- Неукоснительно, - весело ответил Литовцев. - Включайте ваш контролер.
Как его там зовут - ТКЧ, ТКПУ, кикапу?
Как и предполагал Литовцев, последующие опыты, когда за ними наблюдали
с помощью телевизоров, дали отрицательные результаты. Только что созданная
плита 28-д оставалась уникальной и в данной серии опытов неповторимой. Но
этого было мало Литовцеву. Чтобы твердо укрепиться в своей гипотезе, надо
еще раз произвести заливку хотя бы небольшого участка стены, а еще лучше -
потолка, но в то время, когда телеконтролеры выключены. Это представляло
большие трудности, нужно, чтобы никто не догадался, где искать причину
неудач.
Во всяком случае, у Литовцева есть право ни с кем не делиться своими
гипотезами и предположениями, пока он не закончит их проверку. Этим он
себя и успокаивал, когда нетерпеливо ждал конца рабочего дня, чтобы возле
стройкомбайна не оставалось лишних людей, и прежде всего Надин. Она, как
назло, все еще возилась с аппаратами, что-то налаживала, измеряла
напряжение и уходить, видимо, не собиралась. Литовцев беспокоился, что
вот-вот приедет Васильев, а он-то уж обязательно захочет узнать о
сегодняшних успехах, при нем ничего не проверишь.
- Елизавета Викторовна, скорее! - позвал Литовцев, дождавшись, когда
ушла Надя и остались лишь рабочие у компрессора да Макушкин, которого
можно не опасаться - все равно ничего не поймет.
Быстро шагая под руку с Пузыревой, Валентин Игнатьевич вполголоса
объяснял:
- Я хочу, чтобы вы присутствовали при одном опыте. Если оправдаются мои
предположения, то можно прийти к любопытным выводам. Прошу вас быть
внимательной. - И потом, уже возле стройкомбайна, он сказал доверительно:
- Видите, кроме рабочих, здесь никого нет? Теперь попробуем.
Зашипели форсунки, тугие струи били в стальную стену, все было как
обычно, однако на пульте управления светились лишь самые необходимые
контрольные лампочки. Телевизоры были выключены. Стрелки приборов
Багрецова прижались к нулю, они отдыхали, их не спрашивали ни о
температуре, ни о толщине слоя, ни о влажности. Сейчас все делалось почти
наугад, и в этом была одна из особенностей эксперимента, задуманного
Литовцевым.
Включились высокочастотные генераторы ВГ-600. Через несколько минут,
когда стены должны быть уже сухими, разошлись в стороны обе половины
стального вагона, и Литовцев, поддерживая Елизавету Викторовну, поднялся с
ней на платформу.
- Прошу обратить внимание, - демонстрировал Литовцев свою удачу. - Вот
вам часть стены, которая не сползает вниз. Там, наверху, вполне нормальный
потолок. Думаю, что он не упадет нам на голову. Теперь будем исследовать.
И когда образцы нового материала были проверены в лаборатории, куда
пришли Пузырева с Литовцевым, когда Елизавета Викторовна убедилась, что и
твердость, и остаточная влажность, и деформация, и все другие наиболее
важные показатели говорят о вполне удовлетворительном качестве нового
материала, она развела руками и сказала:
- Боюсь, что я многого не понимаю. Что вы сделали, Валентин Игнатьевич?
Литовцев вынул из лабораторного шкафа складную вешалку, аккуратно
повесил пальто, застегнул его на все пуговицы, подойдя к двери,
переспросил:
- Что я сделал? - Он помедлил, вешая пальто на гвоздик в притолоке
двери. - Ровным счетом ничего. Но и другие ничего не делали. Вы обратили
внимание, что во время нашего опыта инженерно-технический персонал
блистательно отсутствовал? К этому я ничего не могу добавить. "Дикси". То
есть - "я высказался", милейшая Елизавета Викторовна.
С той минуты, когда она открыла причину, почему ничего не получается с
предложением Даркова, и выяснила вредное влияние ультразвука, Валентин
Игнатьевич почувствовал, что здесь ему делать нечего, да и не только
здесь, а и в московской лаборатории. Пузырева скажет об этом Васильеву,
тот мобилизует все силы, чтобы найти, где этот ультразвук скрывается,
пройдет несколько дней, и основное препятствие на пути применения
рецептуры Даркова будет уничтожено. А заодно с этим канет в вечность и
лидарит.
Надо выиграть время, чтобы в первую очередь были сделаны лидаритовые
дома, а там видно будет. Вполне возможно, что в освоении нового материала
встретятся другие трудности, которые придется решать уже вместе с
Дарковым, когда он поправится. Будет создан несколько измененный рецепт
материала под названием "лидарит-2". Правда, это пока еще в мечтах, но
разве можно допустить, чтобы из-за нелепой бабьей болтовни рушились все
надежды? Надо Пузыреву заставить молчать.
Зная до тонкости характер Пузыревой, Литовцев не сомневался в успехе.
- Как вы думаете, Елизавета Викторовна, - по привычке усаживаясь на
стол и аккуратно подтягивая брюки, исподволь начал Литовцев. - Если
вибратором ультразвукового генератора прикоснуться к трубе, по которой
течет, допустим, бетонный раствор, подобный тому, что предложил Дарков,
что-нибудь произойдет?
- Я это уже проверила. Понижается схватываемость, частицы ведут себя
очень странно, как наэлектризованные, но перемещаются вразброд и не так,
как положено при заданной разности потенциалов. Слои повышенной
проводимости разрушаются... - Пузырева широко открыла глаза. - Так неужели
вы думаете?..
- Пока я ничего не думаю, - покачивая ногой, произнес Литовцев. - Мне
интересно узнать ваше мнение. Свежего человека в здешней обстановке. Ваши
впечатления, Елизавета Викторовна.
Он выжидательно смотрел на Пузыреву, и та невольно начала сопоставлять
факты. Кто на здешней стройплощадке занимается электроприборами.
Генераторами, телевизорами. А главное, кто может быть знаком с
ультразвуком.
Кроме нее самой, инженер Багрецов и Колокольчикова...
- Она... - сжав тонкие губы, процедила Пузырева, - сама рассказывала,
что занималась ультразвуковой дефектоскопией. Девчонка, легкомысленная, и
кто ее знает...
- Это вопрос уже другого порядка, мой друг, - довольный, что все идет,
как задумано, пояснил Валентин Игнатьевич. - Я далек от каких бы то ни
было подозрений даже в отношении сына Васильева, хотя молодой человек
провел всю свою сознательную жизнь в странах капитала.
Елизавета Викторовна вся сжалась, как бы готовясь к прыжку.
- Вот так история! И наш отдел кадров допустил его сюда? - И, уже не
сдерживая возмущения, заявила с обычной категоричностью: - Как хотите,
Валентин Игнатьевич, а Васильев использует свое служебное положение. Мало
того, что сынка пристроил у себя под крылышком, он выписал сюда еще и
девчонку-жену. Вся семейка тут. Я этого дела так не оставлю. Поговорим,
где нужно. А эта ваша "Надин"...
- Почему моя, Елизавета Викторовна?
- А потому! Видела, как вы ей улыбочки строите. Вам, мужикам, лишь. бы
юбка была. Девчонка подмигнула, - шапку в охапку и за ней, - съязвила
Пузырева. - А что в девчонке мозгу? Так, баловство одно.
Литовцев наклонился к ней и, скрывая ироническую улыбку, поцеловал руку.
- Охотно соглашаюсь. Вы женщина наблюдательная, Елизавета Викторовна, -
с воркующими интонациями говорил Литовцев. - Вы, наверное, заметили и то,
что на наших глазах расцветает юная любовь. Надин настолько увлечена сыном
Александра Петровича, что я готов побиться об заклад, дело у них кончится
браком.
- И это называется, мы боремся с семейственностью! - возмутилась
Пузырева. - Нет, Валентин Игнатьевич, во всем этом мне надо сначала
разобраться.
Литовцев остался доволен таким ответом. Он хорошо знал Пузыреву:
разбираться она будет дотошно.
Прежде всего, Пузырева решила выяснить, каковы же действительно отношения
между Надей и сыном Васильева. Никаких усилий не потребовалось для того,
чтобы убедиться, с кем проводит Надя каждый вечер. Это даже несколько
разочаровало Пузыреву. Правда, девчонка приходит очень поздно и, не
зажигая света, тихохонько раздевается и прячется под одеяло. И хоть не
было прямых доказательств, что увлечение ее сыном Васильева перешло все
границы, что подкрепило бы предположения Литовцева, Пузыревой уж очень
хотелось лишний раз убедиться, что все девчонки одинаковы, а она права,
когда говорит об их легкомыслии и безнравственности. Она теперь не спала
до прихода Нади и, чуть прикрыв веки, следила за каждым движением девушки.
Будет ли доказано, что она, эта девчонка, неумело работает с доверенными
ей аппаратами, - неизвестно, но, во всяком случае, комсомольская
организация института, где работает Колокольчикова, должна будет
рассмотреть вопрос о ее поведении во время командировки. Хорошенький
пример для здешней молодежи! Пузырева припомнила и то, как в присутствии
ребят и девчат из совхоза, в гостях у Васильева, Колокольчикова, сидевшая
рядом с его сыном, руку зачем-то положила на его плечо. Каждому могло быть
ясно, в чем тут дело. Слишком уж красноречивыми они обменивались
взглядами. Безобразие!
...Надя была незлопамятна и к тому же достаточно хорошо воспитана. Та
небольшая размолвка, которая произошла между ней и Пузыревой, не могла
стать причиной, чтобы не разговаривать с человеком.
Однажды Надя пришла не очень поздно. Пузырева еще не спала. У Нади было
завязано горло, простудилась.
- Забавную частушку мы в деревне услышали, - разматывая бинт, весело
проговорила Надя. - Уж очень здорово срифмована. Послушайте, - и она
пропела, прищелкивая каблучками:
Дура я, дура я, дура я проклятая.
Ходят с ним четыре дуры, А я дура пятая.
- Чем же тут восхищаться? - раздраженно спросила Пузырева. - Набор
бранных слов. А о содержании и говорить нечего. Высокая мораль здесь
проповедуется?
Девушкам есть чему поучиться!..
- Но ведь это шутка.
- Безнравственная. Кто эти четыре дуры? Любовницы?
"А ведь она тоже самая обыкновенная дура", - мелькнуло в голове у Нади,
и тут же ей стало стыдно, что могла так подумать о женщине, которая ей в
матери годится. Надя не знала, как замять разговор, да и вообще она
боялась говорить с Пузыревой.
Она свертывала бинт и почти физически ощущала, как скользит по ней
взгляд Пузыревой, холодный и противный.
- Горло заболело? - спросила наконец та елейным голосом. - У меня
стрептоцид есть.
- Спасибо, теперь уже лучше.
- Это я сразу поняла. На ночь можно не бинтовать. Никто синяки не
видит. - Пузырева встала с кровати и подошла вплотную к Наде. - Прости за
совет, никогда не разрешай целовать себя в шею. Как он этого не понимает?
Надя задохнулась от обиды и, с трудом пересилив гнев, отвернулась к
окну.
- Вы гораздо старше меня, Елизавета Викторовна, и я должна относиться к
вам с уважением, - чтобы скрыть слезы, раздельно и строго сказала Надя. -
Но я очень прошу вас никогда... Понимаете, никогда не трогать того, что
мне дорого и свято.
- Странная фанаберия, товарищ Колокольчикова, - процедила Пузырева и,
укладываясь в постель, нарочито зевнула. - Мне-то, конечно, все равно...
Только вот насчет святости разрешите остаться при своем мнении.
На другое утро Васильев зашел в лабораторию, где Пузырева продолжала
свои эксперименты с раствором Даркова. Александр Петрович попросил
показать лабораторные записи, которые вела Пузырева, и натолкнулся на
странное несоответствие размеров частиц в графах © 1 и "© 2. Помня
указание Валентина Игнатьевича, она не записывала своих опытов с
ультразвуком, но цифры в тетради остались, в данном случае они обозначали
размеры обычных частиц в растворе до воздействия на него ультразвуком и
после.
- Откуда столь тонкий помол? - спросил Васильев. - По рецепту Даркова
дисперсность должна быть другой.
- Попробовала на всякий случай, - спокойно ответила Пузырева, закрывая
тетрадь. - Результат тот же.
Она не лгала именно потому, что ультразвук чересчур мельчил частицы
вещества, взвешенные в растворе, находящемся под высоким потенциалом;
видимо, из-за этого и, происходили все неприятности, а о том, откуда этот
ультразвук взялся, она сама не знает. Когда это дело выяснится, тогда и
будет доложено начальнику строительства. И для того чтобы пресечь всякие
преждевременные технические вопросы, Пузырева ловко повернула тему:
- Мы с вами, Александр Петрович, люди науки. Методы поисков у нас
определенные, лабораторные. А ведь разные неудачи могут и от людей
зависеть.
За своих вы, конечно, отвечаете. А всякие прикомандированные? Вы их
анкеты видели? Вам известна их личная жизнь?
- Я не могу не доверять тем, кто подписывал командировки. Доверяю также
и коллективу, где люди воспитываются. В частности, я очень доволен
Багрецовым:
инициативный, смелый, прямолинейный. Рад, что подружился с Алешкой. Я
даже вижу его благотворное влияние.
- Ну, а что вы скажете о Колокольчиковой? О ее влиянии?
- Мне она нравится.
- То есть как это нравится? - Елизавета Викторовна выкатила глаза от
изумления. - Я же серьезно спрашиваю.
- Я и отвечаю серьезно, - сказал Васильев. - Вот уж кого судьба не
обидела!
Смотришь на нее, и сердце радуется. Очень способный инженер. Дело свое
любит. Жива, весела, остроумна, собой хороша... Изумительное сочетание!
Пузырева поджала губы, спросила язвительно:
- Надеюсь, при жене вы бы этого не повторили?
- Почему? Надя ей тоже очень нравится.
- Странная у вас жена, Александр Петрович. Это мужчины могут
восхищаться смазливыми мордашками. А у нас, женщин, несколько иной
критерий. Да и вам, как руководителю, следовало бы поинтересоваться
поведением этой молодой особы. Раньше двух часов ночи она никогда не
приходит.
Васильев рассеянно потер лоб:
- Да, это, конечно, неприятно. Надя вас беспокоит. Я постараюсь ее
перевести. Завтра тут одна комната освобождается.
Пузырева всплеснула руками:
- Это значит мудрое решение! Бросить щуку в реку. Вместо того чтобы
пресечь безнравственность, вы потакаете ей.
- Я не пойму, о какой безнравственности вы говорите? - уже начал
сердиться Васильев. - Колокольчикова взрослый, самостоятельный человек.
Здесь не санаторий, поэтому я не могу приказать ложиться спать в
одиннадцать часов.
Что вы от меня требуете?
- Видно, у нас с вами разные взгляды на воспитание молодежи. Мое дело
предостеречь, - сказала Пузырева, вставая. - Боюсь, что вам придется
изменить свое мнение о Колокольчиковой.
Оставшись один, Васильев стукнул кулаком по столу. Черт бы побрал эти
бабьи сплетни! Ну что особенного, если девчонка придет в два, а не в
двенадцать?
Разве временем ее возвращения домой определяется нравственность?
Ходила, наверное, с Алешкой по степи, сидела на лавочке в "мертвом саду".
Возможно, они даже целовались, если Алешка сумел побороть свою робость. И
все это так должно быть. Так заведено!.. А что хочет Пузырева? Ханжа
несусветная.
Сегодня Валентин Игнатьевич получил от Пирожникова научно-популярный
журнал, где была опубликована беседа с доктором химических наук товарищем
Литовцевым перед его отъездом на целинные земли.
- Видали, Елизавета Викторовна? - не преминул он похвастаться, ласково
поглаживая розовую лысину. - Народ интересуется нашими работами.
Пузырева знала, как это все устраивается. Недаром у Пирожникова
частенько пустует лабораторный стол. Связь с промышленностью, работа в
научной библиотеке. Да мало ли какими причинами это объясняется.
- Не знаю, как народ, - льстиво улыбаясь, сказала Пузырева, - но вас
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг