трудно:
промелькнет - и все. А птичка эта спокойненько пролетает над нашими
пограничными и военными объектами и снимает, что нужно. Кто догадается,
что орел может быть воздушным разведчиком?
- Но мы ведь расскажем.
- А доказательства где? Мало ли что померещилось двум чудакам. Мягко
выражаясь, мы лица с тобой не официальные. Да и поверить трудно.
Спрятались в диске, а потом, чтобы заслужить прощение, проявили
бдительность и разоблачили наглые происки капиталистов. У них, мол, даже
птицы шпионят.
Действительно, курам на смех. А кроме того, еще неизвестно...
У Вадима чуть было не вырвалось признание, что он не уверен в
благополучном исходе путешествия. Будут ли они живы? Но вовремя
спохватился. Даже думать об этом нельзя.
- До чего же обидно, - злобно проговорил он. - Болтается шпионка под
самым люком, а достать нельзя. Веревкой бы как-нибудь зацепить.
- Специально ее для нас припасли, - скептически отозвался Тимофей, но
вдруг быстро поднялся по лесенке.
Где-то здесь была лебедка. Вот она - под прозрачным колпаком из
пластмассы.
Трос стальной, но где же он заканчивается? Пришлось Бабкину снова
спуститься вниз. Высунув голову из люка, он сразу заметил втулку, сквозь
которую проходил трос с грушевидной гирькой на конце.
- Не достать, - сказал он с сожалением.
Вадим осматривал закрытую лебедку. Надо как-то освободить трос. Барабан
удерживается электромагнитной собачкой, а к ней подходит кабель. Если его
отсоединить, цепь разорвется, реле освободит защелку у зубчатого колеса,
гирька потянет трос, барабан завертится и начнет разматываться.
Он достал из кармана отвертку, освободил винт и вытащил из-под него
наконечник. В кожухе что-то щелкнуло, барабан нехотя повернулся и
завертелся все быстрее и быстрее.
Бабкин крикнул снизу:
- Пошел!
- Тащи к себе.
- Попробую достать, - проворчал Бабкин, поспешно расстегнул ремень
армейского образца и опустил в люк.
Взмахивая несколько раз ремнем, Тимофей старался зацепить трос и
подтянуть его к себе. Это было нелегко. Но вот ремень обвился вокруг
троса, и Тимофей потащил его в люк.
Уже наверху, возле лебедки, он вытер со лба пот и стал вытягивать трос,
который оказался очень длинным - метров сто, не меньше.
- Наконец-то! - облегченно вздохнул Тимофей, когда гирька стукнулась о
край люка, и, подкинув ее на ладони, сказал: - Конечно, можно и этой
попробовать зацепить, но "кошкой" куда удобнее.
- Что за "кошка" такая?
- Обыкновенная. Ну, как тебе рассказать? Упустишь в колодец ведро, а
"кошкой" достанешь. Якорь такой четырехлапый. Ну да ладно, попробуем
гирькой.
Бабкин спустился на предпоследнюю перекладину лестницы и, подсунув ноги
под нижнюю планку, принялся раскручивать гирьку. Со стороны это напоминало
детскую игру. Есть такая: ребята перепрыгивают через вращающуюся веревку с
привязанным камнем. Однако Вадим вспомнил не игру, а лассо ковбоев...
Раскручивается веревка с петлей. Бросок - и вот уже бьется на земле
дикий мустанг. Впрочем, какой там бросок? Тимофей, далекий от романтики,
планомерно и осторожно освобождая трос, описывал гирькой все более широкие
круги, чтобы она оказалась под летящим шаром.
Вот она уже совсем близко от шнура, на котором подвешена птица.
Неуловимое движение - и Вадим восторженно всплескивает руками. Трос
коснулся шнура, гирька обежала вокруг него несколько раз, и теперь уже
ничего не стоит подтянуть орла-разведчика к люку.
Прозрачный шар в люк не пролезал. Бабкин осмотрел тонкий нейлоновый
шнурок и, заметив, что в нем не было антенного провода, чиркнул ножиком и
отпустил шар на волю.
- Напрасно, - возразил Багрецов. - Нужно было сохранить оболочку.
- А если в ней горючий газ? Мне такие опыты не нравятся.
Затаив дыхание, Вадим следил за Бабкиным. С какой величайшей
осторожностью он втаскивал чучело в люк, боясь помять крылья, повредить
картонный хвост.
Пользуясь тем, что внизу светлее, Тимофей стал исследовать устройство
орла-разведчика прямо на лесенке.
- Вот и антенна нашлась, - пояснил он, сосредоточенно наморщив лоб. -
Видишь провод на крыльях? Теперь посмотрим, что снизу.
Тимофей с трудом повернул крылатое устройство. Блеснул фотообъектив.
- Голубая оптика, - с видом знатока заметил Вадим. - Просветленная.
Короче говоря, та же летающая фотокамера - их немало выловили в разных
странах.
Только вот оформление другое. Для маскировки, наверное.
- Не думаю. Здесь что-то новое.
- Старье. - Димка небрежно махнул рукой и вдруг засмеялся. - Смотри,
смотри!
Из твоей птицы песок сыплется.
Действительно, внутри нее что-то звякнуло, и на руку Тимофея посыпался
песок.
- Вполне закономерно. Ты догадался почему? - обрадованный своим
открытием, спросил Вадим. - Какой-нибудь собачий сын сидит на том берегу
под пальмами и, удивляясь, почему его птичка не поднимается выше,
выбрасывает из нее балласт. В шарах-разведчиках тоже можно было это делать.
Молча исследовал Бабкин механическую птичку. Как бы заглянуть в ее
нутро? Он заметил, что вся нижняя часть из топкой пластмассы представляет
собой как бы крышку. Но где у нее запоры или винты? Ничего похожего.
Крышка удерживалась двумя шпильками, стоило лишь потянуть за них, и она
сразу же освободилась.
Под крышкой оказались хорошо знакомые радиотехникам детали. Вот
транзисторы, похожие на те, что у Вадима и Тимофея были в приемниках, вот
мощная батарейка, разные катушки. Все эти детали были собраны на
изоляционных панелях, а по ним серебрились узоры печатной схемы. Ничего
особенного, все то же, что и в нашей бытовой радиоаппаратуре. Но...
- Узнаешь? - спросил Бабкин, указывая на стеклянную трубку, покрытую
изнутри золотистым налетом.
- Значит, не фотосъемка? - выдохнул из себя Вадим. - Тут гораздо
серьезнее.
И над птицей-шпионом опять склонились две головы, Море темнело,
наступал вечер.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Сейчас автор познакомит вас с Афанасием Гавриловичем
Набатниковым, директором Ионосферного института. Это
очень порядочный человек, и он не будет притеснять
изобретателей. Автор спешит об этом предупредить, ибо
пойдет разговор насчет изобретателя "космической
брони". Не подумайте, что он лицо страдающее.
В горах Кавказа еще сохранились старинные башни. О них складывались
легенды, их воспевали поэты. "Вот башня револьвером небу к виску разит
красотою нетроганной", - писал Маяковский. Столь же прекрасна была и
другая башня.
Вокруг нее ходило много легенд, но ни стихов, ни песен о ней не слагали.
Поэтические образы Тамары и Демона не витали над этой башней, здесь
творилась иная легенда. В самом деле, что может быть общего между "вольным
сыном эфира" из надзвездных краев и профессором Набатниковым, пожилым,
грузным мужчиной в обыкновенном мешковатом костюме? Разве только общий
интерес к этим надзвездным краям, куда Демон обещал умчать свою подругу.
У профессора желания поскромнее. Он лишь познавал, изучал эти неведомые
края, надеясь, что рано или поздно сумеет заставить работать на человека
вечную и неиссякаемую космическую энергию. А тогда уже какой-нибудь
потомок сможет путешествовать в надзвездных краях с товарищами или
подругой.
Жители окрестных поселков видели, как по ночам в полупрозрачном куполе
башни зажигались неведомые огни, как поднимались вверх мерцающие световые
столбы.
А иногда из-за башни вдруг взвивалось вверх огнедышащее чудище и,
оставляя за собой раскаленную, долго не гаснущую полосу, скрывалось в
облаках.
Они видели плавающие над башней светящиеся шары, слышали подземные
толчки, рев и шипение огненных струй. Над многоцветным куполом вдруг
расступались облака, и оттуда вниз спускалась тонкая, ослепительная пряжа.
А иной раз появлялась хвостатая комета, она долго кружила над горами, и на
их вершинах дробился зеленоватый беспокойный свет.
Все эти чудеса жители видели собственными глазами. Люди они были
грамотные, с восьмиклассным образованием и повыше, кое-что понимали в
научных явлениях, но все равно таинственная башня казалась им абсолютной
загадкой. Что там творилось - непонятно.
Школьники, начитавшиеся фантастики, говорили, что возле башни
испытывается космический корабль, что отсюда ведутся дипломатические
переговоры с марсианами... Иные утверждали, будто марсиане уже прибыли и
живут в башне, куда напустили специального марсианского газа, которым они
только и могут дышать.
А сегодня предположение это почти подтвердилось. Пастушонок искал
пропавшую овцу и, оказавшись неподалеку от таинственной башни, видел, как
из нее вышел огромный толстый марсианин в каком-то прозрачном костюме.
- Голова - во! Как тыква, - запыхавшись, рассказывал пастушок. -
Безглазая!
Безротая!
Кто-то усомнился:
- Врешь. А как же они едят, коли рта нет? - И слушатели разошлись,
оставив мальчугана в печальном недоумении.
Знал бы он, что видел самого обыкновенного человека, но только в
специальном защитном костюме. Профессору Набатникову приходилось работать
с радиоактивными веществами. Он уже надел защитный костюм, но в эту минуту
услышал рокот самолета, с которым должен был прилететь Дерябин. Вот и
вышел посмотреть, не он ли это в самом деле.
Что пастушонок? Даже старый инженер Борис Захарович, близко знакомый с
подобными костюмами, и то был немало поражен, увидев странную фигуру, у
которой вместо головы сиял золотой шар, какие раньше ставили на клумбах.
Фигура шла к Дерябину, широко расставив руки, как бы для объятия, но
Борис Захарович что-то не очень к этому стремился.
- Борис, друг ты мой! - обрадованно воскликнул Набатников, но друг сто
слышал только невнятное бормотание. - Не беспокойся, пока все в порядке.
Набатников прежде всего должен был его успокоить, так как во время
полета Дерябин точно не знал, как идут испытания "Униона". Правда, отошел
он от пульта управления всего лишь три часа назад, причем оставил возле
него своего ученика, весьма толкового инженера, но разве не бывает
случайностей.
Именно боязнь этих случайностей и мнительность Пояркова заставили
Бориса Захаровича поспешить сюда к Набатникову. Скоро "Унион" придется
сажать на здешней площадке ракетодрома. Конечно, Дерябин мог бы это
сделать, не прилетая сюда. "Унионом" можно управлять за многие сотни
километров, из того же НИИАП. Однако Борис Захарович предпочел лететь на
место посадки, где диск видишь непосредственно, а не на экране
радиолокатора. Зачем испытывать судьбу, тем более что после модернизации
"Униона" его еще ни разу здесь не опускали.
Сквозь дымчатую позолоту, которой был покрыт изнутри пластмассовый
шлем, Дерябин наконец рассмотрел знакомое добродушное лицо Набатникова и,
обнимая его, выругался:
- Фу ты черт, каким страхолюдным вырядился! Перепугал до смерти.
Набатников хотел было с ним по привычке расцеловаться, но лишь ткнулся
холодной пластмассой в щеку.
- Да сбрось ты этот дурацкий колпак! - рассердился Дерябин. - Ничего не
пойму, что ты там бормочешь.
Потянув петельку застежки, Набатников расстегнул комбинезон и,
облегченно вздохнув, откинул назад золотой колпак.
- Тяжел, проклятый...
Давно не видел Дерябин своего друга. Пожалуй, целый - год. Впрочем,
когда тебе перевалило за пятьдесят, лишний прожитый год уже никак не
отражается на внешности. Морщинок столько же, такие же припухшие
красноватые веки. Как всегда, чисто выбритый упрямый подбородок, изрядно
поседевшая и поредевшая шевелюра, ласковая усмешечка на губах. И абсолютно
молодые, невыцветающие карие глаза.
После дружеских приветствий и выяснения некоторых особенностей текущих
испытаний Набатников взял друга под руку и потащил к башне.
Дерябин вновь заинтересовался защитным колпаком.
- Первый раз такое чудище встречаю. Да что ты видишь сквозь него?
- А ты погляди.
Борис Захарович заглянул. На просвет пластмасса оказалась зеленоватой,
сквозь нее было видно хорошо, как в солнцезащитные очки.
- Влип я с этим делом, Борис, - жаловался Набатников. - Теперь вот хожу
и маюсь. Как-то давно в министерстве я сказал, что обыкновенный прозрачный
шлем - а им я иногда пользуюсь при работе - надо бы усовершенствовать.
Болят глаза от слишком ярких вспышек на экранах, да и на других приборах
часто бывает такая иллюминация, что прямо ослепнешь. Пробовал я надевать
темные очки, но под гермошлемом они меня раздражали. Не лучше ли сделать
верхнюю его часть потемнее. Сказал - и забыл об этом. И вдруг дело
завертелось.
Нашелся предприимчивый человек. В институте, где он работал, оформили
задание, включили его в план, получили средства. Через год приезжает ко
мне некий развязный молодой человек и сует под нос удостоверение аспиранта
какого-то научно-исследовательского института новых стройматериалов.
- Почему стройматериалов?
- А я откуда знаю? Видимо, в этом институте не сумели разработать
дешевую пластмассу для строительства и занялись пустячками. Так вот, этот
молодой человек забрал у меня старый шлем и оставил золотой. Я даже глазом
не успел моргнуть.
Борис Захарович с наслаждением вдохнул чистый горный воздух.
- Так и ходишь в медном горшке?
Набатников говорил, как большинство волжан, выделяя букву "о".
- Я тебе сказал, что в золотом. Старая вещь, давно известная. Раньше в
богатых домах покрывали стекла изнутри тонким слоем золота. Стоит дама у
окна, смотрит на улицу, а с улицы даму не видно. Но мне такая забава ни к
чему. Не хочу я прятаться и пугать людей. Вместо головы - самовар пузатый.
Но это еще не все. Занялся я другой работой, где защитный костюм не
требовался, и совсем позабыл о золотом колпаке. Но мне напомнили. Сегодня
разворачиваю один научно-популярный журнал - и глазам своим не верю... -
Набатников порылся в боковом кармане и вытащил вырезанную из журнала
страничку. - Как тебе это нравится?
Борис Захарович поправил очки, взял вырезку и вдруг почувствовал нечто
знакомое.
- "Космическая броня"?
- Она самая, - подтвердил Афанасий Гаврилович. - А ты читай, читай.
На странице под широковещательным заголовком было написано:
ЗАЩИТНЫЕ СКАФАНДРЫ И КОСМИЧЕСКАЯ БРОНЯ
(Беседа с доктором химических наук В. И. Литовцевым)
Наш корреспондент побывал в лаборатории, руководимой известным
советским ученым - доктором химических наук В. И. Литовцевым. Помимо
основных работ, связанных с проблемами новых строительных материалов на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг