Дракона-Тигра, свыше двух тысяч лет назад один из тянь-ши тайно посетил
Далекую Западную Страну, где сумел подчинить себе некоторых местных духов.
С их помощью тянь-ши похитил магический жезл, хранившийся в капище
главного идола той страны. Судя по всему, речь идет о том самом жезле,
который наши старшие товарищи привезли из Китая в конце двадцатых годов. В
таком случае далекая страна к западу от Китая - это Ближний Восток, а
капищем китайцы назвали храм Яхве в Иерусалиме.
В общих чертах ситуация прояснилась: и талит, и жезл обеспечивали
какую-то форму связи с бхагой и теми иллюзорными образами, которыми
наполнен астральный мир. Дастуриев еще раз просмотрел записи Яковенко,
задумчиво покачал головой, затем достал из сейфа наследие небесных
учителей и приказал сотрудникам очистить помещение.
- Сеанс может оказаться небезопасным,- пояснил генерал.
- А нам не страшно,- заявил Кольцов, усаживаясь поудобнее.- Ты, гражданин
начальничек, бросай бравировать. Тоже мне, Чайльд-Гарольд нашелся! Мы
туточки посидим, на твои подвиги полюбуемся.
Остальные дружно поддержали полковника, и заявили, что никуда отсюда не
уйдут. Свирепо наблюдая, как они, стуча стульями, занимают зрительские
места, Дастуриев пошевелил челюстью, словно собирался гаркнуть и
восстановить дисциплину. Однако наводить порядок не стал, только
посоветовал отсесть подальше.
Закутав голову талитом, он аккуратно расправил на плечах концы древнего
полотенца и взялся за рукоятку жезла. Зрители затаили дыхание, ожидая
сверхъестественных вспышек, завывания демонов и прочих ужасов. К их
немалому разочарованию, ничего подобного не случилось. Внешне сеанс
протекал ужасающе обыденно, даже скучно. Дастуриев хмурил брови, вертел и
поглаживал жезл, ощупывал самоцветы, вделанные в грубую серебряную отливку.
Оскомовцы упустили момент, когда медиум вошел в транс. Веки опустились,
щеки впали, дыхание замедлилось. Генерал застыл в не слишком удобной позе,
его пальцы перестали ласкать волшебную палочку, дарующую власть над
обитателями астрала.
Немая сцена затягивалась. Дастуриев едва заметно раскачивал верхнюю часть
тела, изредка слегка поворачивал голову, словно озирался, не раскрывая
глаз. Время от времени по лицу начальника ОСКОМ проносились неуловимые
гримасы. Однажды он содрогнулся в своем полусне, слабо помахал жезлом и
невнятно помянул Эйфелеву башню.
Очнулся Дастуриев внезапно. Рывком вскинув голову, он обвел
насторожившихся подчиненных мутными глазами. Постепенно его взгляд
прояснился, и генерал-майор с наслаждением пошевелил плечами.
- Что там? - шепотом спросила Полина.
- Там? - генерал до красноты растер лоб и переносицу.- Хотел бы я знать,
где это - там...
- Вы были в бхаге? - осведомился Кольцов.
Главный оскомовец молча кивнул, а потом вдруг поинтересовался, не исчезал
ли он из этой комнаты. Услышав в ответ, что почти полчаса без чувств
пролежал в своем кресле, Дастуриев недоуменно насупился.
- Не знаю, был ли я в бхаге, но бхага определенно уносила меня,- сказал
он наконец.- Я побывал в Лондоне, Париже и еще каких-то местах. Там был
город с небоскребами - наверное, Нью-Йорк. Я ходил по улицам, заглядывал в
дома - в общем, получился полный эффект присутствия. Лучше, чем в
стереофильме.
Генерал снова задумался, не обращая внимания на сотрудников, с
нетерпением ожидавших его рассказа. Потом вдруг забрал оба талисмана и
объявил, что рабочий день окончен. Ушел он первым, чего прежде не
случалось.
Вечером, когда в столице закрылось большинство офисов, секретарь по
обороне принимал гостей. Собрались влиятельные люди, разделявшие его
мнение насчет необходимости поскорее покончить с русскими. Сегодня -
Форрестол в этом не сомневался - они согласятся поддержать план "Firing"
на Совете Национальной Безопасности.
До сих пор глава военного ведомства не был уверен лишь в позиции Джона
Эдгара Гувера. Директор ФБР люто ненавидел коммунистов, но не видел
необходимости в крестовом походе против Советской России. Гувера вполне
устраивала "холодная война", позволявшая раздувать шпиономанию. В таких
условиях он держал за глотку всех вашингтонских политиков - на каждого из
них Бюро накопило объемистые досье, так что сенаторы и министры
беспрекословно повиновались хозяину тайной полиции, сохранявшему свой пост
ровно четверть века. Менялись президенты, начинались и заканчивались
войны, и только Директор был вечен, как египетские пирамиды.
Чтобы исключить случайности, Форрестол пригласил на этот мальчишник
молоденького лейтенанта Джеффри Дейланда из военной разведки. Увидев
мускулистого поджарого красавчика, стареющий педик Гувер мгновенно растаял
и готов был выполнить любую просьбу секретаря по обороне.
Как обычно, Директор старался держаться в центре общего внимания и громко
рассказывал совсем свежую историю про свой телевизор. Новенький аппарат,
по его мнению, оказался дефектным: когда Гувер нажимал клавишу включения,
экран примерно минуту оставался темным, и только затем появлялось
изображение.
- Я вызвал монтера из технической службы Бюро, но этот бастард имел
наглость заявить мне, что так и должно быть,- возмущенно восклицал шеф
ФБР.- Пришлось уволить бездельника.
- Неужели после его увольнения телевизор стал работать лучше? -
язвительно осведомился Даллес.
- При чем тут это? - удивился Гувер.
Сенатор Джозеф Маккарти, выцедив второй стакан виски с содовой,
добродушно заявил:
- Ну, наконец-то наши самолеты отправятся в Петроград и сбросят атомную
бомбу в самый центр Кремля,- он оглушительно захохотал.- Прямо под ноги
дядюшке Джо!
Шутка понравилась, и только Джон Даллес сказал, поморщившись:
- Запомните, Джо, ваш тезка Джозеф Сталин живет не в Петрограде, а в
Москве.
- Какая разница? - удивился главный охотник на коммунистов,
оккупировавших госдепартамент и голливудские киностудии.- Мы будем бомбить
и Москву, и Петроград и другие русские города...- он вдруг задумался с
удивленно спросил: - Каким образом дядюшка Джо может жить в Москве, если
Кремль находится в Петрограде? Не надо так шутить, Джонни.
Погрозив Даллесу пальцем, сенатор налил себе новую дозу виски и разбавил
струей из сифона. Приглашенные генералы из штаба ВВС одобрительно кивали,
разделяя боевой настрой всесильного сенатора. Хойт Ванденберг доложил, что
план "Firing", то есть "стрельба" или "стрелковый", полностью подготовлен.
Осталось только загрузить боеприпасы и отдать приказ, после чего
гигантские бомбардировщики В-36, поднявшись с американских аэродромов,
возьмут курс на Россию.
- Плохо, что на второй день главные силы авиации придется переключить на
другие цели,- печально добавил генерал Лимей.- Из-за этого повторные удары
по вражеским городам окажутся гораздо слабее.
Гости, немного перебравшие виски, возмутились, поэтому начальнику штаба
ВВС пришлось объяснять, что после первой же бомбардировки Кремль
безусловно двинет в контрнаступление свои дивизии, расквартированные в
Европе и на Дальнем Востоке. Эти азиатские полчища, вооруженные лучшими в
мире танками, прорвутся к Монблану и Ла-Маншу прежде, чем полсотни В-36
смогут завершить уничтожение Москвы. Тем более, что не известно, сколько
бомбардировщиков погибнут под ударами русских зениток и истребителей. Вот
потому-то, сказал Лимей, американским бомбардировщикам, включая тяжелые
В-47 и В-50, предстоит работать по механизированным колоннам Красной Армии.
Гувер прокомментировал недовольным тоном:
- Короче говоря, мы рискуем остаться без Европы. Может, не стоит
торопиться с войной? Непосредственной угрозы русского нашествия пока не
видно. Насколько мне известно, наши военные считают, что Советы сумеют
сделать атомную бомбу, в лучшем случае, лет через десять, а то и двадцать.
Потрясенный таким предательством Форрестол собрался дать отповедь
коварному провокатору, но после четырех порций виски язык отказывался
произносить гневные фразы. Тем временем Даллес затянул старую песню:
дескать, война не нужна, достаточно проводить жесткую политику с позиции
силы, и СССР сам развалится, как глиняная кукла. Кто-то из генералов
попытался возражать, но Даллес походя помянул параноиков, которые так
напуганы призраком коммунизма, что готовы искать русских шпионов под
собственной кроватью и даже в самой кровати. Последний намек смертельно
оскорбил Гувера и Маккарти, и два друга тоже ввязались в перепалку.
Занятые этими увлекательными обстоятельствами гости не сразу обратили
внимание на странное поведение Форрестола. Хозяин квартиры стоял у окна с
побелевшим от ужаса лицом и, тыча пальцем в пустое пространство, истерично
выкрикивал:
- Русские пришли! Они уже здесь, в Вашингтоне!
Недавние слова о параноиках сразу приобрели новый смысл. Нежно обнимая за
плечи смазливого лейтенанта, Гувер насмешливо произнес:
- Джимми, тебе нельзя так много пить.
- Русские танки! - вдруг заорал секретарь по обороне.
С прытью, неожиданной для его возраста и комплекции, Форрестол бросился в
атаку на невидимого противника, ожесточенно молотя кулаками по воздуху.
Неожиданно окно распахнулось, и глава Пентагона, неловко перевалившись
через подоконник, едва не выпал наружу. Гостям пришлось постараться, чтобы
втащить его обратно.
Когда приключилась неприятность с Форрестолом, в Вашингтоне была глубокая
ночь, но в Москве только-только рассвело. Около полудня руководители
державы приехали в Кремль и занялись делом Дастуриева. Выслушав рапорт
начальника ОСКОМ, Сталин произнес весело, но в то же время осуждающе:
- Опять за старое взялся? Кто тебе, сукин сын, разрешил заниматься
индивидуальным террором? Ты кто - большевик или эсер?
- Виноват, - кротко признал генерал, но тут же добавил: - А ведь неплохо
получилось.
- Если бы ты был горбатый, я бы знал, как тебя исправить,- вздохнул
генераллиссимус.
Почувствовав, что разнос на этом закончился, Дастуриев осмелился вставить:
- Поздно меня перевоспитывать. Меня даже смерть не исправит.
На всякий случай Берия решил одернуть зарвавшегося колдуна и сказал
преувеличенно строго:
- От тебя зависит, чтобы смерть не слишком спешила...
К обеду весь Большой Дом на площади Дзержинского уже знал сенсационную
новость из Вашингтона: министр обороны Форрестол, свихнувшись на почве
зоологического антикоммунизма, выбросился из окна собственной квартиры и
разбился насмерть. Судя по его последним словам, перед этим оголтелому
милитаристу привиделось, что в американскую столицу вошли советские
танковые войска.
По этому поводу было высказано множество язвительных замечаний, в том
числе: "Не рой другому яму", "Кто с мечом на нас пойдет", "Не пугай бабу -
она длиннее видала". Говорили также, что кишка у янки совсем тонкой
оказалась, и вообще так будет с каждым, кто станет на нас зубы точить.
Естественно, все бурно радовались тому, как боятся нас тупые поджигатели
войны - сами с небоскребов сигают, боеприпасы нам экономят.
Коллектив ОСКОМ радовался вместе с остальными коллегами. Лишь одно
обстоятельство немного портило весь праздник - куда-то подевался начальник
Комиссии. Кольцов звонил к нему домой, но генеральская супруга ответила,
что Кадаги Дастуриевич уехал из дома совсем рано, на улице еще темно было.
Дастуриев появился ближе к вечеру. Был он явно в приподнятом настроении,
отчего у бдительной капитана Яковенко возникло подозрение: не у любовницы
ли генерал задержался? Полина доложила по возможности деликатно:
- Начальство вас не спрашивало.
- Начальство знает, где я был и чем занимался,- улыбаясь, сообщил генерал.
"Так и есть,- смекнула капитан.- Вдвоем с Лаврентием по бабам шлялись".
Она сказала, не слишком скрывая возмущение:
- Пока вы где-то чем-то занимались, тут много интересного случилось. Вы,
наверное, не слышали, что в Америке с министром обороны случилось...
- Не слышал? - Дастуриев расхохотался.- К твоему сведению, глупая
девочка, не только слышал, но даже видел!
Снисходительно посмеиваясь, генерал-майор поведал подчиненным, что еще
накануне вечером у него возникла идея повторить вчерашний визит в бхагу.
Только на этот раз он решил провести обряд вдали от города, где не будет
машин, проводов высокого напряжения и прочих примет цивилизации, мешающих
общению с соседним уровнем вселенской конструкции. Для таких сеансов
Дастуриев давно приглядел старую дубраву возле Сенежского озера.
- Этот китайско-израильский жезл посылает мой астральный образ в любое
место, куда я пожелаю,- рассказывал генерал.- Я еще вчера заглянул к
разведчикам, и они показали на карте Вашингтона, где находится дом
Форрестола. Короче говоря, мой призрак ходил по его квартире, а эти бараны
меня не видели и вовсю обсуждали, как бы закидать нас атомными бомбами.
Потом у меня получилось показаться Форрестолу. Увидев рядом советского
генерала в полной форме с орденами и расстегнутой кобурой, этот шакал
начал вопить: "Мама, помоги, русские пришли!" Я ему вежливо объясняю на
чистом телепатическом языке: "Это не русские, это хевсур пришел. Русские
чуть позже на танках приедут". У него совсем мозги сдвинулись, он
закричал: "Русские танки!" - и бросился к окну. Наверное, хотел
посмотреть, как по улице катаются наши ИС-три. Я уже и окно ему открыл и
подтолкнул плечом, но толпа помешала, не пустили дальше подоконника.
- Так он упал или не упал? - недоумевал Подугольник.
- Ты слушай, не перебивай,- повысил голос начальник.- В общем, вызвали
скорую помощь и повезли Форрестола в госпиталь, а я - за ними. Там снова
ему показался, и тут у мерзавца нервы не выдержали - все-таки прыгнул с
шестнадцатого этажа. Я хотел заодно Маккарти прикончить, но тот, как меня
увидел - заикаться начал и упал без чувств.
Все долго смеялись и жалели, что не видели столь упоительные сцены
воочию. Потом стали обсуждать последствия дастуриевской вылазки в астрал.
Молодежь считала, что теперь опасность войны станет слабее: главного
поджигателя больше нет, а новый министр обороны вряд ли решится на такую
авантюру. Селищев добавил: в течение месяца будет испытана советская
атомная бомба, и тогда никакие милитаристы не посмеют точить зубы на СССР.
Неожиданно Кольцов проговорил с озабоченным видом:
- Между прочим, президент Трумэн тоже большой любитель бомбами швыряться.
Этот запросто может сам начать войну.
- Не начнет,- уверенно заявил Дастуриев.- Он теперь долго смирный будет.
- Откуда вы знаете? - удивилась Полина.
Хохотнув, генерал объяснил:
- После Форрестола я к нему в Белый Дом заглянул.
Оттуда не возвращаются
Под утро Курганову стало хуже. Когда прибежал вызванный сиделкой дежурный
врач, больной задыхался. Пульс замедлился, давление упало. Врач приказал
дать кислород, ввести физраствор и сделать инъекцию антибиотиков.
Состояние Курганова выровнялось, но в сознание он так и не пришел.
Через час пришла дневная смена, и в палату заглянул завотделением.
Выслушав отчет дежурившего в ночь персонала, старый врач озабоченно
покачал головой. Они теряли больного, и уже было понятно, как произойдет
неизбежное. Лекарства от лучевой болезни наука еще не придумала. Сейчас в
организме физика-атомщика стремительно погибали эритроциты, разрушались
гормоны и ферменты, отвечающие за важные для жизни процессы. Пораженные
нейтронами органы отказывались выполнять свои функции, нарушился обмен
веществ. Как и многих до него, Курганова ожидала более или менее
продолжительная агония и - скорее раньше, чем позже - смерть.
Завотделением давно смирился, что из каждых трех физиков-атомщиков,
угодивших в этот госпиталь, выживает только один. В данном случае вопрос
был уже практически решен, Курганову предстояло страдать не дольше суток.
Конечно, не велика птица - если пациента заберет Кондратий, голову не
снимут. Тем не менее старый врач решил подстраховаться и выполнить как
можно больше процедур, чтобы вся документация была в ажуре.
Он вызвал бригады из функциональной диагностики и физиологии, больному
сделали анализ крови, кардиограмму. При этом кардиолог потихоньку брюзжал:
дескать, из-за магнитной бури его приборы работают не слишком надежно, а
их заставляют зря тратить время с этим персонажем Льва Толстого. В смысле
- живым трупом.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг