И оба проворно бросились к грудам жемчужин. Они принянлись пинать их,
расшвыривать горстями, втаптывать в песок. Словно искры взлетали из-под
кривых косматых ног! Жемчунжины сыпались в море с тихим бульканьем.
Ведьма сначала остолбенела, но лишь на миг. Затем, испунстив страшный
вопль, обрушила на хулиганов свою клюку и проклятия. Она осыпала их
хлесткими ударами - эхо разленталось в лесу, словно по тугим мешкам
молотили. Но хулиганы только посмеивались да поеживались, будто их щекотали.
Что для их дубленых шкур были старушечьи удары!
За минуту все было кончено - от сокровищ ведьмы не останлось и следа.
Гнусно похохатывая, черти бросились улепетынвать в лес. За ними с воем
мчалась карга, размахивая клюкой.
Тьма под деревьями сгустилась, но Остроклюв не спал. Он с нетерпением
ожидал рассвета, чтобы найти утерянный смех золотоволосой девочки. В лесу
гукали нечистые и лешие, по временам Дед Филин с тускло горящими глазами
возникал и неслышно парил в воздухе, высматривая добычу.
Когда луна встала над головой Остроклюва, под ногами его неожиданно
расцвел папоротник. Дрожащий алый свет разлился вокруг из-под широких
листьев столетнего папоротника, которые трепетали при полном безветрии.
Удивленный Остронклюв невольно отступил в сторону. Шарахнулся прочь Финлин
- он не любил света и поспешил укрыться в чаще. Остронклюва ослепила яркая
вспышка, и показалось ему, что разндался тихий колокольчиковый смех девочки.
Но тут же нанступил мрак - листья папоротника, сомкнувшись, погасили свет.
Издали, нарастая, несся свист и зловещий гул - то летела на клюке
ведьма. Не успев приземлиться, она бросила в море светящийся колдовской
камешек. Снова забурлила вода, и понказался Лупибей.
Вид его был жалок. Весь посинев, он кашлял, глаза чуть не вылезали из
орбит. При каждом приступе щупальца от боли сучили в воде.
- А, старая обманщица! - прохрипел он.- Ты... кха-кха?.. пожалеешь,
что кхе-кхе!.. меня, великого... Ведьма, не слушая его, запричитала:
- Изобидели меня, обобрали негодные лесные хулиганы Выжига да Шишига!
Жемчуг в море побросали, раковины растоптали да еще посмеялись вволю! Защити
меня, Лупибей, прикажи собрать и вернуть мое богатство...
Глаза Спрута торжествующе блеснули.
- Ага, и тебе не впрок! То-то же!
Только тут заметила ведьма его плачевный вид.
- Что с тобой, милый да любезный?
- Теперь я милый... любезный, - пробурчал Лупибей. - А был противный
да скользкий!
- Я ведь не со зла...- залебезила старуха.
- Ладно!- прервал ее Спрут.- Эй, слуги! Прибыл ли цанревич наш
Капелька?
- Едет... едет...- донеслись из глубины тихие почтительнные голоса.
Вода расступилась и с шипением хлынула на берег. Шесть Каракатиц
медленно, торжественно вынесли на берег большую перламутровую карету,
сиявшую в лунном свете. В ней, скренстив ноги, на перине из мягчайших губок,
сидел юный царевич Капелька в белоснежной накидке, заколотой на плече
булавнкой с крупной розовой жемчужиной. Не сходя на берег и не меняя позы,
царевич обратился к ведьме:
- Чужое веселье - не веселье, - голос его был тих и печанлен. - Я
говорил это Лупибею, но он не верил. Десятки поднданных моих мучаются
сейчас. Те, кто вкусил твоих зерныншек, радовались и веселились вначале,
потом кашляли и задынхались. Нет, не то принесла ты нам, не то...
Голова его поникла, черные кудри закрыли бледное лицо с жаркими
глазами. На зубчиках его тонкой золотой короны, словно капельки чистейшей
росы, сверкали и переливались алмазы.
- Кто же знал, касатик мой? - всплеснула руками ведьнма. - Зернышки
те взаправдашние, неподдельные. Целый год трудилась я от зари до зари,
собирая их по селам и городам. Для вас старалась. А что за труды? Опять
бедна я, как сучок отломанный, в тряпье да рванье. Ограбили нечистые,
надсмеялись!
Царевич молчал. Старуха подступила ближе.
- Смилостивься надо мной, бедной! - крикнула она так, что юноша
вздрогнул.- Прикажи вернуть богатство! Капелька покачал головой.
- Другое меня занимает - как одарить весельем моих подданных. Не я, а
Уныние царит в моем Коралловом городе. Почему так?
Он дал знак, чтобы его несли обратно, но старуха затаранторила,
перемежая просьбы и лесть скрытыми угрозами. Царенвич слушал, не перебивая,
слушал и Остроклюв, укрывшись в чаще и содрогаясь от омерзения к злобной
старухе. Ему так и хотелось крикнуть царевичу: "Так верни веселье людям -
ведь оно вам не нужно!"
Внезапно тот же тихий колокольчиковый смех раздался у его ног. Он
нагнулся, всматриваясь.
Листья папоротника распахнулись. В самой середине, пронтирая глаза,
стояла золотоволосая девочка в платье из розонвых лепестков. Она взглянула
на Остроклюва яркими голубынми глазами и снова засмеялась.
- Какой ты смешной, остроносый...- пробормотала она сонным теплым
голоском.
- Молчи...- прошептал аист.- Молчи или погибнешь! Злые чудовища
собрались у твоей колыбели!
Но маленькая девочка, родившаяся ночью, не знала унинжающего страха:
она засмеялась пуще прежнего.
В это время ведьма, пытаясь доказать, что "товар" у нее был хороший,
кричала, что такое уж веселье у людей - судонрожное, кашляющее, что люди
веселятся на свой странный лад.
- А хорошего, настоящего смеха у них вообще нет! - вонпила она.
И тут раздался смех девочки. Все на берегу сразу насторонжились.
- Кто это? Кто смеется?
- Это я, - объявил громко Остроклюв и выступил из чанщи, широко
распахнув крылья, чтобы заслонить девочку. Он надеялся этим спасти ее.
- Как хорошо ты смеешься,- сказал царевич.- Будто ласковая рука
коснулась сердца. И стало спокойно.
- Это птица,- поспешила заявить ведьма.- Глупая тоннконогая птица,
поедающая лягушек.
- Все равно,- отмахнулся Капелька и повернулся к аисту.- Засмейся
еще. А? Прошу тебя!
Но аист не мог смеяться так, как смеялась девочка.
- Да он не умеет! - загоготал Лупибей злобно. Квакающими голосами ему
вторили Каракатицы. Царевич нахмурился. Тогда аист в отчаянии запрокинул
голову и упоенно защелкал клювом.
- Фу! - отвернулся царевич.- Как будто крабы трутся панцирями. Нет,
это не ты смеялся. Но кто?
И тут на опушке леса появилась золотоволосая девочка.
- Ой, сколько вас здесь собралось! - сказала она радостнно и даже
хлопнула в ладошки.- Как интересно! Что вы делаете?
Она улыбалась. И при виде ее улыбки лицо царевича освентила радость.
- Кто ты? Как тебя зовут? - спросил он.
- Зовут? Не знаю,- пожала она плечиками. И, подумав, добавила: - Я
очень люблю смеяться. Наверное, меня зовут Смешинка.
И она опять засмеялась.
- О, как это прекрасно! - воскликнул Капелька.- Я нинкогда не слышал
такого смеха. Я... вообще не слышал смеха.
- Почему? - спросила Смешинка.
- Потому что никто в Коралловом городе не смеется, - голос его
потускнел.- Не умеет смеяться... Мы думали, люднской смех нам поможет,
но...
- Правда? - спросила Смешинка.- Это очень смешно! И она снова
засмеялась, сначала тихо, потом все звонче и звонче. Она смеялась
заразительно, очаровательно, простондушно, лукаво, жизнерадостно, буйно,
весело...
- И никто никогда не смеется? Все унылые и мрачные? Она смеялась,
будто бриллианты сыпались на хрусталь. Смех ее благоухал и дрожал в воздухе,
он был розовым, лилонвым, дымчато-росистым, он порхал, как яркие бабочки, он
струился и журчал, он взвивался в бледное рассветное небо и опускался
парашютиками одуванчика, он таял бесследно.
- И все ходят, повесив носы? И вид каждого нагоняет тоску? Как мне их
жаль!
Смолкли робкие первые соловьи, прислушиваясь к ее сменху, листья
поворачивались к Смешинке, и муравьи открывали свои муравейники, думая, что
утренние лучи солнышка согренли их,- но то были лучи смеха.
Полегла трава на мокрой луговине, и стал виден вдали болотный дух -
водяной Ханурик, выставивший шишковатую, черную, как сырая коряга, голову из
бездонного, затянутого ряской "окошка". Глаза его были прищурены от
удовольстнвия, водоросли, свисавшие с ушей, дрожали...
Как только все стихло, очнулся он и сказал:
- Большую силу ты имеешь, девочка... Если засмеешься язвительно над
кем-нибудь, язвы усеют его тело, если презринтельно - все живое отвернется
от него. Когда же захохочешь гневно - сквозь землю провалится тот, кто
осмелится вызвать твой гнев!
И, сказав так, Ханурик с вздохом булькнул в глубину. Юный царевич тоже
вздохнул прерывисто, словно просынпаясь от чудесного сна.
- Ах, что за диво твой смех! - воскликнул он.- Как буднто я побывал
в стране вечных цветов. Я словно парил в воздухе и вокруг было тепло и
радостно...
Он подбежал к Смешинке и порывисто схватил ее за руки.
- Поезжай с нами! - попросил он, заглядывая ей в гланза.- Ты научишь
жителей подводного царства смеяться. Всем будет весело и приятно!
Девочка, улыбнувшись, закивала головой:
- Я согласна! Конечно же, поедем!
- Нет! - раздался противный голос колдуньи.- Она моя, эта девчонка!
Я спросила свое закопченное волшебное зеркала и узнала, что она родилась из
зернышка радости, того самого золотистого зернышка...
- Которое ты украла! - раздался возмущенный голос Остроклюва.
- Это мое дело,- захихикала старуха. И она обратилась к царевичу:
- Могу продать ее. Верните мне все жемчужины да еще добавьте три
лунные, и я отдам девчонку.
- Хорошо,- махнул рукой Капелька. Но Смешинка воскликнула:
- Нет! Я не хочу, чтобы меня продавали. Тогда... тогда я не буду
смеяться.
- Видишь? - сказал царевич ведьме.- Она не хочет. Уходи!
- Моя власть над ней еще не кончилась,- угрожающе сказала колдунья и
трижды взмахнула руками над головой Смешинки.- Берли, верли, резецуй! С
первым лучом солнца ты исчезнешь!
В отчаянии бросился вперед Остроклюв, чтобы защитить девочку, но в
руках ведьмы появилось тусклое волшебное зеркало.
- Ага! Так это ты мешал мне! Будет и тебе наказание.- Она швырнула в
него горсть желтого порошка, и мерзкий удушливый запах пополз по лесу.-
Последуешь за девчоннкой!
Она заплясала, завыла и крикнула, указывая на посветнлевшее море:
- Солнце встает! Гибель идет!
Остановившись перед Смешинкой, ведьма прошипела:
- Согласись быть проданной или погибнешь!
- Смерти я не боюсь! - сказала Смешинка, улыбаясь светло и
спокойно.- Хочу быть свободной!
- Так пропади пропадом! - и с диким воем, взвившись на клюке, ведьма
улетела.
Минуту царило молчание. Старый аист молча плакал, гляндя на прекрасную
девочку. О себе он не думал, ему было беснконечно жаль Смешинку и обидно,
что ничем он не сумел помочь людям.
Спрут Лупибей шумно возился у берега.
- Пора,- пробурчал он, пуская пузыри.- Солнце уже окрасило верхушки
деревьев. Еще немного - и лучи обожгут мне макушку.
Девочка вздрогнула и рассмеялась, глядя на обеспокоеннного Лупибея.
- Не бойся,- царевич взял ее за руку. Быстрым движеннием он надел на
тонкий ее пальчик витое золотое кольцо. - Если ты ступишь в воду, это
волшебное кольцо спасет тебя от чар колдуньи. Ничто не может сравниться с
ним силой в поднводном царстве.
- Значит, я должна остаться навсегда в подводном царнстве? -
задумчиво спросила девочка.
- Нет. Пробыв тридцать и три дня, ты навсегда избанвишься от проклятия
и сможешь, если захочешь, вернуться на землю.
Смешинка сняла кольцо и со вздохом протянула его Канпельке.
- Все равно нет.
- Но почему? - с отчаянием воскликнул царевич. Девочка подошла к
Остроклюву и обняла его.
- Потому что я спасусь, а он погибнет. Из-за меня.
Царевич обернулся и что-то быстро сказал Спруту. Тот погрузился в воду
и, тут же вынырнув, протянул юноше перенливчатый шнур зеленой водоросли.
- Нет ничего проще, чем спасти Остроклюва, - сказал царевич. - Мы
повяжем ему "галстук гостя", и он сможет превратиться в любую рыбу, в какую
захочет. Он может стать доброй покладистой Камбалой, стремительным Угрем,
глазанстым Окунем...
- Я хочу быть самим собой,- покачал головой Остронклюв.- Можно, я
останусь аистом? Или, если угодно, рыбой-аистом?
- Такой рыбы у нас нет, - задумчиво сказал Капелька. - Но почему бы
и не быть? Есть же морской кот, морской петух, морская ласточка...
- А он будет морским аистом! - звонко подхватила Сменшинка, и все
развеселились.
Царевич обвил длинную шею Остроклюва шелковистой водорослью и завязал
замысловатый узел.
Смешинка вошла в волны, взяла у принца волшебный пернстень и надела его
на палец. Цветочные лепестки платьица осыпались к ее ногам, но чудным
перламутром заблестел нонвый наряд. В тот же миг луч солнца упал на ее лицо,
но она уже была вне чар злой колдуньи.
Не сводя глаз с нежно порозовевшего лица девочки, Канпелька взял ее за
руку и подвел к карете. За ними важно шагал аист Остроклюв.
ВСТРЕЧИ В КОРАЛЛОВОМ ГОРОДЕ
На передке кареты сидела рыба Четырехглазка и правила девятью пестрыми
Крылатками, запряженными цугом. Спранва и слева от кареты, в которой ехали
девочка Смешинка, царевич и Остроклюв, стремительно неслись шесть Каракатиц.
Пыхтя, поспешал следом Спрут Лупибей. Оглядываясь на него, девочка не могла
удержаться от улыбки. Царевич с гордостью показывал Смешинке красоты
подводного царства.
Раковина словно парила в лазоревой воде высоко над равниной. Кое-где
виднелись островки водорослей, груды камней или одинокий затонувший корабль,
облепленный ракушками. Потом показались уступы, и на террасах расцвели алые
ветви кораллов, зеленые кактусы губок, причудливые розовые воротнники
актиний и пушистые шары морских ежей. Разноцветные звезды самых диковинных
форм виднелись там и сям. Пышнные медузы будто висели в воде, как большие
удивительные белые цветы.
Крылатки взмахивали широкими алыми плавниками, словно крылышками, и
быстро несли карету вперед. Царевич протянул руку:
- Смотрите, вот он - Коралловый город!
Вдалеке сквозь синий туман сияли белые колонны и исчензали вверху в
ослепительном блеске волн, будто вызолоченнных изнутри.
По знаку Лупибея две Каракатицы отделились от процеснсии и умчались по
направлению к городу. Через мгновение после того, как они скрылись из виду,
донесся сильный гул.
- Пушка извещает о нашем прибытии! - крикнул цанревич.
Вскоре город стал ясно виден, и Смешинка улыбнулась от восхищения: он
был прекрасен, этот Коралловый город. Внизу, там, где коралловые стены
скрывались во тьме глунбин, шла широкая черная полоса. Выше она имела
фиолетонвый оттенок, затем разливалась синими и голубыми озерам, а оттуда
поднимались ветвистые зеленые и изумрудные фоннтаны, увенчанные ярко-желтыми
и огненными сполохами... Снежно-белые колонны на стенах, казалось, были
выточены из застывшей пены - вот-вот заколышутся и растают.
- Как чудесно! - захлопала в ладоши Смешинка.- Жить в этом городе -
это же великое счастье!
У черного подножия стены что-то зашевелилось, какие-то сгустки
всплывали со дна и приближались к карете. Потом они выстроились правильными
рядами и оказались стражнинками - Спрутами. На выпуклой большой голове
каждого красонвалась каска с причудливым серебряным украшением, тулонвище
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг