И вдруг наследник испугался.
Что-то не так. Что-то чуждое, нерусское было во внешности городища. Зверко
быстро посмотрел в ту сторону, куда указывала загорелая рука кормчего.
Прямо из середины укрепленного кремля в нежно-голубое небо торчало нечто.
Пока невысокое, еще недостроенное. Чернокаменное, изукрашенное рогатыми
статуями, желтыми цветами и мутно-золотистыми побрякушками. Ветер донес с
того берега... музыку. Все тот же ноющий плач - только теперь он усилился,
оброс медным шорохом бубенцов и ритмичным потрескиваньем гремушек... Звуки
долетают именно оттуда, из непонятного сооружения с блестящими рогами на
чешуйчатой крыше.
Какая-то идиотская пагода.
- Кажется, ты прав, приятель, - произнес наследник Зверко. - Табань
корабли. И рассказывай, что знаешь о Чуриле.
Стыря знал предостаточно. Три дня назад он нанялся на службу к старухе
Корчале. Жрица Мокоши сама обратилась к известному ярыге за помощью. Дело
было секретное, государственной важности. Корчала собиралась выкрасть
летучие сапоги у восточного полубога Чурилы - в тот час, когда этот
симпатичный парень будет отдыхать в Дымном Урочище после ночных плясок с
поклонницами. Стыря тогда маловато знал о Чуриле - и потому согласился.
Корчала заплатила пять гривен сразу (тихо! только не говори моим
удальцам!) и обещала еще десять за удачное дело. Стыря пробрался в Дымное
Урочище и залег в мокром ивняке, дожидаясь удобного момента. Чурила
появился под утро - прилег на камушек и заснул. Стыря, уже предвкушая
скорый гонорар, ловко подкрался и стащил сапоги. И тут... началось.
Отовсюду набежали Чурилины волхвы-телохранители в черных плащах! Какие-то
жуткие волки соткались из полумрака! Будто из-под земли полезли дивьи
мохнолюди, великанища с клыкастыми мордами! Даже железный ворон упал
сверху, из-за облака!
- Железный ворон? - прищурился Зверко. Точно железный. Одним словом, Стыря
наконец понял, что попал в необычайную заваруху, в крутую божественную
усобицу. Пришлось бросить сапоги и спасаться бегством. Только на следующий
день Хлестаный узнал, что Чурила - не просто молодой дурачок, сипящий на
свирели и танцующий с пастушками. Чурила шел на Русь как новый властитель!
Он захватывал города не копьем, а... играючи. Играючи на свирели. Ноющий
звук и сладкий смрадный дымок в воздухе - все это знакомо Стыре по Дымному
Урочищу!
- Княжич! Дозволь мне пробраться в городище - разведать, что к чему... -
Стыря умоляюще поднял белесые брови. - Страсть любопытно!
- И я, княжич! И меня! Добрый волен, пусти на вылазку! - подскочили сразу
несколько бандитов. Волосатые кулаки сжаты, глаза горят...
- Я тоже, миленький братец! - завизжала Рута: испугалась, что про нее
забыли. Подскочила и вцепилась в локоть: - Буду тебя охранять, правда?
- Не шляйтеся туды! - вдруг донесся недовольный голос откуда-то сбоку.
Дедушка Посух будто невзначай прошествовал мимо, прижимая к груди почти
равновеликий жбан с квасом. - Тама гадостное чародейштво, я отседова чую.
Начурено, набедокурено - штрах! Это все Чурилка-жлодей вождух портит...
Жаколдует вас, жаколдобит!
- А что делать, деда Посух?
- Дык... а грецкие Стати на что? Доставай их из торбы - и пущай в дело.
Они любые чары вмиг выжгут... - твердо сказал Посух. И забавно нахмурился:
- Что, боисся?
Данила боялся. Он понимал: если пустить в дело страшные Имперские Стати,
они уничтожат всю магию в округе... Не только вражескую, но - любую. В том
числе - Данькиного железного ворона. А также драгоценные порошки, пирожки
и зелья. Все сгорит без следа...
В этом сказочном мире использование Статей равноценно применению
термоядерной бомбы в битве на Куликовом поле. Едва ли это понравится новым
Данилиным подругам - русалкам... Как отнесутся к такой выходке местные
водяные, лешие и прочая полезная нежить? Или, скажем, степной ветер,
которого Данька с большим трудом приманил к своим парусам щедрыми дозами
скат-жемчуга?
Глядя вслед удаляющемуся старичку, Данька промолчал. Нет, Имперские Стати
- не вариант. У меня есть другие способы ведения войны. Он покосился на
Стырю, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу, поглядывая
выжидательно и чуть испытующе.
- Будь по-твоему, кормчий, - сказал Зверко, быстро стягивая верблюжью
безрукавку. - Нужна разведка. Я пойду с тобой. Сплаваем по-быстрому.
Только мы двое - остальные здесь.
Быстро обернулся к Руте, предупреждая протестующие визги:
- Ты останешься на корабле, сестрица. Поручаю тебе охрану "Будимира".
Только... надень, пожалуйста, кольчугу подлиннее - и выплети эти дурацкие
ржавые кольца из волос.
Отвернулся и, жмурясь, поглядел в сторону Висохолма. Данька понимал: город
занят неприятелем и вылазка будет небезопасной. Однако... не мог усидеть
на месте. Столько раз слышал про этого Чурилу! Хоть одним глазком
поглядеть на зверя...
Он скинул звенящую кольчужную кожу, стащил сапоги и мигнул Стыре: пошли.
Хлестаный подозвал кудрявого помощника, цыгана Берладку - передал гудящее
кормило: "Кидайте становые грузы на дно; ждите нас". Рывком стянул
малиновую рубаху, вытащил из расписных ножен любимый сорочинский кинжал
(Данька вернул клинок владельцу). Мотнул головой, лихо прикусил зубами
кончик оселедца. Покосился на княжича - вдруг, заметив неладное, едва
уловимым жестом показал себе на лоб.
Данька понял, кивнул. Поспешно выпутал из волос яркую княжескую тесьму.
Ну, с Богом. Стыря вскочил на борт, высоко подпрыгнул - и, перегнувшись в
воздухе, полетел вниз. "Красиво ныряет, разбойник", - подумал Зверко.
Потуже подтянул черный перстень на пальце, похлопал ладонью по кожаной
мошне со снадобьями... оружие на месте. Ну вот, опять грядут приключения.
Легко вздохнул и вслед за Стырей прыгнул в воду - почти без шума. За три
безумных дня он научился не взмучивать брызг.
Плыли по течению - Стыря даже быстрее, чем Данька. Разбойник чуть впереди:
фыркает, мотает бритой головой - узкое лезвие посверкивает в зубах. Данька
едва поспевал за ним - шел тяжелым брассом, как крупная недобрая жаба.
Висохолм приближался; в ушах всерьез заныло от гнусавого музыкального воя.
Сиреневый дым, пахнущий экзотическим азиатским лекарством, липко стелется
по воде. У пристани чернеют гнилые скорлупки. А над пристанью, на высоком
берегу видны белые рубахи мужиков... Тьфу, сплюнул Данька: они водят бабьи
хороводы!
Не может быть. Отсюда, с воды плохо видно... Нет, точно: тусуясь над
обрывом, светлые фигурки образуют несколько медленных концентрических
колец... Обнимая друг друга за плечи, горожане танцуют - движутся посолонь
вкруг дымящихся костров. Движутся неровно, сталкиваясь плечами. Странный
танец. Вот почему никто не вышел с косами на луга. Народ отдыхает...
удивительный, небывалый праздник пришел на улицы города Висохолма.
Ритмично бухает далекий барабан, от сандалового дыма щекочет в ноздрях - а
на затхлой стоячей воде качаются позавчерашние венки с крупными желтыми
цветами.
У берега пришлось плыть сквозь сплошное цветочное крошево: раскисшие
венки, оборванные лепестки; маслянистыми пятнами блестит по поверхности
золотая пыльца... Осторожно, как спящую змею, Данька приподнял над водой
мокрую желто-зеленую ленту, цветочную косицу, уже обросшую тиной. Странные
цветы...
- Чуриная слепота, - тихо сказал Стыря, с трудом прокладывая себе путь в
пахучем месиве.
Обрывая липкую зелень, приставшую к ногам, Зверко и Стыря вышли на берег.
Спящий безусый паренек, развалившийся на влажном песке у воды, не в силах
поднять головы.
Полсотни шагов вверх по крутой тропинке... безобразие: повсюду разбросаны
корзины с протухшей рыбой! Обожравшиеся уличные псы валяются в пыли среди
кулей с просыпанной мукой. Каленые сухари хрустят под ногами... И ни души
на пристани. Все горожане собрались наверху, на площади - они веселятся
под иноземную музыку.
И повсюду эти курительницы на бронзовых треногах... Проклятие! Деда Посух
был прав: от фиолетового дыма кружится голова! Данька даже испугался.
Раздраженно ударил ногой: бух! - обломились паучьи ножки, стеклянный шар -
сиреневый, с жирным бульканьем внутри - покатился по траве, пуская густой
вонючий шлейф... Что-то знакомое в этом дыме почудилось Даньке... Будто
резкая, горьковатая струя... одолень, волшебный цвет одоленя! Неужели
Чурила использует славянскую магию для охмурения народных масс?
Удивительно...
- Слышь, княжич... Это не мужики, - простонал Стыря. Пока Данила
принюхивался к дыму, Хлестаный уже взобрался по крутым земляным ступеням -
туда, где музыка и танцы. На задымленную рыночную площадь. Данька
отшвырнул стеклянный шар, наполненный кипящим зловонием, и поспешно
вскарабкался по тропке - бегом, цепляя землю руками. Взлетел наверх и -
замер.
Небывалый хоровод.
Маленькие широкозадые фигурки в мужских рубахах, штанины грубых портов
засучены по колено, обнажая тонкие безволосые лодыжки... Груди качаются
под рубахами! Волосы коротко обрезаны и лица бесцветны... Бабы в мужской
одежде. . - А где мужики? - спросил Стыря негнущимся голосом.
Данька ничего не сказал. Он глядел поверх вяло качающихся женских головок
- вдаль, сквозь дым, через всю площадь. Туда, где вдоль дощатой изгороди
что-то неторопливо двигалось по земляной дорожке... Что-то крупное, вроде
телеги...
- Там, у забора... Мне это чудится? - вопросительно пробормотал Хлестаный.
Он уже перехватил Данькин взгляд и теперь медленно вытягивал вперед
дрожащую руку. - Это... что такое?
Данька не мог ответить, он уже бросился вперед. Пробил грудью вялую
цепочку девиц, ползущих в зачарованном хороводе, - перелетел через чадящие
костерки: прыжок, еще прыжок! Господи, что это? - в ужасе недоумевал
Данька, скрипя зубами и оскальзываясь на теплых лепешках скотьего помета,
напролом, с грохотом пробиваясь через пустые торговые ряды - к длинной
невиданной телеге, сплошь увешанной цветастыми гирляндами и украшенной
султанчиками черных, фиолетовых, радужных перьев. Господи, он давно не
бегал так быстро... Господи, нет! Да не может быть...
Хряпнул под пяткой сочный желтоватый бутон. Шарахнулась ободранная кошка.
Грязные брызги хлестнули по лазоревому шелку затейливо украшенной повозки,
медленно ползущей вдоль забора. Повозка нагружена тяжело. Среди цветов и
перьев виднеется драгоценный груз: массивная, в человеческий реет,
бронзовая статуя плечистого рогатого демона, сидящего в замысловатой
восточной позе на коротких подогнутых ногах. А впереди на желтых
подушечках восседает, методично покачиваясь из стороны в сторону,
маленький возница: сухонький, почти истощенный и обритый наголо старичок,
облаченный в черно-красные бахромистые тряпки. В цепких лапках, по локоть
раскрашенных сиреневой краской, возница держит длинный, двухвостый бич на
гибком золоченом кнутовище и - изредка, почти машинально размахивается,
чтобы стегануть медленных грязных животных, с трудом тянущих телегу.
Нет, не лошади. Красивая телега запряжена восьмеркой крепких
двадцатилетних славянок, обнаженных по пояс и одетых в одинаковые мужские
порты. Восемь сильных, белокожих баб снаряжены попарно в расписные хомуты
с золоченым дышлом посередине. Заботливо взнузданы кожаными ремешками с
бляхами и шелковыми кистями... На посиневших лицах темнеют широкие
наглазники, шитые крупным бисером.
Ну вот и догнал Данька страшный экипаж. Выбежал наперерез и встал на пути,
задыхаясь, низко склонив голову.
Возница лениво приподнял тонкие веки, покрытые золотой краской.
Бесстрастно посмотрел прямо перед собой, будто сквозь Даньку...
- Стоп, - негромко сказал Данила. - Приехали, гражданин.
Иссохший старик недовольно поднял брови - и воздел руку с бичом, вяло
замахиваясь для удара.
- Вы... что же творите, суки? - простонал Данила, качая гудящей головой.
Нехорошо... Ох, как нехорошо...
Возница не успел ответить. Занеся руку с блестящим кнутовищем, он замер -
удивленно скосив темные глаза вниз, на собственную впалую грудь, покрытую
ровным пергаментным загаром. Из этой груди вот уже добрых две секунды
торчала золоченая, немного обрызганная красным, очень изящная рукоять
сорочинского кинжала. Стыря подоспел, догадался Данька.
У Стыри слабые нервы, он не умеет долго разговаривать. Пожилой возница
открыл рот и слюняво зашипел. Рыком откинулся на спину, на подушки -
шипение прекратилось.
- Падла с возу - бабе легче, - прохрипел Хлестаный чужим голосом. И
кинулся выпутывать женщин из упряжи. А Данька почему-то не мог двигаться,
будто оцепенел...
- Давай распрягай! - закричал Стыря, сдирая с передней бабы хомут: схватил
под уздцы - и не может отцепить кляпышек на удилах: руки дрожат; а женщина
только вяло мотает головой и глядит бессмысленными голубыми глазами, и
темная капля стекает изо рта по чумазому подбородку на кожаный подгубник.
А Данька не может пошевелиться. Он смотрит на бронзовую рогатую статую, и
ему кажется, что статуя дышит! Я схожу с ума. Она двигает рукой. Мне
кажется, что она двигает рукой. Мне кажется, что она... медленно поднимает
руку, а в руке...
- Стырька, ложись! - заорал Данила, опомнившись.
Слишком поздно. Металлическая булава с перистым самоцветным набалдашником
сверкает в воздухе и бьет Стырю в голову повыше виска. Стыря молча падает
навзничь, обрывая с женщины расслабленную узду; женщина вяло оседает
следом. Раненый разбойник слепо мотает бритым черепом и пытается куда-то
ползти, но изможденная, обчуренная баба наваливается сверху и медленно
придавливает, неловко оскальзываясь босыми ногами по грязи. Теперь виден
только крепкий затылок Стыри с отрастающей золотистой щетиной, к затылку
прилип мусор, кусок яичной скорлупы - раны не видно, и непонятно, откуда
кровь. Нет, это не статуя, горько улыбается Данила, отрывая взгляд от
разбитой головы Хлестаного. Это большой злой парень.
Неужели сам Чурила?
В тот же миг Данька услышал крик.
- Сзади! - визгнул женский голос, и Данила инстинктивно отпрыгнул вбок -
обернулся: ха! Откуда вы взялись, друзья? Две черные тени в хищно раздутых
плащах - и острые молнийки кинжалов в руках! Подкрались бесшумно? Хотели
проткнуть мне спину? Так нельзя. Сначала нужно знакомиться.
Одну минуту, друзья. По очереди. Это тебе, улыбнулся Данька, выбрасывая
вперед увесистый кулак - и мигом разбивая бледное лицо ближайшему
господину в красивом плаще. Человек послушно выгнулся в спине, повернулся
на каблуках и - упал в дымчато-черное облако собственных одеяний.
Так. Где второй незнакомец? Ах, вот он - смазанной, почти полупрозрачной
тенью мелькнул сбоку и все-таки успел махнуть кинжалом. Ой. Данька так и
не понял, куда его ранили (если вообще ранили). Он решил выяснить это
позже, а пока просто толкнул жесткой ладонью левой руки в податливую
темную грудь. Будто отмахнулся. Наверное, у меня совсем другая весовая
категория, предположил Данила, с некоторым разочарованием осознавая, что и
второй противник в ближайшее время не сможет подняться на ноги.
Даньке стало любопытно. Он даже сделал шаг вперед и нагнулся, чтобы
получше разглядеть упавшего негодяя в черном костюме. Это его спасло.
Что-то прогудело и звонко, мимолетом стукнуло Даньку по затылку. Сорвало с
темени клок волос и - огнисто пропылав самоцветами - унеслось дальше - за
частокол, в малину.
Как выяснилось, у рогатого чудовища было две палицы. Если бы Данила не
нагнулся, сорочинская булава (так называемый буздыхан) ударила его в шею в
районе шестого (так называемого вертлюжного) позвонка. В этом случае,
пожалуй, дневник Данилы пришлось бы завершить раньше, чем кончится эта
строка.
Если верить британской пословице, любопытство убивает кошек. Возможно.
Данила кошек не любил, и любопытство явно было на его стороне. Вовремя
склонившись над телом поверженного врага в черном плаще, он отделался
клочком волос, небольшим куском скальпа и сотрясением мозга. Удар не был
смертельным.
Тем не менее Данила упал. Сначала ему показалось, что в глаза блеснуло
черным кетчупом, а ноги отнялись и зазвенели. Потом Данила открыл глаза и
понял, что сидит на земле перед телегой: сбоку тихо копошатся, постанывая
в хомутах, полуобнаженные бабы, а прямо перед ним, гневно набычив рогатую
голову, по-прежнему восседает в цветах и перьях внезапно ожившая статуя
косоглазого монгольского божка с плотоядной металлической улыбкой.
Ух ты, весело подумал Данька: я еще жив. А бронзовый демон явно разгневан.
Игольчатая чешуя вздымается на груди, из-под морщинистого панциря валит
пар... Красивый доспех: при каждом движении по чешуйкам и бородавчатым
заклепкам проскальзывают желтоватые блики. Аж завораживает.
"Странно, - подумал Данила. - Я не боюсь".
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг