сын, царевич", - сказал ему владыка, и: Капелька послушно кивнул головой.
Довольнный повелитель отпустил нас, строго-настрого приказав никонму ничего
не говорить. "Иначе ни одного Долгопера не останнется в море!" И мы
молчали... до тех пор, пока я не проговонрился. О, горе мне!
- Ты думаешь,- холодно сказал Остроклюв,- о преступнлениях
становится известно только благодаря преступникам? Как видишь - не всегда.
Иди же! - он поднял его, готовясь зашвырнуть в море, но передумал. - Нет,
погоди... Сначала ты укажешь мне, где находится пруд Тарусава.
- Но ты говорил, что не раз бывал там!
- Я очень забывчив. Вот и теперь я забыл дорогу к пруду. И они снова
полетели - на этот раз впереди Долгопер, а за ним старый аист, который
зорко следил, чтобы коварное существо не вильнуло в сторону и не попыталось
удрать. Он не верил ему, и когда Долгопер сказал, что там, внизу,
поблеснкивает пруд Тарусава, старый аист объявил, вздохнув:
- Ну вот, наконец-то я могу проглотить тебя, а то давно ничего не
ел...
- Не надо глотать меня! - закричал Долгопер. - Я ненвкусный! В пруду
Тарусава ты наловишь много жирных лягуншек и славно поужинаешь.
- Но я не слышу ночного кваканья лягушек,- сказал старый аист.- А
сейчас как раз их пора. Долгопер понял, что попался, и заныл:
- Я приведу тебя к настоящему пруду Тарусава, клянусь?
- Твоим клятвам я не верю, но помни, что я узнаю, тот ли это пруд, и
если ты меня обманул, то пеняй на себя. Долгопер испугался так, что его
плавники задрожали:
- Будь уверен, не обману!
Они поднялись снова высоко, и Остроклюв из любопытства спросил:
- Что же за пруд был там внизу? Долгопер смущенно пробормотал:
- Пруд Тысячи Выдр...
- И они принимают каждого аиста не очень любезно, правда?
Долгопер промолчал и вскоре стал снижаться.
- Теперь я привел тебя к настоящему пруду Тарусава. Верь мне.
- Я верю не тебе, а себе. Можешь убираться и больше не попадайся мне
на глаза.
Обрадованный Долгопер кинулся наутек.
Старый аист неслышно опустился между деревьями и замер, осматриваясь.
Он стоял на тропинке, а над головой шелестели могучие кроны. Там и сям
в траве чернели валуны, поодаль стояла легкая беседка с позеленевшей
чешуйчатой крышей, от нее вверх на холм вела лестница со стершимися
каменными ступеннями и белеющими бамбуковыми перилами.
Тропинка привела его к пруду, где басами неумолчно кринчали
лягушки-быки и рогатые лягушки. Пруд зарос листьями кувшинок. Кое-где белели
цветы водяных лилий. Посреди пру-
да на замшелых валунах росли карликовые сосны. А у самой воды на берегу
красивейшим цветком блистал маленький донмик из чистого золота. Блики от его
стен ложились на воду, и она светилась. Там нежились в лучах золотые и
серебряные толстогубые карпы. От воды поднимались нежные белесые нинти
тумана и растворялись вверху.
Старый аист трижды взмахнул широкими крыльями и очунтился на маленьком
островке. А едва опустился, увидел: кроншечный человечек, нежно розовея
обнаженным телом, лежал на замшелом камне животом вниз. Он чуть приподнялся,
нанстороженно глядя на пришельца, готовый в любой миг скольнзнуть в воду.
- Не бойся меня,- сказал Остроклюв.-Мы, аисты, люнбим младенцев.
- Я не младенец,- ответил человечек, поправляя повязнку на бедрах.-
Уже много-много лет я живу на свете. Я стар, как этот пруд, и эти деревья, и
эта земля...
- Тогда, значит, ты очень счастлив. Только счастливые выглядят всегда
молодыми.
- Да, я счастлив, потому что люблю свою судьбу, хотя иногда она бывает
горька.
Остроклюв огляделся и вздохнул:
- Какой красивый пруд!
- Да. В такие ночи, созерцая красоту, примиряешься даже с горем, ибо
красота будет жить вечно...
- В твоей речи настойчиво звучит нотка печали. А мне рассказывали о
Каппе пруда Тарусава, как о самом веселом существе. Его шутки так смешны и
остры, что поневоле забынваешь о всех своих бедах и печалях, - говорили
мне.
- Тот, кто сам не знал горя, не сумеет заставить других забыть о
нем,- вздохнул Каппа.
- Расскажи о своей беде, может быть, я помогу тебе.
- Нет! Прохожий может лишь снять соринку с чужой головы или сдвинуть с
дороги мешающий камень. Но он не монжет врачевать сердце.
- Но прохожий может извлечь песчинку из глаза или кость, застрявшую в
горле,- возразил старый аист и полон
жил перед Каппой тоненький золотой перстень.- Тебе сыновнний привет от
Капельки...
И показалось ему, что солнце осветило лицо Каппы - так оно просияло от
радости. Он схватил перстень и прижал его к груди.
- О сын мой! Наконец-то я услышал о тебе! Ты жив, ты подаешь знак!
- Да, он жив, Каппа,- ответил Остроклюв.- Но он не свободен.
- Я знал, что его держат в заточении, иначе он давно убенжал бы и
вернулся ко мне. Скажи, где эти решетки?
- Они не простые. - вдохнул Остроклюв. - Это решетнки зла.
И он рассказал, как встретил по пути Долгопера и тот пронговорился,
рассказав о похищении Капельки.
- До сих пор меня удивляло, почему царевич при кажунщемся его
благородстве так легко уступает Лупибею, Великонму Треххвосту и старается не
вмешиваться в их злодеяния. Теперь я понимаю: ядовитое зелье отуманило его
душу.
Каппа поник головой.
- Чего ты хочешь от меня? - произнес он.
- Помощи. Горюя здесь, на этом камне, не вернешь сына Капельку. Садись
ко мне на спину, и мы полетим туда, где он томится, чтобы освободить его. Но
томится он не один, и освонбодить его можно, только освободив жителей замка
и Коралнлового города.
- Понимаю,- сказал Каппа.- Если упавшее дерево приндавило пять
птенцов, нельзя вытащить одного, не приподняв дерево и не освободив всех.
- Но птенцов можно освободить одной силой,- добавил Остроклюв,- а
для того чтобы освободить морских жителей, нужна не только сила, но и ум,
смелость, отвага... Так не тенряй времени. Садись и летим! Ведь и на земле
люди ждут, когда я верну им утерянную радость.
Через минуту над старым парком и чудесным прудом взмыл вверх чеканный
силуэт старого аиста. На его спине, крепко вцепившись в перья, сидел Каппа
пруда Тарусава.
ПУТЬ К ДЕЛЬФИНАМ
- Если вокруг мрачного замка Великого Треххвоста столько сторожевых
поясов, то сколько же их должно быть вокруг Моря Счастья? - сказала
Смешинка. - В замке жить несладко, но как его охраняют! А уж в Море Счастья
все хотят попасть, наверное. Отбоя нет!
- Да, видать, там охрана поставлена что надо,- поддакннул Храбрый
Ерш. - Не прорвешься... Но где оно?
И он с сомнением посмотрел на Сабиру, которая уверяла их, что плывут
они правильно.
Крылатки устали, и карета опустилась на дно. Путники сошли прогуляться.
- Надо спросить кого-нибудь, туда мы плывем или нет,- Храбрый Ерш
ухватил пробегавшего мимо Шримса-Медвенжонка.
- Скажи нам, где Море Счастья?
- О-о! В Море Счастья не каждый попадет! - Шримс-Медвежонок хитро
улыбался.
- А кто же? - придвинулись к нему путники.
- Узнаете... В ту сторону поезжайте и узнаете,- Шримс-Медвежонок
вырвался и проворно нырнул в какую-то щель.
- Я же говорила,- сказала Смешинка,- там охрана - ого!
Они сели и задумались. Что же делать? Вдруг раздался торопливый стук
Морского Уха.
- Тревога! Тревога! Я опять слышу погоню! Все вскочили.
- Какую погоню? Кто гонится?
- Лупибей.
- Но ведь Акулы растерзали его.
- Значит, не растерзали. Я слышу его голос... он кричит. Ох, плохи
наши дела! Горе нам!
- Что такое? - переполошились беглецы.
- Он напал на наш след.
- Да как же он сумел? - удивился Язык.- Море такое большое!
- В его карете находятся три Угря-сыщика. Их носы учунют в воде даже
прошлогодний след крохотной Пандаги - рынбы-Муравья. А уж по нашим следам
они идут, нигде не своранчивая. Меч-рыб в упряжке теперь вдвое больше, и
несутся они, не останавливаясь ни на миг.
- Тогда и нам нельзя задерживаться. В путь! В путь! Со стонами
впряглись Крылатки в карету и потащили ее.
Храбрый Ерш поплыл рядом, чтобы не перегружать карету,
и заставил Языка сделать то же.
- Сколько дней пути до Моря Счастья? - спросила Сменшинка.
- Три,- грустно ответила Сабира.
- А скоро ли нас догонит Лупибей?
- Он догонит нас за один день,- печально прошелестело Морское Ухо.
- Веселее смотрите, друзья! - воскликнула Смешинка.- Нам осталось
жить целый день. Большой прекрасный день!
Карета плыла над угрюмыми скалами, на которых там и сям виднелись
воротники актиний. Потом скалы кончились. Потянулся ровный желтый песок.
Путешественники увидели, как впереди вырастает какая-то голубая гора. Они
подъехали поближе и оказались перед лежавшим на песке большим синним Китом.
Он заговорил, глядя на них помутневшими от страндания глазами:
- Сжальтесь надо мной, проплывающие! Замучили меня прилипалы, присоски
и балянусы. Не могу дальше плыть, опунстился на дно и задыхаюсь. Если вы не
поможете, не снимете с моей шкуры паразитов, то я погибну.
- А если мы остановимся, то тоже погибнем...- возранзил было Язык, но
Смешинка оборвала его:
- Ну и пусть! Зато спасем Кита! А так и мы погибнем, и он,- какая же
от этого будет польза!
- Верно, - согласился Храбрый Ерш.- Неужели мы так боимся Лупибея,
что откажемся помочь Киту и пустимся удинрать?
- Это будет большое дело нашего последнего дня, - добанвила Сабира.
Они остановили карету и принялись обдирать с кожи Кита присосавшихся
противных паразитов. Их было видимо-невиндимо.
- Чего пристали к бедному Киту? - кричал Храбрый Ерш. -
Обрадовались, что можно жить на дармовщинку? Нет, поползайте по дну,
потрудитесь, собирая корм, нечего на чунжой спине ездить!
На удивление, они довольно быстро закончили работу. Кит облегченно
взмахнул хвостом и сказал:
- Спасибо вам от всего сердца! И счастливого пути! Он не знал, что
беглецов вот-вот догонит свирепый Лупи-бей. А они не стали ему говорить об
этом, чтобы не расстраинвать доброго Кита. Ведь он выглядел таким
счастливым!
- Погоня совсем близко, - сказало Морское Ухо. - Мы даже и до вечера
не доживем.
Но почему-то Лупибей не догнал их до вечера. Ночь занстала беглецов на
дне. Обессилевшие Крылатки тащили карен
ту, а Храбрый Ерш и Язык помогали им. Смешинка подталкинвала карету,
толком не зная, зачем она это делает. Ведь скоро уже никакая карета не будет
нужна им.
Потом они свалились и тут же заснули. На рассвете Звезда разбудила
всех:
- Эй, вставайте! Или вы хотите попасть в щупальца Спрунтов сонными?
Они вскочили, растерянно озираясь. Лупибей до сих пор не догнал их! А
ведь его упряжка не останавливается и ночью!
- Карету Лупибея засосал песок,- пояснило Морское Ухо.- Я слышу, как
Меч-рыбы выкапывают ее, а Спруты тащат.
Крылатки с новыми силами замахали плавниками.
- Значит, мы нежданно-негаданно получили в свое раснпоряжение еще один
большой-большой день! - закричала Сменшинка.
Все радостно рассмеялись.
- Осторожнее! - предупредил Язык.- Впереди заросли. Как бы нам не
запутаться в них...
- И тут они услышали тоненькие испуганные голоса:
- Спасите! Помогите!
- Кто кричит? - насторожился Храбрый Ерш. Из зарослей толстой травы
зостеры высунулись остренькие мордочки:
- Это мы кричим, Карасики! За нами гоняется зубастый Окунь. Он хочет
погубить нас. Спасите!
- А вот мы сейчас ему покажем!
Храбрый Ерш распряг Крылаток, приказал им спрятатьнся в траве и стал с
важным видом прогуливаться у зарослей.
Долго не пришлось ждать. Из-за толстых стеблей выскончил Окунь с
выпученными побелевшими глазами и распахнунтой пастью, усеянной острыми
зубами.
- Ага, попался! - заорал он и, не разобравшись, бросилнся было на
Храброго Ерша, но тот выставил свои колючки, свистнул, и девять грозных
ядовитых Крылаток-Скорпионов выскочили из зарослей. Увидев их перед собой,
Окунь побелел от страха и задрожал:
- Я... я ошибся, простите! Не буду-у! - и с воплем бронсился наутек.
Храбрый Ерш крикнул вслед:
- Смотри, не ошибайся впредь!
Обрадованные Карасики выскочили из травы и устроила целый хоровод
вокруг путников...
Карета отплыла уже далеко, а сзади доносились звонкие голоса:
- Спасибо вам! Счастливого пути! Вечером Смешинка сказала:
- Вот и второй день минул, а Лупибей так и не догнав нас. В чем дело.
Морское Ухо?
- Теперь его задержали водоросли. Он въехал прямо в них, туда, где
прятались Карасики, и запутался там. Меч-рыбы рубят зостеру.
- Вот видите! - сказал Язык.- Я вовремя предупредил
Крылаток, чтобы они держались подальше от зарослей. Он с удовольствием
потянулся и тут же заснул. Едва только рассвет стал пробиваться сквозь толщу
воды,
Сабира опять разбудила путешественников.
- Если мы сегодня поднажмем, то, может быть, выскользннем из лап
Спрутов. Скорее, скорее, друзья!
- До Моря Счастья остался лишь день пути, но почему-то мы до сих пор
не встретили ни одного дозорного! - недоумеванла Смешинка.
- Еще, наверное, встретим! - сказал Храбрый Ерш. Но за весь день им
никто не встретился, если не считать рыбу-Рохлю, кружившую на одном месте. У
нее был такой растерянный вид, что Смешинка сразу же остановила карету и
окликнула Рохлю:
- Вы что-то потеряли?
- Представьте себе, потеряла! - всплеснула та плавниканми.- Несла
моим ребяткам и вот выронила...
- Что?
- Раковину! Красивую такую раковину. Вот бы игрушка была моим
детишкам! Да жаль, выронила... Слепая я, не вижу... Если бы вы помогли...
- Что ты! Что ты! - ужаснулся Язык. - Только мы останновимся - нас
сцапает Лупибей.
- Да, он уже близко,- подтвердило Морское Ухо. Но Смешинка вышла из
кареты.
- И вчера, и позавчера он гнался за нами, а мы, несмотнря на это,
помогали всем. Так неужели в последний день мы струсим и не поможем Рохле
отыскать игрушку?
При слове "струсим" Храбрый Ерш встрепенулся:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг