процесса - звука - в физиологический процесс - нервное воз-
буждение. Последнее по специальным нервам достигает слухово-
го отдела мозга. Вот там-то звуковая информация трансформи-
руется в сложнейшие процессы ощущения и восприятия. Говоря
словами известного ученого, внешние сигналы не принимаются в
чистом виде, а проходят через преобразующую силу аппара-
тов - живых или искусственно созданных. Взгляните...
Профессор нажал на кнопку, в стене около шкафа открылось
небольшое круглое окно, через которое просматривалось длин-
ное, метров в десять, помещение. Шкаф представлял лишь на-
ружный выступ этого помещения. Все оно заполнено сложнейшим
устройством. Я различал нечто вроде тончайшей многорядной
платино-германиевой сетки, в промежутках которой перелива-
лось всеми цветами какое-то аморфное вещество. Оно словно
скользило по поверхности микроскопических ячеек. Мерцающий
свет причудливо отражался на стенах.
Видя мое недоумение, Кэви пояснил:
- Это и есть мозговой отдел машины, а выражаясь техничес-
ким языком, - запоминающее устройство и интеграционный меха-
низм. Информация, поступающая от резонаторногр устройства,
интегрируется здесь в одно сложное, если можно так выразить-
ся, электромагнитное звучание. Чтобы вам было ясней, приведу
пример: человек воспринимает мелодию не как простую сумму,
последовательность звуков, а как гармоничное целое. Причем в
зависимости от внутреннего состояния человека одна и та же
мелодия воспринимается им по-разному. Но об этом после... В
этой сложнейшей системе вы не видите привычных вашему глазу
деталей. Это... электроплазма, или можно придумать другое,
более удачное название. Одним словом, система, чрезвычайно
чуткая и динамичная. Память машины определяется не числом
известных вам тригерных ячеек, а молекулярной структурой
плазмы. Молекулярные ячейки... Представляете? Их сотни мил-
лиардов. Расположение молекул определяет структуру памяти.
Интегратор обладает и словесной памятью. Он получает инфор-
мации от резонаторного устройства фонем и от экранов, на ко-
торые могут проектироваться печатные и письменные буквы и
нотные знаки.
- Позвольте, ведь машина, как вы утверждаете, способна к
композиторской деятельности, а композиция не то же, что ма-
тематическое вычисление...
- Вы правы, но об этом я скажу позднее. Они получили хо-
рошее музыкальное образование... Принцип научения машин
творческой деятельности не нов. Вспомните: французская "Кал-
лиопа" занималась "литературным творчеством", другая машина,
запомнившая около ста популярных песенок, сама фабриковала
им подобные. Это были вычислительные машины. Мои же обладают
индивидуальными свойствами. Получение звуковой информации,
ее анализ и интеграция - только первый, притом относительно
простой этап их деятельности, второй, значительно более
сложный - творчество.
- Но ведь для того, чтобы воспроизвести в художественной
форме те или иные образы, нужно живые мироощущение, эмоцио-
нальное восприятие окружающего, нужна острая впечатлитель-
ность. Разве мыслимо это для ваших машин, спрятанных в глу-
боком подземелье? Притом, - продолжал я, - человек самый ря-
довой воспринимает мир, жизнь, природу всеми фибрами своего
тела. Ваши же механизмы способны лищь к одностороннему восп-
риятию, например, к звуковому.
Кэви внимательно и несколько задумчиво слушал меня. Он
ответил не сразу.
- Мне нравится ваш критический подход, - наконец загово-
рил он, - но я предвидел возражения. Физиологам и психологам
известен закон ассоциаций. Вид какого-нибудь здания может
ассоциироваться с представлением о человеке, который в нем
жил. В тех машинах, что перед вами, могут ассоциироваться
знаки, слова и звуки.
- Ну хорошо, - упорствовал я, - но все же, как довести до
ваших машин все многообразие звуковых, зрительных и прочих
физических и химических воздействий, столь щедро предъявляе-
мых природой человеку? Как добиться этого здесь, в подзе-
мелье?
- Вы забываете о достижениях нашего века, - улыбнулся Кэ-
ви, - я разумею радио, телевидение.
- Но ведь это не все! Ведь тысячи запахов, дуновенье вет-
ра... - Ну и что же? Разве современная наука не располагает
точными приборами, способными регистрировать все эти состоя-
ния природы и трансформировав их в электромагнитные импуль-
сы, передаваемые на большие расстояния? Я опять напомню вам
слова того же ученого: "У нас есть машина, работа которой
обусловлена ее зависимостью от внешнего мира и от происходя-
щих там событий, и мы располагаем этой машиной уже в течение
известного времени".
- Не могу согласиться, нет, - упорствовал я, - в природе,
в многообразном мире все составляет единое целое, сложнейшую
композицию...
- Какой хитрый! - Кэви шутя погрозил мне пальцем. - Вы
стараетесь допытаться до всего... Вы хотите знать, как до-
нести до машин саму целостность воздействия. Но об этом го-
ворить еще рано. В этом секрет моего научения, профессио-
нального образования машин... Теория научения машин долгое
время подвергалась сомнениям, но сейчас, думаю, сомневаться
в этом невозможно. Могу вас уверить: машины можно научить
многому, даже слишком многому!
- Но эта произвольность действий, - не унимался я, - ваши
пояснения ее не касаются...
- Ха, мистер Джон, вы просто одержимый, не обижайтесь...
Я сейчас не буду вам ничего доказывать, а покажу кое-что.
Без наглядных примеров это трудно представить.
Минуя анфиладу комнат, мы оказались в большом сводчатом
помещении, залитом голубым мерцающим светом. Он придавал
всему условность, изменял расстояния и размеры. Вдоль стен,
облицованных белым кафелем, поблескивали бесчисленными дета-
лями сложные механизмы. В центре - странное сооружение: вок-
руг небольшой площадки шесть приборов, закрепленных на длин-
ных гибких штативах. Они напоминали фасеточные глаза насеко-
мых.
- Как вы знаете, - сказал Кэви, - важнейшей частью глаза
является сетчатка, которая содержит около ста сорока миллио-
нов светочувствительных элементов - палочек и колбочек. Эти
"глаза" тоже имеют сетчатку - мозаичный катод, содержащий
более двухсот миллионов микрофотоэлементов. Сложная система
конденсаторов и ламп обеспечивает усиление фотоимпульсов
Чувствительность такого электронного глаза чрезвычайно вели-
ка. Он реагирует не только на видимые, но и на ультрафиоле-
товые и инфракрасные лучи. Если на площадку поместить ка-
кой-либо предмет, каждый глаз будет видеть его со своей сто-
роны. Информация же ото всех приборов поступит в общее ии-
тегрирующее устройство. Следовательно, машина увидит предмет
сразу со всех сторон.
- Но как же эти различные изображения могут ассоцииро-
ваться в мозгу машины в один зрительный образ?
- Да, нам, людям, трудно представить... Как, например,
можно видеть человека одновременно в фас и профиль? Широта
зрительного "впечатления" у машины значительно больше, чем у
человека, алгоритм неизмеримо сложнее.
- Но, профессор, ведь у человека широта зрительного впе-
чатления обусловлена индивидуальным опытом: он многое домыс-
ливает... Возьмем, к примеру, представление о величине уда-
ленных предметов...
- Совершенно верно. Но, учтите, последнее обусловлено на-
личием других ощущений: мышечного, слухового, осязательно-
го,- которые контролируют зрительное. Из этой суммы одновре-
менных и последовательных ощущений и складывается индивиду-
альный опыт. Почему же у машины не может быть контролирующих
устройств? Визуальному определению формы, величины, расстоя-
ния могут сопутствовать ультразвуковая локация и радиолока-
ция. Получая информацию по многим каналам, машина обладает
огромной возможностью сопоставления. А сейчас я вам проде-
монстрирую кое-что... Встаньте-ка вот сюда...
Кэви указал на площадку. Я повиновался. Диковинные глаза
воззрились на меня со всех сторон. Один из экранов на стеле
голубовато засветился. Сначала по нему пробегали бледные
волнообразные линии, затем в центре его стали все более и
более проступать очертания какого-то темного предмета. Когда
изображение стало более ясным, я увидел нечто вроде высокой
причудливой вазы.
- Что это, профессор?
- Вы.
- Я!? То есть как? Не пойму!..
- Очень просто! Так видит вас машина. Миллионы цветных
люминофоров в точности воспроизводят "ощущение" машины. Ва-
шим глазом это воспринимается как быстро вращающийся пред-
мет. Детали нивелируются... ясность исчезает...
- А машина?
- Об этом позднее... Смотрите.
Щелкнул включатель, и с причудливым изображением стали
происходить какие-то сложные изменения: в его средней части
стали пробегать горизонтальные кольцевые линии. Сначала они
были бледными, потом потемнели, и, наконец, изображение при-
няло форму вычурного креста.
- И это тоже вы, - усмехнулся Кэви, видя мое недоумение,
- я показал вам, как видит вас машина одновременно с боков,
сверху и снизу.
Приборы покачивались на своих длинных штативах. На экране
возник бледный прозрачный шар, а в нем - пересекающиеся под
разными углами темные кольца.
- И это тоже - вы!
- Ничего не пойму!
- Между тем нет ничего проще. Машина видит вас со всех
сторон. По тому же закону зрительного нивелирования формы
быстро вращающегося предмета вы воспринимаете ее "ощущение"
как шар, построенный из пересекающихся колец различной плот-
ности.
- А как же воспринимает машина форму, ее детали?
- Надо полагать, как отклонение от какой-то идеальной
формы. Вы, конечно, уже догадываетесь, что наилучшими для
восприятия являются форма шара, форма диска, яйца, цилиндра,
в зависимости от того, с каких точек обозревает машина дан-
ный предмет. Сейчас вы увидите интересные примеры.
И вот перед нами длинный и высокий зал, вдоль стен кото-
рого стоят стеклянные витрины. На стенах в глубоких дорогих
рамах картины. На полированных черного дерева постаментах
многочисленные скульптуры,
- Это музей, - пояснил профессор, - причем несколько нео-
бычный. Все, что вы здесь видите, - дело "рук" машины.
Я внимательно приглядывался к диковинным экспонатам. Из
скульптур одни поражали совершенством, другие - нелепостью.
Так, например, наряду с красивыми человеческими группами
здесь были какие-то уродливые нагромождения кубов, пирамид,
цилиндров. Некоторые из них напоминали груды различных мине-
ралов. Но чаще всего встречались изваяния округлых предметов
от яйцевидной до шарообразной формы. Скульптуры были сделаны
из белой пластмассы. Картины на первый взгляд производили
впечатление масляной живописи, но, вглядевшись внимательно,
я убедился, что они словно напечатаны на материале, напоми-
нающем линолеум. Самым интересным было то, что на них изоб-
ражалось. Я видел какие-то события, портреты удивительного
совершенства, странные пейзажи. Чаще всего встречались по-
лотна с изображением беспорядочно разбросанных геометричес-
ких фигур треугольников, ромбов, квадратов, пересекающихся
линий. Они были причудливо расцвечены, и, как я заметил, на-
иболее часто повторялось цветовое сочетание солнечного
спектра.
Под витринами находилось великое множество предметов из
прозрачной и непрозрачной пластмассы разных цветов. Здесь
были и прекрасной резьбы шкатулки и вазы, и изящные статуэт-
ки, встречались предметы непонятной, уродливой формы, порою
напоминающие наплывы застывшего воска, порою кристаллы. Я
все больше и больше недоумевал. Кэви наблюдал за мной.
- Неправда ли, мистер Джон, интересные сочетания?
- Признаться, я мало понимаю это. Подлинные произведения
искусства и... и нечто нелепое...
- Приглядитесь повнимательнее. Вот метаморфозы человечес-
кой фигуры.
На длинном постаменте последовательно были расположены
небольшие скульптуры. Первая из них великолепно изображала
человеческий торс с изумительно четкой и ясной игрой мышц.
Вторая и ряд последующих нивелировали те черты, которые ясно
выступали в первой. Чем дальше, тем более бесформенными были
они. У одиннадцатой по счету едва очерчивались голова и ру-
ки, лица не было. Дальнейшие напоминали деревянных кукол,
которые вкладываются одна в другую. От этой грушевидной фор-
мы шел переход к круглой. Заканчивалось все несколько непра-
вильной формы шаром.
- Полагаю, смотреть надо в обратном порядке? Это, очевид-
но, последовательные стадии скульптурной отработки?
- В последнем вы правы, - улыбнулся Кэви, - по порядок
тот, в котором вы просматривали... Это, - он показал рукой
на торс, - начало, это, - он указал на шар, - завершение.
- От совершенства - к примитиву! - воскликнул я.
- Как знать, - усмехнулся Кэви, - может быть, здесь глу-
бокий смысл...
- И в этом, и в этом, и в этом, - я указывал на картины,
скульптуры, экспонаты, - во всем, вы хотите сказать, есть та
же последовательность?
- Совершенно верно. - Кэви помолчал, видимо. обдумывал,
как лучше подойти к теме разговора. - В основе всех ранее
известных кибернетических машин. - продолжал он, - лежит
принцип последовательности физических процессов, протекающих
на определенном фоне. То и другое установлено человеком. Де-
ятельность машины суть интервал между двумя пунктами - зада-
ние - результат. Первое и второе интересует лишь человека,
но не машину. Вы видите иное: никто не дал машинам задания,
не определил результата.
- Вы хотите сказать, что машина действовала сама собой?
- Совершенно верно. Но я сделаю небольшое теоретическое
отступление... В чем отличие живого от неживого? Прежде все-
го - в активности! А чем обеспечивается последняя? Энергети-
ческим перевесом организма над окружающей средой, или, как я
назову, энергетическим неравновесием. Организм - мощный при-
родный аккумулятор. Он нуждается постоянно в энергетических
ресурсах. Освобождение энергии, необходимой для проявления
его активности, достигается при участии ферментативных про-
цессов. Итак, первый принцип активности - энергетическое не-
равновесие.
Далее, активность организма мыслится лишь в определенной
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг