головы без ушей, некоторые
настолько обезображены, что торчат только голые черепа, даже глаза
выковыряны, а кровь замерзла безобразными комьями. Но несчастные еще жили,
тихо и безнадежно стонали, вскрикивали.
-- Ну и боги здесь,-- хмуро посочувствовал Мрак.-- Такое измыслить!
В разрывах тумана, смешанного с дымом, уже дважды видел вдали черный
остов большого дворца. Чутье не подвело, он тащился через замерзшее озеро
в нужную сторону. Еще жив, значит лед за снег не считается. А если и
считается, то все одно и так уже в преисподней, дальше идти некуда.
Голова раскалывалась от боли, среди горячечных мыслей одна пришла
совсем дикая: а ежели остаться здесь навеки? Снега нет, может прожить
долго... Или же мог бы даже в Куявии жить в запертой комнате без окон,
чтобы же ненароком не узреть снега!
Разбитые, распухшие и обожженные губы перекривились в горькой
усмешке. Можно вообще забраться в страну Песков, где снега не бывает. Но
разве это жизнь для мужчины -- избегать опасности, признавать запреты?
Дым начал рассеиваться, далекие обгорелые стены медленно
приближались. Но вскоре как из-под земли навстречу поднялись пятеро
зверолюдей. Каждый на голову выше, массивнее, все как один тяжелые как
скалы. Морды звериные, но спины и бока отливают металлической чешуей,
словно звери вышли из рыб и еще не решили остаться ли жить на берегу.
Впереди шел, тяжело переступая с лапы на лапу, широкий зверь, но в
шлеме, легком доспехе, с настоящим мечом. Остальные сжимали в мохнатых
лапах тяжелые дубины.
Мрак стряхнул Хрюндю с мешка на землю, его разбитые пальцы торопливо
развязывали веревку. Выхватил секиру как раз, когда зверочеловек
замахнулся мечом.
-- Последний бой,-- прохрипел Мрак.
Он ожидал смерти, но к удивлению легко отразил первый удар. В глазах
зверочеловека вспыхнули огоньки. Он отступил, затем набросился с утроенной
силой. Мрак с трудом отражал удары, горбился, падал на колени, поднимался,
отодвигался. Но все еще оставался жив, мелкие раны не в счет, дивился
себе, а тут один зверь захрипел, выронил оружие и схватился за грудь.
Удивленный Мрак с удвоенной силой завертел чудесной секирой. Когда
осталось двое зверей, он заорал дико, прыгнул вперед, ударил, и зверь
отшатнулся с раздробленным лицом. Кровь брызнула струями, он упал
навзничь, забился в корчах.
Вожак с мечом выглядел хоть и свирепее остальных, но вожаком стал не
зря -- попятился, выставил перед собой меч, но не нападал. Глаза,
крохотные как у комара, рассерженно сверкали из-под выступающих вперед
надбровных дуг. В пасти блестели белые зубы, а красный язык двигался
неуловимо быстро, как багровая молния. Шипящий голос, от которого по спине
пробежали мурашки, произнес растерянно:
-- Такого еще не было.
-- Да ну? -- ответил Мрак еще более хрипло, так что голос казался
совсем звериным.-- Побывал бы здесь летом!
-- Ты...-- прошипел-прорычал зверь,-- ты... защищен.
-- Да ну,-- удивился Мрак искренне.-- Колдовством?
-- Волшебством,-- ответил зверь и отступил еще.
Мрак держал секиру наготове. Спросил, часто дыша, не в силах даже
смахнуть пот и кровь с лица:
-- Волшебст... волшбой?
-- Чарами,-- повторил зверь.-- Всякого человека защищают обереги. Но
это такая малость, что плюнуть и растереть. Но тебя защищает... даже не
знаю что.
-- Да,-- сказал Мрак с угрозой,-- у меня кое-что есть в мешке. Так
как что лучше убирайся, пока я добрый.
Зверь попятился, острие меча все еще смотрело в сторону Мрака:
-- Есть сила выше. А слыхал о ней, когда был человеком. Но ты-то с
такой рожей! Да и то...
-- Да и то? -- переспросил Мрак, видя что зверь попятился еще больше
и готовится убежать.-- Что за "да и то"?
-- Разве что она чиста,-- прорычал зверь,-- и постоянно думает о
тебе, ждет тебя! Но таких женщин не бывает.
Он повернулся и огромными прыжками унесся во тьму. Оттуда прозвучали
стертые слова, и Мрак не был уверен, какие расслышал, а какие додумал:
-- И чтоб любила, как никто и никогда...
Cердце Мрака екнуло. Боясь поверить, он даже задержал дыхание и так
шел, пока грудь не заходила ходуном. Это ветер, сказал себе. А когда в
трубе воет, то вообще такое выговаривает...
Жаба похрюкала над ухом, соглашалась. Она всегда соглашалась, пока ее
носили на себе.
Далеко впереди начало вырисовываться что-то неясное. Мрак ускорил
бег. На красном истекающем кровью небе зловеще проступали черные стены.
Темно-красные быстро бегущие тучи цеплялись за острые зубцы, из ран
хлестала дымящаяся кровь. По левой стене пролегала широкая извилистая
трещина, а в обращенной к Мраке стене зиял пролом, в который протиснулся
бы всадник на коне.
Еще не успели, подумал он с облегчением. Заделать щели, натаскать
камней да заново выложить пол, это ж за один год не починишь, что дерзкие
пришельцы из верхнего мира тут натворили за полдня!
И вдруг, едва подошел к пролому, ноги начали застывать. Он в страхе
опустил голову, волосы встали дыбом. Ступни превратились в камень! Серый с
багровыми прожилками гранит -- крепкий, но мертвый камень.
-- Наконец-то,-- прошептал он.-- Отмучался...
Ноги отказывались повиноваться, но он заставив себя двинуться в
пролом, затем потащился, громыхая каменными ступнями по вздыбленному полу.
Оказывется, не удалось бы пересидеть в каменном мешке без окон или в
жарких странах Песка! Не так, так иначе, но смерть свое возьмет...
На той стороне мрачного зала лежал, разбросав лапы, громадный зверь.
Морда была втрое крупнее бычьей, покрыта панцирем, но зверь лежал
недвижимо, из пасти как выползла струя черной крови, так и окаменела.
-- Кто это вас так, ребята,-- сказал Мрак с угрюмым
удовлетворением.-- Вроде бы не я... Или все-таки я? Что-то с памятью моей
сталось...
Он заставил себя тащиться дальше. Холод поднялся уже до середины
голени, но колено еще из плоти, суставы хрустели, но сгибались. Он
тащился, сцепив зубы, счет его нелепой жизни шел уже не на дни, даже не на
часы.
Из-за одной двери послышалось пение. Тягостное, леденящее душу. Он
качнулся в ту сторону, покрепче перехватил секиру.
Дверь распахнулась с треском. В мрачной палате, освещенной красными
факелами, стоял жертвенный камень, а вокруг медленно шли по кругу четверо
волхвов в черном. Их фигуры с надвинутыми на лица капюшонами вселяли
дрожь. Мрак зябко повел плечами.
И тут увидел на камне человеческое тело, накрытое белым. Руки были
вытянуты, лицо вскинуто к потолку. Глаза закрыты. Так же лежала там, во
дворце Маржеля. И здесь, у темных сил, она все такая же покорная жертва.
-- Бей! -- хрипло вскрикнул он.
Хотел кинуться на них, но тело отказалось повиноваться. От ног
поднимался холод смерти. Уже выше колен обратилось в камень, отяжелело,
ноги не гнулись. С руганью, едва не плача от отчаяния, он каменно зашагал
вперед. Волхвы оглянулись, один небрежно отмахнулся. Из его ладони вылетел
сноп искр, метнулся в сторону Мрака.
Глава 53
Воздух сгорал на пути волховской силы, а когда искры ударились в его
тело, запахло горелым мясом, но еще больше -- паленым камнем. Мрак
изогнулся от боли, но все так же каменно шел на волхвов преисподней.
Волхв только успел распахнуть глаза, как что-то тяжелое размозжило
ему череп. Второй в недоумении забормотал, удар оборвал его на полуслове.
Третий прямо из ладоней метнул слепяще белые лучи, и секира угодила ему
прямо в лоб.
Четвертый оказался мудрее: ринулся к выходу. Мрак, не в состоянии
гнаться на каменных ногах, что омертвели до развилки, метнул вслед секиру.
Угодила в затылок рукоятью, но волхв рухнул как подкошенный, руки
разбросал, не копыхнулся.
-- Что значит добрый удар,-- пробормотал Мрак,-- никакое подлое
колдовство не устоит...
Правда, поправился про себя, если бы не та поддержка, на которую все
намекают, то удар мог бы не получиться таким хлестким.
Он обернулся к Светлане. Ее безупречно чистое лицо было спокойным,
глаза закрыты. Пухлые губы чуть приоткрылись, словно в последний миг
прошептала чье-то имя.
-- Спи,-- прошептал он мертвеющими губами,-- любимая, спи...
Звериная боль разламывала череп. В висках стучало, перед глазами
колыхалась красная пелена. Во рту было сухо, потом он ощутил соленое,
теплое. Холод поднялся до живота, и он ощутил как онемели внутренности,
превратившись в камень.
Шатаясь, он раскачал тело -- только бы не упасть! -- заставил себя
приблизиться к столу. Там лежала огромная толстая книга, а рядом стояли
песочные часы. Переплет из темной кожи, углы обуглены, выглядывает
почерневший краешек доски. Пахло древностью.
Мрак ухватился за край стола, чтобы не упасть. Книга занимала
половину стола, на переплете странные буквы, если и не прочел, то угадал.
Книга Судеб!
-- Мрак,-- прохрипел он.-- Меня зовут Мрак...
Трясущимися руками -- холод поднимается уже к сердцу -- раскрыл
книгу. Страницы из тончайшего пергамента внезапно пришли в движение. С
немыслимой скоростью переворачивались, мягко шелестя, у него только серело
в глазах, и вдруг замерли, открыв Книгу почти на середине.
Там было множество знаков, у него рябило в глазах, никогда бы не
подумал, что на свете столько народу, или тут и все звери, хотя почему бы
нет, иные звери лучше иных человеков, а то и гады лучше...
Одни значки вспыхнули темнобагровыми закорючками, но по мере того как
Мрак смотрел на них, медленно гасли, как угли в догорающем костре.
-- Вот и моя жизнь,-- прошептал он горько.
Боль стала острее, в глазах плыло. Холод поднялся к сердцу, стиснул
ледяной лапой. Остро кольнуло, и Мрак ощутил как сердце перестало биться.
Он слышал далекий звон, и уже не понимал, в его голове или за стенами.
Внезапно пустые песочные часы наполнились песком. Но он был весь внизу, а
сверху струилась тончайшая струйка, последние песчинки падали вниз.
Жаба прыгнула на книгу, почесалась, прыгнула обратно на плечо. Мрак
едва не упал, но в глазах на мгновение очистилось. Слабеющей рукой он
вытащил нож и соскоблил гаснущие закорючки.
В этот момент упала последняя песчинка. В нижней посудине замерла
горка нежнейшего песка, а в верхней было пусто. Мрак тряхнул головой. Из
глаз разом ушла багровая пелена, он глубоко-глубоко вздохнул, и острая
боль едва не разорвала грудь.
Боль стегнула по телу, и он едва не закричал от внезапного ощущения
своей дикой силы, своего могучего тела, своих сильных рук... А большое
сердце проснулось и судорожными толчками погнало, наверстывая, по жилам
горячую жизнь. Во всем теле стало горячо. Внутренности и ноги пекло, будто
туда залили расплавленный свинец. Его всего кусали злые мурашки, будто
отсидел себя целиком.
Внезапно песочные часы налились зловеще багровым светом. Мрак ощутил
жар, отодвинулся. По стеклу пробежала извилистая трещина. Звонко щелкнуло,
стекло разлетелось на тысячи мельчайших осколков.
Мрак ошалело видел как они на полу быстро теряли блеск, таяли,
похожие на тонкие льдинки под жаркими лучами весеннего солнца, исчезали.
Пол дрогнул, по середине пробежала трещина. Загремело, трещина
расширилась, стол с книгой Бытия рухнул в щель. Там загремело, трещина
сомкнулась.
-- Чтоб другим неповадно? -- проговорил он все еще дрожащим голосом,
не веря себя.-- Я еще не знаю, что натворил... но шороху будет!
Жаба перестала чесаться, повернулась и смотрела вопросительно. Мрак
протянул к ней руку, жаба увернулась. Мрак повернулся уходить, жаба с
сердитым кваканьем прыгнула ему на спину, взобралась на плечо и застыла
серо-зеленым комом.
-- Уносим ноги,-- сказал Мрак ошеломленно.-- Кто ж знал, что дойду!
Потому и не спрашивай... можно ли выбраться!
Жаба не спрашивала. Прижалась пузом, вгоняя коготки в кожу
душегрейки, и закрыла глаза. Похоже, верила в Мрака.
-- А что? -- сказал он вслух, оправдываясь.-- Ну, подчистил,
подправил! Будто я один жулик, а все на свете прямо порхают от святости. Я
ж не сирот обкрадываю. Вот куда слез, чтобы жизнь продлить!.. А другой с
поля боя бежит для того ж самого, позор и поношение терпит.
В полуверсте от стен Куявы земля задрожала, вспучилась. Края трещины
отодвинулись один от другого сажени на три. Взвился дым, взлетели языки
пламени. Тяжелый грохот сотрясал воздух, и слышно было как в глубинах
земли застонал кто-то немыслимо огромный, страшный.
Из провала выметнулись огненные кони, за ними по воздуху выскользнула
колесница. Конские гривы были из пламени, глаза горели как кровавые
звезды. С грохотом ударили копытами по краю, отвалилась целая скала,
рухнула в бездну, но тут же края пролома пошли друг другу навстречу,
схлопнулись, наверх выбрызнулись мелкие и крупные камни, пугая птиц.
На городские стены высыпал народ, смотрел, пугался, кричал в страхе и
великом удивлении. Из распахнутых ворот выбежали люди, со всех ног неслись
навстречу.
Мрак придержал лошадей. За колесницей неторопливо бежал угольно
черный конь, огромный, тяжелый, похожий на отливку из черной бронзы,
которая крепче любого булата. В нем, как в порождении ночи, чувствовалась
пугающая мощь существа другого мира.
Хрюндя скакнула с мешка Мраку на голую спину. Лапы соскользнули, но
все же едва не спихнула мощным толчком на землю. Он ругнулся, шлепнул ей
по толстой заднице:
-- Не шали!.. И не прикидывайся просто жабой. Я читать не могу, но
рисунки понимаю. Видел, кем вырастешь.
Жаба с готовностью перевернулась на спину. Отрастающие шипы мешали,
но она сумела подставить белесое брюхо. Огромные выпуклые глаза блаженно
закрылись пленкой.
Впереди толпы бежал Иваш. Он сильно исхудал, одежда на нем болталась,
под глазом растекся кровоподтек. Он со страхом и надеждой смотрел на
обнаженную до пояса могучую фигуру Мрака Черные волосы варвара из Леса
развевались сзади, на них видна была засохшая кровь. А на плечах, груди,
на руках белели свежие шрамы.
Мрак помахал рукой. Мышцы вздувались как корни столетнего дуба,
толстые и такие же крепкие:
-- Она вернулась. Снова.
Коней схватили под уздцы. Иваш впился взглядом в хрустальный гроб:
-- Она... там?
-- Будет спать еще трое суток,-- объяснил Мрак.-- Так бывает, я
слышал.
Он соскочил с колесницы, а Иваш пугливо залез на его место, с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг