Михаил Немченко Лариса Немченко.
ПАРИ
-----------------------------------------------------------------------
авт. сборник "Только человек", Свердловск, Средне-уральское, 1979.
OCR & spellcheck by AndyFan, 22 Aug 2001
-----------------------------------------------------------------------
Сегодня, когда "говорящая рыба" раскрыла нам наконец загадку Ангольской
впадины, никому уже не придет в голову усомниться в правдивости рассказа
Вагина и Тилтона. А ведь тогда, год назад, очень многие люди вообще
отказывались всерьез обсуждать вопрос об "Ангольском чуде", - даже после
того, как специальная международная экспедиция установила, что подводное
поднятие действительно имеет место. Удивляться такому недоверию не
приходится. Известно, что ни Вагин, ни Тилтон не могли представить никаких
прямых доказательств в подтверждение своего сногсшибательного рассказа.
А то обстоятельство, что участниками и очевидцами этой невероятной
истории были два "профессиональных выдумщика", как вы сами понимаете,
отнюдь не делало ее в глазах общественности более достоверной.
Да, скептиков было больше чем достаточно. И, вероятно, именно поэтому в
те дни в газетах и журналах можно было увидеть лишь краткие сообщения о
рассказе двух литераторов. Сегодня, когда все сомнения отпали, мы
предлагаем вниманию читателей более полный материал, излагающий все факты,
сообщенные А. И. Вагиным.
* * *
Вагин и Тилтон сидят рядом, скорчившись в неудобных позах, на низкой
складной скамеечке перед задним иллюминатором.
- Глубина две тысячи шестьсот метров, - не оборачиваясь, говорит
профессор. - Ровно полпути до дна.
Вагин бросает взгляд на хронометр. Погружение длится уже час двадцать
пять минут. Значит, еще столько же... Что ж, надо набраться терпения.
Нет, разумеется, он ни на секунду не раскаивается, что принял
предложение профессора. Спуститься в батискафе на дно океана - разве это не
сказочно для сухопутнейшего москвича, который до плавания на "Ладе" и
моря-то по-настоящему не видел. Каждый на его месте считал бы себя
счастливчиком. Особенно если учесть, что у пульта управления батискафа
сидит сам профессор Орнье. Знаменитый Клод Орнье, почти одновременно с
Пикаром исследовавший глубочайшие бездны мирового океана. Одна встреча с
этим человеком должна придать будущему очерку особый интерес.
Все это так, но что касается самого погружения... Вагин невольно
морщится, растирая затекшую ногу. Собственно, если бы не стрелка
глубиномера, неуклонно ползущая влево, можно было бы подумать, что батискаф
просто неподвижно висит в толще воды, Никаких признаков движения. За все
полтора часа в иллюминаторе не промелькнуло ни одной рыбы, ни единого
облачка планктона. Ничего, кроме освещенной прожекторами синей пустоты...
Правда, Вагин и не рассчитывал встретить в этих водах густое население.
О массовом заморе рыбы в северной части Ангольской впадины писали во всех
газетах. Суда, пересекавшие этот район в феврале, двигались в сплошной
"ухе" из мертвых рыб, плававших кверху брюхом... Но ведь с тех пор прошло
как-никак почти полгода! Предполагали, что впадина хоть в какой-то степени
снова стала обитаемой. А она, оказывается, все гак же безжизненна, как и
после падения этих небесных глыб...
Время от времени Тилтон выключает наружное освещение, и тогда маленький
круг иллюминатора зияет густой, плотной тьмой. В такие минуты тишина в
гондоле кажется особенно глубокой. Чуть слышно жужжат приборы. С мягким
шипением вырывается из баллона живительная струйка кислорода. Профессор и
Тилтон молчат, занятые каждый своим делом. А ему, пассажиру, остается
только сидеть и смотреть в пустоту. И думать.
Еще полтора часа - и он увидит дно. Погруженное в вечный мрак дно
океанской впадины. Нет, как ни говори, вам просто чертовски повезло,
товарищ спецкор приключенческого журнала! Можно себе представить, как
удивится редактор, когда вместе с очередным очерком с борта траулера,
разведывающего у берегов Африки новые районы промысла сардины, получит
репортаж о путешествии в глубины океана. "Батискаф уходит в пучину". Или
просто: "Я спускался с Клодом Орнье". Хотя нет, пожалуй, слишком
претенциозно...
Да, любопытно все получилось. Ведь еще вчера он, Вагин, имел самое
смутное представление об экспедиции профессора Орнье. То есть он, конечно,
знал из газет, что знаменитый глубоководник еще с весны проводит
исследования где-то здесь, в Южной Атлантике. Слышал и о том, что
экспедицию взялся финансировать заокеанский газетный трест, приставивший к
профессору своего корреспондента. Но этим все сведения и исчерпывались. И
вот - неожиданная встреча в океане.
Становится прохладно. Зябко поеживаясь, Вагин подносит руки к
электрообогревателю. Право, даже как-то не верится, что еще вчера он
изнывал от зноя на палубе "Лады". "Лада", "Лада", как-то ты там сейчас...
В сущности, все, что произошло, - сплошное сплетение удачных совпадений.
И то, что у экспедиции Орнье именно в тот день подошли к концу запасы
пресной воды. И то, что, дорожа каждым лишним часом, они решили не идти в
порт, а попробовать попросить воды, - благо им нужно было не так много, - у
какого-нибудь встречного судна. И то, что этим судном по счастливой
случайности оказалась "Лада", капитан которой охотно поделился со
знаменитым океанографом не только пресной водой, но и дизельным топливом, и
смазкой. После чего благодарный профессор пригласил его принять участие в
одном из своих погружений, "Вы или любой из ваших товарищей", - вежливо
добавил он.
Разумеется, это выглядело ни к чему не обязывающей любезностью. Было
ясно, что никто из моряков траулера не может воспользоваться приглашением.
И тут вдруг вспомнили о корреспонденте. Эта мысль, конечно, никому не
пришла бы в голову, если бы в разговоре случайно не выяснилось, что
экспедиционное судно Орнье ровно через неделю должно прибыть в Луанду, где
именно в это время будет находиться "Лада". Так нежданно-негаданно Вагин
оказался в гондоле батискафа. Надо отдать должное Тилтону: он тоже замолвил
за него словечко. Как-никак знакомый...
Вагин улыбается, вспомнив приветствия, которыми они обменялись при
встрече. Тилтон узнал его первым, едва поднявшись на борт "Лады".
- Хэлло, мистер оптимист, неужели это вы! - весело воскликнул он, с
дружеской непосредственностью хлопая Вагина по плечу. - Ну, как поживает
ваша ручка?
- А ваш галстук как себя чувствует? - в тон ему осведомился Александр
Иванович.
И оба засмеялись, вспоминая свой давний спор. ...Стрелка глубиномера все
ползет и ползет влево. Вагин бросает взгляд на американца, сосредоточенно
подкручивающего хромированный штурвалик. Да, вот уж никогда он не думал,
что судьба снова столкнет его с Фрэнком Тилтоном.
* * *
За два года до описываемых событий в Москве, в кабинете одного из
секретарей Союза писателей, произошел разговор, начало которого было более
чем неожиданным:
- Вы случайно не знаете, чем знаменит город Нант? - с ходу спросил
секретарь, здороваясь с Вагиным.
Александр Иванович в некотором замешательстве посмотрел на собеседника.
Рядом с этим высоким седым человеком он чувствовал себя немного мальчишкой.
Невольно вспоминалось, что еще давным-давно, когда первоклассник Саша Вагин
только учился читать, рассказы того, кто беседует с ним сейчас, уже
печатались в школьных хрестоматиях... К чувству неловкости примешивалось
недоумение. Весь день Вагин терялся в догадках, зачем его могли вызвать в
секретариат. А тут еще вдруг этот непонятный экскурс в географию...
- Нант... Это порт на западе Франции, в устье Луары, если не ошибаюсь...
- не очень уверенно начал он. - А что вас интересует?
- Дело в том, что в этом самом Нанте на днях состоится международная
встреча писателей-фантастов, - пояснил секретарь. - Вот мне и любопытно,
почему они облюбовали именно сей град.
- Догадываюсь, - улыбнулся Вагин. - Наверно, потому, что там родился
Жюль Верн.
- Ах, вон оно что! Значит, так сказать, у колыбели жанра... - Секретарь
встал и прошелся по комнате. - Так вот, дорогой товарищ, просят нас
прислать на эту встречу своего представителя. Мы тут посоветовались и хотим
узнать, как вы смотрите на кандидатуру писателя Александра Вагина.
Это было так неожиданно, что Вагин в первый момент больше удивился, чем
обрадовался.
- Но почему же именно меня? - растерянно пробормотал он. - Вы же знаете,
что я больше журналист, чем писатель. И уж никак не отношусь к...
- К китам научной фантастики? - осведомился секретарь. - Да, в киты вы,
пожалуй, еще не вышли. Но, понимаете, на ваше счастье у нас нет сейчас под
рукой никого из маститых. Романов снова уехал в Гоби откапывать динозавров.
Куликов в творческой командировке на дрейфующей льдине. Попова как раз на
будущей неделе защищает диссертацию. Так что ничего не поделаешь, -
секретарь лукаво взглянул на собеседника. - Приходится довольствоваться
звездами второй величины. Ну а если говорить серьезно, то могу вам по
секрету сообщить, что мы считаем Александра Вагина весьма одаренным
писателем. Только передайте ему, чтоб не зазнавался... Ну, так как,
выписываем командировку?
Неделю спустя Вагин уже шагал по улицам Нанта, Тихие зеленые набережные,
застроенные старинными домами, напоминали о далеких, неторопливых временах
парусников и дилижансов. Сама Луара, широкая и медлительная, казалась
погруженной в воспоминания. И только стальной лес кранов, высящийся за
железобетонными кубами портовых сооружений, да дымящие вдалеке
тяжелоутробные океанские корабли возвращали к действительности.
Участники встречи - несколько десятков писателейфантастов с пяти
континентов - собрались в небольшом старом отеле на Оливье де Клиссон, той
самой улице, где более полутора веков назад появился на свет мальчик по
имени Жюль. Это имя склонялось на все лады в рекламах окружающих кафе и
магазинов, единодушно доказывавших, что долг земляков и почитателей
знаменитого романиста - пить коньяк "Капитан Немо" и курить папиросы
"Паганель".
Русский и американец разговорились перед началом первого заседания,
когда участники встречи, еще не успев как следует перезнакомиться, группами
и в одиночку прохаживались по небольшому холлу, с любопытством разглядывая
друг друга. Вагин стоял у окна, беседуя с польским писателем Ляшевским,
когда к ним подошел спортивного вида блондин в синем костюме и, улыбаясь,
представился:
- Фрэнк Тилтон. Хочу установить контакты между Востоком и Западом.
Так состоялось знакомство.
- Так это вы написали "Свет голубой звезды"? - оживился американец,
когда Вагин назвал свою фамилию. - Читал, читал...
Он говорил по-русски вполне правильно, хотя и с сильным акцентом.
- Где же вы могли читать? - удивился Вагин.
- Где? В "Знание - сила", разумеется. Я постоянный подписчик этого
журнала... Удивлены? - Тилтон неопределенно хмыкнул. - Видите ли, мне не
доставляет особого удовольствия говорить комплименты, но сегодня трудно
писать о науке и технике будущего, не читая московских журналов. Думаю, что
их выписывают все, кто здесь присутствует. За исключением разве что мисс
Флай...
Едва заметным кивком головы он указал на высокую худощавую даму с ярко
накрашенными губами, которая, дымя сигаретой, прогуливалась по залу, под
руку с каким-то господином.
- Слышали о ней? Неужели нет? - Тилтон изобразил на лице притворное
изумление. - Мисс Флай - автор нашумевшей трилогии о любви канадского
астролетчика и пылкой марсианки. Мастерская обрисовка самых пикантных
подробностей...
Американец закурил и вдруг спросил:
- Ну а мое вы что-нибудь читали? "Тилтон... Тилтон... - мучительно
припоминал Вагин. - Ах да, про конец света..."
- Читал один рассказ, - проговорил он. - Названия, правда, не помню...
- Я и сам не запоминаю названий, - усмехнулся его собеседник. - Впрочем,
мне это, пожалуй, простительно: как-никак их набралось уже около
четырехсот... А о чем был тот, что вы прочли?
- О том, как космонавты, возвращающиеся на Землю из далекого
путешествия, узнают, что в их отсутствие наша планета завоевана какими-то
чужезвездными чудовищами...
- А, припоминаю... - Тилтон кивнул. - Ну и, разумеется, он вам не
понравился. Ведь так?
- Если честно, - я не мог оторваться, - признался Вагин. - Ничего не
скажешь, вы умеете брать читателя за жабры. Но сама идея... Да, я считаю
подобные прогнозы в принципе неверными.
- О да, я знаю это из вашего романа... - начал было американец.
Но в этот момент участников встречи пригласили в зал, и "самое большое
собрание вывихнутых мозгов" - как выразилась в те дни одна нантская газета
- было объявлено открытым.
Вечером того же дня Вагин и Тилтон ужинали в ресторане.
Собственно, они уже поужинали и теперь допивали кофе, не без любопытства
поглядывая на своего соседа по столику, грузного молчаливого немца, с
сосредоточенным видом поглощавшего третью порцию какого-то замысловатого
бретонского рагу. Вагин уже успел узнать, что этому человеку дважды
присуждалась первая премия на традиционном "Конкурсе леденящих новелл",
ежегодно проводимом мюнхенским "Клубом ужасов".
- Так я хочу вернуться к нашему утреннему разговору, - заговорил Тилтон,
поставив на стол пустую чашку. - О вашем "Свете голубой звезды". Должен
сказать, что прочел я его, в общем, с интересом. Но, понимаете, все портит
этот ваш пресный дистиллированный оптимизм. Особенно в сцене встречи землян
с "синими великанами". Все такие миленькие и добренькие, как в сказках для
маленьких девочек.
- Зачем же утрировать? - не выдержал Вагин. Тилтон остановил его
нетерпеливым жестом.
- Погодите, я еще не кончил. Я хочу спросить: почему, собственно, вы так
уверены, что встреча с обитателями других миров не будет трагической для
людей Земли?
- Если она вообще когда-нибудь состоится, - неожиданно проговорил немец,
перестав жевать. - В моей новой повести астронавты, из конца в конец
пересекшие Галактику, ощутят ужас космического одиночества, ибо они поймут,
что Земля - единственная искорка жизни, теплящаяся во мраке Пространства.
Он замолчал и снова принялся за свое рагу.
- Ну, это было бы еще не так плохо, - заметил Тилтон. - Но, к сожалению,
большинство астрономов считает, что мы не одиноки. В Галактике наверняка
есть существа сообразительнее нас, и встреча с ними не сулит нам ничего
хорошего. Убежден в этом. А вы что скажете, мистер оптимист?
- Скажу, что в космосе способны путешествовать лишь существа,
находящиеся на высшей ступени развития Существа высокоразумные и, значит,
гуманные.
- Гуманные... - американец иронически усмехнулся. - Мы часто забываем
точное значение этого слова. А между тем гуманность - это всего лишь
уважительное, доброжелательное отношение к себе подобным, не больше.
Человечность - как говорите вы, русские... Заметьте: к себе подобным. А
сочтут ли пришельцы нас, землян, себе подобными - это еще вопрос... Вот мы
с вами тоже считаем себя гуманными, и, однако, нас ничуть не возмущает,
когда наших двоюродных братьев по эволюции, человекообразных обезьян,
держат в железных клетках и проводят над ними всякие эксперименты. Но кто
может поручиться, что пришельцы не будут превосходить нас по уровню
развития в такой же степени, в какой мы превосходим шимпанзе и
орангутангов?
- Ну, это уж вы хватили лишку, - улыбнулся Вагин. - Обезьяны - животные.
А мы говорим об отношениях между разумными существами. И смею вас уверить:
наше человечество, уже сегодня оседлавшее атом и посетившее Луну, не будет
выглядеть слишком уж бедным родственником даже рядом с самыми всемогущими
звездными соседями.
Король ужасов покончил с третьей порцией и, кивком головы попрощавшись с
собратьями по перу, неторопливо направился к выходу.
- Как видно, производство кошмаров требует повышенной затраты энергии, -
подмигнул Вагину американец.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг