штатского перстень, печать которого чувствовал на разбитой скуле.
В комнате был стол, аккуратно выглаженный и раз-вешанный на плечики
шанинский мундир, горячий чай с орешками, умывальник и Сип, который
разглядывал себя в зеркало.
- Принесли извинения?
- Да. Тот же тип, что... Сип приложил палец к губам,
- Одевайся и прихорашивайся. Если мне не изме-няет интуиция, скоро мы
будем беседовать с министром милосердия.
Он оказался прав. Еще один штатский, уже не про-сто вежливый, а
источающий благожелательство, попро-сил, если они не очень устали, немного
подождать. Сам высший Тирас, с раннего утра пребывающий на посту, хочет
удостоить их личной беседой. Они, конечно, могут отказаться, но министр так
занят. Иное время для бе-седы найдется у него не скоро.
- Пожалуй, мы подождем немного, - серьезно сказал Сип. - Нам тоже
хочется поскорее увидать высшего Тираса... И у нас тоже времени в обрез -
дела, дела...
Ждать пришлось недолго, не больше получаса. Но путь к Тирасу оказался
непрост. Гостей из Силая конвоиры передавали, как ценную посылку, из рук в
ру-ки, расписываясь в сдаче и получении. Тайные и явные лифты то загоняли их
под землю - там в коридорах ощутимо попахивало плесенью, то возносили на
высо-ту - в окнах синело.
Шан давно потерял ориентацию в пространстве и удивлялся Сипу, которого
охватило непонятное возбуж-дение. Сип то норовил выглянуть сквозь неплотные
створки в лифтовой ствол, то, к неудовольствию сопро-вождающих, прилипал к
какому-то вполне ординарному углу, то подскакивал к бойницам-окнам коридора.
Раза два он принимался что-то считать, загибая пальцы. И непонятные его
расчеты, видимо, шли удачно. Сип повеселел.
Их вели неофициальным ходом, через огромные залы технических служб с
телетайпами, похожими на станко-вые пулеметы, и счетными машинами,
обрабатывающи-ми сверхсрочные материалы... Здесь почти не было мундиров -
черные тройки, серые пиджаки, белые ха-латы. И кончили они путь не в
приемной с секретарем и телефонами, а в белой игривой комнатке с цветами,
низкими креслами и софой, накрытой шкурой песчаного тигра.
Здесь Шана и Сипа оставили вдвоем.
Сип, едва сопровождающий вышел, "полез" на стенку. Стены были обиты
белым бархатом и не про-стукивались. Сипу пришлось отодрать часть обивки, но
он нашел то, что искал. Одна из стен звучала яв-но глуше других, словно за
звонким бетоном был войлок.
- Башня Кормчего, - прошептал он зачарован-но. - Триста восьмой
распор девятого яруса...
Шанин понимал, что Сип обнаружил что-то важное, но вопроса задать не
мог. И боялся, что несдержанный силаец вызовет подозрение, - в том, что за
ними сле-дили, не было сомнения. И он постарался попасть в тон Сипу:
- Вечный Дворец... Утес бессмертия и справедливо-сти, который вырос
вокруг Башни Правителя на благо Свиры... Здесь можно стать поэтом...
- Можно. - Сипом совсем некстати владело весе-лое бешенство. - Нужен
только дефект, совсем малень-кий дефект. Под левой грудью. В сердце...
И Сип снова "полез" на стену - на ту самую стену, на которой был
выложен цветной мозаикой портрет Великого Кормчего.
- Приятно видеть гвардейца, увлеченного чем-то вечным, - пропел
грустный низкий голос. - Ты давно интересуешься живописью. Сип?
В проеме маленькой потайной двери стоял Тирас. Его благородное открытое
лицо без морщин, печальные серые глаза и аккуратно зачесанная назад
шевелюра снежной чистоты как нельзя лучше подходили к титулу "министр
государственного милосердия". Он был очень похож на портретные изображения
Кормчего. Возмож-но, художники, лишенные натуры, безотчетно вносили
выразительные черты Тираса в абстрактный облик прави-теля. А возможна и
другая причина... Нет, это было бы слишком просто. И все равно не объяснило
бы главного.
- Ты давно интересуешься живописью, Сип?
- С детства, высший.
Да, Сип явно переменился за последние дни. Он ни-когда не был трусом,
но раньше в его смелости была угрюмая обреченность. А сейчас в нем была
уверенность и вызов. Для простого сержанта это было чересчур необычно. И
самое главное, что эта уверенность в своей Тайной власти смущала и пугала
имеющих явную власть. Они терялись перед нахальным сержантом. Вот и сейчас
Сип не отскочил от мозаики, не вытянулся в струнку перед вторым человеком
Свиры, не затрепетал под его ледяной улыбкой - и Тирас, поколебавшись,
уступил, даже замечания не сделал.
- Наверное, любовь к живописи у тебя наслед-ственная?
- Возможно. Я не знаю своих родителей. Как мно-гие в Силае.
- У всех сирот Свиры есть один великий родитель. Благодаря ему они не
знают горя, а только радость от служения обществу.
- Да, на Свире многого не знают благодаря Вели-кому Кормчему...
Тирас счел возможным пропустить мимо ушей опас-ную дерзость.
- Чудесный портрет... И какое сходство! Но это ко-пия! И к тому же с
дефектом. Вот здесь идет трещина. Я залил ее эпоксидным клеем, и она теперь
почти не видна. Но дефект есть дефект! Оригинал у меня в каби-нете. 'Он
больше по размеру - в полный рост и совер-шеннее по колориту. Полный эффект
присутствия. По-стоянное ощущение, что за твоей спиной не портрет, а сам
правитель. Вот что делает искусство... Кстати, Сип, ты знаешь, кто автор
этих шедевров?
- Знаю.
- Знаешь... Воистину неисповедимы пути знания! Даже всемогущая воля
бессильна преградить их, если честно признаться. Имя таланта - пусть
запретное, пусть грешное - ведомо избранным. А Кокиль Уран был талантлив,
чертовски талантлив... Ты где учился, Сип?
- В Силае, высший. В "Гнезде Кормчего".
- В Силае? Странно. Такая эрудиция, такая ин-теллигентность - и
Силай. Впрочем, возможно, голос крови... Великая вещь - голос крови...
Тебе, конечно, известно, что государственный преступник Канир Уран по
прозвищу Бин - внук Кокиля Урана, великого художника и великого
преступника?
- Его казнили?
Тирас словно не замечал Шанина. Был он не в мун-дире, а в строгом сером
костюме с голубым галстуком, и вел себя так, словно решил отдохнуть от дел,
побол-тав со старыми знакомыми. Пока, правда, он обращался только к Сипу, но
Шанин чувствовал, что каждое слово этой странной беседы направлено рикошетом
в его сто-рону.
Шанин ждал встречи с Тирасом и готовился к ней. Она должна была решить
многое, если не все. Тайна Кормчего, тайна Свиры обитала где-то здесь, рядом
с Тирасом, и Тирас владел этой тайной - иначе быть не могло. Надо было
приручить Тираса. Любой ценой.
Но пока все шло наоборот. Инициативой владел Ти-рас. Он вел какую-то
свою игру, цель и смысл которой открывать не спешил.
А Сип... Сейчас он плохой союзник. Во-первых, он крайне взвинчен и
насторожен. А во-вторых... В таком деле можно работать лишь спиной к спине,
безраздельно доверяя друг другу. Шан доверился Сипу. Сип Шану - нет. В
результате даже Тирас знает о Бине больше, чем Шан. И если эти скрытые Сипом
детали родословной соотнести с его поведением в последнее время, многое
становится яснее, а многое - загадочнее. Как это труд-но - в чужом мире,
когда приходится разгадывать не только врага, но и друга.
- Его казнили?
- Да нет, Сип, его не казнили. С ним еще придется повозиться моим
медикам... Трудный случай... Полная амнезия...
- Вы хотите заставить его вспомнить свою био-графию?
- В этом нет надобности. Биографию Канира Урана, который уже к
тридцати годам был незыблемым ав-торитетом в области электроники и
прикладной физики, а в сорок - приговорен к смерти за покушение на
Ве-ликого, мы знаем лучше самого Бина. Но его мать и отец, которых Бин даже
в лицо не видел, обладали од-ним фамильным секретом. Секретом огромной
государ-ственной важности. У меня есть сведения, что им владел и Бин, хотя
на первый взгляд это попросту невозможно. Супруги Ураны скончались...
м-м-м... под нашим наблю-дением. Связи с внешним миром они не имели. А Бин в
то время даже не подозревал об их существовании. О том, кто его родители и
как они кончили, он узнал только через несколько десятков лет... Мои медики
пы-таются выудить золотую рыбку из мертвого моря, из головы того, кто был
когда-то Бином...
- Зачем вы рассказываете нам все это, высший? Государственная тайна не
для любопытных ушей. Даже если это уши полицейских гвардейцев. Зачем нам
знать про Бина? Мы свое сделали - отдали его в твои руки. Но мы не
медики...
Тирас, словно не слыша, подошел к портрету, провел мягкой ладонью по
нетускнеющим срезам камня, смахи-вая несуществующую пыль. Постоял с лицом
человека, изучившего за долгие годы каждую пядь, каждый изгиб, каждый скол
изумительного сочетания естественных и искусственных линий мозаики.
- Дорого бы я дал, чтобы выведать фамильный сек-рет Уранов. Никто из
вас, даже сами Ураны, даже этот несчастный Бин - никто на свете, кроме
меня, не мо-жет хотя бы представить цену этому секрету... Дорого бы я дал за
него...
И он вдруг пружинисто вышел на Шанина.
- А ты, Шан? Ты - дорого?
- Я? Я - ничего. Это меня не касается.
- Брось. Не надо. Мы все трое - интеллигентные люди, мы -
аристократы духа, мы - выше тайн и махинаций. Не будешь же ты утверждать,
что тебя инте-ресуют деньги? Кто тебе поверит?
- Горон.
- Горон... Мой лучший друг Горон - просто мел-кий жулик с чрезмерным
аппетитом. Он плебей. Он не способен на крупное дело. Настоящее дело,
достойное гения...
- Горон прислал тебе, высший, ящик особого силайского пива.
- Протовит? Премного благодарен. Протовит вме-сте с остальным вашим
багажом стоит у меня в каби-нете. А больше Горон ничего не передавал? Более
ин-тересного?
- Нет, высший.
- Странно... А как насчет красного саквояжа? - Тирас не кривлялся. Его
красивое лицо было сосре-доточенно, как у боксера, ведущего атаку. И в серых
глазах, которые принято называть "стальными", не было злобы - он просто
следил за жертвой, пресекая попыт-ки спастись или перейти в контратаку.
- Не хотите отвечать? Не надо. Я уже знаю, что настоящий саквояж
остался у Горона, а у вас - под-делка. Не скрою - я думал, что ты явишься
в Дрому с настоящим саквояжем. Но Горон решил меня пере-хитрить... Старый
трупоед... Итак, ситуация на сего-дняшний день такова: красный саквояж у
Горона, ключ от него - у меня. Ведь так, Шан?
- Я не знаю, о чем ты говоришь, высший.
- Я могу напомнить... Ночь. Контрабандная "теле-га", которую
задерживают сторожевые катера. Ваша встреча с Гороном. Ты отдал ему на
хранение красный саквояж, добытый за Стальным Коконом. Саквояж, ко-торый
открывается только твоим мысленным приказом. Горон делает тебя и Сипа
"пернатыми" и героями по-имки давно уже пойманного Бина. И отправляет в
Дрому, где вы должны одурачить высшего Тираса ящиком протовита и проникнуть
туда, кудане проникалникто за всю историю Свиры.
- Ты знаешь все, высший.
- Я знаю много, но не все. Я не знаю, например, что в красном
саквояже. Как видишь, я откровенен с тобой.
- Там нет ничего, что повредило бы Свире, высший.
- Это не ответ.
- Пока я не могу ответить иначе.
- Хорошо... Тогда я задам другой вопрос: зачем вы явились в Дрому?
- Нам нужно видеть Великого Кормчего.
- Видеть Кормчего... Скромное желание видеть правителя... Так вот,
дорогой Шан, я, высший Тирас, правая рука и гранитная опора Великого,
никогда в жиз-ни не видел правителя Свиры и никогда не слы-шал его голоса. И
самое горячее мое желание-нет, главная моя цель - видеть правителя!
Видеть! Своими собственными глазами - бога ли, чудовище ли, гору все
ведающей протоплазмы или обросший проводами авто-мат абсолютной власти -
видеть! Прикоснуться руками! Осязать! Даже ценою жизни - видеть!
Он выбрасывал слова, как тугие кожаные перчатки, не повышая голоса, не
теряя дыхания, скользя неслыш-но по белой комнате, как по квадрату ринга -
он вел бой, но его противником был уже не Сип и не Шан, а тот, кто возникал
из мозаичной стены, путая реаль-ность и фантазию.
- Правитель! Вы хотите видеть правителя! Вы хо-тите видеть то, что не
может существовать, но существует вопреки здравому смыслу! Зачем вам это?
Зачем? Зачем рисковать жизнью ради праздного любопытства? Бросьте ломать
комедию! Я знаю, что вам надо. Я дога-дываюсь, кто вы. Вы оба такие же
контрабандисты, как я - министр милосердия. Играть со мной в дурачка
бесполезно. Вас выдает порода...
- Ты идешь по ложному следу, высший. Это вмешался Сип, непринужденно
оседлавший софу с песчаным тигром и наблюдавший за пируэтами Тираса с видом
тренера.
- Я? Ты самонадеян. Не отказывай и мне в способ-ности мыслить
логически. Почему Горон, поймав Бина, не отправил его сразу в Дрому? Ведь
его ждала награ-да! Нет, он поджидал вас и красный саквояж... Ведь не
станете же вы доказывать, что ваша встреча с Гороном на орбите -
случайность? Это раз. Вам удалось то, что не удается моим медикам, -
вытрясти из мерт-вой памяти Бина фамильную тайну. Помолчи, Сип, по-молчи -
ты недаром околачивался в Дроме по картин-ным галереям. Тебе надо было
узнать, в какой части Вечного Дворца находится дверь в Башню Кормчего.
Единственная дверь, которая открывается снаружи, а не изнутри, как
остальные. Дверь, которую преступный гений Кокиля Урана замаскировал одним
из настенных портретов Великого... Ну что, Сип? Ты уже ничего не хочешь
сказать?
- Пока нет, высший.
- Тебе нечего сказать. Потому что я попал в яблоч-ко. "Силайское
яблоко" - так, кажется, Шан, вы с Гороном зашифровали это? Конспираторы...
У меня всюду глаза и уши... Надежные глаза и уши... И вам меня не обойти! Я
ждал вас много лет! У меня не было Би-на - я проникал в секрет Кокиля
Урана, как вода в ка-мень, - микрон за микроном. Я выколупывал крохи знания
из трухлявых фонозаписей в пыточных камерах, из бреда сошедших с ума.
Правитель хитер - он унич-тожил чертежи и строительные документы Башни, а
по-том тех, кто видел и уничтожал чертежи и документы. Он скопом перестрелял
всех строителей, а потом повесил палачей. Он сделал все, чтобы Башня его
была непри-ступна вовеки и никто не мог проникнуть в нее...
Сип поднял над головой руку, сжатую в кулак, и заговорил нараспев с
закрытыми глазами, как читают любимые стихи:
- "Ты высок, но есть выше тебя, имя которому на-род. Ты силен, но есть
сильнее тебя, имя которому на-род. Народ отомстит за все". "Надежда -
солнце для мертвых. От имени всех невинно убитых я проклинаю тебя.
Неприступна Башня твоя, но есть дверь. Твои судьи войдут без зова"...
- Ты признался, Сип. Ты правильно сделал, что признался. Вы
распотрошили Бина... Все считали поэму Ситара Урана "Солнце для мертвых"
поэтическим вы-мыслом. Но я верил, что в ней ключ к заповедной две-ри. Ситар
Уран был из хлипких, он страдал пороком сердца. Да и нервы не те, что у
папаши Кокиля. Он держался только благодаря жене. Пришлось заняться Ланой
Уран всерьез. Но кто-то передал Уранам яд. Я не успел узнать главного -
как. Как открыть дверь...
- Значит, Ситар и Лана Ураны - твоя работа, выс-ший? А как же
правитель? Разве не он...
Тирас встал посреди комнаты, словно споткнулся на ровном месте. Его
рука медленно поползла к голубому галстуку, распустила его, медленно
расстегнула ворот сорочки.
- Правитель? Правитель... Что ж, получайте правду. Она вам не
повредит. Вам уже больше ничто не по-вредит...
На ладонь Тираса золотой струйкой пролилась тон-кая цепочка с
неправильным треугольником желтого металла на колечке. Таким, как у Горона.
- Этому знаку много сотен лет. Он попал на Свиру издалека. Три таких
треугольника, сложенных вместе, образуют изображение глаза. Всевидящее Око
- символ Ордена проницательных...
- Значит, это не досужие сплетни-про тайный Орден и все такое?
- Нет, Сип. Это не сплетни. Это - власть. Истинная власть, а не
кукольный театр для доверчивых. Тайная власть незаметных, неуловимых
избранников Высшей Воли...
- Что-то не очень понятно, Тирас. Ведь правитель...
- Правитель! Будь он трижды проклят! Непредска-зуемый промах, нелепая
опечатка в священном Великом плане! Мы, мы усадили Оксигена Аша в кресло
хозя-ина! Ордену нужна была кукла, ширма, козел отпу-щения - и Совет Ордена
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг