поддержал его Михаил. - Как бы ты ни выглядело, покажись, пожалуйста.
- Воля ваша, - помолчав, согласился голос. - Но чур не пугаться и
шума не поднимать.
И тут же ребята увидели, что бугор земли под кустом сирени начал
менять цвет. Из бурого он превратился в густо-фиолетовый, потом в
темно-багровый и, наконец, в светло-розовый.
- Вам нравится такой цвет? - Голос явно исходил из бугра.
- Н-ничего.
- Так ты что, обычная земля? - прошептал Михаил, сам неожиданно
потерявший голос.
- Нет, я просто маскируюсь. Значит, такой цвет вас устраивает? А
то я могу сменить.
- Устраивает, - пробормотал Михаил. - Очень красиво.
- Правда? - обрадованно спросил розовый холмик. Он слегка надулся,
став похожим на поднявшееся тесто, потом, подобно гигантской капле
воды, обтек стволы сиреневого куста и перелился поближе к ребятам.
Теперь он напоминал большой перевернутый таз.
- Здорово! - восхитился Витька. - Совсем как кисель.
- Извините, - недовольно сказало похожее на перевернутый таз
существо, и по слегка поблескивающей поверхности его прошла легкая
рябь. - Но это сравнение мне неприятно.
- Он не нарочно, - извинился Михаил. - А можно тебя потрогать?
- Только осторожно.
Михаил нагнулся и провел рукой по теплой, гладкой поверхности
невиданного существа.
- Ой! - внезапно взвизгнуло оно, Михаил отдернул руку.
- Больно?
- Щекотно.
- Давайте познакомимся, - официальным тоном предложил Витька. -
Меня зовут Виктор, его - Михаил, а тебя как?
Существо задумалось. Розовый цвет его приобрел лиловатый оттенок,
и наконец, когда ребята уже начали недоуменно переглядываться, оно
сказало:
- Друзья зовут меня Мяфой.
- У тебя есть друзья? А как ты видишь? И слышишь? И двигаешься?
После первого вопроса тело Мяфы сморщилось и покрылось зелеными
пятнами. Михаил предположил, что она обиделась, и собрался уже
обругать Витьку за грубость, но Мяфа быстро справилась с собой и
приняла прежний облик. Наверное, поняла, что если Витька и допустил
бестактность, то сделал это случайно.
- У меня есть друзья, и заговорила я с вами вовсе не от скуки...
- А давно ты живешь в Парке?
- Давно. Можно сказать, всю жизнь. Почему тебя это интересует?
- И тебя никто никогда не видел? - не утерпел Михаил, уже
сообразивший, куда гнет Витька.
- Ну, во-первых, я неплохо маскируюсь. Во-вторых, я вовсе не
стремлюсь показываться людям, особенно взрослым. И сейчас открылась
вам с определенной целью... - Мяфа говорила неторопливо, словно через
силу, и ребятам трудно было удержаться и не воспользоваться паузами в
ее речи.
- А как ты все-таки говоришь?
Мяфа снова начала зеленеть и покрываться рябью, однако и на этот
раз сдержалась.
- Неужели так важно, как я говорю? Мне кажется главное, что я
мыслю.
- Конечно, конечно, - поспешил согласиться Михаил. - Мы вовсе не
хотели сказать ничего обидного.
- Я не обиделась. Но давайте спрячемся - сюда идут люди, - сказала
Мяфа и поспешно начала перетекать вглубь зарослей сирени, отделенных
от львиного постамента неширокой дорожкой.
Ребята последовали за ней.
- Вот хорошее место, ниоткуда нас не видно, - остановилась Мяфа.
Ребятам, присевшим на корточки, чтобы как-то поместиться под
кустами, место показалось не слишком удобным, но спорить они не
решились.
- Ну-ка, взгляните, в таком виде я вас меньше смущаю? Теперь не
будете отвлекать меня вопросами?
Ребята, застыв от удивления, смотрели на Мяфу - посреди нее вдруг
появилось некое подобие рта, открывавшееся и закрывавшееся по мере
того, как она говорила.
- Да-а-а, - растерянно протянул Витька, а Михаил попросил:
- А нельзя ли, чтобы еще глаза появились? Приятно разговаривать,
глядя собеседнику в глаза.
- Глаза - зеркало души, - согласилась Мяфа, и почти тут же надо
ртом появились два глаза. Круглые, без ресниц, но с веками. - Какого
цвета глаза вы предпочитаете?
- Карие! - выпалил Витька, сам имевший шоколадные глаза.
Михаил хотел сказать, что ему больше нравятся серые, как у него
самого, у мамы-Худоежкиной и папы-Худоежкина, но промолчал. В самом
деле, если у тебя серые глаза, светлые волосы и курносый нос, это еще
не значит, что и у других все должно быть точно таким же.
Глаза у Мяфы из красноватых стали коричневыми, и Витька
удовлетворенно улыбнулся.
- Ну а теперь давайте перейдем к серьезному разговору.
Ребята согласно кивнули, не отводя завороженных взглядов от Мяфы,
все тело которой представляло теперь как бы одно большое лицо.
"Настоящий Колобок", - подумал Михаил, но вслух этой мысли
благоразумно не высказал.
- Так вот, показаться я вам решила, когда услышала разговор про
исчезновение львов. Мне стало ясно, что вас это исчезновение волнует
почти так же, как меня. Ведь это правда, оно волнует вас?
- Еще бы! - подтвердил Витька. - Да лучше бы у меня дневник из
портфеля пропал!
При этом заявлении Михаил едва ж рассмеялся. Если бы у Витьки
среди года, а особенно в конце четверти, пропал дневник, тот был бы
только рад. Однако удержался Михаил от смеха не только потому, что
боялся обидеть Мяфу, а обидеть ее ничего не стоило, но и потому, что
сейчас Витька говорил искренне. Ему действительно было неприятно, что
львы пропали, а про дневник он просто так ляпнул. Им так долго
внушали, что дневник - это их главный документ и едва ли не самое
ценное в жизни, что фраза о нем вырвалась у Витьки совершенно
автоматически.
- Именно такой вывод я сделала из вашего разговора, - продолжала
Мяфа. - Я видела, как Михаил пытался узнать о судьбе львов у других
людей... К сожалению, одни их исчезновению не придали значения, а
другие его и вовсе не заметили. Это обидно, но иного я от взрослых и
не ожидала, - сказала Мяфа, и Михаилу показалось, что рот ее скривила
горькая усмешка.
- Ну, они ведь не все такие, - попробовал он вступиться за
взрослых. - У них ведь дела...
- Естественно, - откровенно усмехнулась Мяфа - Деловые люди. Но
важно не это, важно, что никто из них не знает, куда исчезли львы. Я
этого тоже не знаю. Но подозреваю, что их украли. Похитили. И готова
приложить все силы, чтобы вернуть их Парку.
- Мм тоже! - почти крикнул Витька. Михаил согласно кивнул.
Раньше он никогда специально не думал о львах, они были как бы
частью его жизни. Как школа, Парк и сам город. Михаил любил их, но не
отдавал себе в этом отчета. Однако стоило им пропасть, как он остро
ощутил их отсутствие. Парк без них стал другим; кажется, даже весь
город изменился. И сам Михаил чувствовал себя другим - ограбленным и
обиженным, причем, в значительно большей степени, чем когда Егор
Брюшко, по кличке Брюхо, отнимал у него мороженое или пирожок.
Наверное, потому, что пирожок или мороженое принадлежали лично ему и
ограблен был он один, в то время как львы принадлежали всем: маме,
папе и бабушке Худоежкиным, родителям Витьки и самому Витьке, и
неизвестному Васе Смердину, оставившему свой автограф на одном из
львиных постаментов, и даже Брюху, а значит, ограблены были они все.
И обида была уже не личная - маленькая, а общая, за всех - большая.
- Я не знаю, кто похититель львов, но по-другому объяснить их
исчезновение не могу Я собираюсь начать розыск похитителя, -
продолжала Мяфа.
Когда подобные слива говорит похожее на колобок существо, это
выглядит довольно забавно, но ребята даже не улыбнулись. Напротив, они
были благодарны Мяфе.
- Мы поможем тебе! - горячо сказал Витька.
- Конечно, поможем, - помедлив, подтвердил Михаил.
- Отлично, - Мяфа улыбнулась. - Это как раз то, на что я
рассчитывала. Попытайтесь что-нибудь разузнать у администрации Парка,
сторожей и садовников. А когда часы на башне покажут десять, подходите
к руинам беседки, там и поговорим. Быть может, я познакомлю вас со
своими друзьями, которые тоже обеспокоены исчезновением львов.
Глава вторая
ГИТАРИСТ ГОША, АНЮТА И ШЕРЛИ.
К ЧЕМУ ПРИВОДЯТ НЕДОМОЛВКИ.
В РАЗРУШЕННОЙ БЕСЕДКЕ.
СКАЧИБОБ И ДРУГИЕ. ВОЕННЫЙ СОВЕТ
До вечера Михаил Худоежкин и Витька Суковатиков успели обежать
весь Парк и поговорить со всеми парковыми служителями, мороженщиками
и киоскерами. Никто из опрошенных не мог пролить свет на загадочное
исчезновение львов. Отчаявшись, Михаил с Витькой подвергли допросу
даже пенсионеров - завсегдатаев парковых аллей, но и те не смогли
сказать ничего интересного. Достоверно удалось установить только одно
- еще вчера вечером львы были на месте. Оставалось надеяться, что
какие-нибудь сведения удалось раздобыть Мяфе или ее друзьям.
Витьке отпроситься на вечер из дома удалось легко. Он сказал, что
идет в гости к Худоежкину, и родители не стали возражать, поскольку
помнили бабушку-Худоежкину по выступлениям на родительских собраниях
и верили, что под таким присмотром Витьке не удастся натворить ничего
страшного. Они вообще питали неограниченное доверие к чужим бабушкам,
и Витька пользовался этим самым бессовестным образом.
Зато Михаилу, чьи родители считали, что детям незачем шляться
поздним вечером по улицам, пришлось покрутиться. В конце концов он
изобрел историю про починку Витькиного велосипеда и был отпущен с
миром, оставив на случай позднего возвращения покаянную записку.
К восьми часам, когда все домашние проблемы были решены, ребята
встретились во дворе Михаила. Усевшись, подобно воробьям, на спинке
ободранной скамейки, они отдыхали и слушали, как Гошка Башковитов
бренчит на гитаре. Что ни говори, а бегая весь день по Парку, они
изрядно устали. Однако, когда фирменные электронно-музыкальные Гошкины
часы, которые он получил совсем недавно на шестнадцатилетие и которыми
очень гордился, показали половину десятого, ребята без сожаления
покинули скамейку.
- Посидели бы еще, куда спешите? - предложил Гошка, тоскующий по
разъехавшимся на лето поклонникам и поклонницам и потому готовый
играть и петь даже для такой малолетней и малочисленной аудитории.
- Не можем, дела, - важно ответил Витька и прибавил шагу, увлекая
за собой Михаила.
Стоило ребятам выйти со двора, как их окликнули:
- Эй, привет! Куда так поздно собрались?
Ребята разом обернулись и увидели Анюту Трифонову из параллельного
"А" класса.
- Привет, а ты чего в городе? - сразу перехватил инициативу
Витька.
- Я с Шерли гуляю.
- Эт-то что еще за зверь? - сделал Витька строгое лицо.
- Это фокстерьер, фоксик. Терли, Шерли!
На зов откуда-то из-за дома выскочил лохматый пес и с веселым лаем
бросился Анюте под ноги.
- У, какой! - Витька попятился. Он жил в соседнем дворе и видел
Шерли только мельком.
- Хороший пес, - Михаил наклонился к фокстерьеру. Он любил
смотреть, как Анюта выгуливает Шерли, и часто наблюдал за ними
исподтишка. Между прочим, Анюту даже учителя в школе зовут Анютой. Не
Аней, не Анной, не Трифоновой, а именно Анютой. Наверное, потому, что
у нее вьющиеся волосы, голубые глаза и вообще она очень милая.
Михаил при виде Анюты всегда немного робел, в этот раз он тоже
отошел чуть-чуть в сторону.
- Значит, это твой фокс. Ну-ну. - Витька тем временем оценивающе
осмотрел носящегося вокруг Анютиных ног Шерли. - А я думал, в городе
из наших только мы с Михаилом остались.
- Нет, я тоже осталась, - сказала Анюта звонким голосом и слегка.
Откинула голову, поправляя волосы. - Родители хотели меня на турслет
взять, где они за свой завод выступают, но Шерли как раз прививку
сделали, и ему ехать нельзя было. Правда, Шерли? - Шерли радостно
залаял. - А вы куда так поздно собрались?
Михаил потряс головой и сделал глотательное движение. Он знал, что
говорить про львов и про Мяфу не надо, но чувствовал, что сейчас не
удержится и скажет.
Витька с одного взгляда понял его состояние и пришел на помощь:
- Мы по делам. Договорились тут кое с кем встретиться и вот
опаздываем. Извини, Анюта, бежим! - Он схватил Михаила под руку и
потащил за собой.
- Но с кем, куда? - удивленно подняла брови Анюта. Она привыкла,
что мальчишки почитают за честь посвятить ее в свои планы.
- С кем надо, далеко! - пробормотал себе под нос Витька.
Михаил покорно следовал за ним, не в силах в то же время оторвать
взгляд от Анюты.
- Ты ей ушами на прощанье помаши! Забыл, что нас Мяфа ждет? -
возмущенно процедил Витька сквозь, зубы.
Витька напрасно торопился. Времени для того, чтобы добраться, до
развалин беседки, было еще больше чем достаточно. Часы на доме с
башней, хорошо видимые с этой стороны Парка, показывали без пятнадцати
десять.
Людей в Парке почти не было. Ребятам встретились только три-четыре
пары, медленно бредущие по аллеям. Они тихо ворковали о чем-то своем
и не видели ничего вокруг.
Белая ночь окутала Парк мягким голубоватым светом, который лился
отовсюду: с неба, от воды, с цветущих яблонь, от розовых, голубых и
снежно-белых шапок сирени. Стояла удивительная, неподвижная тишина.
Парк словно погрузился в волшебный сон. Все медленнее и медленнее шли
ребята.
До разрушенной беседки оставалось совсем немного, когда Витька
остановился и прислушался:
- Кажется, за нами идут.
- Да нет, - ответил Михаил и тут же уловил легкие шаги с той
стороны, откуда они только что пришли.
- Не-ет! - тихо передразнил Витька. - Идут. Давай спрячемся,
посмотрим, кто это.
Они нырнули в ближайший куст сирени и затаились.
Не прошло и двух минут, как на дорожке появился Шерли, тащивший за
собой Анюту. Нос его был уставлен в землю, поводок натянут.
- Допрыгались! - зловещим шепотом заявил Витька.
- Ничего страшного, это ведь свои, - широко улыбнулся Михаил при
виде Анюты.
- Свои! - уничтожающе взглянул на него Витька и осекся.
Шерли поднял голову и уверенно направился к кусту, в котором
спрятались ребята. Поводил из стороны в сторону черным, влажно
блестящим носом, сверкнул хитрыми глазами и радостно залаял.
- Ребята, выходите. Все равно от нас не спрячетесь, - позвала
Анюта.
Первым, сердито пыхтя и громко шурша листьями, вылез Витька.
- Ну что, нашла? Рада, да? Делать тебе больше нечего, да? - громко
и раздраженно начал он, но под взглядом голубых глаз Анюты голос его
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг