ему казалось, что только они виноваты в повышенном саморазряде
аккумуляторов.
Валя не могла провести длительных измерений в аппарате, приходилось
каждый час бегать в аккумуляторную за свежими банками. Причем, как
правило, это бывало при самых ответственных измерениях. Например, когда
снималась какая-нибудь сложная кривая, Валя злилась и нервничала, поэтому
не случайно умолчала об ярцевских аккумуляторах.
Мне пришлось ее поправить.
- Попрошу вас, Валентина Николаевна, подробно написать в инструкции о
правилах пользования аккумуляторами Ярцева. Возьмите материалы из
двенадцатой лаборатории. Вам известно, что без этих аккумуляторов нельзя
было создать такого портативного прибора. Надо написать, что от
аккумуляторов столь большой емкости мы берем десятки киловатт мощности.
Конечно, не всякий поверит, что в ящике размером с фотоаппарат
заключены мощности чуть ли не целой радиовещательной станции. Правда, эта
радиостанция работает импульсами, то есть передавая свою энергию только в
краткие мгновения, но это как раз то, что нам и нужно.
- Машина идет, - с подчеркнутым спокойствием сказал Андрей.
Я отложил инструкцию и подошел к окну.
Вдали по дороге катилась "голубая капля". Это была экспериментальная
машина, которой часто пользовался директор. Тонкий прутик антенны дрожал и
пригибался от ветра.
- Я не знаю, стоит ли упоминать об аккумуляторах? - сказал Андрей,
нетерпеливо следя за машиной. - Но если о них писать в инструкции, -
говорил он уже Вале, - то убедительно прошу вас привести точные цифры,
емкость, напряжение... Причем без всяких эмпирических сравнений. Любая
техника требует точности, и этим, как мне кажется, не следует пренебрегать
даже в инструкции по эксплуатации прибора.
Я тут же согласился с Андреем. Валя повела плечами и ничего не ответила.
"Приказ есть приказ", как бы говорили ее слегка поджатые губы и
независимое, равнодушное выражение лица.
Однако я прекрасно понимал, она готова была выбросить ненавистные ей
аккумуляторы не только из инструкции, но даже из самого аппарата. Впрочем,
она, конечно, знала, что это невозможно, и не могла не оценивать по
достоинству хоть и несовершенные, но изумительные по выдумке аккумуляторы
Ярцева.
Машина подлетела к подъезду и остановилась.
- Точно, - заметил Андрей, взглянув на часы. - Он никогда не заставляет
себя ждать.
- Вероятно, учитывает особенности вашего характера, - съязвила Валя.
- Нет, просто он знает, что точность - один из элементов культуры.
Из громкоговорящего телефона послышался гудок.
- Он, - уверенно сказал Андрей.
Я подошел к телефону и назвал себя.
Из репродуктора мы услышали голос директора:
- Выполняю ваше желание, дорогие друзья. Если вам удобнее проводить
испытания в знакомых местах, то пожалуйста, не возражаю. Но помните, что
это первое практическое испытание вашей конструкции, где нужно определить
ее полезность и пока еще скрытые возможности. Думаю, что "Всевидящий
глаз", как вы называете свой аппарат, будет полезен строителям,
восстанавливающим город. План испытаний согласуйте с главным инженером.
Вылетите завтра в восемь ноль ноль.
"Испытания начинаются"
Пожалуй, так и следует назвать эту часть моего рассказа, где говорится
о начале опытов с нашим аппаратом. В угоду занимательности я мог бы
предложить и другие названия, например: "Часы бьют полночь", или "Человек
за дверью".
Они будут полностью соответствовать содержанию, так как всякой
таинственности - потом вы об этом узнаете - тут хоть отбавляй. Но я не
хочу выдумывать, поэтому рассказываю все, как было на самом деле.
Ранним утром мы вылетели из Москвы.
Под нами раскинулась желто-зеленая земля. Мы поднялись так высоко, что
казалось, будто наш скоростной самолет остановился в воздухе подобно
вертолету.
С такой высоты земля была совсем неинтересной. Города выглядели кучкой
детских кубиков, случайно забытых в пожелтевшей траве. Около кубиков я
заметил блестящую проволоку. Это была железная дорога. Сверкающий на
солнце кусок бутылочного стекла при внимательном рассмотрении становился
озером. Я долго разгадывал непонятный ребус: к проволоке почему-то
прицепился кусок ваты, он болтался на ветру и постепенно растягивался,
становясь прозрачным.
Потом только я догадался, что видел дым от паровоза.
Наскучило смотреть вниз. Пожалуй, я начал понимать Андрея, его
ненависть к ожиданию, и даже стал сочувствовать ему. Действительно
неприятное занятие - сидеть и ничего не делать, когда впереди столько
работы. Признаюсь по совести, меня тогда очень волновала эта
командировка... Что-то покажут наши аппараты?
Я не успел их как следует проверить. Только перед самым отлетом
пришлось немного походить по двору института, чтобы увидеть на экране
"Всевидящего глаза" какие-нибудь случайные гвозди или потерянные гайки.
Впереди меня сидели Андрей и Валя. Андрей протянул свои длинные ноги и
откинулся на спинку кресла. Беспокойная струйка холодного воздуха из
вентилятора шевелила его мягкие волосы. Андрей рассеянно откидывал их
назад, искоса поглядывая на Валю. Та его просто не замечала, грызла
карандаш и что-то записывала на полях инструкции к аппарату.
Я облокотился на спинку кресла Андрея и решил поделиться со своими
друзьями, как бы мне хотелось помочь Колоскову.
- Должен откровенно предупредить вас, - говорил я, - что, кроме
официальных испытаний, нам придется встретиться с совершенно неожиданным
применением "Всевидящего глаза". Вам покажется удивительным, но его мы
испробуем в поисках "клада"... Не делайте большие глаза, Валентина
Николаевна, это у вас не получается, - пошутил я. - Клад был спрятан при
очень загадочных и таинственных обстоятельствах. Не правда ли, довольно
романтическое начало? - Тут я вопросительно посмотрел на Андрея.
Он притворно зевнул и вытащил из кармана логарифмическую линейку.
- Ну еще бы, ни одни испытания у тебя без этого не обойдутся, -
процедил он.
- Ты всюду ищешь приключения.
Я помню, Валя осчастливила бедного Андрея таким взглядом, что он даже
поперхнулся.
- До чего же скучный вы человек! - сказала она. - Ну, прямо как дождь
осенний. Вы думаете: вся жизнь умещается на этой вашей линейке? - Валя
неприязненно покосилась на нее. - Не все рассчитывается и предугадывается.
- Почти все. Даже погода, - прервал ее Андрей. - Трудно найти такое
явление, которое бы не поддавалось расчету.
- Да вы что? Всерьез или как? - Валя говорила негромко, боясь, что
услышат другие пассажиры. - "Расчеты, расчеты", - передразнила она моего
растерянного друга. - Вы можете заранее знать, например, когда заболеете?
Какого числа? Разрешите спросить. Или когда полюбите - вам тоже
известно?
Ярцев вздохнул и спрятал линейку. Не эту тему он не решался
разговаривать с Валей. Но она уже чувствовала свою победу и хотела ею
насладиться до конца.
- Вы уже заранее рассчитали, какой будет та, которую вы полюбите? -
язвительно спрашивала она. - Знаете, сколько ей лет, цвет глаз, волос, в
каком городе она живет?..
- На какой планете, - подсказал я, выручая друга. - Вы оба правы.
Действительно, многие явления для нас перестали быть тайной, однако,
Андрей, я бы на твоем месте не стал спорить с Валей насчет того, где ты
найдешь свою подругу. Межпланетные полеты не за горами, и кто знает, не
понравится ли тебе какая-нибудь марсианка с удивительно мягким и добрым
характером, который так редко встречается на Земле.
Тут Андрей буркнул что-то совсем непонятное. Я не помню, но кажется, он
упрекнул меня в некоторой несправедливости к жительницам Земли, намекая на
какой-то мой печальный опыт. Впрочем, это к делу не относится.
Валя была нетерпелива, под стать Андрею, и, кроме того, любопытна. Тут
же она затормошила меня.
- Расскажите о кладе, Виктор Сергеевич, товарищ Ярцев все равно ничего
не поймет. Думает, что на Земле ни кладов, ни приключений не осталось.
Расскажите. До смерти люблю слушать про необыкновенное. Так какой же
это клад? Золото?
- Может быть, с "Черного принца"? - иронически спросил Андрей. - Тоже
был легендарный клад. А потом выяснилось, что золото это стащили англичане
еще до того, как корабль затонул. А сколько лет голову морочили,
экспедиции посылали... Оказалось, обыкновенное жульничество. Вот и мы к
морю летим...
Уж не искать ли золото на дне?
- Нет, мы будем искать не золото, - заявил я серьезно, - а то, что
ценится гораздо дороже. Я говорю о замечательном произведении искусства.
- Портрет графини неизвестных лет, неизвестной национальности, кисти
неизвестного художника, - съехидничал Андрей и, повернувшись ко мне,
положил подбородок на спинку кресла. - Неужели наш абсолютно прозаический
аппарат способен найти такой портрет? Вот это, я понимаю, романтика!
Помню, я даже обиделся.
- Валя права: твоя насквозь пропитанная формулами душа этого не поймет.
Ради точности, столь необходимой твоей натуре, должен сказать: искать мы
будем не портрет графини, а... чертежи советского архитектора.
Валя победоносно посмотрела на Андрея и снова застыла в ожидании.
- Можете ли поверить? - говорил я. - Когда я услышал историю пропавших
чертежей чудесного архитектурного творения, то мне страшно захотелось
найти их. А это можно сделать только нашими аппаратами. И наряду с
обычными испытаниями по программе мы будем заниматься поисками круглого
сейфа.
- Сейфа? - переспросил Андрей, взглянув на Валю. - Но ведь...
Она сделала протестующий жест и заставила его замолчать.
Дальше я рассказал друзьям о том, что вам уже известно. Не забыл
историю с убийством старика и даже сообщил, что это произошло в гостинице,
. где я останавливался. Упомянул и о других не менее романтических
подробностях.
Друзья молчали: видимо, каждый из них по-своему оценивал мой рассказ.
Глухо рычали четыре мотора.
Наконец Андрей потянулся и, удивленно взглянув на меня, спросил:
- Неужели ты во все это веришь?
- А почему бы и нет? - Тут я удивился не меньше его. - Колосков не
такой человек, чтобы...
Андрей не дал мне договорить, нетерпеливо взмахнул рукой.
- Да я не о том. Твой друг не станет обманывать, в этом я не
сомневаюсь, но он может ошибаться. А главное - в другом. Как могут наши
аппараты найти железный ящик, если он спрятан неизвестно в какой части
города? Не будем же мы ходить по квартирам?
Я ничего не ответил. В самом деле, город очень большой. Посмотрел на
Валю, словно хотел призвать ее в союзники.
Но она не заметила моего взгляда: откинувшись в кресле, полулежала,
закрыв глаза. Тени пролетающих облаков скользили по ее лицу. Возможно, как
и я, думала о новом и неизвестном, что ждет нас через несколько часов.
Самолет снижался.
На аэродроме нас встретил Колосков, с которым я договорился по телефону.
Предупредительно открывая дверцы машины, он с уважением посматривал на
наши чемоданы, видимо, догадываясь, что там должны быть аппараты.
Он уже знал, они будут испытываться на его участке.
Мы въехали в город. Чувствовалось дыхание моря. Мне тогда показалось,
будто оно пахнет свежими огурцами. По обеим сторонам улиц уже были
выстроены новые здания, но кое-где еще стояли, ожидая своей очереди,
унылые остовы домов без крыш, с закрытыми темной фанерой окнами.
- Что-то не узнаю дороги. Куда вы нас везете? - спросил я у Колоскова,
когда машина выехала на главную улицу.
Это был не тот путь, по которому я ехал в прошлый раз.
- В новую гостиницу, там для вас уже оставлены номера.
- Нет, Федор Григорьевич. Там нам делать нечего, - возразил я. - Мы
приехали к вам на участок для того, чтобы работать, а не гулять по этому
вылизанному асфальту. Везите в старую гостиницу. Это совсем близко от
места восстановительных работ, где мы и будем проводить испытание.
Поймите, Федор Григорьевич, - убеждал я его, - нам нужны развороченные
тротуары, голые остовы домов, исковерканные балки, засыпанные щебнем. Там
для нас, как говорится, и воздух другой...
- Вот и я так же думаю, - поддержала меня Валя. - Аппараты надо
испытывать в самых сложных условиях, - и деловито спросила: - Когда начнем?
- Я думаю, завтра с утра.
- А почему не сегодня? - вмешался Андрей. - Хотя бы через час.
- Еще лучше - через пять минут. - Валя искренне рассмеялась. - За всю
свою жизнь я ни разу не встречала человека с таким, ну просто чудовищным
нетерпением.
- Во-первых, Валентина Николаевна, я бы на вашем месте никогда не
ссылался на жизненный опыт, - вежливо напомнил Андрей. - Это величина, как
говорят нелюбимые вами математики, бесконечно малая. А во-вторых, в моем
предложении нет ничего смешного. Нам нужно экономить время.
Спор мог бы возникнуть каждую минуту, поэтому я постарался прервать его
в самом начале.
- Второй аппарат надо еще немного подрегулировать.
- Будем испытывать один, - настаивал Андрей.
- Как хочешь, - согласился я. - Сегодня так сегодня. Начнем часа через
три.
Едва мы успели распаковать свои вещи и умыться с дороги, как за нами в
"Европу" зашел Колосков. Видимо, он тоже заразился нетерпением. Мы с
Андреем взяли аппарат и направились к строительному участку номер
семнадцать.
Валя тоже хотела идти с нами, но вид у нее был усталый, и я посоветовал
ей остаться в гостинице: пусть хорошенько отдохнет. Валя, конечно,
обиделась, однако не всегда приходится с этим считаться.
- Предположите, Федор Григорьевич, - обратился к Колоскову Андрей, -
что в вашем распоряжении есть аппарат, который позволяет видеть металл под
землей.
Что бы вы с ним сделали?
- Я бы нашел ему работу, - уверенно заявил Колосков. - Мне, например,
очень важно знать, где под землей проходят водопроводные и газовые трубы,
нет ли там телефонных или электрических кабелей, которые могут пригодиться.
Потом...
- Одну минуту, - перебил его Андрей. - Подержите, пожалуйста, чемодан.
Он вынул аппарат, надел его на себя и застегнул ремни.
- Теперь смотрите на экран.
Мы подходили уже к участку Колоскова.
Федор Григорьевич наклонился над аппаратом. На темном экране вспыхнула
яркая зеленая точка и вытянулась в линию. Через мгновение весь экран
загорелся зеленоватым светом и стал похож на огромный кошачий глаз.
Длинный объектив, вернее, направленная антенна, заключенная в трубу,
была опущена книзу и как бы смотрела в землю. По экрану пробежала черная
линия.
Андрей остановился, отрегулировал фокусировку, и на экране стал четко
виден контур водопроводной трубы.
- Посмотрим, куда она ведет? - сказал Андрей и зашагал дальше, не
выпуская ее из поля зрения.
Андрей остановился у стены.
- Здесь труба входит в дом.
- Сейчас проверим, - и Колосков взялся за лопату.
Он энергично раскапывал груду мелкого щебня. Лопата звякнула. Да,
действительно здесь проходила труба.
Федор Григорьевич вытер лоб.
- Здорово. Но я придирчивый. Работу требую на совесть. Мне мало знать,
где проходит труба. Может, она посредине лопнула или, скажем, вообще
никуда не годится?
- Ваша придирчивость нам только на пользу, - сказал Андрей. - Попробуем
доказать зоркость аппарата.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг