Но остальные смотрели недоверчиво.
- Что ты нам басни рассказываешь, Синицын? - прищурился Генка. -
Ты кто - Крылов И. А. или Сергей Михалков? Где это ты видел мышей с
золотыми хвостами?
- Вот тут, под холодильником! Ну точно, ребята, видел! - заныл
Макар. - Не верите? У него и глаза были золотые!
- Ха-ха, - без улыбки сказал Генка. - А уши у него какие -
серебряные?
- Уши я не рассмотрел, - понурился Макар.
- Работай, работай, - начальническим тоном бросил Лысюра. - Вновь
принимайся за газету.
Синицын горестно плюхнулся животом на стол. Ему было так не по
себе, что даже собственная рубашка показалась ему тесной и неудобной.
Он задвигал локтями, крепко стиснув фломастер, и вдруг раздался Дашин
крик:
- Ой, что ты наделал! Тушь опрокинул!
ГЛУБОКОЙ НОЧЬЮ
Синицын отпрянул от стола. По чистой белой скатерти расплывалось
громадное черное пятно.
- Эт-то я оставил пузырек открытым, - заикаясь, пробормотал
Живцов.
А Даша, между тем, командовала:
- Быстрее снимайте скатерть и - в ванную! Попробуем отмыть...
Скатерть сдернули и потащили в ванную. Даша сложила ее углом и
сунула под струю горячей воды. Струя почернела.
- Поворачивай, эту сторону подставляй, - помогал ей Лысюра. Через
плечо с несчастным видом заглядывал Макар.
- Ну как, отмывается?
Скатерть отжали и развесили на батарее. Пятно стало бледнее, но
зато больше. Синицыну казалось, что оно расползлось на половину
скатерти.
- Ну, влетит тебе! - сделала большие глаза Даша. - Я лучше побегу,
а то еще и мне попадет.
Живцов и Лысюра тоже почувствовали себя неуютно.
- Ну, мы это самое... пойдем... - почесал затылок Генка. - Я
совсем забыл: надо готовиться к контрольной. По математике.
- И мне тоже, - Зина уронил с носа очки, но благополучно поймал
их. - Домой к тому же далеко добираться.
Они направились в прихожую и стали торопливо одеваться.
- В общем, ты рисуй... Завтра придем за газетой. Договорились? -
Генка тряхнул руку Синицына и как-то боком юркнул в дверь вслед за
Дашей и Живцовым. Синицын остался один.
"Скоро мама придет! Что делать, что делать?" Он заметался. А что
делать? И Макар сделал то, что делают в таких случаях многие мальчишки
и девчонки: скрыл следы "преступления". Он расстелил скатерть на
столе, а поверх пятна положил стенгазету. И вовремя! Едва он закончил
свои труды, как в комнату вошла мама. Не раздеваясь, она прошла прямо
к столу и, прищурясь, стала рассматривать стенгазету.
- Молодцы, - похвалила она. - А где же заголовок?
Макар в это время с озабоченным видом хлопотал: то подтирал
кое-где резинкой, то подправлял карандашом линии.
- Да мне поручили, - буркнул он, а сам косился: не заметила ли
мама чего-нибудь? Но она спокойно сняла пальто.
- Как это тебе поручили? Ты ведь не умеешь!
- Поручили, значит, нужно суметь, - ляпнул Макар.
Мама возмутилась:
- Есть же ребята, которые хорошо рисуют, зачем поручили тебе? Вот
я поговорю с Ниной Борисовной.
Макар испугался, что его обман обнаружится:
- Не надо говорить с Ниной Борисовной!
- Почему?
Он понес и вовсе несусветную чушь:
- Понимаешь, это у меня общественная нагрузка. Каждый должен ее
иметь.
- Пусть тебе дадут другую. Ту, что по силам.
- А других нет. Все нагрузки уже разобрали, а эта мне досталась.
- Ерунда какая-то, - мама пожала плечами и ушла к себе. Вскоре в
ее комнате погас свет.
- Ты думаешь ложиться? - окликнула она.
- Я сейчас, мама! Вот только тут кое-что подправлю.
Он торопливо погасил свет, сел прямо перед стенгазетой без
заголовка, подпер щеку ладонью и задумался.
"Вон сколько бед принес этот день! Мама огорчится, завтра меня
разоблачат с этим заголовком, да еще придется "Маленького принца"
отдать. Не отдам, пусть мою фамилию пишут под карикатурой!" - и он с
ненавистью посмотрел на толстого противного человечка, прячущего в
шкаф свои книги. В смутном лунном свете, лившемся из окна, человечек
будто шевелился - то спрячется в шкаф, то вылезет...
Голова Синицына клонилась все ниже. Нос его уткнулся в острый нос
нарисованного человечка...
Вдруг он очнулся. В окно светила полная луна, словно крупный
электроплафон, на полу лежали голубые квадраты. Он повертел головой и
понял, что уснул сидя, прямо за столом. Что-то его разбудило. Из
коридора донесся подозрительный шум. Макар пошел туда на онемевших от
сидения ногах. Откуда ни возьмись появился Брехун и, стуча когтями,
двинулся за хозяином. Ночью он не лаял - к этому еще папа приучил,
который и наградил его такой кличкой.
Взъерошенный, с горящими глазами, Обормот рвался в ванную комнату
и царапал дверь.
- Что тебе там нужно? - Синицын хотел оттащить кота от двери,
чтобы самому заглянуть туда, но тот вдруг царапнул за руку.
- Ах, так! Я с тобой по-хорошему...
Он ухватил кота за шиворот, открыл другую дверь - и Обормот с
коротким злым вяканьем полетел в темноту лестничной клетки. За ним
вдруг молча ринулся Брехун.
- Что это с ними? - Макар открыл дверь в ванную и включил свет.
Никого, ничего. Мирно сияли никелированные краны, в бачке над головой
сонно бормотала вода:
- Тик-так!
Макар заглянул в ванну и вытаращил глаза. Там сидел белый мышонок
с золотым хвостиком.
- Как же ты попал сюда? - шепотом спросил Макар и, протянув руки,
поймал мышонка. - Тебя, наверное, сюда кот загнал?
- Тик-так! Тик-так! Тик-так! - странно и пронзительно пискнул
мышонок и затих. Он сидел в ладонях Синицына и мелко дрожал. Макар
поднес его поближе к свету и замер.
Хвост и усики у мышонка действительно оказались золотыми. А глаза
у него были голубого цвета, окруженные крохотными золотыми ресничками.
Макар осторожно погладил мышонка по удивительно мягкой белоснежной
шерстке. Мышонок чуть-чуть зашевелил хвостиком, замигал и стал
осторожно обнюхивать палец Макара.
- Что, есть, наверное, хочешь? Ну, пойдем, накормлю.
Он понес мышонка на кухню и накрошил в ладонь немного хлеба. Но
мышонок только понюхал его, а есть не стал.
- Ну, тогда иди домой, - Макар опустил мышонка на пол, тот
метнулся и пропал под холодильником. Синицын со вздохом собрал крошки
и бросил их вслед мышонку.
- Проголодаешься - пожуешь.
Он выключил свет и уже собрался уходить, как вдруг услышал
тоненький голосок:
- Тик-так, добрый мальчик! Ты слышишь меня?
Синицын вздрогнул и оглянулся на окно. За стеклом сияли холодные
звезды. Где-то далеко загудел паровоз.
- Голос какой-то... Или мне послышалось?
- Посмотри сюда, на холодильник.
Макар обернулся и увидел белого мышонка. Тот стоял на задних
лапках и пищал:
- Ты спас меня, и я хочу тебя отблагодарить. Я могу исполнить
любое твое желание. Говори, чего ты хочешь.
- Кто ты такой? - сиплым шепотом спросил Синицын и почему-то стал
по стойке "смирно", как на уроке физкультуры.
- Я мышонок Тик-Так, живу в вашем холодильнике.
- В холодильнике? - удивился Макар.
- Да. Я слежу за тем, чтобы он хорошо работал.
- Ух ты! И тебе не холодно?
- Нисколько. Я окружаю себя шубой из теплого воздуха.
- Но как ты туда попал?
- О, это долгая история. Когда-нибудь я расскажу ее тебе. Но
сейчас мне пора. Говори, чего тебе хочется, добрый мальчик.
Синицын принялся лихорадочно соображать. Но, как назло, ничего не
приходило в голову. Спать вот хочется...
- Ну что же, - пискнул мышонок. - Ложись спать, утро вечера
мудренее...
И мышонок Тик-Так, вильнув золотым хвостиком, исчез.
Макару еще сильнее захотелось спать. Глаза так и слипались. Он
добрался до кровати, кое-как разделся и только нырнул под одеяло, как
заснул беспробудным сном. Последнее, что слышал, был противный крик
Обормота под дверью.
ХРУСТАЛЬНЫЙ СТАКАНЧИК
Проснулся Макар от жгучих лучей солнца, бивших прямо в глаза. Он
сладко потянулся и тут вспомнил все сразу: незаконченную стенгазету,
Дашу, испорченную скатерть. И говорящего мышонка с золотым хвостиком.
"Ну и сон мне приснился!" - подумал он.
Стенные часы пробили десять.
- Ой! - спохватился Макар. - Сейчас ребята придут.
Вскочил и подбежал к столу. На белом листе ватмана горел
необычайной красоты заголовок: "Пионер". Буквы переливались радугой,
от них нельзя было оторвать глаз. Долго сидел Макар, глядя на это
чудо, потом, все еще не веря себе, потрогал буквы. Нет, это ему не
снилось.
Синицын ущипнул себя за живот и сказал:
- Какой дурак! Ведь это мама нарисовала... Пока я спал.
И тут же испугался: заметила пятно? Он стащил со скатерти
стенгазету и ахнул - скатерть была совершенно чистая, белоснежная. Но
что Синицына поразило больше всего: тут же, посреди стола, лежала
новенькая книжка в бело-золотом переплете. "Маленький принц"!
Макар кинулся к полке. Вот лежит точно такая же книжка, в таком же
переплете, только потрепанная. Он схватил ее и начал листать двумя
руками сразу обе книги - одинаковые...
Он так увлекся, что не услышал, как в прихожей зазвенел звонок. И
только когда в дверь забарабанили кулаком, Макар спохватился, быстро
накрыл обе книги и, прыгая на одной ноге, стал натягивать брюки. Потом
на цыпочках подбежал к двери: "Вот я вас удивлю!"
Перед ним с испуганным видом стоял Зина Живцов.
Он вытянул шею и заглянул в прихожую через плечо Синицына:
- Ты один?
- Конечно. Мама давно на работу ушла.
- Это хорошо, - Зина облегченно вздохнул и перегнулся через
перила. - Поднимайтесь!
- А кто там?
- Поспелова и Лысюра... Понимаешь, у нее шнурок на ботинке
развязался... - Живцов отвел глаза.
- А, понятно! Вы мамы моей боялись? Из-за того, что скатерть
испортили...
- Предположим, скатерть-то испортил ты, - послышался голос Лысюры.
- Но все равно, мало ли что бывает.
- А вот увидите, что бывает! - заорал, не выдержав, Синицын. -
Заходите скорей!
Глаза Даши загорелись любопытством. Она первой подбежала к столу.
- Ах! Как красиво!
- Что? Что там? Вот это сила!
Насладившись восхищением друзей, Синицын сдернул стенгазету со
скатерти:
- Отгадайте, где пятно?
- Это же новая скатерть! - удивилась Даша.
- Никакая не новая. Это та самая, вчерашняя.
- А где же тогда пятно? Так просто его не сведешь...
- Оно само исчезло за ночь - вот!
Лысюра досадливо поморщился:
- Брось заливать, Синицын. Ты еще скажешь, что заголовок сам
нарисовался.
- Конеч... - начал было Макар, но вовремя прикусил язык: поднимут
на смех. Как пить дать, поднимут.
А Генка уже разглядывал книги.
- Так у тебя два "Маленьких принца"? А вчера плакался, что не
можешь дать для библиотеки. Жмот!
- Нет, правда, вчера была одна, - оправдывался Макар. - А ночью...
другая появилась. По моему желанию.
Ребята переглянулись, захихикали.
- У тебя температура, Синицын? - Генка почему-то повертел книжкой
у виска. - Мелешь что попало.
- Можешь не верить, - насупился Макар. - Забирайте стенгазету.
Ему захотелось пить, и он пошел в кухню. Дверца холодильника
открылась с мягким щелчком. На полке прямо перед глазами засверкал в
лучах солнца удивительный стаканчик.
Он был словно из хрусталя, за прозрачными стенками алели крупные
ягоды клубники, утопавшие в белоснежном мороженом, которое горкой
вздымалось над краем стаканчика. А в горке торчала маленькая
хрустальная ложечка.
Макар взял ложечку и зачерпнул. Такого мороженого ему не
приходилось пробовать никогда в жизни: оно таяло на языке и благоухало
дивным ароматом. Синицын жмурился от удовольствия и поджимал то
правую, то левую ногу.
Потом спохватился: надо же угостить и друзей. С сожалением
вздохнув, он пошел в комнату.
- Мороженое! - обрадовались все. - Тащи ложки, быстрее!
И четыре ложки - в том числе и хрустальная - опустились в
стаканчик, безжалостно опустошая его. И вот зазвенели, заскребли по
дну.
- Все, - Живцов со свистом обсосал ложку. - Эх, маловато!
- Повеселились - и за работу, - Лысюра отодвинул в сторону
стаканчик и развернул сборник задач.
- Ой, смотрите! - взвизгнула не своим голосом Даша, и все застыли,
вытаращив глаза.
Хрустальный стаканчик, стоявший у края стола, был снова доверху
наполнен мороженым. Когда это случилось, никто не заметил. А самое
удивительное: теперь в нем было не клубничное, а шоколадное мороженое.
- Фокусы Кио... - простонал Лысюра.
- А я знаю, а я знаю! - захлопала в ладоши Поспелова. - Мы
отвернулись, а Синицын подменил стаканчик.
- Ничего я не подменял! - возмутился Макар. - Вот еще! Я сам
только что увидел это мороженое.
- Ну, если и подменил, спасибо, - все снова схватили ложки.
Через две минуты стаканчик был совершенно пуст, но теперь его
поставили в центре стола и не сводили с него глаз. И дружный крик
вырвался у всех: стаканчик тотчас наполнился доверху желтым сливочным
мороженым. У Живцова слетели на колени очки, Даша застыла с открытым
ртом, а Лысюра озабоченно щупал свой пульс.
- Пятьдесят один, пятьдесят два... - шептал он. - Восемьдесят
ударов в минуту - это нормально или нет?
- Не знаю, - замычал Зина. - Я не рентгеновский кабинет.
И только Синицын посветлевшими глазами посматривал на окружающих.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг