костюмы.
- Ваш танк не плавает? - озабоченно спросил профессор. - Не амфибия?
Андрей отрицательно мотнул головой.
Я поинтересовался, насколько здесь глубоко.
- Шесть-семь метров, - ответил Андрей. - Вброд не перейдешь.
Наступило молчание. На противоположном берегу рухнула сосна. До нас
долетело несколько горящих веток. Николай Спиридонович стряхнул пылающие
угли с рукава и выжидательно повернулся к Андрею.
- Пойдем по дну, - предложил Сандро.
- Совершенно верно, пойдем ко дну, - погруженный в свои мысли, невпопад
подтвердил профессор.
Андрей приблизился к моей маске вплотную и, поглядывая на профессора,
торопливо заговорил:
- Это единственный выход. Правда, риск большой, но что делать? До того
берега метров пятьдесят. На всякий случай пойдем с открытыми люками...
Если в мотор проникнет вода - выплывем.
Признаться, мне не очень понравился этот выход. Спускаться под воду в
сухопутном танке!.. Но решение было принято, и мне оставалось только
подчиниться.
Сандро тщательно заклеил специальной лентой щели у коллектора мотора,
проверил, нет ли где отверстий в приборах, и плотно завинтил пробки
аккумуляторов. Я завернул приемник в непромокаемую ткань.
- По местам! - скомандовал Ярцев.
Наш водитель - уже на месте. Профессор протиснулся в башню. Мы с
Андреем остались наверху, взявшись за поручни.
Танк вплотную приблизился к берегу. Вода, освещенная пламенем, казалась
расплавленным чугуном, только что выпущенным из домны. Осторожно, как бы
пробуя, холодна ли вода, танк постепенно вошел в озеро. Вдруг он
остановился.
Поднявшись к нам, Сандро предупредил:
- Хочу проверить, нет ли здесь обрыва, ямы. Разрешите, товарищ капитан?
Получив согласие Ярцева, он бросился в воду, но через мгновение вылетел
оттуда как пробка: не пустил его на дно легкий и большой, как ранец,
кислородный баллон.
Досадуя на себя, Сандро выскочил на берег, схватил большой камень и,
держа его под мышкой, исчез под водой.
Через озеро тянулась тусклая пунктирная линия. Это просвечивали сквозь
дым догорающие сваи - все, что осталось от моста.
Сандро долго не возвращался, Андрей всматривался в синюю дымную пелену,
что колыхалась над озером. Нервно постукивал каблуком по броне Николай
Спиридонович. С деревьев падали горящие ветки и раскаленные угли; касаясь
воды, они с шипением гасли.
И вот рядом с только что упавшей горящей веткой, еще не успевшей
погаснуть, вынырнул Сандро. Ветка, как пылающий факел, освещала ему
дорогу. Быстрыми, размашистыми гребками Сандро приближался к берегу.
- Надо взять правее! - сказал он, взбираясь на башню.
Снова двинулся танк. Вот уже погрузились в воду гусеницы, залило
передние люки. Постепенно вода наполнила башню и шумно плескалась в ней,
как в котле.
Мне было как-то не по себе.
Сквозь мутно-зеленую воду просвечивали фары и мертвенно-бледный огонек
лампочки в башне танка. Наконец взбудораженные волны сомкнулись над
головой.
6. Огонь и вода
Ничего удивительного я под водой не заметил - ни диковинных рыб, ни
разноцветных водорослей. Ведь это не морское дно. Однако это коротенькое
подводное путешествие я, видимо, никогда не забуду.
Андрей спустился вниз, а я остался у верхнего люка.
Озеро было довольно чистым и прозрачным, фары далеко светили вперед, не
то что там, наверху, в дымном воздухе.
Как будто покрытое фосфоресцирующей краской, перед нами лежало песчаное
дно с редкими подводными камнями и похожими на мох водорослями. Казалось,
что едем мы ранним туманным утром по песчаному берегу, поросшему травой.
Но стоило посмотреть вверх, как привычные ассоциации мгновенно исчезали.
Над головой нависло огромное живое зеркало. Оно покачивалось и
трепетало.
Лучи танковых фар, отражаясь от золотого песка, ударялись о стеклянный
потолок, снова падали вниз, метались под водой, стремясь прорваться сквозь
прозрачное зеркало. Да, оно было почти прозрачным. Ведь сквозь него
просвечивало розовое пламя! "Видимо, так восходит заря в этом подводном
мире", - подумал я.
Не отрывая глаз, смотрел я на хрустальный потолок - небо озерных
обитателей.
В нем вспыхивали мерцающие огни, похожие на падающие звезды. Я не мог
понять сущности столь необыкновенного явления, но потом догадался - это
падали в воду горящие головни.
Вместо воя пламени и треска горящих деревьев слышалось шлепанье гусениц
по твердому дну, бульканье и всплески воды.
Из верхнего люка вылез Николай Спиридонович, выпуская пузыри, сел на
край башни и, видимо, заметил то появляющиеся, то исчезающие раскаленные
головни.
Невольно он поднял руку, чтобы указать на них, отпустил край люка, за
который держался, и в тот же миг, как огромный пузырь, взвился вверх.
Я в испуге постучал по броне. Удары колокола загудели в ушах, потом
сразу настала тишина. Танк остановился. Ко мне поспешил Андрей, и мы
знаками пытались объясниться.
Трудно было рассчитывать на то, что профессор сумеет доплыть до
противоположного берега. А если и доплывет, то выйти не сможет - сплошная
огненная стена подступила уже к самой воде.
Я посмотрел вверх, и мне представилось, что я вижу половину расколотой
надвое фарфоровой фигурки. Белый комбинезон и белые асбестовые сапоги
казались облитыми блестящей глазурью.
То ли условия преломления под водой, то ли причуды человеческой памяти,
но мощная фигура Николая Спиридоновича показалась мне тогда статуэткой,
которую я разбил в детстве. Положение профессора было далеко не
трагическим, но все же меня раздосадовало столь неуместное сравнение. И
главное, я до сих пор не могу его вычеркнуть из памяти.
Прорывая зеркальную пленку, над нами показалась фарфоровая рука, потом
маска. Видимо, профессор смотрел на нас с высоты нескольких метров,
раскачиваясь под этим странным потолком.
Вдруг послышался какой-то странный музыкальный звук. Он повторился еще
раз и еще: похоже, что кто-то играл на гребенке.
Из переднего люка, крепко держась за выступающие части танка, вылезал
Сандро. Уцепившись за поручни, он откинул асбестовый капюшон с маски и
прижал ее тонкую резину ко рту.
- Что случилось? - спросил он дребезжащим голосом.
Все объяснялось довольно просто: если заставить вибрировать тонкую
резину, как бумажку на гребешке, то можно разговаривать под водой.
Колебания такой своеобразной мембраны распространялись в воде так же, как
и в воздухе.
Ни мне, ни Андрею не пришлось прибегать к этому способу, чтобы ответить
на вопрос Сандро. Он сразу же увидел барахтающегося наверху Николая
Спиридоновича и, прижав резину к губам, продребезжал:
- Сейчас достану!
Через минуту, будто подброшенная невидимым трамплином, взметнулась
вверх белая фигура. За ней тянулся трос: один его конец был привязан к
танку, а другой - к поясу Сандро.
После небольших усилий мы втащили в танк нашего водителя, который
крепко обнимал профессора.
- Вот уж не мог представить себе, - говорил позже Николай Спиридонович,
- что для моего же спасения меня будут тащить с поверхности воды на дно!
Загудел мотор. Его голос покрывал все звуки подводного мира: журчание
холодных струй, кипение пузырьков газа, выделяемого нашими аппаратами,
всплески от падения головней.
По светящемуся песку, по зеленым водорослям шел танк, и вверх от него
тянулись тысячи блестящих пузырьков, как стеклянные елочные бусы.
Что-то с силой вылетело из башни танка и пропало над головой. "Быть
может, какое-нибудь обгорелое полено, застрявшее в люке?" - подумал я, но
танк уже отъехал от этого места, и я ничего не заметил.
Янтарная вода сулила близость берега: то светились горящие прибрежные
кусты.
Вскоре свет наших фар слился со светом, проникающим сквозь воду.
Дно начало постепенно подниматься к зеркальному потолку. Все ниже и
ниже нависал он над нами. Наконец танк как бы проломил стеклянную крышу и
вынес свой экипаж на землю.
Огонь бушевал в прибрежном камыше, подбираясь к воде.
Мы мгновенно спрятались в башню, закрыли люки и включили холодильную
установку. В воздухе стояла такая страшная жара, что, казалось, сам танк
вот-вот расплавится.
Он шел напролом, преодолевая бесконечные завалы поверженных деревьев,
поднимаясь на горы обугленных стволов и подминая под себя пылающие ели.
Охлаждения было явно недостаточно, и от наших мокрых костюмов валил пар.
Прошло пять, десять мучительных минут. Стало труднее дышать. Стрелка
манометра неумолимо двигалась влево, кислорода оставалось не больше чем на
час.
На сколько же времени хватит энергии аккумуляторов? Неужели при такой
нагрузке они все-таки дают достаточное напряжение? Надо за этим проследить.
Я достал блокнот и, по примеру Андрея, стал записывать показания
приборов.
Танк замедлил ход и остановился. Сандро приоткрыл люк. Впереди -
сплошная огненная стена.
Он попробовал обойти основной очаг пожара. Продвинулся вправо, но и там
бушевало ненасытное пламя. Повернул влево, где сквозь розовый дым
просвечивали черные, еще не тронутые огнем стволы деревьев. Может быть,
там мечется девушка в противогазе, пытаясь спастись от огня. Скоро он
подойдет и сюда.
Сандро на мгновение придержал машину, потом с каким-то неистовым
остервенением, как будто он давил гусеницами расчет вражеского орудия,
бросил свой танк вперед.
Больно ударившись о верхний люк, я почувствовал, как земля уходит
из-под ног, В глазах потемнело. Падение казалось бесконечным. Но вот снова
удар, во сто крат более сильный, и сразу настала тишина.
Приоткрыв глаза, я увидел в дымном полумраке, что все мои спутники
лежат на полу. Николай Спиридонович слегка стонал. Андрей скользил руками
по гладкой поверхности надувных подушек, пытаясь приподняться. Я услышал
стук открываемого люка и быстрые шаги по броне.
Крышка на башне приподнялась, над нами показалась голова Сандро:
- Живы?
Андрей потер ушибленное плечо.
- Живы, Сандро.
- Кажется, живы, - пробормотал профессор, ощупывая голову.
- Смотрите! - закричал Сандро, тормоша меня за плечо и помогая
выбраться наружу. - Пожар кончился! Сюда не дошел!
Действительно, огня как не бывало. Казалось, мы попали в другой мир.
Словно "провалились сквозь землю". Обычно часто произносят эту фразу, но
только сейчас я понял, что это значит.
Откуда-то издалека доносился вой пламени. Сверху опускался густой и
плотный дым, похожий на клочья ваты. Скупо светилось небо, будто сквозь
стеклянную крышу, покрытую снегом.
Невольно повинуясь неожиданному порыву, я бросился обнимать холодные
стволы деревьев, прижимался к ним лицом, стараясь сквозь липкую резину
маски ощутить спасительную прохладу.
Сандро нагнулся и сорвал ромашку.
- Наверно, пожар мимо прошел, - сказал он, рассматривая цветок. -
Ничего не понимаю.
Мне нечего было ответить, к тому же меня озадачил Андрей - он как бы
собирался в дорогу. Взял запасной костюм для Вали, маску, подкинул на руке
карманный компас и, заметив, что я лезу в башню за приемником, попросил:
- Заодно захватите, пожалуйста, кислородный баллон.
Я понял, о каком баллоне шла речь. О единственном, оставшемся для Вали.
Потом я узнал, что противопожарные костюмы были экспериментальными, без
запасных баллонов. Да, собственно говоря, пожарникам они не нужны. В одном
баллоне сжатого воздуха или кислорода умещается достаточно.
Спустившись в танк, я не нашел баллона, хотя точно помнил, где он был
укреплен.
Андрей наклонился над люком и торопил:
- Не нашли еще? Правее, правее!
Убедившись, что баллона нет, он спросил Сандро и профессора, но никто
из них ничего не знал. И тут я вспомнил, как что-то вылетело из люка,
когда мы находились под водой. Значит, это был запасной баллон, который мы
берегли для Вали. Каждый из нас все время помнил о ней, но по какому-то
молчаливому уговору никто не произносил ее имени.
Я не думал, что Андрей пойдет на поиски Вали, но вдруг его с нами не
оказалось.
Прошло несколько минут. Андрей не возвращался. Мы с профессором
настороженно всматривались в черную дымовую завесу.
Вполне вероятно, что Андрей хочет определить направление, куда нам идти
по компасу. Для этого надо отойти от стальной массы танка по крайней мере
на десяток метров. Но найдет ли он нас? Фары не горят - разрядилась часть
аккумуляторов, кричать бесполезно - сквозь маску очень плохо слышно. Можно
пройти совсем рядом с танком и не заметить его.
Неподалеку показалась фигура в светлом комбинезоне. Подойдя вплотную к
танку, человек ловко вскочил на корпус. Стекла маски, круглые, как
иллюминаторы, чуть заметно блестели, отражая мерцание лампочки, свет
которой проникал из башни.
- Андрей! - обрадовался я, помогая ему взобраться на танк.
- А разве его нет? - послышался голос Сандро.
Все перепуталось в этой дымной мгле. Оказывается, Сандро уже успел
кое-что разведать, а мы с Николаем Спиридоновичем даже не заметили его
отсутствия.
Пришлось довольно долго ждать Андрея. Кислород уже был на исходе - надо
торопиться. Возникла мысль, которую я все время гнал от себя: что Андрей
заблудился или с ним случилось нечто более серьезное.
Сандро отбегал от танка, приподнимал маску, кричал, но бесполезно.
И тут я понял, что опять могу быть полезным со своим приемником.
Николай Спиридонович и Сандро о чем-то разговаривали. Я прислушивался к
глухим звукам, прорывающимся из-под масок, и мне казалось, что все это
происходит во сне, что нет ни горящей тайги, ни танка, ничего, кроме этих
ставших бесконечно мне близкими людей. Я хотел протереть глаза, чтобы
очнуться от сна, но стекла маски прижимались к векам, и рука скользила по
стеклу.
Однако время дорого. Я как-то сразу отрезвел и отвел Сандро в сторону.
- Попробую поискать Андрея. Если через... - тут я посмотрел на манометр
кислородного прибора, - полчаса меня не будет, не ждите. Уезжайте. Надо
спасти профессора!
- Зачем так говоришь? - возразил Сандро. - Как ты обратно придешь? По
какому ориентиру? Скажи, пожалуйста.
Я не стал тратить время на объяснение. Мне пришла в голову до смешного
простая идея. Спустившись в башню танка, я взял оттуда приемник,
завернутый в асбестовую ткань, и стал готовиться в путь.
Заметив мои приготовления, Николай Спиридонович спросил:
- Что хотите делать? Вы же заблудитесь.
- Нет, дорогу обратно я найду.
- Но ведь в дыму ничего не видно!
- Мне ничего не нужно видеть. Попрошу вас периодически замыкать и
размыкать вот эти два провода, - сказал я и, еще раз взглянув на манометр,
поспешил на розыски Андрея.
7. Удивительная находка
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг