проводит назидательную беседу с нашкодившими детьми. Но толпа при этом
все больше заводилась, уже были слышны истеричное захлебывающееся ры-
дание и выкрики, некоторые женщины, упав на колени, бились головой о
посыпанную гравием дорожку.
Карина вцепилась в Алекса, не в силах противостоять нахлынув-
шему болезненному отчаянию...
- Поверьте, - вещал инквизитор, немного покачиваясь, - Бог по-
заботится о ваших детях...
"...какие красивые детки!"
пока тварь, порождение Сатаны, сидит в них, они не угодны Гос-
поду, но кто, кроме вас, родителей, позаботится о чистоте их души?..
"...глазки, как у ангелочка..."
Я прошу вас, потому что, кто я такой, чтобы приказывать? Всего
лишь раб Божий, такой же, как и вы, всего лишь проводник Его воли. Бог
через меня просит вас - помогите своим детям, не отдайте их в руки
дьявола...
"...и поактивней!.."
- Да! - громко выкрикнула одна женщина. Она, всхлипывая, под-
вела к нему свою дочь, девочку лет десяти. Та ухватилась за мать, чер-
ные губки дрожали от страха.
"...какая красивая девочка!.."
- Иди, милая, иди, - женщина, поцеловав ребенка, подтолкнула к
проповеднику.
- Я не хочу, мама! - но ее уже крепко держал инквизитор.
- Как тебя зовут, девочка?
- Таня...
- Не бойся, Танечка. Господь спасет тебя!
"...мы с Лысым хотим стонов!.."
Из-за двери выглянула сухая женщина в черной косынке, утащила
ребенка внутрь церкви.
- Что они делают? - спросила Карина, видения и голоса прошло-
го одолевали ее, язык еле ворочался во рту, перед глазами вспыхивали
ослепительные красные пятна, застилающие мир пузырящейся багровой пе-
леной.
- Я не знаю...
И тут началось вавилонское столпотворение детей. Уже две жен-
щины принимали малышей из рук родителей, одна уводила детей постарше,
вторая уносила грудничков. Когда больше никого из детей не осталось,
двери церкви заперли. Откуда-то появились вооруженная группа угрюмых
парней в камуфляже с канистрами в руках...
Алекс ощутил, как сознание пожирает протяжный тоскливый вой,
поглощает все мысли и чувства; едва соображая, он вскинул ружье,
потом, издав глухой стон, схватил Карину и потащил ее в сторону парка.
- Пойдем отсюда... Скорее...
Девушка вырывалась и постоянно оборачивалась.
- Что... что они хотят? Эти психи?..
- Лучше скажи, что говорит Квато, куда идти?
Но Карина все равно догадалась, она стала невменяемой и несла
какой-то бред.
- ...раз-другой, фредди придет за тобой... дети... уже в квар-
тире... и глазки в унитазе... фредди-фредди-фреди-фредди... и глаз-
ки...
Он поволок девушку вперед, а она упиралась, истерично смеясь,
ее смех заглушили сначала крик десятка взрослых голосов, смешавшихся с
детским плачем, потом все нарастающий треск костра за спиной. Алек-
сандр почувствовал, что у него не осталось никаких сил - ни моральных,
ни физических, только младенческая беспомощность перед торжеством
зла... Он остановился, обнимая Карину, она дергалась, как в припадке,
ее кулаки били его по плечам. Внезапно девушка смолкла и обмякла в ру-
ках, Александр отнес ее на ближайшую лавочку, сел рядом, прищурясь,
уставился на равнодушное небо, которое по-матерински обнимало всех - и
тех, кто горел, и тех, кто сжигал...
Глава четырнадцатая
Artefactum
Привязали меня крепко. Попытка использовать открывшиеся воз-
можности не привела к особенным результатам. То ли я вышла на новый
уровень трансформации, то ли просто жутко устала, и даже внутренний
монстр отказался помогать измученным остаткам организма. Выдохшись
дергаться, я откинула голову на твердую, обернутую холодной резиной,
подушку. Зачем меня привезли в больницу? Уж, наверное, не лечить... "а
проводить нечеловеческие опыты в области стоматологии", как говорилось
в одном веселом мультфильме. Вот только мне сейчас не до смеха.
Вся комната, скорее всего представляющая собой процедурный ка-
бинет, была отделана белым кафелем, на столе разместились железные ко-
робки для кипячения шприцев, в шкафчике напротив поблескивало никелем
что-то предельно действующее на нервы. Я, не в силах справиться с соб-
ственными эмоциями, захныкала, словно маленькая девочка, которая боит-
ся врачей и их болезненного лечения. С детства ненавижу больницы! Хотя
мне не встречалось ни одного извращенца, кто бы их любил.
Дверь, задрапированная накрахмаленными занавесками, бесшумно
отворилась, и в кабинет вошел человек в белом халате. Худощавый смуг-
лый мужчина, лет пятидесяти. Его русые с проседью волосы забавно то-
порщились над ушами, и напоминали мне шлем Гермеса. Больше ничего за-
бавного в мужчине не было; плотно сжатые тонкие губы, крючковатый нос
и пристальные карие глаза, препарирующие душу без наркоза - нагоняли
почти сверхъестественную жуть, в моем положении доводящую до бессозна-
тельного состояния. За его спиной маячил уже знакомый мне красавчик
Лукас.
- Георгий Петрович, - сказал Лукас, - она же почти дохлая!
Смысл с ней возиться? Отловим экземпляр поздоровее, вы только скажите!
- Вот что, молодой человек, - ответствовал Георгий Петрович,
судя по всему являющийся врачом, - будьте добры, не указывайте мне,
что надо, а что не надо! - С этими словами он принялся бесцеремонно
ощупывать мое лицо. Я заметила, что руки доктора затянуты в резиновые
перчатки. - Так-с, чудненько... Угум-с... Губки черные... Ноготки чер-
ные...
- Послушайте, - возмутилась я, - какого черта вы собираетесь
со мной делать?
- Оно еще умеет говорить? - притворно удивился Георгий Петро-
вич.
- Оно даже бегает, - подхалимно захихикал Лукас.
Такое чувство, что они оба окончательно сдвинулись, потеряв
ощущение реальности, и принимают меня за подопытную мышь! Быть наедине
с двумя сумасшедшими, один из которых - врач, а другой - жестокий мо-
лодчик, - быть приговоренной к мучительной смерти.
Квато! Ты слышишь меня?
Молчание. Молчание. Молчание.
Иногда, как правило в самые трудные моменты своей жизни, ты
остаешься совершенно один. Лучшие друзья, близкие родственники, а тем
более толпа знакомых, всегда готовая выпить с тобой и поболтать о пре-
ходящем, мгновенно испаряются и таятся в укромных уголках, стараясь не
замечать, что с тобой происходит нечто ужасное. Люди боятся, что это
ужасное затронет их самих, ведь инфекция горя передается через искрен-
нее сочувствие, и вот, принимая близко к сердцу страдания ближнего, ты
уже страдаешь сам. Поэтому не лучше ли переждать, пока с а м о прой-
дет? А потом в дозволенных вежливостью рамках поинтересоваться, как
дела, поцокать языком, и снова - юрк! - в нору, очертить вокруг себя
обережный круг и читать профилактические молитвы.
Квато, Сандра, даже Карина... где же вы?
- Лукас, подай мне шприц и пробирку. Живее!.. Как же мне не
хватает понятливого ассистента! Да хотя бы сестры!..
Нет! Что он хочет? Не надо... Пожалуйста... не надо... Я ведь
не животное!
Врач, освободив мою левую руку, ввел огромную, а от страха по-
казавшуюся просто гигантской, иглу в вену; в пробирку, оставляя корич-
неватые маслянистые разводы, закапала черная густая жидкость с непри-
ятным запахом. Эскулап посмотрел на меня, неожиданно добродушно улыб-
нулся.
- Не бойся, тебя никто не собирается пытать. Мы только возьмем
некоторые... анализы.
- Зачем?
Лукас, стоящий возле шкафчика и с любопытством взирающий на
процедуру, усмехнулся.
- Видишь ли, у меня такое подозрение, что вас, - Георгий Пет-
рович сделал акцент на слове "вас", - мало исследовали. Правительство
без сомнения держит парочку экземпляров в своих секретных лаборатори-
ях, но мне, простому смертному ученому, это как-то не помогает. - Врач
встал и сунул пробирку в специальную подставку, повернулся ко мне. -
Аrtefactum, организм, который подвергся некому воздействию, в резуль-
тате возникло то, чего не может быть. В результате появилась ты и сот-
ни подобных тебе. Я хочу разгадать причину такого воздействия...
Я вдруг вспомнила о девочке, которую мы намерены были найти,
если этот доктор желает докопаться до сути, почему бы ему не по-
мочь?
- ...и изыскать способ уничтожить расплодившихся нелюдей раз и
навсегда. Наша задача очистить город от заразы!
Получи!
- А я думала, что вы, как врач, давший клятву Гиппократа, ищи-
те способ излечения болезни!
Лукас неприлично громко засмеялся, а Георгий Петрович опять
уселся рядом, невозмутимо разглядывая меня.
- Клятва Гиппократа? Ты о чем, девочка? Почему мою совесть
должен мучить какой-то рассыпавшийся в прах покойник?
Да уж, подобных тебе вряд ли что-либо растревожит!
- Не легче ли найти источник инфекции и уничтожить его?
- Нет времени на поиски, это дело тех самых правительственных
организаций, пусть они обнаруживают причины и связи. Наше дело - изба-
вить город от уже заразившихся, причем не отлавливать их по одиночке,
а искоренить сразу, в одно мгновение!
- Биологическое оружие, - подсказал Лукас.
- Оставь свои журналистские определения! - с досадой махнул
рукой врач.
- Я не журналист, я программист, - осторожно заметил парень,
но Георгий Петрович, не обратив внимания на его замечание, продолжил:
- Никакое не оружие, просто радикальная чистка. Сжигание чум-
ных напалмом.
Большего идиотизма я отродясь не слышала.
- Тогда стоит убить всех зараженных СПИДом и вообще... всех
неизлечимо больных, зачем тратиться на поиски лекарства?
- Девочка моя, неужели я об этом не думал? Думал. Но дело да-
же не в них, а в тех, кто позволяет существовать таким людям. Вирус
гуманизма уже прочно засел в человеческом сознании. А настоящий гума-
низм заключается не в этом, а в том, чтобы дать жить другим, наиболее
полезным членам общества. О них надо заботиться, а не о тех, кому не
повезло! Лелеять надо тех, кто приносит реальную пользу, а прочих, как
раковую опухоль - под нож! И тогда мы сможем не беспокоиться о будущих
поколениях!
У меня уже не осталось никаких сомнений в его нормальности.
- Вы - псих!
- Напротив, детка, все логично, я никогда еще так ясно не мыс-
лил... - Он запнулся, наморщил лоб; сейчас врач выглядел весьма жалко,
потом быстро, глотая слова, словно жизнь предоставила ему последнюю
возможность высказаться, заговорил. - Я... я даже рад, что с этим го-
родом, с этим мафиозным гнездом всех отвратительных человеческих поро-
ков, случилось такое несчастье. Я близко соприкоснулся с несправедли-
востью, с наплевательским отношением к порядочным людям... я бился в
закрытые двери, а когда они открывались, я зрил лишь мерзкие самодо-
вольные ухмылки... Зачем мне сожалеть об умерших подонках, которые
доставляли всем одни неприятности? Которые мешали жить мне и другим
честным людям?
- Но заразились ведь и честные люди тоже?
По мне такая фильтрация заболевших на честных и подонков явля-
лась верхом цинизма, но с волками быть - по-волчьи выть.
- Это, к сожалению, неизбежно. Поэтому надо как можно скорее
выявить "лекарство" и пустить его в ход. Поэтому, красавица, ставшая
чудовищем, ты будешь машиной, которую мы разберем по винтикам, но до-
беремся in medias res, до самой сути!
Георгий Петрович встал, забрал пробирку, бросил Лукасу:
- Я в лабораторию, а ты пригляди за этой...
Я прикрыла глаза, испытывая страшную тошноту. Вот говорят, не
бывает чистого черного и чистого белого. Не бывает абсолютных зла и
добра. Ну вот же оно, чистое зло, - родившееся в одночасье в обыва-
тельском разуме не без помощи зависти и злобы на собственную судьбу.
Ты отчаялся найти выход из бытовой проблемы, а кругом жируют
какие-то гады. Давить! Ты спокойно шел по улице, а тебя избили отмо-
розки. В морду! Тебя предали. Мстить! Тебя морально уничтожили. Само-
утверждаться! И неважно, что это будут другие люди, они ведь все оди-
наковые - подонки, у них нет ничего святого. Убивать, убивать, убивать
до тех пор, пока Земля не наводнится кровью подлецов всех мастей и
сословий. Убивать до тех пор, пока не останется никого, кроме тебя са-
мого. И твоя кровь будет последним ручьем в этой бесконечной реке зла.
Я перевела взгляд на Лукаса, рассеянно перебирающего какие-то
предметы на столе.
- Ну а тебе, красавчик, какая бабушка в трамвае наступила на
больную мозоль?
- Что? - он обернулся как-то потеряно взирая на мое беспомощ-
ное, скованное тело. - Нет, я не такой чокнутый, как Жора.
Значит, Жора. Так ласково называют нашего доктора Зло.
- Я хочу выбраться из города, а Георгий Петрович - единствен-
ная моя надежда.
- Вам не позволят!
- Сенсационное открытие будет гарантией моей безопасности,
глупышка! Или ты думаешь, что "повезло" только нашему городу?
- Тебе не позволят, - повторила я, - вдруг тварь уже сидит в
твоем теле, просто еще не проявилась?
Он испуганно вскинул голову.
- Они скорее сбросят на город атомную бомбу, чем выпустят от-
сюда кого-либо. Не надо искать напалм против чумных, он уже существу-
ет.
- Замолчи!
Попробовать его уговорить, убедить, может, он не так безнаде-
жен - отчаявшийся человек, готовый на все, лишь бы поскорее выбраться
из ада.
- Напрасно ты пресмыкаешься перед этим... этим несчастным...
Мы все тут заживо похоронены. Заразные, здоровые, добрые, злые, невин-
ные, виновные... Все! Дело времени, чтобы оставшиеся превратились в
тварей.
Лукас танцующей походкой подошел ко мне, устроился рядом.
- Ты не знаешь людей, дорогая! За то, чтобы обрести положение
в нашем мире, они мать родную продадут, а уж выпустить джинна из лампы
- вообще пара пустяков! Я знаю, о чем ты думаешь - о том, какие мы ци-
ничные уроды, о том, что потеряли всякую совесть и тому подобное дерь-
мо? Ты, наверное, ненавидишь нас?
Я покачала головой.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг