-- Эй, плешивые!.. А я как раз надумал сдаться.
Лучники, держа его на прицеле, нерешительно оглядывались на воеводу.
Тот заколебался. За живого награда была обещана вдвое больше. Но если это
опять какая-то хитрость...
-- Бросай оружие! -- потребовал он.
-- Возьми,-- ответил Зализняк, пожимая плечами.-- Разве это оружие?
Вот в моих краях куют, так куют!.. Два раза в землю закапывают, чтобы ржа
всю гниль выела.
Он швырнул меч ему под ноги. Руцкарь Боевой Сокол отпрыгнул, будто
ему метнули ядовитую змею. Подозрительно оглядел Зализняка:
-- А еще что у тебя есть?
-- Только моя отвага,-- ответил Зализняк скромно.-- Но у кого ее нет,
тому и моя не поможет.
-- Что не поможет? -- не понял Руцкарь.
-- Сокол на лету бьет, а ворона и сидячего не поймает.
Он шагнул вперед и вытянул руки. Однако к нему подкрались, словно
надо было еще ловить. Зализняк презрительно улыбался. Его схватили,
связали накрепко, избили ногами, лишь затем перевели дыхание, привели
коней и привязали к свободному.
Прибежал один из стражей, мокрый от пота, запыхавшийся:
-- Второй... как-то... ускользнул!
Руцкарь ахнул, переменился в лице:
-- Как? Он не мог уйти!
-- Но... его там не оказалось.
-- Там было сто человек! Мышь бы не проскользнула!
Воин угрюмо потупился:
-- Мы заметили куда скакнул в кусты... И тут же окружили тройным
кольцом! Но когда сошлись, то в середке никого не оказалось.
-- Значит, проскользнул между вами!
-- Мы шли плечо к плечу. Спугнули рябчиков, трех зайцев, растоптали
птичьи гнезда... да еще волка разбудили... Огромный, черный, страшный!
Руцкарь спросил с недоумением:
-- Волк? Да еще черный?
-- Огромный,-- охотно объяснил страж.-- Наверное, из кустов наблюдал
за кузней. Там кобыла с молодым жеребенком привязана... Выскочил, когда
спугнули, мы сами едва заиками не стали!.. А больше никого не было.
Клянусь, все шли так, что друг друга видели. В землю зарылся, что ли?
Зализняк скалил зубы. Если проиграл, то лишь наполовину. Приятно
знать, что второй ускользнул. Пусть ненадолго, от такой погони уйти
трудно, но сейчас и такая мелочь -- победа.
Руцкарь подошел, с наслаждением ударил по лицу:
-- Зато для тебя все кончено. Не понимаю, зачем бросил меч? Теперь с
тебя шкуру будут снимать по клочку в день, а глаза выкалывать медленно,
неспешно...
Мороз пробежал по коже. Он сплюнул кровь из разбитого рта, ответил
весело:
-- А чтобы у вас работы было больше. Это ж надо еще довезти! А я буду
плевать на вас.
Руцкарь снова ударил его по лицу, заорал зычно:
-- По коням!.. Возвращаемся во дворец.
Небо потемнело, бледный серпик сперва едва виднелся, а теперь налился
оранжевым светом, блистал нестерпимо. Проступили первые звезды.
Они ехали по горной круче, тени в щелях стали совсем черными.
Тропинка была узкая, кони ступали осторожно по одному, когда спереди
неожиданно выметнулся огромный черный волк. Огромная красная пасть была
распахнута как ворота в ад, белые зубы блестели словно ножи. Молча как
смерть он метнулся на коней.
Зализняк услышал дикое ржание. Кони становились на дыбы, пятились.
Копыта скользили по круче, и вот уже первые три всадника вместе с конями
сорвались в пропасть. Волк с рычанием наступал, делал вид, что собирается
прыгнуть и вцепиться в горло. Кони пятились в смертельном ужасе, камни
выворачивались из-под копыт, грохотали по склону в бездну, а следом
срывались все новые кони с седоками.
Наконец Руцкарь выхватил меч и попытался достать зверя. Волк
молниеносно скользнул под брюхо коня, явно вонзил зубы, ибо конь завизжал
как поросенок, дико скакнул, его задние копыта заскользили по камням.
Руцкарь метнул себя с конской спины, а тот с жалобным ржанием сорвался в
бездну. За собой потащил и запасного, на котором сидел Зализняк.
Зализняк в отчаянии качнулся вправо, больно ударился о камни, ощутил
как дернуло и потащило вниз, но зацепился за камни, ремень лопнул, и он
остался зажатый между двумя обломками скалы.
-- Это демон, а не волк! -- вскрикнул Руцкарь.-- Но будь даже вожаком
демонов, меня не испугать!
Сильно хромая и выплевывая кровь из разбитого при падении рта, он
двинулся на волка. Тот лишь мгновение смотрел на него желтыми волчьими
глазами, затем гигантским прыжком оказался на Зализняке. Тот зажмурился и
закрыл глаза. Донесся злой крик Руцкаря:
-- Жри его, жри!.. Это похуже, чем содрали бы заживо кожу!
Зализняк чувствовал частое жаркое дыхание зверя. Сильная лапа
наступила на грудь, едва не ломая кости. Острые зубы скользнули по груди,
резануло клыком, затем зубы сомкнулись на руке. Зализняк снова ощутил
боль, стиснул зубы, собираясь без крика превозмочь боль, когда зверь
откусит руку... но боли не было.
Он открыл глаза, чувствуя странное облегчение. Зверь уже покинул его,
прыгал среди камней, делая вид, что собирается напасть на воеводу. Тот
кричал и отмахивался мечом. А на своей груди Зализняк обнаружил обрывки
ремня, перегрызенного волчьими зубами. Руки тоже занемели, но путы на них
ослабели.
Еще не веря себе, поднялся. Клочья ремней упали на землю. Он подобрал
меч, все еще почти не чувствуя онемевших рук. Волк отступал, а воевода с
дикими криками теснил, всякий раз попадая саблей по камням.
-- Дивные дела твои,-- сказал Зализняк дрожащим голосом.
Он поймал лошадь, вскинул себя на ее спину. Назад дороги нет, там
целый отряд стражи и загонщиков, но впереди сражаются волк и воевода...
Была не была, он гикнул и направил коня вперед. Волк отодвинулся,
давая дорогу испуганному насмерть коню, а когда воевода запоздало
оглянулся, Зализняк уже проносился мимо.
Конь освобождено пронеся вперед в черную ночь. Зализняку показалось,
что странный волк проводил его долгим насмешливым взором.
Глава 5
Мрак, забившись в глубокую нору, зализывал раны. Три от стрел, но
самая болезненная четвертая, когда кузнец впопыхах прищемил ему горло,
едва не лишив жизни. Но все заживет как на волке, а шерсть встает дыбом
только при воспоминании об ошейнике раба.
Надо же попал в страну, где железа больше, чем бронзы! Даже больше,
чем меди. Богатая страна, ибо железо дорого... Правда, говорят же, что в
Куявию рухнула целая железная гора с небес. Он слышал, но считал
брехней... А здесь даже ошейники рабов из железа, что едва не привело к
гибели. Будь из любого другого металла, давно бы перекинулся волком и
поминай как звали, но железу дана власть удерживать каждого в той личине,
в какой застало!
Он облизал капли крови, задумался. После того, как расстался с Олегом
и Таргитаем, поиски той самой девы, которую видел на жертвенном камне
Перуна, завели в эту страну. Здесь-то и увидел ее... или не ее, а лишь
похожую, но именно это и погубило. Ошалелый, ничего больше не видя,
неосторожно протиснулся вперед, толкаясь и наступая на ноги боярам, что-то
нарушил, что-то сломал... Словом, кто заступится за чужака, внесет залог
или выкуп? Одели железный ошейник, что не давал обратиться в волка, и так
он неделю греб на быстром корабле с длинными веслами.
Но сейчас на свободе. А прекрасная незнакомка, судя по ее богатой
одежде, живет во дворце, что на горе. Там пять кордонов стражи, там
охрана, там мышь не проскользнет незамеченной. А уж волк и подавно.
Теперь ночами он часто подкрадывался к стенам города, смотрел на
дворец. Облитый лунным светом, тот стоял на высокой горе, по широкой
лестнице даже в глубокую ночь проходили люди с факелами в руках, а в
освещенных окнах мелькали изломанные человеческие фигуры.
Иногда ему казалось, что угадывает ее появление, и тогда его сердце
начинало стучать с такой силой, что в эти минуты его можно было брать
голыми руками. Если ветерок доносил со стороны детинца запахи, он всякий
раз вычленял из них едва уловимый аромат ее кожи. По телу пробегала
сладкая дрожь, он вскидывал морду к луне и выл в тоске и безнадежности.
Она, чистая и светлая, во дворце среди людей, а он, лохматый волк, в
темном лесу!
Встречая людей, всякий раз сворачивал в кусты и подолгу крался в
сторонке. Разговаривали о житейских мелочах, перемывали друг другу кости,
но Мрак собирал знания по зернышку, и к тому, что узнал на веслах,
добавились достаточно камешков, чтобы увидел полную картину.
В Артании, где больше степи, народ привычно кочует, там самое большое
и воинственное войско, люди там горды отвагой и воинской доблестью. Только
земледелием стали заниматься тоже, из-за чего в самой Артании вспыхивают
стычки между скотоводами и осевшими родами.
В Куявии, где половину страны занимают горы, народ растит хлеб и
пасет скот, а в горах ищет металл, золото, редкие камни. Высоко в горах
живут Змеи Горынычи. Прежние племена приносили им жертвы, но отважные
охотники, сумели пробраться в отсутствие родителей к гнездам, похитили
первых крохотных детенышей. Змеи росли, считая родителями семьи охотников,
затем к удивлению и страху жителей долины однажды увидели пролетающего
Змея, на спине которого сидел человек! И этот человек не был добычей, он
весело орал им и махал рукой.
Так в Куявии к прежним чародеям и волшебникам добавились новые.
Сперва это были просто отважные охотники, что дальше других забирались в
таинственные горы, сдруживались со Змеями и жителями подземных пещер,
затем в самом деле начали овладевать более мощными силами, чем топор или
меч... И даже более мощными, чем владели местные колдуны!
Только Славия оставалась все такой же, как после отступления Большого
Льда. Тогда образовалось великое Болото, но затем нарос дремучий лес, и в
этом лесу жили невры. Но, как теперь знал Мрак, кроме их Светлого Леса был
еще и Черный Лес, и Темный, и Светлолесье, и Залесье, и многое другое, где
жили люди. Это племя назвало себя славами. Славы, как и их царь, не
выходили из леса, о их жизни почти ничего не было известно. Две воинских
отряда, которые для завоевания туда отрядили Тарас, а затем и его сын
Буслай Белое Крыло, исчезли бесследно. Рассерженный Буслай отрядил туда
целое войско, но и оно сгинуло, едва вошло в дремучий лес. С той поры о
славах постарались забыть, хватало своих пограничных споров и стычек из-за
пастбищ.
И вот теперь он, невр, которого все равно здесь зовут славом, в
далекой и таинственной Куявии. Где-то в горах обитают обособившиеся роды,
которые называют себя просто горцами, в долинах живут народы, что на горы
смотрят с презрением, а на склонах гор живут третьи, что с презрением
смотрят и на долинщиков, что возделывают поля, и на диких горцев, знающих
только охоту на горных козлов и общение с таинственными рудокопами ночи.
Но что ему Куявия -- видел и поудивительнее страны,-- если бы здесь
не жила та, Единственная!
На пятый день пробирался за деревьями, когда услышал двух бредущих в
город селян. Тоже о налогах, поборах, немного о бабах, и Мрак уже
собирался отстать, когда вдруг услышал:
-- Да кто бы его искал так долго?.. Сгинул царь и сгинул. Видать, те
двое не только зарезали, но и закопали тайком...
-- Да уж,-- донесся другой голос,-- чего ждать от душегубов?
Мрак на бегу подпрыгнул над кустами. По ту сторону брел по узкой
лесной тропе поживший на свете мужик, а за ним тащился, загребая ногами
листья, парнишка в драных портках.
-- Не отпустят тебя, значит, завтра домой?
-- Нет, батя. Гостей столько прибыло, что днями и ночами варим,
печем, с ног сбиваемся. Спим возле котлов.
-- Бедолага...
-- Эх, батя... Что-то будет? Этот царь был хоть дурной, но добрый. Он
уже на все рукой махнул, только пил да жрал. А сейчас во дворце собрались
звери, что вот-вот порвут друг друга на части! А самый лютый, что загрызет
других, и станет новым царем.
-- Упаси нас, боги! А как же Светлана?
Мрак услышал как на беспомощно-растерянный вопрос внук ответил тоном
умудренного челядинца:
-- Эх, деда... Что может молодая царевца? И то чудо, что один раз с
того света вернулась. А такое счастье дважды не бывает...
Их голоса удалились. Дальше был яркий свет, виднелись стены детинца,
и Мрак вынуждено остановился на опушке. Отчаяние и злость на себя ударили
по голове как молот. Упал на землю, захрипел от злости на себя. А потом
задрал морду к небу и завыл так дико и страшно, что на стенах детинца
стражи переглянулись, чувствуя как мороз побежал по спинам.
-- Не к добру...
-- Какая тоска,-- сказал с дрожью в голосе другой.-- Быть здесь
большой беде.
-- Да уж... Средь бела дня такой вой!
Опять я виноват, думал он со злым отчаянием. Оказывает, от
жертвенного ножа царевну спас -- она царевна! -- но вверг страну в смуту.
А сейчас еще и царь куда-то делся... Выходит, это над ее отцом он так
изгалялся? Но куда он делся, если отпустили где-то в пяти-шести верстах от
крепостной стены его стольного града? Трудно потеряться, да к тому же ищут
сотни гридней с гончими псами... Если что-то стряслось, то что будет со
Светланой?
Сегодня был седьмой день его пребывания в волчьей шкуре. По ночам
подмораживало. Еще не время для снега, но ежели дня три кряду задуют
северные ветры, то пригонит такую тучу, что и самым первым снегом засыпет
хатки до окон, и не всякий хозяин утром с легкостью отворит двери.
Ежели снег застанет в волчьей шкуре, подумал он хмуро, то так даже
лучше. Пусть труп расклюют птицы. Это лучше, чем люди будут брезгливо
коситься на умершего под забором бродягу.
Он рыскал по лесу, вслушивался в звуки, внюхивался. Он уже знал здесь
каждое дерево, каждую норку, при желании мог задрать всех оленей и тем
самым сорвать царскую охоту.
Ночью обычно он рыскал в волчьей личине, а днем обитал в людской.
Волчья днем отсыпалась. Что еще любил в оборотничестве, так то, что мог бы
годами обходиться без сна, попеременно ныряя из личины в личину!
Когда звуки охотничьих рожков поведали, что снова идет царская охота,
он сделал большой круг, зашел с подветренной стороны и подкрался к
охотникам.
Охотниками распоряжался высокий человек с бледным и бесцветным как у
покойника лицом, надменный, изредка роняющий слова. Мрак узнал хозяина
лодки, на которой его держали гребцом. В сторонке с двумя ловчими стоял
рослый старик с белой окладистой бородой. Серебряные волосы падали на
плечи, широкие и покрытые рубашкой из металлических колец. У него был
звучный голос, привыкший перекрывать шум битвы, властные движения. Явно
воевода: все воеводы, которых Мрак знавал, похожи один на другого как
крепкие осмоленные бревна в стене крепости.
У него было честное лицо, прямой взор, такие завтра говорят тоже
самое, что говорили вчера.
-- Почему,-- спросил он строго одного,-- ты стрелял в своего воеводу
на охоте?
-- Думал, что там лось.
-- И когда ты догадался?
-- Когда тот лось стал отстреливаться.
Старик раздраженно отмахнулся, что с дурнем говорить, а Мрак неслышно
скользнул за кустами на другую сторону поляны. Там отдавал распоряжения
бледный, а эти, как Мрак убедился, даже вечером говорят иное, чем утром, а
стоя вещают совсем не то, что говорили сидя.
Он был без доспехов, но слушались его почтительно. Приказы бросались
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг