- Чем же пахнет навар с варенья? - наклонился над ним с ласковой
улыбкой старичок.
- Словом Кормчего. - Шан слизнул с губы кровь. - С Гороном поделился
бы рецептиком... Он бы меня на руках носил... Умел снимать пенки Горон, не в
пример тому старому бодливому козлу.
Грустный бульдог поднял правую руку, но старичок остановил его.
- А ты и со мной поделишься. Битое мясо мягче.
- Мясо - да, а колокол, как ни бей, ничего, кроме звона, не выбьешь.
Старичок перестал улыбаться и с минуту буравил Шана
глазками-шурупчиками.
- Вставай. Говори.
- Душно здесь. Горло пересохло! У меня в трюме пиво холодное... Да
только на двоих осталось.
- Я тоже до холодного пива охотник. Пошли, ремонтничек. Только если
пиво с пригарью - не обессудь. Я обидчивый.
Хрястнула под плечом Шана трюмная дверь, мяук-нула басом, как рысь в
капкане.
- Ну и холодина тут у тебя, дружок. Наверное, весь чернучек подмерз.
За такой товар и сотни серебряных не дадут. В отопительных баках сикер?
- Не молоко же! - Нагло скривил Шан опухшую губу.
- Зейда, - пнул старичок ящик с плохо отскоблен-ной этикеткой,
выглядывающий из-под пакетов прессо-ванного чернука. - Протовит в ампулах.
Добрый то-вар, хоть и синтетика. Настоящего протовита давно нет в природе...
- Протовит - пшено. Есть почище да покрупнее.
- Покажи.
- Сначала разговор.
- Горон знает дело.
- Так то Горон...
Горон запыхтел, сел на ящики. Теперь он не походил на умильного
дедушку. Дряблые брыли глубокими складками неестественно удлинили губы, и
этот нечело-веческий огромный рот на желтом крючконосом лице будил память
детства. Такие одинаковые плотоядные лица были у глиняных божков, что лежали
на сувенирных лотках, у развалинкакого-тодревнего храма.
- Не темни, Шан. Выкладывай. Кораллы с Голубо-го Шара? Силун с Дзойси?
- Мелочь. Все это мелочь.
-Медвянка из Оранжевого Кольца? - почти ше-потом выговорил суб-майор.
- Ладно, Горон. Давай в открытую. У меня жень-шень. Настоящий дикий
женьшень с Земли. Корни...
Горон оглянулся на закрытую дверь, словно там уже стояли "топоры" и
черный бронефургон без око-шечек.
- II семена, - выпустил последнюю пулю Шан. Горон долго молчал,
колупая ногтем нитрокраску на ящике.
- Ты гнешь горбатого, Шан. Ты не мог достать женьшень.
- И все-таки он у меня. Корни и семена, годны для посева.
- Ты зря сказал мне об этом. Ты перегнул. Ты, вид-но, на самом деле
способный парень, но я теперь не смо-гу отпустить тебя. Живым - не смогу.
Даже с корабля. Даже отсюда, из этого трюма.
- А я и не прошу отпускать. Мне одному не оси-лить. Я предлагаю тебе
дело, половина наполовину.
- Половина наполовину?
- Да. Если дело выгорит, ты можешь плюнуть на всех и всю жизнь
купаться в серебряных. Ты будешь богаче всех богачей, вместе взятых. И я.
Мне тоже хо-чется пожить с прямой спиной.
Горон хохотнул и вскочил с ящиков. Он снова запри-читал и заметался из
угла в угол.
- Ну сорванец, вот сорванец... Не ожидал от те-бя, ремонтничек, не
ожидал... Такой тихий да вдумчи-вый - и такой недотепа... Ай-ай-ай...
Нехорошо... При-дется наказать тебя, сердечного, ой, придется... А то ведь
болтливый ты такой, ой, болтливый... Совсем язык без костей... Непохож на
Шана, нет... Тот все больше бочком да молчком, ан и с молочком... А ты, не
зная погоду, в воду... Сам виноват, ремонтничек, сам...
И, подскочив к Шану, переменился враз.
- Половина наполовину, говоришь? Горон будет иметь все! Ты мне не
нужен. Я выброшу тебя, как стре-ляную гильзу. Ты не выйдешь отсюда. Я
разберу весь корабль на винтики и найду твою захоронку. И продлю себе жизнь
годочков на двести-триста. Это почти бес-смертие. Весь товар будет мой,
весь!
- Не надо разбирать корабль. Он еще пригодится Можу и всякой мелкоте,
вроде него. А нам теперь нель-зя ссориться, Горон. Мы - как орел и решка у
сереб-ряного: один без другого ничто...
Шан достал из-под стеллажа обыкновенный крас-ный саквояж.
- Здесь товар. Открой и посмотри.
Горон впился в саквояж, пытаясь его открыть. Он не открыл его. Он не
открыл его через минуту после вни-мательного и тщательного осмотра. Он не
открыл его после возни с кучей хитрых отмычек. Он не открыл его через пять
минут, орудуя чем-то, что тщательно прикры-вал корпусом.
- Я понял. Ты перехитрил меня. Если эта штука во-обще открывается, то
открыть ее можешь только ты? Шифр?
Вместо ответа Шан провел рукой по крышке. Крыш-ка подскочила и
захлопнулась снова при первом же дви-жении суб-майора.
- Мы еще не договорились, Горон.
- Говори, Шан. Такие, как ты, мне нравятся.
- Этот товар не возьмет ни один перекупщик Си-лая, так?
- Так.
- С этим товаром засыплется любой перекупщик Дромы, так?
- Так.
- Никто из высоких и высших, которых ты знаешь пли можешь узнать, не
сможет купить у тебя всего сак-вояжа, так?
- Так.
- Но охотиться заним, не брезгуя ничем, будет каждый, так?
- Так.
- И если кому-то удастся напасть на след товара или продавца -
исчезнут I! товар и продавец, не так ли?
- Так.
- А можно ли сохранить тайну, доверив ее десят-кам и сотням людей?
-- Нет.
- Значит, продавать товар по частям, в розницу --верное самоубийство
для нас и нежданное счастье для какого-либо дурака.
- Слушать тебя, Шан, одно удовольствие. Но я пока не вижу дела, с
которого я что-то буду иметь.
- Надо найти человека, который мог бы купить у нас саквояж. Весь товар
оптом.
- Таких людей нет на Свире, Шан. Это говорю тебе я, Горон.
- Такой человек есть, Горон. Единственный на Свире. Кормчий.
Трудно было предположить, что суб-майора может что-то поразить или
испугать. Но Горон вздрогнул. Под-ковообразный безгубый рот его открылся и
закрылся, проглотив неведомые слова, а шурупчики-глазки пре-вратились в
тонкие иглы.
Шанин услышал свое сердце. Словно кто-то в боксер-ских перчатках бил
изнутри в ребра. Хватит ли Горона на такое? Или страх сильнее жадности?
- Кто же сделает... это?
- Я. С твоей помощью. Я и ты. Половина наполо-вину.
- А если...
- Не смеши. Ты отлично понимаешь, что рискую только я. Даже если я
выдам тебя, провалившись, мне никто не поверит. А если и поверят - сделают
вид, что не поверили: у тебя достаточно ловкости и связей, что-бы выйти
сухим из воды.
Горон затих. На сухой желтой коже заблестели до-рожки пота.
- Этого не может никто. Немногие могут похвастать тем, что видели
Кормчего. Говорили с ним - еще меньше. Но никто и никогда не являлся
правителю без его зова. Таков единственный закон Свиры, который ни-кому еще
не удавалось переступить.
- Я буду первым.
- От тебя не пахнет чакой... Ты... ты или сумасшед-ший... или великий
человек.
- В любом случае ты не проигрываешь.
- Если я соглашусь... что я должен делать для тебя?
- Для нас. Для Сипа и меня. Мне нужен помощ-ник и телохранитель.
- Он знает?
- Нет. Но он узнает. Ровно столько, сколько нужно.
- Я против. Я не хочу третьего. Помощника дам тебе я.
- Третьего не будет. Сип - это я. А "помощничка" ты за нами все равно
пошлешь, верно, Горон?
- Верно. И не одного.
- Твое дело... Ты даешь нам в Дроме все свои связи среди высших,
которые около правителя, с которыми ты имел дело и которые у тебя на крючке.
У тебя есть такие.
- Допустим, но...
- Мы скормим им протовит и кое-что из мелочи. Мне и Сипу нужно осесть
в столице на какое-то время и оценить положение. Окончательный план и его
выпол-нение - наша забота, тебя она не касается. Ты должен только сделать
так, чтобы "пернатые" не путались у нас под ногами...
- Правителя стерегут "топоры".
- Кто их начальник?
Горон оторвался от красного саквояжа, и глаза его тоже были красные.
Как на аварийных табло, в них высветилась тревога: удивление, подозрение -
и тревога. Шанин понял, что сгоряча задал вопрос, который Шан задать не мог.
- Кто начальник? После прогулки на небо у тебя что-то сдала память,
Шан... А чемоданчик у тебя хо-рош... В первый раз вижу такой... Где ты взял
его? Или тоже запамятовал?
- Помню! Там, где и товар.
- Ай, сорванец, сорванец! Где товар, говоришь... А где брал товар, это
уж, конечно, не вспомнишь...
- Не вспомню, Горон.
- Ай, сорванец, сорванец... Насмешил ты меня, на-смешил... И внука бы
моего восьмимесячного тоже бы насмешил... Чего только с памятью не бывает...
А как же все-таки чемоданчик открывается, а? Секрет не говори, скажи только
суть, а? Принцип скажи, а?
- Я не знаю. Я просто думаю, чтобы он открылся, и он открывается. И
перестань ломаться, Горон. На-доело.
- Грубишь, дружок, грубишь... А я вот о твоих со-товарищах думаю.
Скучно им. У Сипа в перчатке писто-лет спрятан. Вдруг он со скуки в моих
ребятишек палить начнет? Ребятишки у меня нервные. Пришьют на ме-сте - и
одним хорошим человеком на Свире меньше будет... А из-за чего? Все из-за
твоей забывчивости, Шан... Только нет, милый, нет! Ты стой, где стоял, за
мной не ходи. И саквояжик не трогай, не надо. Неровен час... Ай, какой ты
сердитый, Шан, какой серди-тый... И притомился малость, видно, белый весь...
По-стой, постой, отдохни маленько...
Горон выглянул в дверь, коротко что-то пролаял. В рубке вскинулась и
затихла короткая возня. Выстрела не было. Шан успел сделать только шаг к
двери. Писто-лет Горона уперся ему в живот.
- Не надо, Шан. Там все в порядке. Береги нервы. Я имею желание
согласиться на твое предложение.
Хамелеон демонстрировал новый облик. Исчез верт-лявый дедушка-садист,
исчез глиноликий божок.
Даже убрав пистолет, Горон остался продолжением своего оружия -
точным, молниеносным, неотвратимым.
- И поставим все на свои места. Я мог ответить тебе "да", мог ответить
"нет". Ты мне можешь ответить только "да". Это первое. Второе. Я веду игру с
умни-ками и с дураками. Но сам я никогда не остаюсь в ду-раках. Поэтому твой
чемоданчик - прости, мой чемо-данчик - будет у меня, пока не кончится
дело. Это из-бавит тебя и от забот по охране, и от искушения поме-нять
партнера. Или сбежать со всеми серебряными пря-мехонько в небо...
- Наши серебряные за Стальным Коконом - пыль...
- Не знаю, не знаю... Но это не меняет суть.
- Но где гарантия...
- Твоя единственная гарантия - верно служить мне, Шан.
Детектива не получалось. Не получалось героя-раз-ведчика, хитроумным
планом загоняющего врага в угол. Эта скользкая бестия Горон легко, одним
движением снова оказался наверху. Пришла запоздалая мысль о том, что драться
против таких их ржавым оружием безнадежно. Они владеют им с рождения. Любая
трени-ровка не сможет заменить врожденной способности се-ять беду и зло.
Нужно другое оружие - оружие, о ко-тором эти люди не подозревают.
Основанное на ином принципе. Оружие добра. Но что это такое - оружие добра?
Не читать же проповеди этой сочащейся ядо-витой слюной кобре?
- Что-то ты замолчал, Шан. Я не слышу воплей ра-дости. Ведь я же
согласился. Ты уговорил меня, Шан. Я даже принял твой дележ - половина
наполовину.
Я мог бы... Но я уважаю смелость. Так что же ты про-глотил язык, мой
дорогой компаньон? Или...
- Я жду твоих приказаний, Горон.
Вынырнул на мгновение дедушка-садист, залился дробным хохотом,
поощрительно потрепал плечо Шани-на, умильно зачмокал ему в лицо. И скрылся,
спугну-тый жесткой диктовкой Горона-хозяина:
- Мы сейчас перейдем ко мне на катер. Мож вме-сте с кораблем, чернуком
и сикером пусть проваливает ко всем чертям. Мне некогда им заниматься. Ты
полу-чишь форму и документы полицейского гвардейца - 1,е "липу", настоящие.
На днях мы проводим большую операцию по розыску крупного государственного
пре-ступника Канира Урана по кличке Бин. Мы накроем его. Что с тобой,
дружок?
- Ничего. Я слушаю.
- В поимке Бина ты проявишь чудеса храбрости. И я отправлю тебя, как
героя, сопровождать преступ-ника в Дрому, с рапортом министру
государственного милосердия высшему Тирасу Уфо, славному командиру легиона
"Слуг справедливости", которых в просторе-чии почему-то величают "топорами".
Странно, Шан, что ты запамятовал имя моего дорогого друга Тираса, странно...
Тирас примет тебя. Ты передашь ему кое-что. Остальное зависит от тебя. С той
минуты тебе придется отрабатывать свою половину доли. А я по-смотрю. Я буду
за твоей спиной даже в... Впрочем, ты понятливый малый.
- С пустыми руками мне никто не поверит. Даже правитель. Я окажусь на
яблоне раньше, чем открою рот.
- У тебя будет корень. Один корень. Образец. Это все, чем я могу тебе
помочь. А насчет яблони... Отлич-ный код! Мы будем называть наш товар
"Силайские яблоки". Просто и со вкусом! Никакого повода для по-дозрений и
тонкий философский намек... Все мы философы, Шан. Это наша слабость.
- Кто это "мы"?
- Мы - это мы, милый Шан. Те, от которых не уйти... Да, чуть не
забыл: не верь ни одному слову Тираса, пока он не покажет золотой
треугольник. Когда покажет - говори напрямик. Запомнил? Такой вот, как у
меня, видишь? Треугольник на цепочке...
Замурлыкал востроглазый старичок, подхватил сак-вояж и, пропуская Шана
в рубку, подмигнул:
- Яблочки силайские...
4.ДРОМА
Весь путь от Силая до Дромы пассажир проспал, и, только когда аэробот
пошел в посадочный вираж, он недовольно зарычал. Полицейский гвардеец с
вензелем сержанта скрипнул зубами.
- Оставь его в покое. Он опять будет биться.
- Но это я. И я не позволю, чтобы всякая шваль скалила зубы над
Бином...
- Говорю, оставь. Ему уже ничем не поможешь. Че-ловек убит в нем
давным-давно.
- Но он - это я, понимаешь, я! Я мог бы стать та-ким, если бы...
- Замолчи. Немедленно замолчи. Иначе я надаю тебе пощечин. Ты сопливый
истерик. Ты все погубишь. Не только себя и меня - все!
Пассажир тяжко с подзывом заскулил. Пилоты не успели еще сбросить трап,
как прямо по посадочной полосе к аэроботу подкатила закры-тая машина. Из нее
посыпались широкогрудые пар-ни в небесно-голубых мундирах. Не обращая
внимания на двух "пернатых" коллег, они споро взялись за дело, и через
минуту клетка с рычащим и воющим Бином бы-ла уже в машине. Шан долго не мог
понять, кто у них старший, пока не приметил рядом с водителем скучного
человека с двумя серебряными топориками в пет-лице.
- Окс-капитан, у меня сопроводительный пакет и письмо к высшему Тирасу.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг