Дмитрий Нечай.
ХРОНИКА ДВУХ СОБЫТИЙ
Шел мелкий дождь. Жозеф стоял на тротуаре, регулярно то подходя к его
краю, то отходя, чтобы не быть облитым грязью из луж, обильно покрывавших
дорогу и разбрызгиваемых проезжавшими автомашинами.
Прошло уже полчаса, как к этому месту, Жозеф еще раз огляделся,
проверяя приметы, именно к этому, должен был подъехать тот, о ком он слышал
уже много лет, можно сказать, всю жизнь. Легендарный, один из тех, кто знал
то дело не понаслышке.
Дождь усилился. Крупные капли забарабанили по металлическим листам
дорожных знаков, раскачиваемых ветром между столбами на перекрестке. И без
того промокший костюм Жозефа стал быстро темнеть на глазах, распухая и
становясь тяжелее. Загнутые кверху поля шляпы, сдерживающие в образованном
внутри кольце набравшуюся воду, пропитались насквозь и, резко обвиснув
справа, вылили за воротник не менее стакана. Недолгое состояние, когда
верхняя часть одежды мокрая, а под ней еще сухо, прошло, и чувство
прилипающей влажности стало нарастать. Жозеф посмотрел на часы. Даже
титанического терпения, которым он запасся, предвидя подобные повороты в
отношениях с этим стариком, уже стало не хватать. Опоздать на пять, десять,
ну, пусть даже пятнадцать минут, это простительно. Но на полчаса, человеку
такого полета, пусть даже и в прошлом, - это уже становилось непонятным.
Может, старый хрыч решил подшутить и вовсе не явится. Ну, нет, он нужен, как
воздух. Без него в этом деле будет слишком много неясного. Он это знает,
чувствует и должен прийти. Хотя, какое ему дело до всего этого, по правде
говоря. А может склероз, может вышибло из памяти время встречи?
Жозеф решил подождать еще пять минут и идти звонить. Дождь усиливался с
каждой секундой, нависая над улицей сплошной пеленой. Ветер резко ударил в
лицо и заставил обернуться к стене здания, обдавая тело струями дождя. Он
стал замерзать, как кем-то вдруг включенный механизм, застучали, пронзая
дрожью все тело , челюсти. Терпению пришел конец, и Жозеф повернулся к
дороге, чтобы стремглав промчаться к телефонному автомату. Занеся ногу для
шага, он застыл от неожиданности: у края тротуара, на дороге, прямо около
него стояла длинная серебристая машина. Жозеф настороженно сделал к ней два
шага, все еще не веря, что столь долгое и мучительное ожидание закончилось
небезуспешно. Дверца приоткрылась и, никем не придерживаемая, распахнулась
до упора ограничителей. Жозеф облегченно вздохнул. Теперь было ясно, что это
за ним. Встряхнув шляпу, он сел в мягкое кресло из замши, хлопнув дверцей,
посмотрел на того, кого так долго ждал.
Рассказывая как-то о нем Жозефу, отец говорил: "Этот Шатович - жутко
хитрая бестия, и как бы он ни скрывал, на его физиономии сразу это видно".
Жозеф и предположить не мог, что и сейчас, когда он ожидал увидеть
стоящего одной ногой в могиле, на лице Шатовича осталась неистребимая маска
хитрости.
- Простите, я немного задержался. За книгой заезжал. Выписал год
назад, и вот сегодня, на тебе, пожалуйста, приходит извещение. Книга ценная,
сто лет ей, почти ровесники мы с ней, - глядя на Жозефа, произнес Шатович.
На нем был серый вельветовый пиджак, черные брюки и синяя в клетку рубашка,
расстегнутая почти до пояса.
- Вы, если я не ошибаюсь, и есть тот человек, который мне звонил
вчера? - поинтересовался Шатович.
Жозеф сел полубоком и закинул правую ногу на левое колено. В башмаке
хлюпнуло.
- Да, это я Жозеф Стенг. Я звонил вам вчера и хотел поговорить по
поводу вашей прежней работы. Если конкретней - то меня очень интересуют
подробности конференции накануне большой ликвидации.
-Шатович томно взглянул на собеседника. Морщины на его темном лице
стали видны отчетливее.
- Я не знаю, знали ли вы, но я на эту тему разговаривать не намерен ни
с кем, пусть он даже сам президент. Надоело это вспоминать. Сначала делают,
а потом ерундой занимаются, анализ, расследование. Тьфу, противно, ей-богу.
- Простите, я все это знал и тем не менее прошу вас рассказать мне
все, что вам известно. Не потому, что это надо для комиссий или еще
кому-нибудь, это нужно мне.
Жозеф слегка обеспокоился пессимизмом старика.
- Поверьте, Если вы расскажете мне, как это было, я имею, что вам
сообщить. И пришел я к вам не за информацией, а за советом. Дело только в
том, что причину моего визита я могу открыть лишь после вашего рассказа.
Шатович приоткрыл стекло своей дверцы.
- Знать - хотите, говорите - сообщить есть что, а прочитать
что-нибудь сами не можете? Или лучше слушать, чем глаза пялить в книги?! -
Он кашлянул.
- Простите, но вы прекрасно знаете, что об этом нет ни одного
правдивого слова ни в одной книге со времен реализации этого проекта, -
поставив на место правую ногу, сказал Жозеф. Нервный всплеск миновал, и он
уже не волновался о том, что старик все ему расскажет, он почему-то был в
этом уверен.
- Неужели так ничего и нет? - удивился Шатович. Его брови
приподнялись и слегка сузившиеся глаза с издевкой посмотрели на Жозефа.
- А я думал, вы там у себя в фирмах уже начали шевелить мозгами,
наконец. Думал, открыли архивы. Ан нет, решили сделать дело вечного
хранения.
- Говоря, вы имеете в виду и меня? - спросил Жозеф. - Если да, то я
не имею к архивам ни прямого, ни косвенного отношения. А насчет шевеления
мозгами, то это закрытая тема не только для печати, но даже для разговоров.
Вы, и только вы можете открыть мне все, что было тогда на конференции.
Трудно себе это вообразить, но вы - единственный оставшийся из тех, кто там
присутствовал, и вы это знаете точно так же, как и то, что ничего об этом не
говорилось и не писалось никогда. Я понимаю ваше ко мне отношение. Работаю в
крупнейшей фирме, должность не из маленьких и прочее, но все-таки поверьте
мне. Поверьте хотя бы из-за того, что я сын вашего лучшего друга,
помогавшего вам в ваших делах против акции.
Шатович переменился в лице.
- А что вы знаете о моих делах? Он что-нибудь вам рассказывал? - его
голос слегка задрожал. Было видно, что он испугался.
Жозеф немного пригрелся в теплом салоне, однако сырость одежды
по-прежнему не давала ему покоя. Нужно было переодеться и принять что-нибудь
согревающее.
- Знаете что, давайте продолжим работу у меня дома. Там и спокойнее и
удобнее будет, - предложил Жозеф. - А что касается того, знаю я о ваших
делах или нет, то скажу сразу: отец перед смертью рассказал все, что помнил,
но рассказывал только мне. За остальным направил к вам. Вы ведь видели и
знаете куда больше. Так что давайте-ка лучше поедем и не тяните время, прошу
вас.
Шатович перевел дух и завел машину.
- Поедем мы не к вам. Поедем мы ко мне, - тихо сказал он. -
Переодеться я вам дам во что, у меня и поговорим. Не пойму только, на кой
черт вам это надо?. Ситуация была налицо. Вот черное, а вот белое, всем
видно и ясно. Урок, правда, вряд ли из этого извлекли, а так все проще
простого.
Жозеф провел руками по блестящим от воды брюкам.
- Да, урок уж точно не извлекли. Ну, что ж, поехали. К вам так к вам,
мне все равно.
Машина резко рванула с места, сходу въехав в огромную лужу и подняв с
обеих сторон веера воды. Жозеф посмотрел на Шатовича. Сосредоточенно строгое
выражение, никаких эмоций - Шатович думал. Автоматически отработанные
энергичные движения свидетельствовали о том, что, несмотря на свой более чем
преклонный возраст, старик в прекрасной форме. Он неплохо сложен, да и сил
еще было предостаточно.
"Старый, матерый волк, - подумал Жозеф. - Не то, что теперь, сразу
видно, закалка".
По узким улочкам центра Шатович ехал не очень быстро, но едва они
въехали на широкий проспект Жозеф сразу ощутил, как его вжимает в кресло.
Ехать оказалось недолго. Уже через десять минут машина вкатила под бетонный
навес одного из домов и, описав полукруг, остановилась возле входа.
Огромная квартира Шатовича была похожа на музей. Впрочем, такой ее себе
Жозеф и представлял. Повсюду макеты, фотографии. Шкафы завалены толстыми
папками трудов, видимо на те же темы. Переодевшись и взяв рюмку ликера,
который Шатович принес по его просьбе, Жозеф выбрал массивное кресло возле
окна и, усевшись в него, немного отпил. Ликер оказался на редкость хороший.
Приятный вкус вишни заглушал даже тот приличный градус, которым напиток
обладал. Шатович на пару минут исчез, потом появился и сел на диван напротив
Жозефа.
- Итак, мой юный друг, что вы желаете знать? - спросил он.
Чтобы окончательно поставить точку в вопросе недоверия, Жозеф начал не
с главного.
- Я бы хотел вам еще заметить, что информация, о которой я прошу,
нужна мне, кроме всего уже сказанного, как частному лицу. Никому
представлять ее и делиться ею я не намерен. Это к тому, что вы, как я вижу,
еще не совсем мне верите.
Шатович ухмыльнулся.
- А чего это ради я должен верить?! Вижу вас впервые. Кто вы, что вы,
понятия не имею. Единственное, что вам в плюс, то, что вы - его сын, - он
показал рукой на фото в шкафу, на котором отец Жозефа стоит с ним в обнимку.
- Ладно, хотите получить - получайте, - Шатович встал и, взяв со
стола увесистую папку синего цвета, сел на место.
- Спрашивайте, черт с вами. Я - старик, мне уже девяносто четыре,
даже если что, беречь уже нечего.
Жозеф оживился.
- Хорошо. Тогда не буду подходить издалека и спрошу сразу. Чье это
было предложение и, если помните, кто его поддержал как серьезный проект?
Шатович широко улыбнулся.
-А вы, я вижу, научились очень загадочно формулировать элементарное.
Если так пойдет, то мне придется отвечать не менее, чем на тысячу ваших
вопросов. Вот, чтобы этого избежать, лучше сидите и слушайте все целиком, а
уж потом уточнять начнете, если, конечно, будет что. Верить вам все-таки
хочется. Отец ваш был единственным, кто меня понимал. Думаю, что и сын
похож, хоть чуть-чуть.
Началось все с одного злосчастного концерна...
В огромном зале заседаний вспыхнули висевшие тремя рядами под потолком
массивные люстры.
После недельного перерыва конференция продолжила свою работу. В
центральную ложу начали входить члены комиссии, зал тоже стал постепенно
наполняться. Разделенные барьерами, части зала напоминали стены крепостей,
хозяева которых воинственно поглядывали из-за них на соседние позиции.
Накалившаяся атмосфера теоретического сражения, висевшая перед концом
прошлой серии заседаний, опять наполнила пространство зала.
Наконец, в ложе комиссии появился председатель. Его грузная фигура,
медленно покачиваясь, продвинулась к переднему креслу. Заняв его, он окинул
взглядом зал и, видимо, решив больше не ждать, нажал кнопку звонка.
Нарастающий в зале шум стал утихать. Председатель встал.
- Уважаемые присутствующие! Как вы помните, наш затянувшийся перерыв
был вызван отсутствием у добивающейся реализации своего проекта стороны
практических расчетов и более убедительных доказательств. Сегодня все это у
них есть, и мы собрались, чтобы выслушать и обсудить доклад настаивающей на
проекте стороны. Я передаю слово представителю концерна по науке и практике
для дальнейшего развития начатой им ранее темы.
Председатель сел. В ложе, части зала, предоставленной концерну,
поднялся пожилой человек в черном костюме с бабочкой. Он быстро
перегруппировал у себя на столе какие-то бумаги и, элегантно поправив
бабочку, начал, глядя прямо на председателя.
- В прошлый раз мы остановились на отсутствии практических
исследований объекта и невозможности из-за этого принятия какого-либо
решения. Сегодня эти исследования у нас в руках, - он потряс в руке пачку
стандартных листков. - Я начну непосредственно с геологии и внутреннего
строения, дабы в самом начале обрисовать главное - возможность внешнего
воздействия на разрушение тела.
Одним из важнейших результатов исследований явились уже известные
ранее, а теперь подтвержденные не далее, чем два дня назад, показания
гравитационного поля. Самым главным результатом в анализе гравитационного
поля мы считаем определение его безразмерного момента инерции, который очень
близок к значению, соответствующему моменту инерции однородной сферы. Это
означает, что плотность примерно постоянна и в отличие от земной не имеет
большой концентрации масс в центре.
В зале загудели. Представитель замолчал, ожидающе глядя в ложу
комиссии.
Зазвенел звонок. Это председатель требовал тишины. Стало немного тише.
Придвинув микрофон поближе, представитель продолжал.
- Более подробно внутреннюю структуру, определенную по данным
сейсмологии, можно разграничить примерно так. Самый верхний слой представлен
корой, которая, определенная нами только в районах котловины, составляет
шестьдесят километров. Весьма вероятно, что на обширным материковых площадях
обратной стороны кора приблизительно в полтора раза мощнее. Именно поэтому
центральный удар, как и раньше, мы планируем нанести именно в этот район,
так как здесь степень сопротивления будет значительно меньше. - Он гордо
поднял голову и огляделся. Было тихо. - В прошлый раз нас обвиняли в
неподкрепленности наших слов фактами. Должен признать, это делалось
справедливо. Но сегодня я ответственно заявляю, что ни одно мое слово не
сказано здесь без документальной поддержки исследований. И уважаемая
комиссии может остановить меня в любой момент и затребовать данные по
существу мною произносимого.
Итак, я продолжу.
Под корой расположена мантия, в которой можно выделить верхнюю, среднюю
и нижнюю. Толщина верхней около двухсот пятидесяти километров, средней -
примерно пятьсот километров. Ее граница с нижней расположена на глубине
тысячи километров. До этого уровня скорости волн будут постоянны. Вещество
недр здесь находится в твердом состоянии, представляя собой мощную и
относительно холодную литосферу.
На границе с нижней мантией температура приближается к температуре
плавления. Отсюда начинается сильное поглощение волн. В самом центре
находится небольшое жидкое ядро радиусом менее трехсот пятидесяти
километров, через которое волны вовсе не проходят. Ядро либо железное
полностью, либо железо-сульфидное. Его масса не превышает двух процентов от
массы всего тела. Исходя из этого, мы, как и прежде, утверждаем, что при
сверхмощном направленном ударе в наиболее уязвимые районы котловин, объект
будет раздроблен и, получив направленное ускорение от атаки на него,
безопасно для нас рассеется в пространстве. Все расчеты мы готовы
предоставить. - Представитель закончил и, сложив свои бумаги, передал их
подошедшему из ложи комиссии работнику.
Затратив двадцать минут на проверку данных, предоставленных концерном,
комиссия продолжила заседание. На этот раз председатель поручил ведение
своему заместителю, и тот, заняв место у микрофона, объявил дальнейший ход
собрания.
- Согласно установленной норме дебатов, слова для оспаривания проекта
предоставляется независимой группе ученых, занимающихся этой же темой. Прошу
вас, - он показал рукой на ряды кресел перед микрофонов в зале.
К маленькой трибуне перед балконом комиссии вышел худощавый человек в
белом.
- Я прошу обратить внимание уважаемой комиссии на следующие моменты
вышеупомянутого проекта. Пусть даже данные их исследования верны. К такому
выводу, кстати, пришли в своих работах и мы. Но это абсолютно не дает
никакой гарантии, что задуманное почтенным директором всем нам известного
концерна возможно воплотить в жизнь. Ладно, доказали, что структура вполне
благоприятна для разрушения. Ладно, рассчитали, что целостность уничтожима и
тем самым планета избавляется от потенциальной угрозы торможения. А где,
скажите пожалуйста, у вас стопроцентная гарантия того, что это безопасно?
Где гарантия, что ваши пилоты попадут именно в ту точку, удар в которую
будет наиболее оптимальным? И, наконец, где логика подобных действий при
отсутствии непосредственной угрозы сейчас? Ведь опасность грозит нам не
завтра и не послезавтра, а через миллионы лет. Где же ваш здравый смысл,
если вы, не имея сегодня надежного механизма реализации своей идеи, сегодня
же и хотите претворить его в жизнь? Не разумнее ли подождать, пока
цивилизация наберет силу для безошибочного, абсолютно гарантированного удара
по своей угрозе. - Человек отошел от микрофона и сел в кресло между рядами
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг