Желтая пена срывалась ветром, копыта были сбиты в кровь.
Охотник на бегу дышал ровно, мощно. Когда до жертвы осталось с
десяток шагов, в правой руке человека блеснул нож. Олень пытался ускорить
бег, но Охотник догнал без усилий, широкая ладонь ухватила загривок зверя.
В последний миг Охотник сунул нож в чехол на поясе. Олень от толчка
рухнул, человек прыгнул, позвонки лесного зверя сухо хрустнули. Человек с
рычанием вонзил зубы в шею, сжал челюсти.
Кровь брызнула тугой горячей струей. Человек ликующе взревел, жадно
глотнул крови. Перепачканный красным, всадил пальцы в раны, рванул. Плоть
затрещала, а человек припал красным ртом к еще живому мясу.
Лес тревожно зашумел. Над поляной в лиловом сиянии возникло крупное
мясистое лицо. Голос прозвучал хрипловатый, рассерженный:
-- Остап, брось забавы! Ты нужен.
Охотник поднял голову, кровь капала изо рта, прорычал:
-- Мое древнее имя вспомнил?.. Значит, в самом деле вас приперло к
стене.
Налитое багровым огнем лицо Мардуха заколыхалось. Сквозь него
просвечивали деревья.
-- Остап, над миром нависла угроза.
Охотник с сожалением взглянул на распростертую тушу. Великолепный
олень еще дергался, из широкой раны хлестала кровь.
-- От кого угроза?
-- Остап, в мир пришли странные люди из далекой северной страны. Они
только что заполучили Жезл Мощи!
Остап посерьезнел, поднял голову. Лицо Мардуха колыхалось в плотном
воздухе насупленное, между бровями проскакивали короткие молнии.
-- Разве он еще существует?
-- Они его нашли!
-- Но Жезл хранили на Мировом Дереве... Я сам туда наведывался
дважды. Первый раз пришлось стражу перебить, второй раз прошел так, что
меня не заметили. Жезла там уже не было!
-- Упорным да упрямым боги помогают. Жезл утащил Змей, они отыскали
этого Змея, уж не знаю, как им удалось, разорили гнездо и забрали
магический Жезл. Теперь с ними могут справиться только самые сильные маги.
Таких на всем белом свете лишь трое. Я, ты и Вишандра. Но Вишандра где-то
в горах, я занят равновесием мира, а ты... ты свободен! Ты Охотник, а они
-- дичь.
Остап поднялся на ноги, налитые кровью глаза без сожаления
соскользнули с залитого дымящейся кровью великанского оленя. Волосатая
грудь с шумом поднялась и опала.
-- Я -- Охотник. Люблю живую кровь. А ты все еще жрешь мертвечину?
Злая гримаса перекосила лицо Мардуха. Темные струи пересеклись
наискось, изображение заколыхалось, словно луна в темной воде,
раздробилось на тысячи бликов и растаяло. Остап гулко захохотал, вскинув
голову. Толстые пальцы сорвали с пояса огромный рог. Над лесом пронесся
страшный звериный рев. С деревьев посыпались листья, а птица, что сидела
на ближнем дереве, закричала в страхе и уронила перья.
Остап захохотал снова, а вдали раздался другой звериный рев --
хриплый, мощный. На поляну с треском вывалилась, ломая кусты, огромная
зеленая туша -- в шипах, с неопрятными потертыми крыльями, кожаными,
белесыми на сгибах. Тупая жабья голова сидела на короткой шее, от зверя
хлынул тяжелый запах смрада и гнилого мяса.
Охотник мощным прыжком взлетел на шипастую спину чудовища. Вытертый
до блеска гребень поднялся. Охотник страшно гикнул, ухватился за гребень.
Зверь неуклюже побежал через поляну, натужно замахал крыльями.
Вихрем взметнуло сухие листья. Зверь проломился через низкий
кустарник, подпрыгнул и пошел медленно набирать высоту, отчаянно хлопая по
воздуху широкими крыльями, похожими на старые грязные паруса.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1
Башня вздрогнула как от подземного толчка, вода в чаше пошла кругами.
Гольш отпрянул, в страхе оглянулся. В узкое зарешеченное окно привычно
врывался знойный солнечный луч, из-за толстой стены слышался гул. Тяжело
бухнуло, донесся затихающий свист.
Отшвырнув кресло, Гольш метнулся к окну. Навстречу поднялось
удушливое облако оранжевой пыли. Гольш расчихался, слезящиеся глаза
полезли из орбит.
Под башней распластался чудовищный уродливый дракон, если этого зверя
можно назвать драконом -- в шипастой броне, с гребнем, толстый,
исполинские крылья бессильно распластал на горячем песке. Со спины
чудовища медленно сползали сильно озябшие люди в волчьих шкурах, трое!
Четвертого нес на руках красноголовый волхв, у которого нечеловечески
зеленые глаза. Оружия из ножен не вынимал, дракона почему-то никто не
страшился. Чудовище от изнеможения закрыло глаза кожаной пленкой, живот
подтянуло, а мощная грудь двигалась тяжело. До Гольша донеслись хрипы и
стоны. Кожаные, как у летучей мыши, крылья были натянуты на жесткий
каркас, сейчас обвисли как тряпки.
Зверь был страшен, такого размера бывали только драконы, но драконы
-- тонкие и гибкие, как змеи, с прозрачно-радужными крыльями, как у
стрекоз, у них чешуйки блестели и переливались всеми цветами, а этот
летающий зверь был само воплощение тупой злобы, мощи и ненависти. Вместо
чешуи на спине -- толстые костяные плиты, а крупные с ладонь чешуйки на
животе неприятно отсвечивали синеватой бронзой. Лапы и шея чудовища были
короткими, укрытыми панцирем, шипами, наростами.
Гольш зябко передернул плечами. Если драконы летают, как гигантские
стрекозы, то это чудовище из другого мира явно взламывает воздух, словно
тяжело гудящий жук. Как эти странные люди севера сумели?..
Он кинулся к двери, выкрикнул заклятие, снимающее запоры. Снизу уже
донесся грохот, лязг, шум от тяжелого падения. Опять высадили дверь,
подумал он со страхом и невольным восхищением. Никак не научатся открывать
двери в нужную сторону. Дети Леса!
Измученные, с посуровевшими лицами, они поднимались с трудом,
цеплялись за стену. Впереди двигался, зажимая ладонью кровоточащую рану на
плече, самый лютый -- мог оборачиваться огромным волком, но не считал это
магией.
Гольш подхватил Мрака, с тем же успехом мог бы поддержать скалу при
землетрясении, -- оборотень едва не задавил, лишь положив руку на плечо
мага. Налитые кровью глаза глядели невидяще, синие губы прошептали:
-- Там жаба с крыльями... Распорядись покормить...
-- Жаба? -- не понял Гольш.
-- Да... Большая такая... И в стойло ее, в стойло...
Олег сзади сказал сипло:
-- Не слушай. Он сам зверь, потому сразу о зверях... Мы все сделали.
Из мешка за спиной волхва торчал набалдашник. Дерево блестело как
отполированный тысячами шершавых рук гранит, но Гольш ощутил, что Жезл из
дерева Прадуба плотнее и древнее любого камня. От него шли незримые волны
древней мощи, мощи того времени, когда мир был пуст не только людьми, не
было даже богов.
-- Неу...жели?
-- А ты думал, -- прохрипел Мрак, он с усилием тащил себя со
ступеньки на ступеньку. -- Для нас это дунул-плюнул и все. Мы тоже не
левой ногой сморкаемся. Тебе взяли эту палку, девке -- бусы, Тарху тоже
досталось... на орехи.
В большой комнате Гольша повалились на мягкие диваны. На безобразно
низких столиках с едва слышными хлопками возникли цветы и роскошные
фрукты. Гольш увидел темное лицо Мрака, поспешно щелкнул пальцами. Перед
оборотнем появился ломоть мяса на широком блюде. По залу пошел аромат,
изгои и даже амазонка шумно сглотнули слюни. Гольш тихонько выругал себя,
оторвался от мирской жизни, повел ладонями, сказал Слово.
Поверх сочных яблок и груш с тончайшей кожей, сквозь которую
просвечивали семечки, поверх отборного винограда из сада падишаха пери,
поверх груды инжира и персиков рухнули, смяв и раздавив, ломти
недожаренного мяса. Зло шипели, распространяя с ума сводящий запах, --
магия сорвала их вместе с вертелами прямо из королевской кухни!
-- Вот это волхв, -- сказал Мрак сипло. Он ухватил ломоть обеими
руками, впился зубами. -- Эт не землю... как гнилой орех... Такая магия в
хозяйстве...
Он наливался силой на глазах, лицо розовело. Олег ел медленнее, хотя
голодный блеск в глазах кричал на весь зал, что молодой волхв готов
сожрать все на столе, изжевать скатерть и объесть ножки стола.
-- Как пережили натиск? -- спросил он с набитым ртом.
-- Отбиваться легче, -- ответил Гольш, -- если предупрежден. Я не
высовывался. Сижу в башне, сюда не подступиться.
-- В заточении? -- спросил Таргитай наивно.
Гольш подумал, кивнул:
-- Ты, отрок, всегда смотришь в сердцевину. Я в заточении. Башня
окружена.
Олег с трудом поднялся, выглянул в зарешеченное окошко.
-- Вроде никого не видать...
Гольш с сожалением посмотрел на молодого волхва.
-- На этот раз -- маги. Их мощь окружает башню незримым барьером
смерти...
-- А как же мы? -- не понял Таргитай.
-- То-то меня что-то щекотнуло, -- сказал Мрак небрежно.
Гольш обратился к Олегу, верному ученику:
-- Я сам было ахнул. Такую стену проломить под силу только богам! Но
теперь ясно: с вами Жезл, вы под его защитой.
Мрак уважительно покосился на невзрачный с виду набалдашник. Простой,
как трое невров. На языке оборотня крутилось насчет хорошего дерева на
топорище, но Мрак смолчал. Был занят: ухомякивал мясо за обе щеки.
За Мраком отвалились от стола Олег и Таргитай: ели медленнее, как и
работали. Лиска еще торопливо ела, похожая на голодную кошку. На
сгорбленной спине выступали острые позвонки. Шея была настолько худая, что
видно было, как с трудом двигался кусок мяса, а когда ела морковку, то она
еще долго просвечивала в боку.
-- Они пришли на другой день после вашего ухода, -- объяснил Гольш.
Он жадно всматривался в исхудавшие лица, более строгие и четкие, чем всего
месяц тому. -- За вами не бросились сразу, думали, вы здесь. Дважды я
выдерживал атаки, у меня погибли все слуги, а магия истощилась вся...
-- Неужто? -- изумился Мрак. Он обвел взглядом стол, где объедки
незаметно исчезали, а взамен появлялись новые яства. -- Олегу бы так
истощать...
Гольш отмахнулся:
-- Это крохи. Потом уразумели, что вас нет...
-- Как? -- не утерпел Олег.
-- Вы не высовывались, -- ответил Гольш просто. -- А про вас
известно, что не утерпели бы. Вы -- простые, вас раскусили быстро. А раз
так, то часть осталась осаждать башню, чтобы я не ускользнул... и не помог
вам, а другие -- за вами.
Олег наморщил лоб.
-- Лиловая туча неслась за нами как лавина! Мы как раз вошли в круг
ящероеда...
Гольш поднял брови в изумлении:
-- Он отправил вас через магический круг?
-- На ковре бы нас догнала туча, -- произнес Олег медленно. -- Так
вот почему он так спешил от нас избавиться. В драке мы бы разнесли ему и
остатки оазиса!
После обеда Мрак и Таргитай возлежали на мягких диванах, Лиска мылась
и чистилась с таким остервенением, словно намерилась содрать шкуру. Гольш
и Олег стояли у окна. Гольш объяснял:
-- Видишь дрожит воздух? Но земля не прогрета, верно?
-- Верно, -- ответил Олег неуверенно. -- Ну и что?
С дивана раздался прежний жизнерадостный голос:
-- Батя, ему чего-нибудь попроще, а не охотничью мудрость! Олег,
воздух дрожит над спящим медведем в траве, над лосем, над коровой... Над
Змеем не дрожит. Змей -- это большая холодная жаба с крыльями!
Олег всмотрелся.
-- Так затаились враги? Но там ни оврага, ни кустов.
-- Незримыми их делает колдовство. Их не вижу даже я, знаток магии,
но я вижу, что на милю вокруг не скачут птицы, нет зайцев, вижу, где
внезапно умолкают кузнечики, а бабочки срываются всей стаей...
Мрак пробасил одобрительно:
-- Добро, батя! Не угораздило бы тебя нелегкая в колдуны, ты бы с
охоты всегда возвращался с добычей.
Гольш благоговейно рассматривал Жезл, ласкал взглядом, бережно
притрагивался самыми кончиками пальцев. Жезл лежал на низком столике,
воздух потрескивал крохотными искрами. Когда сумерки сгустились, вокруг
отполированного набалдашника стало заметно слабое свечение.
-- Не гнилушка, а светится, -- сказал Мрак с легким удивлением. --
Наверное, жуки засидели.
-- Теперь можете воспользоваться этой мощью, -- сказал Олег, он
требовательно смотрел в глаза старого мага. -- Останови Зло!
Все четверо не сводили с Гольша глаз. Тот грустно улыбался самыми
краешками губ, ввалившиеся за этот месяц глаза стали печальными.
-- Остановить... -- повторил он медленно. -- Можно было бы
попытаться... если бы... если бы!
Он обвел взглядом серьезные лица. Смотрят требовательно,
настороженно, но лица как вырезаны из того же Прадуба. Суровые, потерявшие
за путешествие в Гиперборею юношеские овалы, припухлости. У Мрака у рта
прорезались глубокие складки, молодой волхв и дудошник посуровели, стали
жестче. В движениях появилась экономная скупость.
-- Жезл не обладает полной мощью без Пракамня, -- сказал он наконец.
-- А Пракамень... там же в Гиперборее. Только в другой стране -- Славии.
На острове. Я не знаю, где это, но слыхивал, что страна обильна чудесами.
Вода зимой становится твердой как камень, по ней можно даже ходить, с
небес сыплются белые перья... и много других несуразиц, в которые верить
просвещенному магу нелепо.
Мрак первым очнулся от удара, рявкнул злым голосом:
-- Это что ж, нам переть еще раз?
Гольш сказал поникшим голосом:
-- Только мудрый знает, что ежели задумал выполнить дело за месяц,
клади два, ежели задумал перейти две реки, то придется перейти пять, если
думаешь обойтись одним зубом, то выбьют челюсть... Всяк говорит: что ежели
бы ведал, что так будет трудно, то и не брался бы... К счастью, человеку
не дано видеть будущее.
Олег вскочил, в два прыжка оказался у окна. Спросил, не оборачиваясь:
-- Они знают, что Жезл без нужного камешка?
-- Нас бы уже смели в пыль, если бы знали. Я снял защиту, открыв
двери для вас. Нас всех можно было брать голыми руками. Но они видели --
вы несли Жезл! Сейчас там паника, я вижу.
Олег обернулся, его глаза были внимательными.
-- Надолго ли?
Гольш наклонил голову.
-- Ты научился многому, хватаешь на лету. Да, скоро поймут, что вы
принесли пустые ножны, а меча нет.
Олег перевел взгляд на лица друзей.
-- Все поняли?
Мрак проворчал медленно, словно ворочал тяжелые камни:
-- Это даже Тарх поймет. Пусть меня берут голыми руками, но не
сдвинусь с места, пока не отъемся, отосплюсь и пере трахаю всех девок.
-- Здесь нет девок, -- напомнил Олег сурово. -- Волк крадет и
считанных овец, а маги бьют как лежачих, так и сонных и даже ленивых. Даже
если путь за Пракамнем так же труден, я лучше сгину в пути, чем дождусь
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг