Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
шутку называли "Висячими садами Семирамиды". Да, действительно это был не
санаторий, а сказка, в которую даже трудно поверить. Архитектор назвал
свое детище "Воздушным дворцом".
   Колосков вскочил, забегал по комнате и, бросившись снова на подушки
дивана, продолжал:
   - В то время я был помощником у Евгения Николаевича. Он доверял мне во
всем и обычно прислушивался к моим предложениям. Проект утвердили. Вместе
с Бродовым мне поручили руководить строительством. И вот тут-то - будь он
проклят, этот день! - у меня мелькнула мысль предложить Евгению
Николаевичу изменить расположение балконов, с тем чтобы максимально
увеличить их площадь. Хотелось, чтобы воздушные сады, которые должны были
окружать здание до самых верхних этажей, полностью изолировали его от
уличной пыли. Когда я сказал об этом Бродову, он посмотрел на меня сквозь
очки и, усмехнувшись, заметил: "Вы подаете надежды, молодой человек".
   Колосков грустно улыбнулся. Видно, это воспоминание он сохранил надолго.
   - Да, действительно я для него был молодым человеком, - продолжал он, -
хотя имел уже за плечами добрых тридцать пять лет. Евгений Николаевич
разрешил мне внести нужные изменения в чертежи. Но я, как это иногда
бывает с нашим братом, переусердствовал, забрал все чертежи к себе,
выписал вторые экземпляры из Москвы и начал их переделывать. Получилось
так, что все чертежи, за исключением комплекта, принадлежавшего Евгению
Николаевичу, оказались собранными у меня. Свои чертежи Бродов хранил в
специально сконструированном для этого цилиндрическом сейфе. Он считал,
что для чертежей, обычно свернутых в трубку, такая форма наиболее удобна.
   Федору Григорьевичу не сиделось на месте. Он опять вскочил с дивана,
подбежал к окну, поплотнее затянул шторы и, возвратившись ко мне,
продолжал рассказ.
   - Все это случилось летом сорок первого года... Ты знаешь, наш город
одним из первых подвергся бомбардировке. Проектное бюро эвакуировали.
Бродов не захотел уезжать. Трудно покинуть город, в котором родился, вырос
и прожил столько лет. Все чертежи проектного бюро, кроме тех, что
хранились в личном сейфе автора "Воздушного дворца", срочно отправили на
машине из города. Я в это время уже находился в армии, и ты представляешь
мое состояние, когда я узнал, что наши чертежи погибли. Едва машина,
нагруженная документами бюро, выехала на шоссе, как в нее попала бомба.
Рассказал мне об этом приехавший из города офицер, который до войны
работал вместе со мной чертежником. А позже пришла тяжелая весть: враги
заняли город. Я беспокоился за судьбу чертежей, принадлежавших Бродову. Но
потом выяснилось, он предусмотрительно спрятал свой сейф где-то в городе.
Возможно, замуровал в стене или зарыл в землю...
   Я слушал этот взволнованный рассказ, мне было искренне жаль своего
друга, но все же я не мог удержаться от вопросов.
   - Ну и как? Нашли чертежи? Что случилось с архитектором?
   - Гестаповцы заключили его в лагерь вместе со многими другими. Узнав о
том, что старик является автором редкостного архитектурного проекта, они
пытались выведать у Бродова данные, касающиеся очень простой и остроумной
конструкции купола. Как потом выяснилось, эти расчеты потребовались
представителям одной иностранной фирмы для строительства военных
химических заводов. Бродов же предполагал, что расчеты купола немцы хотели
использовать для постройки самолетных ангаров. Здесь, в этой гостинице,
его долго мучили, наконец посадили вместе с другим заключенным, который
назвался профессором. Он пытался войти в доверие к Бродову и узнать
что-нибудь о конструкции купола.
   Это был опытный агент гестапо, к тому же неплохой актер. Говорили, что
когда Бродов догадался, кто сидит с ним, то не помня себя бросился на
гестаповца и задушил... Трудно поверить, но в старом, измученном пытками
архитекторе вдруг проснулась такая неожиданная сила, которая могла быть
вызвана только ни с чем не сравнимой ненавистью к врагу...
   - Ну, а потом? - торопил я Колоскова.
   - Потом все было, как обычно. - Стараясь подавить волнение, он взглянул
на часы, быстро поднялся и пошел к двери. - Евгения Николаевича
расстреляли в то же утро. Так никто и не знает, где он спрятал чертежи...
   - Но их искали, по крайней мере?
   - Везде, где только можно. Никаких следов. Теперь ты понимаешь, чего я
хочу, - говорил Колосков, надевая пальто и тщетно пытаясь попасть в рукав.
- У меня перед глазами стоит этот воздушный дворец. С мыслью о нем я
засыпаю и, просыпаясь, вижу только его... Сейчас проектируется новый
санаторий. Был конкурс, но в Москве пока не утвержден ни один проект.
Наверно, некоторые из членов жюри, в свое время видевшие работу Бродова,
так же, как и я, не могут забыть этот прекрасный дворец... Впрочем, ты и
сам понял хотя бы из моего поведения, как можно относиться к этому
проекту. Черт знает, до чего расчувствовался! Даже и сейчас руки дрожат. .
Федор Григорьевич потянулся за фуражкой. - Да, братец мой, такой вещи нам
с тобой не придумать...
   - Ну, это вы напрасно прибедняетесь, - возразил я. - Настанет время, и
мы увидим проект Колоскова получше бродовского. Еще бы, столько лет прошло!
   Сами же говорили, что и строительная техника сегодня иная и возможности
другие. А если так, то и проекты могут быть еще более смелые и
оригинальные.
   У Федора Григорьевича опять задрожали руки.
   - Все это, конечно, верно. Но пойми, это не только техника, это
искусство.
   Такой шедевр человек создает раз в жизни. Именно проект Бродова - эти
единственное в своем роде произведение, как картина старого мастера,
умершего сотни лет тому назад, как скульптура, дошедшая до нас из глубины
веков. Мы все знаем цену таким произведениям человеческой культуры. Они
хранятся у нас в музеях как величайшие сокровища народа.
   Я, как сейчас, помню эту горячую речь Колоскова: он стоял тогда посреди
комнаты, опустив руки вниз и комкая смятую фуражку.
   - Не спорю, - продолжал он, - вполне возможно, что я отношусь к проекту
Бродова пристрастно или, мягче говоря, не совсем объективно. Но ничего не
поделаешь, болен я им... Места себе не нахожу.
   Наступило молчание. Казалось, было слышно, как по стеклу ползут
дождевые капли.
   Я никогда не мог себе представить, что существует на свете такая
глубокая привязанность, такое всепобеждающее страстное чувство не к
человеку, не к своей идее или изобретению, а к чужому проекту, связке
чертежей, которые давно потеряны. Колосков говорил о них, как о самой
большой потере в своей жизни.
   Мне до боли хотелось помочь своему другу, и я не знал, что придумать.
Где же все-таки искать чертежи?
   - А вы не помните, в какой камере, то есть в каком номере этой
гостиницы, был заключен Бродов? - спросил я.
   - В шестом... Это седьмой? Значит, в соседнем номере. Там же он и
задушил гестаповца. Я видел его фотографию. Омерзительная личность,
хромой, с тросточкой. Старая облезлая обезьяна.
   В дверь тихо постучали.
   - Войдите, - сказал я.
   Дверь приоткрылась. В щель просунулась металлическая палка, затем рука
в темной кожаной перчатке. На пороге появился человек с миноискателем.
   - Разрешите спросить?.. - вдруг, как бы весь напружинившись, отчеканил
он по-военному.
   Его голубые глаза под густыми светлыми бровями не моргая уставились на
меня.
   Я несколько растерялся. Видно, произошла какая-то ошибка.
   Парень стоял передо мной в расстегнутой шинели без погон и в кокетливо
сдвинутой набок синей кепке.
   - Мне, собственно говоря, товарища Колоскова. Кое-что передать ему... -
сказал он извиняющимся тоном.
   - Ну? - с тревогой спросил Федор Григорьевич.
   - Да я... собственно... - парень взглядом указал на меня.
   - Можешь говорить, - разрешил Колосков.
   - На втором этаже, где перекрытия остались, под полом прямо так и
обнаруживается.
   - Точно проверил? Может, там балка металлическая или труба?
   - Никак я с этим не согласен. Потому гудит только в одном месте,
посреди комнаты...
   - Что это у вас за опыты? - удивился я.
   - Да так, на всякий случай, - Колосков махнул рутой. - Решил проверить
среди развалин проектного бюро, нет ли где замурованного сейфа. Попросил
вот его, бывшего сапера, - указал он на парня, - он у меня на участке
мотористом работает. Пусть походит по зданию с миноискателем. В школе
связи достал. Да что толку-то! Где ни пройдешь, где ни пошаришь - везде
пищит в телефоне.
   Конечно, рыть начинаем. То гвоздь вытащим, то кабель, то трубу. Вчера
он подкову нашел. Смеется, друг милый, говорит - к счастью. А какое тут, к
чертям, счастье! Горе с таким аппаратом. Он же слепой, ничего не различает:
   где сейф, а где кусок ржавого железа. Морока одна. Ну, пойдем, что ли,
- Колосков сердито посмотрел на смущенного парня и надел фуражку.
   - Может быть, и мне пройти с вами? - спросил я. - Кое-что в этой
технике понимаю.
   Возражений не последовало, и мы вышли из гостиницы.
   Помню, на улице тогда было совсем темно. Вокруг фонарей дрожали
радужные нимбы. Моросил дождь. Ветер проносился над лужами и со злостью
как бы выплескивал из них отражения качающихся фонарей.
   На строительном участке, кроме дежурных, мы никого не застали.
   Колосков вызвал одного из них, и мы вчетвером направились к
разрушенному зданию, освещенному сверху лучом прожектора.
   Я на мгновение задержался у входа, чтобы посмотреть на застывшие
механизмы.
   Как скелеты доисторических чудовищ, замерли подъемные краны. Вытянув
длинные шеи, они словно засматривали внутрь разрушенного дома.
   Там осталось только одно перекрытие во втором этаже.
   Зеленый обруч миноискателя скользил по обгорелому полу. Около него
ползал голубоватый луч фонарика.
   - Вот здесь, - глухо проговорил сапер и передал аппарат Колоскову.
   Федор Григорьевич снял фуражку, надел наушники и медленно провел
кольцом по полу.
   Гудение в телефоне возникало на определенном участке пола в радиусе не
больше тридцати сантиметров. Перекрытия были толстые, поэтому почему бы и
не предположить, что между полом второго этажа и потолком первого
находился сейф с чертежами Бродова...
   - Вскрывайте пол, - приказал тогда начальник строительного участка.
   - Трудновато... Сразу не приспособишься, - с сомнением заметил сапер.
   - Ничего. Действуйте. А я на всякий случай проверю, нет ли чего-нибудь
похожего в первом этаже.
   Осторожно, чтобы не повредить кольцо миноискателя, Федор Григорьевич
спускался вниз. Я не отставал от него. Наконец спустились, встали у
оконного проема, и Колосков завел разговор о миноискателе.
   - Вот уж несколько дней я вожусь с этой штукой, а до сих пор привыкнуть
не могу и, главное, не знаю, как она устроена. Знаю, что здесь есть лампы,
батареи, как у радиоприемника, а вот как она действует - толком не пойму.
   - Это на вас не похоже, Федор Григорьевич, - удивился я. - Ведь,
насколько я помню, вы были очень дотошным человеком. Неужели на фронте не
поинтересовались миноискателями? Не поверю.
   - Ты мне мораль не читай, - чуть было не рассердился Колосков. - Просят
тебя, так рассказывай, а не хочешь... обойдемся.
   Он уже успел убедиться, что в грудах щебня, откуда торчали трубы,
радиаторы и куски кровельного железа, нельзя было даже пытаться искать
сейф. В телефонах гудело бы все время.
   Мне пришлось рассказать ему о миноискателе, стараясь не напоминать о
цели наших поисков, так как Федор Григорьевич был совершенно обескуражен
неудачей. Видимо, лишь сейчас он понял, насколько бесплодна его затея.
   - Вот в этом футляре, - ткнул я пальцем в четырехугольную коробку у
кольца, - находятся два маленьких радиогенератора, настроенных на одну
волну. Когда настройка точна, то в телефоне ничего не слышно, но стоит ей
только слегка измениться, появляется резкий свист. Настройка может
меняться, когда генератор приближается к металлу, ну, скажем, к корпусу
или взрывателю мины, а в данном случае к... - Я чуть было не сказал "к
сейфу", но вовремя спохватился. - Для того чтобы аппарат был
чувствительнее, - продолжал я, - и захватывал большую площадь, одну из
катушек генератора делают в виде кольца или рамки.
   - И на какой глубине можно обнаружить мину?
   - Не больше нескольких десятков сантиметров.
   - А если надо глубже?
   Я не успел ответить. Какая-то тяжелая металлическая масса пронеслась
мимо нас, видимо сорвавшись с потолка, и скатилась вниз по груде щебня.
   - Скорее сюда... Товарищ Колосков! - кричали сверху.
   Мы быстро взобрались по разрушенной лестнице. Около развороченного пола
чернел пустой проем.
   Освещая фонариком толстый заржавевший круг, сапер недоуменно пожимал
плечами.
   - Непонятность какая-то. Подняли мы доски, и вот что увидели. Ну,
думаем, нашли! Тут еще болты торчали с гайками. Все честь по чести.
Конечно, .
   смущенно продолжал он, - может, и не надо было этого делать, но, сами
понимаете, не терпелось узнать, где там чертежи спрятаны... Вынул я ключ,
начал гайки отвинчивать. Отвинчиваю, а они вроде как вниз уходят. Вдруг
совсем ушли. Слышу - внизу что-то грохнуло...
   Я приподнял круг. Под ним на пыльных досках темнели четыре сквозные
дыры.
   Мне все стало ясно. Диск поддерживал обломки исковерканной люстры,
висевшей в первом этаже. Сапер отвинтил гайки, и она обрушилась. Хорошо,
что нам не на голову. Тут я почему-то представил себе другую ситуацию. А
что, если бы Федор Григорьевич и его помощник нашли такой круг, ну,
скажем, в квартире, где когда-то жил архитектор? Предположим, получили бы
они разрешение приподнять половицы в жилой квартире... И вот вечером,
когда в первом этаже семья сидит за чайным столом... падает люстра.
Смешного в этом мало, но я почему-то улыбнулся.
   В эту минуту луч фонарика упал на меня, и Федор Григорьевич вздохнул.
   - Смеетесь, Виктор Сергеевич? Ну, да я и сам понимаю, что таким
способом ничего не найдешь. Пришлось бы во многих местах поднимать
половицы. Разве иначе что увидишь?
   - Почему бы и нет?
   Федор Григорьевич недоверчиво посмотрел на меня.
   - Ерунда все это, - буркнул он. - Что ты можешь видеть сквозь доски?
   - Даже сквозь слой земли.
   - Конечно, почему не видеть? Все можно, если бы я умел так же
фантазировать, как ты... - Колосков поежился от холода и, подавив зевоту,
добавил: - Ночи прохладные становятся. Пойдем ко мне, чаю выпьем.
   Всю дорогу он вспоминал наши встречи на фронте, общих знакомых, но ни
одним словом не обмолвился о сейфе. Мое замечание о том, что можно видеть
сквозь толщу земли, он также оставил без внимания.
 
 
   "Всевидящий глаз"
 
 
   Так, несколько романтично и не совсем точно, назвали мы свой новый
аппарат.
   Потом я расскажу о нем подробнее, а сейчас вы, наверное, спросите о
том, что случилось дальше? Буду рассказывать по порядку.
   Я скоро закончил своя испытания, распростился с Колосковым и вылетел в
Москву, где, как вам известно, работаю в исследовательском институте, - он
в основном занимается внедрением методов радиотехники, в народное
хозяйство.
   Откровенно говоря, я всегда завидовал людям, которые увлечены
настоящими большими делами: строят самые мощные в мире
гидроэлектростанции, плотины, орошают пустыни, переделывают лицо земли. А
в нашем институте дела пустяковые, маленькие, как и те аппаратики, которые
мы придумываем.
   Однажды я просил директора института отпустить меня на какое-нибудь
большое строительство. Он рассмеялся и сказал, что я сейчас уже работаю
для новых строек и наш аппарат "Всевидящий глаз" принесет им немалую
пользу. Так и закончился этот разговор.
   В то время я неясно представлял себе практическое использование нашего

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг