Она недоверчиво смотрела в его лицо, затем со счастливым визгом
подпрыгнула. Он нагнулся, подхватил на бегу. Она прижалась к его груди,
счастливая, жадно нацеловывала его лицо, глаза. Ткнулась губами в морду
жабы, та возмущенно отплюнулась и вытерлась перепончатой лапой. Тоненький
голосок от смеха зазвенел как серебряный колокольчик:
-- Сумасшедший!.. Я к тому времени из него вырасту!
-- Да? -- удивился он. Осторожно поставил на пол.-- Жаль. Оно такое
красивое.
В коридоре послышались возбужденные голоса. Мрак прислушался,
отступил к двери. Когда голоса и топот подкованных сапог приблизились,
тихонько вдвинулся в проем. Прикрывшись шторой, услышал как грохнула
дверь. Резкий голос воеводы Рогдая прогремел как гром:
-- Царевна!.. Здесь вблизи не появлялся Мрак?
Голосок Кузи был удивленно-обрадованный:
-- Но ведь здесь все за тремя кордонами стражи!.. Почему вы все такие
противные? Я люблю Мрака!
-- Родителей слушаться надо,-- сказал Рогдай строго. Мрак слышал как
голос воеводы стал глуше, Рогдай говорил через плечо: -- Сказано ж вам,
дурни... Три кордона стражи, да еще на крыше дюжина самострелов.
-- Но ведь исчез...
-- Как исчез, так и найдется,-- отрезал Рогдай.-- Пошли дальше.
А сладкий голосок Кузи пискнул вдогонку:
-- Если увидите Мрака, пусть зайдет ко мне!
Настоящая женщина, подумал Мрак. Врет, и не споткнется. Он с трудом
отодрал от плеча Хрюндю, вцепилась не только всеми четырьмя, но и зубами:
-- Кузя, к тебе просьба. Сможешь оставить пока что у себя?
Кречет и его люди пировали в серебряной палате для знатных воинов.
Это было в старом дворце, который построил великий Тарас, дед Додона,
Древнее здание было выше по течению, всего в двух верстах от нового, где
царствовал нынешний царь Додон.
Кормили их так, как не всегда потчевали царей, а вина выставили все,
какие только были в подвалах. Кречет не растрогался царской милостью.
Напротив, ощутил как на загривке зашевелились волосы. Велел пить как можно
меньше, не наедаться, ибо драться отяжелевшему трудно, уши держать на
макушке.
Местный воевода потчевал от сердца, сам хлопотал на кухне, отчего
казался больше ключником, чем умелым воителем, выглядел озабоченным только
тем, как накормить да ублажить гостей, потому многим показался неожиданным
его крик:
-- К бою!.. Лучники!
И тут же Кречет, вскакивая, заорал, перекрывая своими ревом его крик:
-- Столы!
По всей палате раздался грохот опрокидываемых столов, звон серебряной
посуды, треск глиняных кувшинов, а следом раздался леденящий посвист
множества стрел. Кто-то вскрикнул, дальше слышно было как часто застучало,
будто крупный град обрушился на деревянное крыльцо.
-- К бою! -- крикнул Кречет страшно, голос его был странно веселым.
Двери распахнулись, в палату бросились, блестя топорами, закованные
до зубов царские дружинники. Еще распахнулись три потайных хода, оттуда
тоже полезли сопящие воины, но люди Кречета уже выскочили из-за
опрокинутых столов.
Застучали мечи, со всех сторон были крики, ругань, а Кречет,
прикрываясь щитом, быстро и зорко осматривался. От стрел пострадал только
один, не успел укрыться, остальные же сделали так, как давно он учил
защищаться, а теперь как голодные волки бросились навстречу царским
ратникам, выскочившим добить раненых. И от праведной злости у каждого
прибавилось сил, каждый бьется за десятерых, рубят страшно, рубят весело,
ибо на них придирчиво зрят из вирия отцы и деды.
На них лезли и лезли. Из бойниц под крышей не стреляли, опасались
поцелить своих, и бой шел грудь на грудь. Кречет ощутил, что устала рука,
весь был мокрый от струй крови, когда вдруг наметился просвет. Крики его
людей стали слышнее. Из дверей перестали выплескиваться люди с оружием, а
уцелевшие пятились, кое-как отражали удары его людей. Переступать
приходилось через груды трупов, через стонущих раненых. Царские воины уже
не поднимались: люди Кречета пощады не знали.
-- Бегут! -- бросил кто-то со злым ликованием.
-- Запомнят...
Кречет быстро огляделся. Его людей осталось на ногах две трети. На
полу корчилось втрое больше.
-- Вперед,-- велел он хрипло..-- На их плечах!
Сверху из бойниц их могли бы постепенно перебить стрелами, за столами
всю жизнь не просидишь, и воины, мгновенно все поняв, бросились за
убегающими. Добро, успел подумать Кречет, что отобрал только матерых,
старых. Им и воевода ни к чему, сами все знают.
Он был настоящий воевода, и эта мысль успокоила душу. Можно не беречь
себя до конца, буде сложит голову раньше, и без него дров не наломают.
-- Вперед, вперед,-- торопил он больше по привычке, ибо догнали
врага, рубили в спины, прыгали через трупы и снова били как свиней --
быстро и умело.
Как грохочущее стадо туров пронеслись через палаты, рубя, ломая,
круша, разбрызгивая кровь и расшвыривая трупы врагов. На выходе из детинца
их встретил лес копий. За ними блистали бронзой рослые воины, угрюмые и
широкие. Это были отборная дружина Додона, которая сопровождала его всюду.
-- Мясо для наших мечей! -- вскрикнул Кречет.
Налетели, заблистали мечи. Палату наполнил стук топоров, удары по
щитам, крики раненых. Натиск был страшным, и они смяли заслон, с грохотом
пронеслись вниз по лестнице.
На дворе было ослепительное солнце. Свежий воздух ворвался в
раскаленную грудь каждого, дыхание стало не таким хриплым. Витязей Кречета
оставалось больше половины, но здесь со стен и башенок в них полетели
стрелы, в них метали дротики и бросали камни.
-- К воротам,-- велел Кречет.-- Пробьемся!
Загораживая выход, к воротам сбегались царские ратники. Эти были все
в ладных доспехах, в руках блистали топоры. Их было раза в четыре больше
остатка дружины Кречета. И с каждым мгновением становилось еще больше.
-- Последний бой, братья,-- выкрикнул кто-то.-- Не посрамим своей
чести!
-- Пусть зрят, как умирают настоящие!
Их встретили лесом копий, а щитов у людей Кречета уже не оставалось.
Пятеро сразу прыгнули на копья, ухватились широко раскинутыми руками за
острия, пригнули к земле, в их тела вонзились сразу пять-шесть острых жал,
только один вскрикнул, остальные гибли молча, но оборону сломали, и
оставшиеся бросились на защитников ворот как озверевшая стая волков на
стадо коров.
Воздух наполнился криками, лязгом, хрипами. Над головами взлетали
обрубленные руки, обломки мечей и срубленные наконечники копий.
Это было чудо, но они прорвались. Кречет не верил глазам. Он сам не
думал, что удастся пробиться через такую силу. Их осталось всего трое, но
прорвались. А у коновязи стоят их кони!
-- К ним! -- велел он сипло. Вытер кровь со лба, чтобы не заливала
глаза.-- Ходу!.. Вы успеете по горной дороге.
Сзади нарастал крик. По залитым кровью ступенькам сбегали новые люди,
потрясая оружием. Им не было числа, и Кречет повернулся к ним. Кричал
своим, не поворачивая головы:
-- Быстрее, улитки! Пусть дома все узнают.
-- Прощай, Кречет,-- крикнул кто-то.
-- Свидимся,-- ответил он.
-- Сегодня же!
Его не звали, поняли и уважили желание умереть здесь на воротах.
Защищая их отступление. Он был их воевода, значит -- воинский отец.
Он услышал конский топот. Трое всадников на полном галопе выметнулись
в ворота. Он прислушался, печальная гордость тронула сердце. Никто не
свернул к спасительной дороге среди гор! Они тоже предпочли умереть, но
воинский долг выполнить до конца.
Пир еще был в разгаре, когда внезапно вдали послышались крики, звон
металла. Потом крики и шум схватки приблизились, за столами насторожились.
Мрак поймал пытливые взгляды куявов, их руки бесцельно шарили по пустым
поясам.
Гонта стал приподниматься, но Мрак остановил его жестом. Любоцвет
побледнел, переводил взор с одного на другого. Гакон задержал кусок мяса
перед губами, лицо было настороженное. А Ховрах, вечно жизнерадостный
Ховрах, сказал легкомысленно:
-- Да чо там!.. Усе ж ясно.
Глухой звон приблизился. Никто не жевал, все повернули головы, ждали.
Вдруг из одной двери показались спины воинов, что вздрагивали и пятились,
пока не ввалились в палату. Через их трупы тяжело шагнул залитый кровью
воин, Мрак не знал его имени, половина лица была снесена ударом топора,
правая рука срублена по локоть. Левой он с усилием вскинул залитый кровью
топор, вскрикнул страшным голосом:
-- Измена!..
Три копья ударили в спину, он опустил голову. Колени подогнулись. Он
не успел опуститься на пол, как Гонта со звериным рыком вскочил на стол.
Глаза стали безумными, в руке был кривой меч:
-- Проклятие богов на все ваше семя!
Он перепрыгнул на соседний стол, меч заблистал со страшной скоростью,
окружив его сверкающей стеной. Во все стороны брызгала кровь, отлетали
отсеченные руки, головы, а Гонта вертелся как бес, рубил точно и быстро,
стремясь поразить как можно больше народу.
Мрак в момент, когда появился израненный гонец, ощутил непривычную
легкость. С души свалился тяжкий камень, а в тело хлынула прежняя мощь
человека из Леса. Он снова Мрак! Которому все близко, понятно и осязаемо.
А сейчас все яснее ясного.
Он взревел, чувствуя какая у него мощная грудь, вскочил и опрокинул
стол на сидящих по ту сторону. Рядом вскочил на ноги ничего не понимающий
Любоцвет. Губы затряслись, он смотрел беспомощно то на Мрака, то на
царских воинов. Те выставили копья, бросились на Мрака. Мрак швырнул в них
стол, прыгнул сверху, с наслаждением слыша хруст костей, нагнулся и
подхватил тяжелую дубовую лавку.
-- Уходи,-- бросил он Любоцвету.-- Это не твой бой.
-- Но как они могли! -- воскликнул Любоцвет отчаянно.-- Я слышал, но
не верил...
Рядом заорал всполошено Ховрах, перебив юного витязя:
-- Зашибешь!
Он поспешно сунул в рот куриную ногу, затем лишь схватился за боевой
топор. Мрак завертел над головой лавку, держа ее за край, с хряском
обрушивал на пирующих, что вскакивали в панике, сбивались в толпы как
овцы. Кто из них знал и готовился их убить, а кто только знал -- незнающих
не было,-- разбираться было некогда. Тяжелая лавка обрушивалась, разбивала
головы, ломала спины, крушила и повергала сразу по пять-шесть человек, и
Мрак постепенно расширял пространство, страшился только, чтобы не
поскользнуться в лужах крови, не споткнуться о трупы.
В стороне раздался страшный рык. Гакон Слепой воздел себя во весь
рост, от него шло такое ликование, что все ощутили его как сухой жар от
раскаленной болванки. Он потащил из-за плеча громадный меч, это было
настолько страшно и одновременно пугающе красиво, что схватка как бы
замерла на миг, все неотрывно смотрели на старого слепого богатыря.
-- Спасибо, Перун! -- закричал Гакон страшным голосом.-- Ты даешь мне
умереть за правых!
Мрак вертел лавкой, а в трех шагах перекувыркнулся через голову
Гонта, вскочил уже с двумя мечами -- оскаленный, взъерошенный, похожий на
загнанного в угол зверя. Мрак видел как он бросил в его сторону короткий
взгляд, оценивая дистанцию, и тут же вокруг него заблистали металлические
искры на мечах. Длинные руки двигались так, что слились в полосы, и Гонта
выглядел чудовищем с десятком рук, и в каждой было по мечу. Вокруг него
сразу послышались глухие удары по живому мясу, крики, во все стороны
брызнули горячие красные струи.
-- Умри! -- услышал Мрак злой голос.
Он чувствовал, что кто-то с близкого расстояния метнул в него дротик.
Мрак уже напрягся, ожидая как острое жало пробьет грудь, ломая кости,
прорвет плоть...
Но мелькнули чьи-то пальцы, хрустнуло. Обломки дротика упали на пол.
А другая рука, длинная и толстая, со звоном смела чужого воина наземь.
-- Спасибо,-- крикнул Мрак.-- Уходи быстрее!.. Это не твой бой...
-- Сочтемся,-- ответил Любоцвет, голос его дрожал, хотя мальчишка
бодрился изо всех сил.-- Нельзя ли как-то... миром?
-- Уходи! -- крикнул Мрак. Он обрушил лавку еще на троих, но
четвертый подкрался сзади, и Любоцвет ударил его кулаком. Меч он не
вынимал, но по тому, как хряснули кости, Мрак понял, что за оружие
дворцовому стражу уже не браться.
-- Не могу...
-- Уходи,-- повторил Мрак. Он швырнул лавку, свалив целую толпу,
подхватил из-под стола свою боевую палицу.-- Ты погибнуть не должен.
Двое бросились на Любоцвета. Он ухватил их за головы, стукнул лбами.
Звякнуло, шлемы сплющило, то ли от удара, то ли под крепкими пальцами.
Кто-то метнул в него дротик, но острие лишь скользнуло по доспеху и
унеслось прочь.
Бой закипел тяжелый и кровавый. Пятеро стали спина к спине, их оружие
сеяло смерть, и все попытки смять их разбивались как морские волны о
гранитные утесы.
Глава 46
Додон изошел криком. Вбежал, запыхавшись, Руцкарь Боевой Сокол. Додон
завопил так, что трясся и разбрызгивал пену:
-- Я ж велел враз!.. Почему твои люди как сонные мухи? Немедля...
Сейчас же сотри всех в тлен!
Руцкарь побелел, глаза налились кровью:
-- Царь-батюшка! Я всегда верой и правдой Отечеству, что значит --
тебе... У меня не сонные мухи! Я с ними Конев оборонял! Но кто ж знал, что
к тебе приедут не люди, а звери из преисподней?
Додон круто развернулся на троне:
-- Рогдай!
Старый воевода нехотя выступил вперед, поклонился:
-- Здесь я, светлый царь.
-- А ты чего хоронишься в тени? Где твоя отборная дружина?
Рогдай опустил голову:
-- Светлый царь... Они же твои гости.
-- Гости! Убей их всех! Немедля!
Рогдай поднял голову, смотрел исподлобья:
-- Нас проклянут.
-- Не твое дело,-- огрызнулся Додон.-- Брань на вороте не виснет. На
мне будет проклятие, не на тебе и твоем семени. Выполняй!
Рогдай вздохнул так тяжело, что дрогнул воздух по всей палате,
потащился к выходу, будто к ногами были прикованы пудовые гири. Додон
проводил его ненавидящим взором.
Возле дверей у входа в Золотую палату толпились воины. Оттуда волнами
выкатывалась кровь, теплая и пузырящаяся. Рогдай раздвинул стражей, сапоги
по щиколотку тонули в крови.
В зале Мрак, Гонта и Ховрах вышвыривали трупы в окна. Сердце Рогдая
сжалось. Герои освобождали место для новой схватки. Он перешагнул порог,
острие меча Любоцвета уперлось в грудь. Холодные голубые глаза смотрели
пристально. Левая бровь была рассечена, но кровь узкой струйкой стекала,
минуя глаз, и богатырь не обращал на нее внимания.
-- С чем пришел?
Рогдай печально покачал головой:
-- Земля еще не знала такого богатыря, как ты... Зачем пришел на
верную смерть, юноша?
-- Зачем пришел ты? -- потребовал Любоцвет снова.
-- Я?.. Я -- поданный своего царя. И повинуюсь его воле. Нравится мне
или нет, но я принес клятву верности, и моя честь не дозволяет ее
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг