Елена Навроцкая
БЕГУЩИЕ СКВОЗЬ ГРОЗУ
Глава первая
Кит в чреве Ионы
Город уснул неспокойным сном, поджав под себя каменные ноги,
словно пытался исчезнуть, уменьшиться до размеров атома, но это была
только глупая мечта. Я проснусь, и все будет хорошо, ведь так? - спра-
шивал себя Город. Нет, нет, нет, - говорило подсознание, состоящее из
людской плоти, заполнившей городские формы. Нет, - шептало подсозна-
ние, - нам никуда не деться, мы умрем вместе, и ты, Город, станешь на-
шей братской могилой. И тогда даже камни начинали стенать от безысход-
ности, пытаясь рассыпаться в прах раньше того, как с ними случится
нечто более страшное, чем небытие... Небытие...
Я открыла глаза. Ноги затекли, тело покрылось испариной, а в
лицо внимательно и напряженно смотрела Луна.
- Пошла вон! - сказала я Луне и потерла ладонью икры. Сегодня
спать опять не придется, проклятые кошмары заставляли бодрствовать
сутками, проклятые кошмары кормили вдоволь депрессию и подбрасывали
дров в огонь страха.
Я встала и направилась в ванну, скинула одежду, тщательно ос-
мотрела свое тело в большое зеркало - от потолка до пола . В зеркале,
за спиной, отражался выход из комнаты (или выход в другой мир?).
Мой взгляд цепко скользил по влажной от пота плоти, не оставляя без
внимания ни единой мелкой детали, наконец я убедилась, что пока все в
порядке - надолго ли? Глубоко вздохнув, вытолкнув через легкие всю ду-
шевную тяжесть, улеглась в ледяную ванну. Эмаль в ней местами сильно
ободралась и проглядывали черные пятна чугуна. Надо налить воды, но
почему-то совершенно не хотелось шевелиться. Страх опять начал свою
заунывную песнь, приправив ее мурашками, противно ползущими по чувст-
вительной коже. Наконец, я превозмогла себя и открыла кран...
Наступило утро. Я все еще лежала в уже остывшей воде, не дви-
гаясь и глядя в потолок, не идеально белый, в углах затянутый паути-
ной. Изредка, вокруг вентиляционной решетки, пробегал таракан и также
шустро заползал в щель за трубой или обратно в вентиляцию. Раньше я
боялась этих мерзких тварей, но в один совсем не прекрасный миг поня-
ла, что на свете есть вещи и пострашнее тараканов. Свались насекомое
мне на голову, я бы и не дернулась, пусть... Пусть живут, говорят, что
они будут здравствовать и после исчезновения человеческой цивилизации,
и это - к лучшему. Сквозь дверь в ванную комнату пробился лучик света,
значит, солнце уже заливало окна моей квартирки. Расплескав воду, я
выбралась из своего ночного убежища, снова покрутилась перед зеркалом,
совершенно напрасно, конечно, ведь всю ночь не смыкала глаз, сторожи-
ла... Себя сторожила.
Прикосновение мягкого махрового халата заставило меня вздрог-
нуть. Нет! Дальше так продолжаться не может! Я вовсе не страдаю пара-
нойей и никогда ей не страдала, но это... Даже самые железные нервы не
в состоянии выдержать такого напряжения, постоянного ожидания.
Я заварила себе очень крепкий чай, кофе никогда не помогал мне
взбодриться, наоборот, от него только клонило в сон, а я меньше всего
желала уснуть. Включила телевизор. Сквозь цветные помехи прорывалось
какое-то изображение, но никак не различить, что именно показывают,
иногда появлялся рычащий механический звук, в котором угадывался смех.
Странно уже не принадлежать той жизни, да и была ли она - та жизнь? Я
переключила на другой канал. Серая манящая рябь. Глаз буквально увязал
в этом чередовании оттенков серого... Следующий. Рябь. Щелк. Рамка.
Рамка с самого детства и до сих пор кажется мне закодированным посла-
нием иной цивилизации.
И никаких новостей. Никаких экстренных выпусков. Тишь да
гладь, да Божья благодать!
Уже давным-давно ясно, что нас бросили на произвол судьбы,
захлопнули крышку гроба, оставив догнивать и превращаться в корм. По-
чему? Никто не знает. Кому это нужно? Никто не ответит. Но люди все
еще продолжают надеяться на какую-то высшую справедливость, которой на
самом деле нет, потому что нет той самой высоты.
Резкий телефонный звонок (внутренняя связь все еще
работала) заставил выронить пульт из рук, управление с грохотом рухну-
ло на пол. Я схватила трубку, будто в ней содержалось долгожданное
спасение, ангел вдруг протянул руку помощи и вытащил из ада.
- Наташа, привет! Ты как?
- Никак.
Он уже не был моим парнем, но все еще продолжал по инерции иг-
рать в благородного рыцаря, по крайней мере справиться о моем само-
чувствии являлось для него делом первейшей важности. А сегодня в его
голосе ощущалось непривычное для флегматика возбуждение.
- Перестань хандрить! Еще не все потеряно!
- Что такое, Эдик? Ты нашел вакцину? Вперед - за Нобелевской!
И вообще, ты знаешь, что за ночка у меня была? О, это было чудесно! Я
спала в ванной, в тепленькой водичке. Как тебе изобретение?
Эдик молчал, не пытаясь прервать словоизвержение своей чокну-
той бывшей подружки, но переждав внезапную истерику, он продолжил:
- Я больше не могу разговаривать, приходи сегодня в семь вече-
ра на наше место. Пока! - и прежде, чем я успела спросить о причине,
он бросил трубку.
Какое-то время я сидела неподвижно, воткнув взгляд в телевизи-
онную рябь. А потом тело сотрясла дрожь.
Черт!
Опять.
По позвоночнику прошел электрический разряд, тело выгнулась
дугой, надо мной навис потолок кухни - весь в пятнах и прилипшем дерь-
ме. Я сцепила зубы, изо всех сил сдерживаясь (ну почему это всегда
происходит на кухне?)...
Два шага до сортира через вечность.
Рот наполнился кровью, зубы разомкнулись...
Стены оплыли подобно догорающей свече.
Мама... Мама!!!
Черно-бордовый фонтан, наполненный ошметками боли, вырываясь
из горла, хлынул прямо в загаженный потолок. Организм отвергал отходы
чужеродной жизнедеятельности вместе с остатками самого себя. Вонючая
жидкость забрызгала все вокруг...
- Сдохни, тварь... Сдохни!.. - выла я, кашляя, размазывая
дерьмо и слезы по лицу...
Прошло полчаса.
Я стояла перед зеркалом и совершенно равнодушно рассматривала
черные распухшие губы, будто приклеенные к бледному лицу.
Сдохни, чудовище!
Легкий сумрак ревниво скрывал все грехи улицы. Грязь, отбросы,
бандитские рожи смягчались расплавленной на свету темнотой; мусор мож-
но было принять за древние артефакты, а отморозков - за таинственных
романтичных незнакомцев, спешащих навстречу приключениям, не обреме-
ненных слащавым хэппи-эндом. Я, совершенно не стесняясь, демонстриро-
вала каждому желающему газовый пистолет, наставляя его на всякую по-
дозрительную тень. Не ахти какое оружие, конечно, против "инквизиции",
если таковые встретятся на пути, не поможет, но всякую мелкую шваль
можно отпугивать.
Парень, идущий навстречу, резко шарахнулся в сторону, и над
моей головой раздался убийственный треск.
- Мать твою, придурок! Ты что, охренел совсем?
Белое, как мел, черногубое лицо, буквально сливалось с обод-
ранной стенкой дома. Заразный вытянул оружие на дрожащих руках и про-
мялил:
- Калашников...
- Пшел к черту! Ты меня чуть не убил...
Тощее тело начало содрогаться, Калашников выпал у бедолаги из
рук. Парень с силой зажал рот ладонью.
Я поспешила убраться, подобное шоу можно устроить самой себе в
любой момент; за спиной раздался слабеющий голос:
- Убей... убей... ыыыыыы... бюээээээххх...
Страдалец. Я бы прикончила тебя, но мне не хватит духу, к тому
же понятия не имею, как обращаться с автоматом, даже газовый для меня
слишком хитроумное оружие.
Я бежала сквозь когда-то наполненные жизнью, а теперь принад-
лежащие царству теней, улицы. Транспорт не ходил, да и опасно на нем
теперь ездить. Дома мелькали в сумасшедшем калейдоскопе, меняющемся в
такт ударам сердца. Эпидемия выкосила добрую половину города, а другая
половина торопливо шила саваны, заблевывая их вонючей склизкой жид-
костью и постепенно превращаясь в желтоватые, пронизанные кровеносными
сосудами, скользкие коконы. Но самое ужасное было впереди - ведь еще
ни один человек на Земле не знал, что будет, когда коконы лопнут. Го-
род постоянно прочесывали те, кто остался незараженным,
"чистильщики", отыскивали мерзость и безжалостно сжигали ее, не обра-
щая внимания на вопли некоторых гуманистов, утверждающих, что в таком
случае погибают еще живые люди. Я сама попрошу Эдика, чтобы он сжег
меня, когда настанет время. Я не верю, что из этих отвратных яиц вылу-
пится что-нибудь доброе и прекрасное. Лучше небытие, чем такая инкар-
нация.
Передо мной вырос десятиэтажный дом. Знак "нашего "места". На
его торцевой белоснежной стене некий гигант мысли черной краской напи-
сал: "Ab ovo. ХУЙ". И все это на высоте пяти этажей. В душе я целиком
соглашалась с непонятым гением, но отцы города, покинувшие своих де-
тей сразу, как только протянулись липкие щупальца эпидемии, не вдохно-
вились подобным дизайнерским новшеством, и автор сего творения сидел в
кутузке до тех пор, пока не закуклился.
Толкнув маленькую дверцу, я нырнула в полутьму известного мне
с незапамятных времен заведения.
Помещение, бывшее когда-то уютным баром, представляло собой
поле брани: разбитые лампочки, перевернутые столики и стулья, правда
осколки стекла поблескивали в углу аккуратной кучкой. Непонятно каким
образом, на стене сохранилась новогодняя мишура, придававшая общей
картине особенно тоскливый вид. За целыми столиками сидели три посети-
теля - мужчина и две женщины, все, как один, заразные. Стойка, за ко-
торой находился бармен в бронежилете, каске и респираторе, была напо-
ловину разломана. Бармен выразительно положил перед собой пистолет,
но, узнав меня, глухо поприветствовал.
- Ждрафстфуй, Наташа!
- Привет! Ты чего это намордник напялил?
Доподлинно известно, что зараза не передается по воздуху, че-
рез прикосновение и половым путем, она появляется даже у того, кто си-
дит в полном одиночестве в барокамере или замуровался под землей, и
только в нашем городе. Однако перестраховщики есть везде.
- Берефоного бох берефот! - ответил бармен, коего звали Анд-
реем; его слова терялись в недрах респиратора.
- Странно, ты еще работаешь...
- Мне хорофо платят.
- А...
Интересно, кто ему платит? По-моему, Мамона из всех богов са-
мый живучий, его не задушит никакая эпидемия, никакая катастрофа, этот
идол будет жить, словно таракан, и после падения цивилизаций.
Я села за один из выживших столиков, ничего не заказав, так
как мне уж точно никто не платит, чтобы разоряться на выпивку. Дверь
скрипнула, и Эдик осветил бар своей медной обесцвеченной шевелюрой.
Мой бывший любовник воплощал в себе истинное спокойствие Будды; с дос-
тоинством поднес он свое грузное тело к столику, небрежно кивнув мне,
протянул пухлую ладонь по нашему старому обычаю. Я подала ему руку, а
он сжал пальцы так, что заставил меня вскрикнуть.
Являя собой образец настоящего джентльмена, Эдик на самом деле
был садистом, не изощренным, конечно, но имел в своем репертуаре пару
жестоких штучек. Может быть, таким образом он проявлял свои эмоции, в
основном похороненные под толстым слоем невозмутимости. Однажды он
развлекался тем, что кидал в меня дротики, до тех пор, пока я не зао-
рала, как ненормальная, не в силах оторваться от стены, испещренной
дырками. "Тебе не понравилось?" - равнодушно спросил он. Мой поток ру-
гательств заставил покраснеть даже его самого... У Эдика в спальне
стояла жуткая кровать: древняя, с металлической сеткой и железными
спинками-прутьями с круглыми тяжелыми набалдашниками. Зайдя как-то в
эту спальню, я увидела лежащие на тумбочке наручники и солдатский ре-
мень, чья увесистая пряжка с ржавчиной заставила меня вздрогнуть, я
сразу же хотела ретироваться, но обнаружила, что дверь заперта, а Эдик
сидит напротив, бесстрастно поблескивая своими вмерзшими в глазницы
кусочками льда. Тогда-то все и случилось впервые. Когда боль и экстаз
одновременно наполнили меня, фонтан липкой жидкости хлынул из моего
рта прямо в лицо любовнику. Надо отдать должное - сначала Эдик завер-
шил свое дело, а потом кинулся мыться. Я же лежала, словно в тумане,
чувствуя себя, как приговоренный на плахе. Вернувшись в комнату, Эдик,
отвязал меня от прикроватной спинки и сказал без особых эмоций: "Уби-
райся вон, заразная." Правда, на следующий день он позвонил с извине-
ниями и звонил потом постоянно.
Теперь мы сидим напротив друг друга, и я жду, когда он нако-
нец начнет говорить.
- Я почти знаю, как тебе можно помочь, - тихо выдохнул Эдик и
сунул мне в руки какую-то плотную бумажку. Я оглянулась. Заразные уже
до безобразия пьяны, бармен увлеченно разглядывает свою пушку, но все
равно опасно рассказывать такие вещи на людях. Все мы эгоисты, когда
речь идет о жизни и смерти.
- Может, пойдем ко мне и поговорим?
Эдик покачал головой и указал взглядом на бумажку.
Дверь опять скрипнула, я невольно подняла голову и заметила,
как в помещение вошла девушка, одетая по последнему слову моды. Я бук-
вально засмотрелась на нее, на это создание, непонятно как оказавшееся
в городе мертвецов. Мне она напомнила Венеру Боттичелли. Такие же вы-
разительные и наивные, как у ребенка, глаза, и волосы, небрежно пере-
тянутые тонкими резинками, струятся по плечам, словно золотые змеи.
Только вот у Венеры не было такого роскошного бюста, как у незнакомки.
Одной рукой новая посетительница оперлась на стойку, а другой сняла
изящный туфель с правой ноги.
- Вот черт! Каблук сломался, - голос девушки оказался чуднЫм.
Если б я не видела ее, то не смогла бы уверенно определить, кто гово-
рит: мужчина или женщина. Нет, нет! Голос вовсе не неприятный или ма-
нерный, он просто необычный. Ангельский.
- Дьявол меня побери, - прошептал Эдик, его отвисшая челюсть
подтверждала, что незнакомка и правда - восьмое чудо света.
- Чем могу помочь? - засуетился Андрей, торопливо срывая с се-
бя респиратор, стягивая каску и взъерошивая волосы.
- Да чем тут поможешь? - обреченно вздохнула девушка, обращая
свой взор на нас. Эдик пожал плечами и пнул меня под столом ногой.
- Забыла, зачем пришла сюда? - ревниво зашипел он, - я могу и
уйти!
- Можно присесть? - раздался над нашими головами ангельский
голосок. - Я - Александра. Но лучше зовите меня Сандрой. О'кей? - Не
дожидаясь ответа, девушка присела за наш столик.
- Тебя никто не приглашал, - спокойно, но четко, словно ножом
отрезал, проговорил Эдик.
Сандра резко поднялась, пробормотала "извините" и стала огля-
дывыться в поисках свободного места. Наконец, пристроилась за столи-
ком, с заразной женщиной, которая неподвижно смотрела в одну точку.
Удивительно, что такая холеная красотка не брезгует нами, несчастными
мутантами.
- Хамло, - подвела я итог беседе и определила одним словом ха-
рактер бывшего. Он вновь пожал плечами. Я наконец-то развернула злос-
частную бумажку.
"Ул. Энгельса, д. 76, кв. 3"
- Это что? Адрес знахаря?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг