доской, достаточно широк, чтобы пролез человек. Даже, если он грузен!
Глава 8
Во дворце только и разговоров было, что о странном звере. Похоже,
рассказ царевны о спасении огромным волком подтверждался. Лесной зверь,
которого привела на шелковой ленточке, оказался крупнее обычного волка,
массивнее, в каждом движении чувствовалась несокрушимая мощь и звериная
ловкость. Зверь не отходил от нее ни на шаг, сидел у ног во время обеда, а
затем вместе отправились в летний сад.
Бояре опасливо держались в отдалении. Волк не бросался, но
недвусмысленно рычал, а уголок верхней губы приподнимался, показывая
острые как ножи белоснежные клыки. Вскоре все поняли, что если на зверя
внимания не обращать, то и он смотрит на них как на пустое место. Большей
частью просто дремал, лежа на медвежьей шкуре, а вскакивал лишь, когда
Светлана куда-либо уходила. Она не решалась брать с собой всюду, хотя
опускал голову и прижимал уши, показывая какой послушный, не все разделяют
ее мнение, и так испуганные вопли слышатся по всему ее пути, если даже
ведет волка, держа за шерсть!
Волк норовил втиснуться за нею в любую щель. Смеясь, Светлана
захлопывала дверь, и тут же волком завладевала ненасытная Кузя. Не
по-детски серьезно проверяла шерсть, клещиков не оказалось, чистила уши,
волк не возражал, блаженно жмурился, лишь иногда дергал ухом, если
залезала чересчур глубоко, подставлял охотно другое, а когда закончила
чистку, перевернулся снова. Кузя расхохоталась:
-- Это ухо я уже чистила!
Волк раскрыл пасть, лизнул ее в нос. Она засмеялась еще звонче:
-- Ага, подлизываешься?.. Какой хитрый! Ладно, почищу еще раз.
А потом чесала, Мрак блаженно щурился, чувствуя детские, но
достаточно умелые пальчики в его шерсти. Сперва чесала ногтями, потом
принесла густой гребень, расчесывала старательно, выбирая мелкие колючки и
сосновые иголки.
По жаркому воздуху, наполненному пряными запахами, плыли легкие
звуки, и Мрак будто увидел бегущий лесной ручеек, блики на струях,
блестящие спины камешков. Кто-то поблизости играл на дуде, играл красиво и
умело.
Насторожившись, но в радостном предчувствии, Мрак понесся такими
стремительными прыжками, что придворная челядь шарахалась в страхе,
прижималась к стенам.
Под стеной на лавках и прямо на полу сидели воины, свободные от
стражи, два-три челядина, а дверях виднелись измазанные в копоти мордочки
помощников стряпух. На дуде играл красивый парень, статный и высокий.
Золотые волосы красиво падали на плечи, и Мрак сперва подумал о Таргитае.
Потом дударь чуть повернул голову, не прерывая игру, и Мрак понял,
что это не Таргитай. У дударя лицо спокойное, красивое, румяное и
здоровое. Глаза спокойные, в то время как у Таргитая навсегда застыли в
горестном недоумении. Этот дударь, надо признать, умелее Таргитая. У того
больше силы, ярости, крика, а этот берет переливами, точными звуками. Мрак
слышал восхищенные возгласы: "Во дает!", "Пальцы как живые!", "Не отличить
-- то ли дуда, то ли подлинный соловей!"
Ерунда, сказал себя Мрак раздраженно. Далеко до Таргитая... Но ощутил
невольно, что вслушивается, и в нем начинают подрагивать жилки,
откликаться звукам, что исторгаются из невзрачной дудочки. Впрочем, это у
Тарха была невзрачная, а у этого -- в золоте, затейливой резьбе. Да и сам
в рубахе из тонкого полотна, пояс из тонкой кожи, сапожки на каблуке...
Кто-то из гридней сказал восторженно:
-- Будто медом по душе... Иваш, это твоя лучшая песня!
Дударь отнял от губ сопилку. На лбу выступили мелкие капельки пота.
Он улыбался одними глазами.
-- Добро,-- произнес он. Голос был сильный, но с мягкостью хорошо
выделанной кожи,-- значит, царю придется ко двору.
Кто-то гоготнул:
-- Ну да, царю!
-- Аль царевой бабке,-- добавил другой со смешком.-- Для царевны
слова перебираешь аки камешки.
-- И выграниваешь пуще алмазов!
Мрак стиснул челюсти. В глазах хлынуло красным, зашумело от прилива
злой крови. Для царевны? Для Светланы! Кто еще смеет... Да прыгнуть сейчас
на его ухоженную глотку, рвать острыми зубами теплое мясо, упиться
сладко-соленой кровью...
Едва не задушил себя, когда заставлял замереть на месте. Разве не
должен весь мир расшибаться в лепешку для его Светланы? Отдавать ей
лучшее, что у них есть: песни, клятвы. жизни, руки и головы? Жить для нее?
Уже без ненависти смерил его взором, статного и кудрявого, с румянцем
во всю щеку. Такой может и за меч взяться, и коня за скаку остановить, и
телегу перевернуть. Грудь широка, в руках тоже затаилась сила. Что ж,
Иваш... Лицо у тебя честное. Ты на стороне Светланы -- это уже хорошо.
Но быть ей моей!
Во дворе резали скот, кололи свиней и жарили мясо. Во дворец
съезжались знатные люди.
Мрак, лежа в углу, наблюдал за гостями. Первыми приехали, а то и даже
пришли пешком, знатные мужи и бояре со своими семьями, но знатные
недостаточно, чтобы их ждали. Потому явились загодя, держались маленькими
кучками, ревниво поглядывая на других, старались занять место поближе к
золотой дорожке, по которой всегда проходил царь, а теперь пройдет его
племянница Светлана. Дочери бояр стреляли глазками по все стороны,
выпадала возможность посмотреть на знатных воинов, а их матери
посматривали на бояр и купцов, дочерей надо выдавать замуж.
Последними явились могущественные вожди племен: Горный Волк,
известный своей отвагой и воинским умением, свой горный сброд он гордо
именовал племенем, а то и народом. Вторым был Руд, косолапый и мохнатый,
похожий на медведя как видом, как и повадками. Руд, как слышал Мрак еще на
веслах, совсем недавно был вожаком разбойничьей дружины. Сколотил большой
отряд, грабил купцов на дорогах. Однажды сумел перехватить огромный обоз
артанцев, что прошли неосторожно вблизи кордона. Руд тогда переправился
через реку, ударил внезапно, стражу перебил, купцов утопил, обоз разграбил
и с богатейшей добычей успел вернуться на свою сторону, прежде чем артанцы
прислали войско.
Тогда-то Громослав Кривозубый, родной брат Додона и предыдущий царь
Куявии, и решил Руда привлечь на свою сторону. Он предложил вожаку
разбойников свою дочь в жены, а также земли на краю кордона, дабы бдил и
защищал. Говорят, Руд долго колебался, ибо любил одну дочь пастуха,
намеревался взять в жены, если уговорит родителей. Но все же решился
сменить лохмотья разбойника на раззолоченную одежку владетельного князя.
Так и зажил, а своих разбойников сделал богатыми владельцами деревень и
весей. И теперь Руд открыто претендует на трон, так как женат на царской
дочери, двоюродной сестре Светланы, а в жилах их троих детей течет царская
кровь яфетидов.
За вождями встали за спинами, верховные волхвы или царевичи, у кого
как принято. Только за Горным Волком высился простой походный волхв --
звероподобный, сильный, изуродованный шрамами. Он больше походил на бойца
для учебных схваток, чем на служителя богам.
Особняком встал, привлекая взоры, высокий седой старик в панцире.
Из-под шлема на плечи красиво падали длинные серебряные кудри, усы
сливались с бородой, что великолепными пышными прядями падала на грудь,
закрывая ее как широкой лопатой. Борода блестела чистым серебром, как и
густые косматые брови на загорелом лице. Только на глазах старика была
черная повязка.
Это был Гакон Слепой, отважный витязь, потерявший зрение еще в
молодости в одной из схваток. С той поры он безуспешно искал смерти в бою,
лез в гущу сражений, но гибель всякий раз обходил его стороной. Он бывал
ранен, даже смертельно, так говорили волхвы, но всякий раз поднимался со
смертного ложа.
За Гаконом стояли всего два воина, оба с яловцами Руда, так как Гакон
присягнул Руду на верность, а рядом с Гаконом держался мальчонка лет
десяти, рука слепого лежала на его плече.
Светлана тоже украдкой наблюдала за прибытием гостей. Грозный и
могущественный Горный Волк, который уже сейчас в состоянии захватить
опустевший трон, огромный Руд, сильный поддержкой обитателей долин, вот
прибыл и отважный Урюп, удельный князь, доказавший свою невероятную
выживаемость в борьбе с войсками Додона...
Последней прибыла вождь поляниц, женщин-воинов, Медея. Она называла
себя царицей, правда, не Куявии, а царицей поляниц, но уже это было
вызовом. В стране не может быть двух царей. Светлана смотрела на Медею с
наибольшей тревогой. Она ожидала увидеть рослую женщину могучего сложения,
под кожей одни мышцы и жилы, в крупных руках огромный топор, а за плечами
составной лук, который натянуть не всякому мужчине по силе. Но женщина,
которая вошла в зал, была молода, роста не выше среднего, с пышной
развитой фигурой, с невероятно крупной грудью, на которую сразу начинали
пялиться все мужчины, с нежной белой кожей, длинными черными волосами, что
сверкающим водопадом струились по спине. Черные как ягоды терна глаза
внимательно оглядели зал, гостей. В них был острый насмешливый ум.
Светлана предпочла бы, чтобы вместо нее явилась огромная женщина с боевым
топором за плечами.
За Медеей стояли с надменным видом, привлекая жадные и трусливые
взоры мужчин, две поляницы. Обе в полном боевом наряде, только без мечей,
зато с ножами на поясах. Одеждой им служили волчьи шкуры, что держались на
правом плече, так что левая грудь была обнажена, а внизу край шкур не
достигал и колен. Неслыханное бесстыдство по мнению горожан, ни одна
женщина не показывает прилюдно ноги выше лодыжки, но Светлана понимала,
что поляницам так удобнее при скачке на коне. Как и обнаженные руки лучше
пригодны для стрельбы из лука, чем отягощенные одеждой. Да и стоит ли
негодовать местным женщинам -- мужчины еще как не против! -- все равно
потемневшие от солнца жилистые ноги поляниц, оцарапанные и в мелких
шрамиках от ссадин, как и коричневые от солнца груди, не зажгут мужчин.
Эти четверо уже сейчас выглядят властителями. Кто из них попытается
устранить ее сегодня, не допустить до трона?
До нее доносились разрозненные голоса. Достаточно отчетливые, чтобы
понять, для того и строились эти потайные оконца, дабы бдить за поданными,
знать их настоящие мысли.
-- На этот раз,-- говорил соседу один из приглашенных бояр,-- Додону
не минется... Ежели убили те двое воров, ладно, у царей жизнь такая, но
ежели снова в слезах и соплях ударился в эту...
-- Черную тоску,-- подсказал сосед.
-- Во-во! Виданное ли дело, царь -- в черную тоску? И сидит где-то?
Кается в грехах, винится перед Родом, а тем временем трон займет другой...
-- Да уж пора,-- услышала другой голос.-- Царство -- это конь,
которого надо держать в узде. И с шорами на глазах. А рука Додона уже не
та...
Голоса удалились, затихли. Не та, подумала Светлана со страхом.
Говорят, Додон был силен и жесток, но с годами как будто что-то нашло на
царя. Стал задумчив, отвечал невпопад. То кипел переустройством царства,
укреплял кордоны и строил крепости для защиты от соседей, то забывал о
них, уходил в сад и днями сидел там, глядя на цветы и воду в пруду...
Дважды уже надолго исчезал из детинца вовсе. Правда, возвращался
освеженный: устраивал казни, приносил в жертву пленных, ходил походами на
соседей, находил предателей и сажал на колья, а земли и богатства отбирал
в казну.
Знать бы, что стряслось с ним на самом деле! Ведь тела его не нашли.
Он жив, он обязательно вернется, большой и сильный, снова наведет порядок
железной рукой, покарает предателей, а народ вздохнет присмиренно...
Она вздрогнула, заслышав сзади шаги. Подошел Голик, постельничий,
советник Додона. В последнее время Додон располнел и обрюзг, стал похож на
этого хитрого и холеного, но нечистого в делах боярина. А с исчезновением
царя Голик стал распоряжаться все увереннее. Только порой Светлана видела
в его глазах тревогу. Когда царь вернется... если вернется, он может не
одобрить излишнего рвения своего советника.
-- Светлана,-- произнес Голик негромко,-- сегодня еще можно спасти
Куявию.
Она покачала головой:
-- Я не верю, что дядя мертв.
-- Если он жив, он был бы здесь.
-- Но у меня нет доказательств, что он погиб!
-- Светлана,-- сказал он настойчиво.-- Здесь нет людей, которые бы не
жаждали его гибели. Взгляни!
В зале уже собрались вожди и властители больших и малых племен. Их
набралось около двух дюжин, не считая сопровождающих их волхвов,
телохранителей, воевод. Сильные и яростные, они стали вождями потому, что
не сидели на печах, не хотели просто жить-поживать да добро наживать, а
мечами раздвигали пределы своих владений, захватывали скот у соседей,
строили кремли, пусть даже деревянные, крепили мощь племен, быстро и жадно
готовились к новому броску к мощи и власти.
Горный Волк -- данник Додона, но сейчас и сам Додон не помешал бы
закусившему удила вождю горцев рваться к трону. Точно так же ее ненавидят
волхвы старой веры, которую принес в эти земли прародитель Яфет... и от
которой сам же отказался. Они таятся в горах, жертвоприношения совершают
скрыто. Но их сторонники есть даже при дворе.
-- Мы должны выстоять,-- сказала она настойчиво.-- Додон вернется!
-- Светлана...
-- У нас нет другого выхода.
-- Если ты не уступишь, то в этом зале столкнутся вожди племен... И
не знаю еще кто. Вся страна утонет в кровавой междоусобной войне! А Боевым
Топорам стоит только перейти перевал, чтобы взять нас голыми руками!
-- Нет,-- ответила она твердо.-- Я сегодня сяду на отцовский трон и
возьму его скипетр и державу. А там будь, что будет. Но я не могу
опозорить отца, трусливо отдав его престол наглым и жадным!
-- Куявия падет под натиском Боевых Топоров!
Она покачала головой:
-- Псы, что грызутся между собой, дружно бросаются на появившегося
волка. Лишь когда отгонят, снова начинают грызню.
Голик сказал невесело:
-- Они могут так изгрызть друг друга, что уже не бросятся на волка...
Ладно, тогда другой путь. Ты должна предложить престол Горному Волку, взяв
тебя в жены. Да, он хороший воин, даже очень хороший... значит царем будет
хуже некуда, зато в состоянии удержать страну в одном кулаке! Подумай о ее
благе.
Со сжавшимся сердцем она ответила с уверенностью, которой на самом
деле не чувствовала:
-- Говорят, многое может случиться между ложкой и губами. Дождемся
вечера.
Он вскинул руки. Его поросячье лицо покраснело. Он почти выплюнул
слова:
-- Дурочка!.. Ты можешь не дожить до вечера! Они хотят остановить
тебя раньше. Разве ты не заметила этих четверых?
-- Четверых? О ком ты?
-- О тех, у кого в руках сила!
-- Ты говоришь о Горном Волке, Руде, Урюпе и Медее?
Он опустил руки, в глазах все еще блистал гнев:
-- Ага, понимаешь? Кроме этой четверки могут быть и другие. Ты можешь
представить себе, чтобы лазутчики Артании не вмешались? Царь Артании спит
и видит все земли в своем кулаке!
-- Как мечтал и Додон,-- сказала она.-- Как мечтает наверняка и царь
Славии. Но что мы можем?
-- Я уже сказал.
-- Нет.
Он бросил на нее взгляд полный жалости. Похоже, подумала со страхом,
Голик уже не ожидает видеть ее живой.
Глава 9
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг