Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
  - В каком порядке будем заниматься этими субъектами - по ранжиру или по
алфавиту?
  - Никакой разницы,- уныло откликнулся Кольцов.- Хоть наугад вытаскивайте.
  От усталости у Садкова дрожали руки, но старый контрразведчик нашел силы
пошутить. Разбирайте дела в любом порядке, сказал он, но интересующее нас
все равно вылезет последним.
  Посмеиваясь, они разъехались по городу. Каждый осотовец возглавлял
опергруппу, составленную из работников местного органа НКВД и чекистов,
прибывших на усиление из соседних областей. До обеда Антон Петрович
познакомился с очередной командой шизофреников, обладателей ушибленных и
проломленных черепов, ветеранов гражданской войны, а также прочих
случайных людей, которые хоть каким-то признаком напоминали эфемерный
образ дяди Коли.
  В разгар этой работы, по пути к очередному подозреваемому, Садков
задремал в машине. Сквозь дрему его осенило, что они, возможно, ищут вовсе
не там. Вполне могло случиться, что дядя Коля, впервые услышав голоса из
будущего, на радостях поделился своим знанием с окружающими, а те
благоразумно упрятали его в соответствующее заведение. Возможно, старик до
сих пор лечится в психбольнице, а родичи его живут в деревне и приезжают
навестить дядю Колю не чаще, чем раз в месяц. Именно в эти дни ясновидящий
передает им письма и получает свежие газеты.
  Антон Петрович заторопился в областное управление - поделиться догадкой.
С Дастуриевым они столкнулись прямо у входа, и здесь же Садков торопливым
шепотом изложил свои соображения. Немного подумав, майор согласился, что
идея кажется дельной.
  Поднимаясь в секретно-политический отдел, контрразведчики продолжали
обсуждать это предложение. Наверху их ждало разочарование. Через неплотно
прикрытую дверь доносился знакомый голос, и Антон Петрович понял, что
хитроумная дастуриевская задумка обмануть судьбу не увенчалась успехом.
Войдя в кабинет, они увидели Гладышеву, которая привычно распекала
потупившегося Воронина.
  - Кажется, вам было сказано сидеть в Москве,- зарычал рассвирепевший
начальник отделения.
  В ответ она гордо заявила: дескать, выехала по приказу товарища
Меркулова. Начальник главка, сказала Вера, потребовал бросить на это дело
весь личный состав. Дастуриев хотел высказаться, но сдержался и только
беспомощно махнул рукой. Было уже поздно что-либо менять, ведь очередное
пророчество дяди Коли все равно сбылось. Майор просто приказал Гладышевой
заняться психиатрическими лечебницами, а Садкову и Воронину разрешил
отдохнуть до вечера.
  - Вы тоже третьи сутки на ногах,- напомнил Егор.
  - Мне отдых не положен,- буркнул Дастуриев.- Поторопитесь. Через четыре
часа я вас разбужу.
  Антон Петрович прилег на диване в соседней комнате. Несмотря на
сильнейшую усталость, засыпал он тяжело и долго ворочался, продолжая
думать о висевшем на них задании. Садкову показалось, что он понимает,
почему Дастуриев работает с таким отчаянным неистовством. Разгадка,
наверное, была не только в том, что майор не хотел провалить свое первое
дело в качестве руководителя ОСОТ.
  Много десятилетий назад молодой военный моряк Садков свалился от
тропической болезни в далекой азиатской стране. Антон Петрович на всю
жизнь запомнил тягостное чувство, поражавшее человека, который оказался
один в окружении чужих людей, чужих лиц, чужой речи. Он владел несколькими
языками, так что без труда мог разговаривать с персоналом и многими
пациентами, да и отношение к нему было вполне благожелательное. И тем не
менее Садков очень болезненно переносил вынужденное одиночество на
чужбине. Когда в лечебницу заглянул украинец, ходивший кочегаром на
канадском пароходе, для Антона Петровича этот малограмотный придурковатый
матрос стал чуть ли не символом родной земли.
  Кадаги, который оставался в душе шаманом с диких гор, должен был так же
ощущать одиночество среди обычных людей. Пусть давняя история лишила его
астрального дара, но все-таки Дастуриев был феноменом и остро нуждался в
обществе себе подобных. Он просто не мог не испытывать родственных чувств
к старому прорицателю. Наверняка майор надеялся, что сумеет защитить
ясновидящего, и дядя Коля проживет еще достаточно долго...
  Садкова разбудил не Дастуриев, а внутреннее чувство, работавшее не хуже
будильника. Часы показывали двадцать минут шестого. Воронин, лежавший на
диване возле противоположной стены, тоже не спал, энергично шевеля губами
и глядя в потолок.
  - Песни поешь? - усмехнулся старик.- Можно громче, я уже проснулся.
  - При чем тут песни...- Егор рывком сел и принялся натягивать сапоги.-
Антон Петрович, у меня появилась странная мысль. Ведь завтрашняя газета
будет набрана уже сегодня вечером, правильно?
  - Безусловно...- Садков понял, что имеет в виду коллега.- Если не
случится ничего неожиданного, вроде постановления правительства, которое
нужно срочно разместить на первой полосе. Ты прав, часам к десяти вечера
макет газеты должен быть готов и отправлен в типографию.
  - Значит, если мы заявимся в редакцию перед самым выпуском, то увидим
завтрашние некрологи, но случится это в четверг, как и сказано в последнем
письме.
  - Пошли к майору,- вздохнул Антон Петрович.


  Уфимское плато. 23 декабря 1938 года.


  Крохотный поселок над высоким берегом Юрюзани насчитывал от силы дюжину
избушек и служил временным пристанищем для сезонных работников. В
единственном по-настоящему обжитом доме стоял на столе наскоро сколоченный
гроб. Проводить старика в последний путь пришел весь поселок, приехали
друзья из других мест. Всего собралось человек тридцать.
  Анна Медникова, дочь покойного Шарыгина, полная женщина лет тридцати
пяти, неторопливым степенным голосом вспоминала, как Николай Николаевич
слегка повредился рассудком, начал заговариваться.
  - Это все с гражданской началось,- говорила она.- Папаша после
рассказывал, они оборону держали в большом доме. Дом-то снарядом разбило,
камень ему на голову и упади, или доска тяжелая. В беспамятстве его там
оставили, никто и не заметил. Думали, отдал богу душу солдатик. Папаша
вроде бы двое суток пролежал заваленный, насилу потом выбрался...
  Дальнейшее было понятно и без ее обстоятельных пояснений. В начале
тридцатых годов у Шарыгина прорезался дар ясновидения. На первых порах
Николай Николаевич пытался рассказать, о чем сообщает ему бхага, но
окружающие сочли старика ненормальным. Пришлось перебраться подальше от
людей.
  - Он здесь обосновался, лесником, значит, стал,- плавно водя руками,
рассказывала Анна Николаевна.- Мы-то с мужем в геологической партии
работали, всё мотались по глухим местам, редко папашу навещали. Он тут с
внуком жил, сыночком нашим. Души в нем не чаял, с пяти лет грамоте обучил,
пристрастил книжки читать. Дюже переживал, что редко станет видеть
Павлушу, нашему-то мальчику на тот год в школу идти. Говорил - помру с
тоски, когда внучек уедет. Думал даже сам в город перебраться. Часто ездил
в Уфу, жилье подыскивал, чтобы рядом с Павлушей оставаться.
  Ее воспоминания уже не представляли интереса, поэтому Садков прервал этот
неторопливый поток слов:
  - Ваш отец часто посылал письма?
  Женщина, с недоумением посмотрела на контрразведчика и уверенно ответила:
  - Какие письма? Не мог он писать, правая рука у папани почти не
двигалась. Стрелять, или там топором махать он левой рукой приноровился. А
вот ручку или карандаш держать - этого не получалось. Черт-те какие
закорючки вместо букв рисовал.
  Поблагодарив Анну Николаевну за обстоятельный и очень важный рассказ,
Дастуриев осведомился, можно ли поговорить с ее сыном. В глазах женщины
мелькнул испуг. Пришлось долго внушать Медниковой, что мальчику ничего не
угрожает и что сотрудники НКВД всего лишь хотят узнать кое-какие
подробности о лесной жизни дяди Коли. В конце концов дочка феномена отвела
их в другую избу, где на время похорон оставили семилетнего Павлика.
  - Вы из Особой Комиссии? - по-взрослому серьезно спросил мальчик.
  - Из Особого отделения,- машинально уточнил Дастуриев.
  - Особого отделения больше нет,- заупрямился ребенок.- Дедушка так
сказал. И еще он говорил, что я, когда вырасту, стану вашим начальником.
  - Обязательно станешь,- охотно подтвердил майор.- Дедушка рассказывал
тебе, как видит будущее?
  - Раньше - нет, а как зима началась - почти каждый день. И еще дед письма
диктовал для вас...- мальчик всхлипнул и горько расплакался, продолжая
говорить сквозь слезы: - Он так и сказал: прочитают в газете про меня и
приедут к нам, а я, говорит, уж в домовине их дожидаться буду, а ты
последнее письмо им передай. Пускай, говорит, стыдно им станет. Вон, на
полке лежит...


  Начальнику Особой Комиссии.

  Не смог разглядеть, как вас зовут, но видел петлицы полковника. Дни мои
приближаются к концу. Вы меня обидели, но и вас точно так же обидят.
Почитай, мы в расчете. На прощанье продиктую последние советы.
  Тем летом приедет в Москву министр от Гитлера - договор подписывать.
После того германец возьмет Польшу, а мы вернем Львов и другие наши
города, что паны отобрали. Когда фашист перекинет все войска против
француза, к нам вернутся лифляндские и молдавские губернии. Никто и
пикнуть не посмеет.
  Однажды я видел наступление на Берлин летом 40 года, но большого успеха
не выйдет. Германские войска на поездах и автомобилях смогут быстро
вернуться в Польшу, окружат двести тысяч красноармейцев возле Кракова и
Лодзи, потом разобьют Ворошилова между Данцигом и Варшавой. Придется
заключать позорный мир, отдавать врагу Вильно и Гродно.
  Лучше не начинать с Германией, пока не соберем армию в 7 мильёнов штыков.
В той войне победу принесут наши танки Т-34 и КВ, пушки конструктора
Грабина, самолеты МИГ и ЯК. У англичан тогда главным министром будет
Черчилль. Он посулит нам подмогу, но всерьез помогать не станет. Сами
победу добудем. Конец войны я видел по-разному. Или до Мадрида дойдем, или
в Берлине остановимся.
  Потом, как побьем немца, ученые люди сделают новую бомбу. Одна такая
целый город взрывает. Твои молодцы, полковник, подскажут, где искать
взрывчатку для этой бомбы. Ордена получите. Америка будет нам грозить.
После 50 года несколько раз война начаться может. А может и не начаться.
От этого зависит, как дальше история пойдет.
  Теперь читай внимательно, полковник. В снах наяву я не только кинохронику
вижу. Люди в необычной одежде рассказывают новости, смотрят мне прямо в
глаза, улыбаются и еще называют меня: "Дорогие товарищи телезрители". В
конце новостей они свои имена говорят, я некоторых запомнил. Особенно мне
понравились три очень красивые женщины: Аза Лихитченко, Светлана Моргунова
и Ангелина Вовк. Еще рассказывают о новостях два мужика: Игорь Кириллов и
Александр Невзоров. Сам думай, полковник, тебе за то деньги плотют.
  А теперь последнее мое слово. Ты, полковник, человек не злой, хотя много
народу поубивал и еще больше убьешь. И простых людей, и генералов, и
министров. Позаботься, добрый человек, о внуке моем. Родители за ним не
углядят, а мальчонка толковый, много пользы вашему делу принести может. Я
его судьбу по-всякому видел. Пусть НКВД пристроит Павлушу в московскую
школу-интернат, тогда все хорошо будет.
  А с тобой, полковник, я не прощаюсь. Ровно через 13 лет встретимся по ту
сторону большой черной трубы, в которую уносит таких, как мы с тобой.
  Ухожу со спокойной душой. Зла на людей не имею.

  Николай Шарыгин. 19/XII-38.



  Москва. 24 декабря 1938 года.


  Дастуриев отправился к руководству - объяснять причину неудачи. Три
капитана, оставшись в отделении, занялись составлением отчета, стараясь
последовательно изложить предсказания дяди Коли.
  - Рука не поднимается такое писать,- стонал политически выдержанный
Кольцов.- Как вообще можно хотя бы подумать, будто наше правительство
подпишет мирное соглашение с фашистами?!
  - Между прочим, мысль вполне здравая,- заметил Антон Петрович.- Если бы
Николашка в четырнадцатом послушал Распутина и не объявил войну
Вильгельму, многое могло по-другому случиться. Не было бы таких страшных
потерь, Проливы стали бы нашими...
  Он вовремя прервал перечисление преимуществ русско-германского союза
против Антанты. Очевидно, что подобный расклад сил в мировую войну должен
был вычеркнуть из истории все революционные катаклизмы - и февральский, и
октябрьский. Говорить об этом вслух, конечно же, не стоило.
  Между тем Воронин тоже засомневался, стоит ли упоминать, что Дастуриеву
предстоит отправить в мир иной неведомых генералов и министров.
Поразмыслив, они решали, что большого вреда не будет: в СССР ни тех, ни
других нет, то есть убивать майор будет иностранцев, которым туда и дорога.
  Вошла Гладышева, отвозившая Павлика Медникова в интернат НКВД.
  - Взяли мальчонку,- сообщила Вера.- Будем за ним присматривать.
  Сентиментально повздыхав, старший лейтенант присоединилась к общей
работе, но лицо ее не выражало сильного энтузиазма.
  - Чего кривишься? - спросил Кольцов.- Зубы болят?
  Недовольно поглядев на него, Вера сказала:
  - Немного пользы от таких предсказаний. Старикашка не смог даже правильно
угадать название нашего отделения. Какую-то комиссию придумал.
  Садков повторил, что все предсказания не могут сбыться и что надо
поскорее заканчивать отчет. Когда они дописывали последнюю страницу,
вернулся Дастуриев. Вид у него был необычный - словно майор с трудом
сдерживает смех.
  - Что случилось, Кадаги Дастуриевич? - забеспокоилась Гладышева.
  - Ничего особенного...- Дастуриев дернул щекой.- Просто три дня назад нас
переподчинили центральному аппарату. Теперь мы называемся Особой Комиссией
при наркоме внутренних дел.


  Кузница нибелунгов


  Силезия. Шахта "Святой Августин". 16 мая 1948 года.


  - Герр официр...
  Голос пленного звучал жалобно и даже умоляюще. Наверное, лет шесть назад
эсэсовец был откормленным наглым детиной - одним из тех подонков, кто убил
его родителей. Каторжные работы превратили этого сверхчеловека в
изможденного сгорбленного доходягу.
  - Слушаю вас,- брезгливо сказал лейтенант Подугольник.
  Услышав родную речь, бывший образцовый ариец вытянулся в строевой стойке
и пролаял:
  - Эгон Хегер, шарфюрер СС. Служил в охране этой шахты, на Восточном
фронте не был!
  Очевидно, эсэсовский унтер-офицер желал продемонстрировать, что чист
перед советскими людьми. Владимир нетерпеливо сказал:
  - Что вам нужно от меня?
  - Герр лейтенант, могу ли я рассчитывать на снисхождение, если дам важные
сведения оккупационным властям?
  - Это зависит от важности сведений.
  Помявшись, немец доложил, что ему известен сектор шахты с очень высоким
содержанием руды. По словам Хегера, тот штрек был завален осенью 1943 года
и с тех пор не разрабатывался.
  - Меня перевели из Франции после ранения в Арденнах,- торопливо говорил
он.- Я слышал разговоры старых охранников о том, что в шахте выделялся
ядовитый газ, несколько рабочих отравились насмерть. Поэтому вызвали
команду саперов и подорвали тоннель.
  Сообразив, о каком штреке идет речь, особист заинтересовался, но на

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг