КРАТКОВРЕМЕННОЕ
БЕЗУМИЕ
Поверхность воды вдоль береговой линии
отсвечивала слабыми огнями нескольких укреплений, которые тянулись до самого
маяка.
Майор щелчком запустил догорающую сигарету за борт и повернулся к
человеку в плаще, стоявшему немного позади.
-Вы бы зашли внутрь, здесь скоро будет не безопасно. Я уверен, что нас
встретят не очень доброжелательно и не уверен, что после этого нам удастся
благополучно отсюда убраться.
Человек поежился. Утренний туман и ветер с моря несли холод и сырость.
-Вы что действительно так боитесь этих фанатиков или просто хотите
нагнать на меня страху, чтобы подчеркнуть свой героизм. У вас три катера
отборных морских пехотинцев и спутниковая поддержка. Неограниченный
боекомплект и полное одобрение руководства любой из стран. Неужели вы
кадровые военные, профессионалы, пасуете перед обыкновенными террористами.
Майор посмотрел на часы, потом медленно перевел взгляд на говорившего.
Он не испытывал ни малейшего желания спорить с этим человеком. Стало
понятно, что он знать ничего не хочет кроме тех планов, которые поручили
осуществить его группе и ему.
-Что касается нашего долга, то мы выполним его до конца. Ну а вашу
жизнь на этом судне поручено охранять мне. И я настаиваю на том, чтобы вы
немедленно спустились вниз или, по крайней мере, находились в
пуленепробиваемой кабине на корме. Я не хочу отвечать за вашу смерть, если
мне доведется выбраться с этого острова живым.
Человек не стал возражать и, повернувшись, направился на другой конец
катера. Не оборачиваясь, на ходу он крикнул, пытаясь перекричать шум волн и
гудение двигателей, - удачи майор. Майор едва расслышал его слова и не
придал им ни какого значения. Он быстро пошел по направлению к десантному
отсеку. До высадки оставались считанные минуты. Катера, выстроившись в ряд,
быстро приближались к небольшому пустынному пляжу, где собирались высадить
десант и подготовить место для выгрузки техники с подходящего десантного
корабля.
Тихое утро не предвещало, казалось, ни чего плохого, но что-то
тревожило майора. Проверенное в боях чутье подсказывало об опасности. Он
пристально всматривался в этот пустынный берег, тонущий в клочьях тумана,
где за каждым валуном могла, таится смерть.
В десантном отсеке все были готовы, солдаты явно засиделись и в толпе
слышались недовольные перешептывания. Наконец у откидного люка замигала
красная сигнальная лампа, донесся рев механизмов поднимающих катер на
воздушную подушку. Все ощутили резкое торможение и в тот же миг люк плавно
откинулся, открывая выход на пляж. Десантники стремительно стали
располагаться по пляжу на ходу перестраиваясь боевым порядком. Майор закрыл
глаза и, перекрестившись, выпрыгнул вслед за последним солдатом, он ощутил
под ногой гальку пляжа. Атака началась.
***
Директор Зольд уже час в исступлении мерил шагами кабинет, ожидая
доклада. Минуты тянулись неимоверно долго складываясь в вечность и ему
неимоверно хотелось завыть от тоски среди всей окружающей обстановки.
52
С момента последнего доклада прошел целый час. Возможно, самый
ответственный час, час в который должно было, решится все. Еще с вечера
Зольд продумал план своих действий на случай провала операции, но он
разрабатывал этот план скорее машинально, нежели всерьез веря в реальность
подобного исхода. Все гарантировало безусловную победу, быструю и легкую.
Однако Зольд помнил с кем имеет дело. Вспомнилась беседа с президентом, в
тот день тот был явно не в духе. Накануне провалилась его международная
миссия в одну из конфликтных зон, а к концу дня, когда он вернулся в страну
произошли события повлекшие за собой сегодняшнюю операцию. Президент стоял у
окна и, выслушав доклад до конца неожиданно для Зольда заорал.
-Я сотру эту сволочь в порошок, я уничтожу это племя уродов всех до
одного. Они возомнили себя черт знает кем.
Зольд никогда не видел такого взрыва эмоций у президента, хотя знал,
что у того были проблемы исерьезнее чем эта. По какому-то злому року судьбы
эти люди с самого начала их общественной деятельности приносили Зольду одни
неприятности, и неприятности эти случались именно тогда когда за делом
наблюдал президент.
Директор посмотрел на часы. Было уже девять часов, а доклад все еще не
поступил. Не успел он пройти по кабинету еще раз как раздался звонок. Зольд
схватил трубку с аппарата на столе. В следующие тридцать секунд лицо его
побелело от услышанного, и он молча выронил трубку на стол. Он не знал, как
произнести хотя бы одно единственное слово, не говоря о докладе президенту
которого тот ожидал от него. Дело попахивало отставкой, но один шанс еще
оставался, и он, собрав все свои силы, ухватился за него. Очнувшись от
оцепенения, он быстро вытащил из ящика стола папку со своим аварийным планом
действий подготовленным еще вчера. Его слегка пошатывало как после сильного
удара.
Медленно, но твердо Зольд сел в свое кресло и вызвал всех тех, кого
вызывать совсем не хотел и чье появление открывало новый подход к тому, что
обычно решалось гораздо проще. Теперь директор совершенно отчетливо понял,
что эта страница его профессиональной деятельности может стать
заключительной во всей карьере. Мысли одна за другой проносились в голове
директора отдаляя и затмевая собой реальность. В конце концов, ему удалось
взять себя в руки и, подавив депрессию он провел совещание с вызванными
агентами. После этого уже окончательно успокоившись Зольд направился к
президенту на ходу додумывая свои оправдания и аргументы в защиту нового
плана.
Выйдя от директора Борни и Ланц срочно поехали в аэропорт. Указания
нужно было выполнять, а поскольку на их исполнение требовалось много времени
они решили приступить немедленно. Сегодняшний провал подстегивал всех, от
самых важных чинов до последнего солдата в тайной армии разведслужбы. Уже
через час оба агента находились в воздухе и, обсудив основные направления
своих действий, беседовали о всякой ерунде.
Борни по-прежнему не чувствовал полного взаимопонимания между ними.
Прошел год как он работал с этим человеком, но его мотивы, логика, цели,
оставались так же загадочны и непонятны как раньше. Ланц был агентом,
добровольно перешедшим на сторону власти и достаточно результативно
работавшим. Одной из причин, по которой его мгновенно и без аговорок взяли
на службу было его непосредственное участие в "Течении".
53
Мало того он был там довольно крупной фигурой, а кое-кто даже называл
его правой рукой самого Эйна, фигуры загадочной и противоречивой. Ланц
возглавлял многие боевые отряды организации и непосредственно руководил
многими акциями "Течения", кроме тех которые проводил сам Эйн.
Руководству агентства, до сих пор были неизвестны те причины, которые
побудили Ланца пойти на сотрудничество с властями, но его помощь была ценна
и на этом вопросе внимание не заостряли, давая ему, прежде всего, делать
нужное правительству дело, не забывая щедро оплачивать все его услуги вплоть
до рекомендаций.
Борни часто хотелось спросить Ланца об этом, хотя сам директор не
рисковал делать этого. Скорее всего, Ланц послал бы его, куда подальше с его
любопытством. Наверняка работая вместе с самого начала таких вопросов
возникнуть, не могло.
Он взглянул на Ланца. Тот листал какой-то журнал, который извлек из
спинки кресла расположенного перед ним.
-Послушай, начал Борни. - Я все же не могу понять, зачем Эйн начал эту
войну, ведь он до сих пор декларирует мирный способ решения всех конфликтов,
и, тем не менее, другой рукой, так сказать, спокойно воюет с кем попало.
Причем его методы ведения боевых действий впечатляют даже профессионалов.
Ничего себе миролюбие у него.
Ланц нехотя оторвался от журнала и внимательно посмотрел в глаза
напарника. Видимо что-то, про себя решив, он осмотрелся по сторонам и,
облокотившись о ручку кресла, наклонился к Борни.
-Поскольку мы уже через полчаса будем на месте, я думаю стоит тебе это
втолковать, раз ты сам до сих пор этого не понял. Его не понимают многие,
так как для того, что бы понять, зачем он это делает надо суметь осознать
суть его учения. И хотя он открыто запрещает называть это учением, я для
себя никогда не называл его по-другому. Он даже не хотел, чтобы организация
имела название. Нам с большим трудом удалось настоять, в свое время, на
слове "Течение", доказав что этим названием как нельзя лучше будет отражена
и абстрактность и конкретность. Оно указывает на то, что доносимое им до
людей есть некое течение в понимании вопросов веры и религии.
Так вот, большинство тех, кто с ним сейчас воюет, считают, что им
руководят алчность, жажда власти и прочие пороки. Такие предположения
возникают от их собственной не здоровой психологии. Эйну не нужна власть в
классическом ее понимании, он равнодушен к лидерству на религиозной почве, и
тем более он не претендует на мировое господство. У него и в мыслях этого не
было. Он гениально прост в своих планах и безукоризненно их осуществляет.
Его по началу называли даже богом, но он в негодовании отверг эти начинания,
опасаясь фанатизма и неправильного понимания идеи. Его война прекратиться
так же легко и быстро, как и началась. Для этого не надо длительных
переговоров капитуляций или завоеваний. Как всегда властьпридержащие не
видят элементарного. Он демонстрирует им не свою военную мощь, не
вышкаленность боевых бригад, не безнаказанность и власть, не деньги и связи.
Эйн просто доступно показывает всем, что он прав. Что люди, которые идут с
ним способны творить буквально чудеса. Что вера, единящая их в монолит
несокрушима не какими усилиями правительств, армий и религий вместе взятых.
Он выставил эту голую правду на показ всему миру и вот уже год мир не в
состоянии понять, что будет воевать вечно, если не сделает одной
элементарной вещи: Не признает, что Эйн действительно знает, как сделать
человека счастливым.
54
Он демонстрирует лишь одно, - прочность течения, и он уже это доказал.
Я не помню в истории человечества случая, что бы горстка верующих так
успешно и долго сопротивлялась почти всему миру. Надо конечно иметь в виду,
что он воюет не с народами, а с правительствами и конфессиями, а это
все-таки меняет дело. Тактику нападения он применяет лишь по отношению к
религиям. Но ведь именно они настроили против него и правительства и армии.
Это решение он принял год назад, когда убедился в том, что все без
исключения мировые религиозные лидеры не желают его замечать, и уж тем более
признавать течение равным среди равных. Они закрывали глаза на его успехи и
рост, но самое главное они не признавали его влияния и силы. Эйн решил
доказать этим снобам что мощь "Течения" - океан по сравнению с их жалкими
каплями. Именно тогда он бросил им вызов, а чтобы доказательство было
неопровержимым он противопоставил "Течение" сразу всем им, спровоцировав их
на самые решительные действия.
Вспомни, как в течение одной неделибыли взорваны мечеть Эль-Акса, Стена
Плача, и Храм Гроба Господня в Иерусалиме. Я помню его фразу о том, что
такого удачного расположения объектов для диверсии не придумал бы никто коме
самого провидения. Он назвал это, уже после взрывов, змеиным гнездом и
вызвал такую бурю, против которой могло устоять лишь "Течение".
Некоторые считают, что он хотел и добился объединения всех против себя
на основе ненависти. Заставив забыть междоусобицы и распри. Если это и
входило в его планы, то только как промежуточная цель. Чем больше я
размышляю над теми методами, которые применяет Эйн, и над тем, что даст ему
эта война, тем больше убеждаюсь в его гениальности. Его действия выверены до
мелочей. Если он организует диверсию, никто никогда не гибнет. Его цель сам
акт, а не жертвы от него, и хотя убивать организации приходится, делается
это исключительно из соображений обороны. Он никогда не берет пленных и
заложников, Все кто остается с ним делают это исключительно добровольно и в
любой момент могут уйти. В ведении боевых действий он руководствуется
принципом одного генерала жившего в двадцатом веке, который никогда в армиях
так и не применялся. Суть его в том, что никто не в праве манипулировать
человеческими жизнями, даже на войне. Командир должен отдавать приказы так,
чтобы солдаты имели возможность сами распоряжаться своими жизнями выполняя
боевую задачу. Отличная тактика, глубочайшее понимание ее сути, и гениальное
применение, чему доказательство сегодняшний крах десанта. Впрочем, у Эйна
все гениально и все получается, - Ланц вздохнул и отвалился на спинку
кресла.
Борни чуть не сорвался со своим давним вопросом.
-Почему же не смотря на всю кристальную безукоризненность Эйна ты
предал его, почему двурушничаешь, подтачиваешь "Течение" изнутри, думал
Борни. Догадка пришла внезапно. Таким образом, Ланц мог убивать собственные
сомнения. Вредя Эйну изнутри он усиливал общее давление на "Течение", но
если принцип организации точен и вера людей в ней несокрушима, практически
не реально нанести "Течению" как вере какой-либо вред. Они выстоят даже
когда сто тысяч Ланцев будут вредить им, ибо вера их абсолют, те, кто увидит
это, прекратят нападки, а те, кто ушел, сомневаясь, вернутся, не говоря про
новопришедших увлекаемых силой духа и целеустремленностью новой веры. Может
именно поэтому Ланц стал агентом, он лечит собственное неверие. То, что Ланц
двойной агент Борни исключал, тот слишком погряз в предательстве для таких
подозрений.
55
Мысль показалась Борни интересной, но он не был уверен в правильности
своих догадок и испытывал некоторые сомнения. Ланц явно и сильно
сочувствовал Эйну, и никогда не пытался слишком сильно ему навредить. По
началу его все-таки считали двойным агентом, но потом сочли его деятельность
пассивным сотрудничеством, что вполне удовлетворяло руководство. Вообще в
последний год директора, да и самого президента стало устраивать многое из
того, что раньше они никогда не приняли бы всерьез. На лицо была
надвигающаяся тень фиаско. Они хватались за любые
спасательные соломинки, но те одна за другой обламывались у них в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг