Он отобрал нож, быстро и хищно распанахал тушу на большие куски.
Женщина смотрела с интересом, без страха, Олегу почудилась в синих глазах
затаенная насмешка. По крайней мере, она разделывала изящнее.
-- У меня есть соль, -- сказала она. -- Есть горькие травы. Если
сумете развести костер...
Таргитай подхватился, он уже почти лег, сказал торопливо:
-- Я сейчас, сейчас!.. Эти прут, им хоть бы что, а у меня брюхо к
спине прилипло. Даже присохло. Поедим, полежим...
Она снова рассмеялась, веселая и насмешливая. Мрак пожал плечами, не
голоден, но ради общества почему не посидеть у костра?
Олег, вкладывая свою долю, срезал длинные прутья, очистил от коры,
мясо нанизал тонкими ровными ломтиками. В узелке Сиринги, так она
назвалась, кроме соли нашлись высушенные травы, ломкие настолько, что
рассыпались в пыль, но когда ими посыпали мясо, невры заурчали как
голодные звери: мясо стало настолько восхитительным, хоть и странно жгло
рот, что проглатывали, почти не разжевывая, как волки, завалившие большого
жирного оленя.
Сиринга наблюдала за ними с хитренькой усмешкой. Она насытилась
быстро, поклевала как птичка первой, деликатно показав, что мясо не
отравлено, затем к удивлению невров вытащила из заплечного мешка странную
доску с натянутыми на ней волосами разной толщины: от конского до
тончайшего шелкового. Олег уже видел такие, рассказывал и Таргитаю, теперь
дударь раскрыл рот и ошалело смотрел, как девушка покрутила колышки,
натягивая каждый волос, тронула раз-другой, и в воздухе зазвенели странные
звуки, от которых защемило внутри, а сердца застучали чаще.
-- Святое Небо, -- выдохнул Мрак. -- Что это?
Она радушно улыбнулась:
-- У вас такого не знают?
-- Откуда? -- изумился Мрак. -- В лесу родились, пням молились... Да
и везде, где были, народ прост, как дрозд. Если поет и пляшет, то лишь два
притопа, три прихлопа. А это... я даже не знаю!
-- Тогда слушайте, -- сказала она горделиво.
Олег смотрел, как она вскинула носик, лицо стало строгим, даже
чуточку надменным. Сперва только перебирала эти волшебные нити, воздух
наполнился прекрасными звуками, нежными и трепетными, потом очень тихо
добавился ее голос, такой же чистый, светлый, пошли набирать силу вместе,
сплетаясь и помогая друг другу.
Олег в первые мгновения еще держался, пытался настроить себя на
подозрительный лад: откуда в лесу такие инструменты, почему не выказала ни
капельки страха, все-таки у них, надо признать, рожи зверские, одежка
драная, забыли, когда и мылись, несет как от коней после тяжкой работы...
но она играла и пела так, он не мог подобрать слова, что вся
подозрительность постепенно улетучилась, как клочья сырого тумана под
утренним солнцем.
В вечернем воздухе долго дрожал, мучительно медленно замирая, чистый,
как родник, звук, Сиринга уже молчала, а когда натянутые нити застыли, она
ослабила колышки, спрятала волшебный инструмент в заплечный мешок.
-- Ну что, -- сказала она деловито, -- пойдем?
Мрак подхватил одной рукой мешок с мясом оленя, секиру -- другой,
ответил за всех:
-- Мы уже идем!
Олег попытался сказать, что они не собирались никуда заходить, что им
надо в Долину Битвы Волхвов, но язык не поворачивался протестовать, когда
Мрак и Таргитай влюбленно заглядывали этой золотоволоске в глаза, едва не
пританцовывали, готовы нести не только ее мешок, но и ее тоже, едва не
отпихивают друг друга...
-- Если только не надолго, -- предупредил он.
Сиринга оглянулась, брови ее удивленно взлетели:
-- А что, я вас тащу силой?
-- Да нет, -- смешался Олег.
-- Смотрите, -- предостерегла она насмешливо, -- вас трудно будет
выгнать из нашего дворца! У нас много красивых женщин. Есть и очень
красивые.
Олег в замешательстве отвел глаза. Неужто есть еще красивее, подумал
в замешательстве. Сверкает, как драгоценный камешек, быстрая и гибкая, как
зверек, умненькая, глаза понимающие, словно видит его насквозь, грязного и
пропотевшего, с такими же пропотевшими мыслями...
Деревья мчались навстречу, разбегались, выпрыгивали сбоку, Таргитай
на ходу ушиб палец, поднял крик, но не отставал, стыдно отстать от
женщины, а та неслась как молодой олень, ловко перепрыгивала валежины,
даже перескакивала невысокие выворотни и ямы, невры разогрелись, но
держались ровно, с дыхания не сбились, и Сиринга, наконец, начала
оглядываться с удивлением, сама пунцовая, как маков цвет, волосы выбились
из-под капюшона, их трепало по ветру, и Таргитай еще дважды влипал в
деревья, засмотревшись на диковатую девичью красу.
Наконец, она приотстала, невры обгонять не стали, не с женщиной же
состязаться, а Сиринга проговорила с трудом:
-- Никто... никто еще... не догонял меня!
-- Все когда-то бывает в первый раз, -- утешил Мрак.
Он нисколько не сбился с дыхания, Сиринга смотрела на него как на
великое чудо. Оба изгоя тоже дышали ровно, хоть и глубоко. Было видно, что
так могут бегать хоть до поздней ночи, словно они не люди, а олени.
Лес кончился, а дальше, как брошенный вперед с размаха зеленый ковер,
простерлась равнина. Невры заворожено смотрели на чудо впереди: сверкающий
оранжевым сказочный дворец на вершине огромного холма.
Крыши и башенки горят как расплавленное золото, глазам смотреть
больно, снежно-белые стены гордо вздымаются ввысь, словно не хотят ничего
иметь общего с серой землей, из которой выросли. Забор вокруг исполинского
дворца не настолько высок, чтобы спрятать его сверкающую красоту, да и
зачем, если шапка свалится, когда посмотришь на высоченные стены дворца!
Дорога вела к воротам, по краям две башни, над воротами навес, чтобы
в непогоду дождаться, когда позовут старших, переговорят, решат на каких
условиях впустить. Сами ворота из толстых досок, почти распиленных пополам
бревен, окованы широкими железными полосами. В правой створке видна узкая
дверца...
-- Здорово, -- восхитился Мрак. -- Это же надо!
-- Что-то не так? -- поинтересовалась Сиринга лукаво.
-- Наоборот, -- сказал Мрак с чувством. -- Каким волшебством такое
сотворили средь дикого леса?
Он с упреком обернулся к Олегу, мол, учись. Это не горы трясти.
Строить потруднее, чем ломать.
Сиринга сказала все с той же беспечностью:
-- Если бы волшебством!.. Здорово бы. А так все строили сами. Сперва
холм насыпали...
-- И холм?
-- Да, здесь была равнина, заросшая лесом. Сперва выкорчевали лес...
немало!... потом утаптывали землю, а на холм брали вон оттуда, там сейчас
озеро образовалось, рыбы полно, утки, гуси плавают... А когда холм
насыпали и тоже утоптали, только тогда построили там дворец...
Она замедлила шаг, на лицо ее набежала тень. Мрак спросил
сочувствующе:
-- Трудно было? Камня вблизи нет, я вижу.
-- Возили издалека, -- согласилась она. -- Но это не при мне. Я была
еще маленькая, когда здесь все закончили, украсили, начали выходить в лес
на охоту.
Они приблизились к крепости на расстоянии броска дротика. Мраку
сперва почудилось негромкое пение, оглянулся на Таргитая, увидел его
заблестевшие глаза. Этот услышал еще раньше...
В окнах башенок над воротами показались лица. Мрак приготовился долго
объяснять, что они с миром, грабить и ломать мебель не будут, но тяжелая
стена ворот со скрипом медленно пошла вверх. Внизу в каменном полу зияли
квадратные дыры, а когда Олег задрал голову, нижний край ворот зловеще
блеснул металлическими штырями.
Ворота без нужды поднялись на высоту, при которой внизу проехали бы
всадники, не склоняя копий. Слышнее стало пение, теперь Мрак уловил и ту
волшебную игру на досках с натянутыми жилами.
-- Беспечно живете, -- заметил он с осуждением.
Сиринга наморщила носик:
-- А чего страшиться? Это наш лес. Знаем вдоль и поперек. К тому ж
видели, что вы со мной.
-- Мы могли тебя принудить, -- предположил Мрак.
Она не ответила, синие глаза сверкнули лукаво. Вечно настороженный
Олег подумал, что им показали не все. Так ведут себя не от беспечности, а
от осознания силы.
Таргитай вертел головой так старательно, что стукнулся о каменную
стену. Сверху раздался звонкий смех, веселый и беззаботный, как будто из
мешка на пол высыпали крохотные серебряные колокольчики. Он вскинул
голову, с башенки свесились три прелестные головки, все золотоволосые,
одна другой краше, глаза огромные, хитрые. Одна девчонка сморщила нос и
показала ему язык, все трое снова расхохотались весело и беззаботно.
Друзья уже стояли за воротами, озирались. Таргитай догнал, под ногами
непривычные для этого леса каменные плиты, широкие и тяжелые, но они уже
не в лесу, а в огромном дворе, впереди дворец, яркий, как мотылек весной.
Отсюда видны три двери, мимо прошмыгнула сгорбленная челядница, под стеной
широкие лавки, словно там собираются полузгать семечки, глядя как на
середине двора борются на потеху молодые парни.
Во дворе два десятка невольников, все мужчины, крутили исполинское
колесо. Ось была из бревна в два обхвата, конец уходил в землю, на другом
весело трепетал синий прапорец. Два места у колеса пустовало, там
болтались толстые цепи.
Надсмотрщик подошел просто так, но раз уж пришел, кнут опустился на
спину того, кто в этот момент тяжело проходил мимо. Обнаженная спина, вся
в мышцах от чудовищных усилий, вздрогнула, кожа на лопатке лопнула,
потекла алая струйка. Надсмотрщик пару раз взмахнул кнутом, этих достал не
так удачно, сунул кнут за пояс и удалился.
Странно, ни один не прикован, хотя пустых цепей болталось достаточно.
Мрак кивнул на невольников:
-- Воры?
Сиринга отмахнулась:
-- Если бы только! А то всяких хватает.
-- Что так?
-- Лес, -- ответила она неопределенно. -- В лесу что только не
встретишь.
Нас, к примеру, подумал Олег, но уже не настороженно, а с веселой
усмешкой. Если не прикованы, значит могут бежать. А раз не бегут, то либо
свою вину настолько чуют, либо на свободе у них жизнь еще страшнее и гаже.
Глава 40
Сиринга отворила переднюю дверь, пахнуло ароматным воздухом, словно
там хранились связки степных трав, и все трое за нею вслед вошли в
огромный зал, но не строгий, а беспечно веселый, яркий, с картинками из
цветного стекла на стенах.
Олег осмотрелся, впереди должен быть трон или дорогое место для
сидения, откуда их будут расспрашивать, но Сиринга снова беспечно
отмахнулась:
-- Мы так привыкли жить в лесу, что давно растеряли все привычки кому
где стоять, что говорить, как кланяться... Вот Родничок вас отведет в
свободную комнату, можете смыть пыль и грязь, а за это время накроют стол.
-- Стол -- это хорошо, -- сказал Таргитай убеждено.
Он потер ладони и облизнулся. Рядом с Сирингой стояла миниатюрная,
ладно сложенная молодая женщина, улыбалась и с интересом рассматривала
Таргитая. Ее оценивающий взгляд бесстыдно раздевал его, ощупывал мышцы,
одобрительно похлопывал по выпуклым пластинам груди и по плоскому животу,
трогал его золотые волосы, длинные и шелковистые.
-- У нас будет хороший стол, -- подтвердила она. -- Одна из немногих
радостей здесь в лесу -- это готовить.
-- А я могу много съесть, -- сказал Таргитай радостно, -- чтобы вы
могли снова готовить, готовить, готовить...
Комнатка, которую им указали, была не велика, но со столом, двумя
лавками, в углу бочка с холодной водой, ковшик на табуретке, вышитый
рушник на вбитом в стенку колышке.
-- А когда обед? -- крикнул Таргитай в спину Родничку.
Она оглянулась, красиво изогнувшись, в глазах был смех, но ответила
преувеличенно серьезно:
-- Не успеешь помыться.
-- Да я могу и так...
-- Помыться! -- велела она категорически. -- На обеде будет
присутствовать сама Алконост! А от вас слишком уж пахнет.
Мрак потянул носом:
-- Не то слово. Прет, это точнее. А если еще вернее, то воняет! Вот
Олег любит подбирать точные слова, так слово смрад будет ближе, а если еще
точнее...
Олег сказал поспешно:
-- Мрак, не надо! Ты же знаешь, со словами надо осторожно... А то
крыша рухнет, или земля треснет.
Родничок остановилась, глаза стали круглые:
-- Так вы, кроме того, что грязные, еще и чародеи?
-- Еще какие, -- заверил Мрак. -- Друг друга боимся.
Родничок недоверчиво улыбалась, верила и не верила, что огромные
мужчины гуторят так серьезно.
Олег с бесстрастным лицом плескался у бочки. Как все мужчины, мыться
не любил, но эту необходимость молча признавал в отличие от Таргитая, что
разнылся, мол, совсем недавно попали под дождь, чего этим девкам еще
надо...
Мрак толкнул Олега:
-- Он еще не заметил, что тут одни девки.
-- Мойся, Тарх, -- посоветовал Олег, -- слышишь, что говорит Мрак?
А Мрак сперва сказал, потом размыслился, на лбу появились морщины,
двигал бровями, словно одевал через голову перевязь с секирой:
-- А в самом деле... Только и увидели мужиков, что у того колеса.
Олег, а чего все везде крутят колеса? И у киммеров, и у этих... как их...
ну, что с рогами?
-- Есть еще каменоломни, -- ответил Олег суховато. -- Просто с
помощью колес можно открывать и закрывать ворота, черпать воду, поднимать
на стену глыбы... Ты в самом деле хочешь знать устройство колеса?
-- Нет-нет, -- заверил Мрак поспешно. -- А то еще стану на тебя
похожим.
Он даже отодвинулся, словно мудрое занудство волхва могло перескочить
как блоха на его простую мужественную натуру и прогрызть в ней дыры.
Родничок появилась, когда Таргитай отряхивался как пес, круто
разворачиваясь из стороны в сторону, и серебристые брызги с его золотых
волос летели веером. Мокрые, но освежившиеся, Мрак и Олег деловито
осматривали каменную кладку, на хрупкую маленькую женщину оглянулись с
радостным ожиданием, но она заметила, как оба непроизвольно встали так,
что со спины не ударить, а их руки достанут ее, не мешая друг другу.
Она сладко улыбнулась им, с дикарями надо ласково, хлопнула в ладоши.
Откуда-то заиграла музыка, тихая и кроткая, Олег замер, страшась
пропустить хоть звук, Мрак слушал и вертел головой, отыскивая невидимых
музыкантов. Таргитай повесил голову, это не его простая дудка, здесь умеют
играть. По-настоящему умеют, а не просто сопеть, недаром же его дудку еще
зовут просто сопилкой.
-- Обед ждет, -- напомнила Родничок. Мраку почудилось сочувствие в ее
глазах. Для них эта музыка привычна, подумал он со смятением. В какой же
красоте купаются... Может, потому и забрались в лес, чтобы не якшаться с
такими грубыми и грязными, как они трое?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг