вмешиваться в существующий ход событий, и чтобы не он один, - все живое на
свете так же, как он, сломя голову, бросилось в водоворот абсолютной
свободы. Конин присел на корточки возле края плиты и коснулся ладонью ее
скользкой зеленой одежды из микроскопических водорослей. Любое проявление
жизни вызывало в нем гордость и нежность, как будто он сам был создателем
или хранителем этого невероятного чуда.
- Как хорошо мне! - шептал он, присев возле камня и с нежностью гладя
зеленую водоросль. - Я хочу, чтобы каждая клеточка стала свободна, как я!
И пусть рухнут преграды, исполнятся вожделенные планы таинственной жизни,
внедрившейся в шероховатости старой плиты...
Он едва успел отскочить: зеленая слизь отделилась от камня, вспенилась,
вздулась огромным, во всю плиту, пузырем и, вдруг, почернела и лопнула с
треском, похожим на выстрел, опала, рассыпалась мертвым налетом. Ветер
унес темно-бурую пудру, оставив на камне ужасную плешь.
Человек брел понурившись, увязая в гальке босыми ногами, прислушиваясь к
плеску волн, крикам чаек и крикам людей возле моря. "Вот что такое жизнь!
-говорил он себе. - Дай ей все и... ставь точку: конец совместиться с
началом... и нет ничего."
Над лодочной станцией в заходящих лучах кружились чайки - сотни, тысячи
чаек. Тени их скользили по пляжу и по воде. Конин брел среди этого вихря,
волоча за собою весла.
- Я попал в птичий праздник, - усмехнулся он, забираясь в лодку. - Слишком
рано проросло мое "зернышко". Мне теперь - только бы щедро дарить.
На этот раз оба весла точно встали на место.
- Вы готовы? - спросил коричневый лодочник в красных трусах. - Не
поднимайтесь. Я отвяжу.
Звякнула цепь и лодка свободно запрыгала на волнах.
- Учтите, у нас очень быстро темнеет, - предупредил "Аполлон".
На дне шлюпки плескалась вода. В ней дремало закатное солнце. Иван
заставил себя улыбнуться прекрасному лодочнику и только тогда заметил
девушку в белом, с короткими светлыми волосами. Она приближалась,
осторожно ступая по плитам босыми ногами. Она еще не могла его знать, но
он узнал бы ее среди тысяч. Ему показалось, какая-то сила толкает его ей
навстречу. Во рту пересохло.
- Не надо меня торопить, - сказал он в пространство и взялся за весла.
Лодка рванулась. Он греб торопливо, сосредоточенно, не поднимая глаз: так
легче было бороться с искушением нарастающей щедрости. Он теперь знал, что
жизнь может ждать от него. Дай ему волю - он одарит ее такой же
потребностью в щедрости. И миллиарды непримиримых противоречий разрешатся
враз, сами собой, обратив все живое в планетарную пыль. Это будет предел,
пик свободы... и бездна распада.
Только отплыв метров сто, Конин взглянул на берег. Отсюда Маша была похожа
на белую чайку. Он невольно взмахнул рукой и увидел, что девушка машет,
отвечая ему.
- Вот мы и познакомились, - подумал Иван. Он греб теперь осторожно,
постепенно набирая скорость, стараясь работать веслами так, чтобы фигурка
на берегу была в створе с кормой. Лодка спешила в сторону низкого уже
начавшего багроветь солнца, и девушка долго смотрела во след ей из-под
ладони.
Конин вспомнил сейчас тот далекий день, когда впервые покинул Землю,
расставшись с детскими заблуждениями и догадавшись, что пассажиры,
оставляя корабль, не печалились о пустынном небе, а, наоборот, облегченно
вздыхали от того, что больше не надо изображать из себя храбрецов в то
время, как трясутся поджилки.
- Что будет, если во время полета случится беда? - спрашивал себя Ваня и
сам себе отвечал: - Ничего ровным счетом. И потом во все времена будет
так, словно ничего не случилось. Потому что живое извлекает из памяти
только то, что требуется в настоящий момент.
Иван приналег на весла. Волны разбивались о борт и в облаке водяной пыли
дрожала радуга. Чайки сизыми лепестками кружились над морем, то взмывая,
то устремляясь к воде. Тысячи глаз их блестели капельками бурой смолы.
Конин греб, не замечая усилий. Тоска от сознания нашей бесследности,
ощущение невероятной хрупкости жизни заглушили все остальное. Он хотел
жить и безумно хотел, чтобы этот кошмар оказался вдруг сном, от которого
можно очнуться. И вместе с тем, он отдавал себе ясно отчет в том, что с
ним происходит и в том, что может произойти с этим миром.
Скорлупка неслась, перепрыгивая с волны на волну, разрывая пенные гребни.
А Ивану казалось, он не движется с места.
Шальная мутация - результат облучений или чудовищных травм, полученных на
городской магистрали, сшибка непознанных закономерностей одарили его
неожиданной властью над "порядком вещей" и нарастающей жаждой ею
делиться... Он был чрезвычайно опасен!
У живого во всей Обитаемой Зоне оставался единственный шанс, заключавшийся
в том обстоятельстве, что Ивану не продержаться на море больше минуты.
Не важно, - думал гребец, - какое весло хрустнет первым... Важно, что
отчаянно краткая, даже после ретемперации больше похожая на прикосновение
Жизнь не обманула, одарила мгновением, стоющим вечности, а теперь...
полагается целиком на него.
Рига - Москва
1974 - 2000гг.
--------------------------------------------------------------------
Данное художественное произведение распространяется в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения целостности и неизменности текста,
включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 31.07.2001 13:58
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг