милый? - Бабушка в свою очередь вздернула седые кустистые бровищи.
Я нахмурился и принялся сосредоточенно выкладывать свежайший яблочный мед
из горшка в тарелочку. Вообще-то поясок мне и самому нужен... нравится он
мне... розовый такой, пушистый...
- Ну разумеется, ты немедленно отдашь мне поясок! - убежденно прохрипела
старуха. - Ведь я отработала три желания плюс четвертое дополнительное...
Теперь, по нашему договору, ты отпускаешь меня на свободу... Правда, милый?
- Это так, - вздохнул я. - Но не совсем.
- Не поняла, - спокойно сообщило Метанище и хрустнуло пальцами. - Ты
позвал меня, чтобы... отдать поясок, не правда ли?
- Да! - Я вскинул голову и постарался блеснуть глазами. - Я хотел отдать
проклятый, уже ненавистный мне поясок! Но еще я хотел... я хотел... просто
увидеть тебя. Я... так соскучился... мне не хватало твоего смеха, и
вообще...
- Bay, - сказала Метанка, подпирая уродливую голову костлявым кулачком. С
любопытством приподняла брови: - Продолжай, пожалуйста.
- Мне... так не хватало... твоего смеха! - Фантастика; я с пугающей
легкостью вошел в роль. - Так не хватало... твоего запаха, этих милых
ужимок, этих вечных стружек в волосах... Не хватало детской улыбки,
внезапного блеска твоих жемчужных зубов... твоих идио... твоих милых
шуток...
- Как любопытно, - прохрипела бабка, мотая обалдевшей головой. - И че ж в
итоге?
- Ну... В итоге я вызвал тебя, потому что ощутил странную потребность...
чувствовать тебя рядом, говорить с тобой, смотреть, как ты слизываешь
сладкий мед с ножа...
- Я в другом смысле, - нервно перебила Метанка. - Поясок-то в итоге
вернешь, али как?
- Да верну! - Я вскочил! отшвырнул ложку в дальний угол стола! И вдруг как
бы сник... снова осел на стул... как-то судорожно оправил волосы надо лбом
и закатил глаза: - Верну. Но... я подумал... если я отдам тебе поясок, то
ты сразу улетишь... И больше никогда не вернешься, ведь так?
Дар речи вернулся к старушке секунд через двадцать.
- Стоп-стоп, - забормотала она. - Прости, но я запуталась. Давай... давай
сначала вернем мне поясок, а потом продолжим разговор. Ты пойми, какая
фигня: каждые полчаса без меда и пояска прибавляют мне старости на целый
год! Представляешь, какой кошмар! За день я внешне старею на двенадцать
лет! За час - на полгода! А сейчас мне уже примерно под девяносто! Это не
шуточки, согласись? Надеюсь, ты не хочешь дождаться и поглядеть, как я
выгляжу в возрасте египетской мумии?
Я вспомнил картинку из русскоязычного "Пари матч" 1998 года: на весь
разворот - цветные фото найденных в Египте мумий. Среди прочих там была
мумия девочки лет двенадцати - вся высохшая, как освенцимская старушка, а
волосы - огненные, золотые! Круто, правда? Может - все-таки подождать,
посмотреть на Метанку спустя недельку?
- Абзац, подруга! - Я вдруг опомнился. - Стало быть, волшебный поясок
вернет тебе моложавость?
- Йес! - радостно визгнула старушка, дернув жилистым кулачком. - Ура,
наконец-то понял. Ты сделал это! Ты осознал!
- Если наденешь поясок, то - сразу помолодеешь? - Возможно, я и впрямь
медленно соображаю - впрочем, немудрено: за день выпито немало. - Или не
сразу? Или сразу?
- Да, йошкин коготь! Да! Да! Да! - Изнывая от моей тупости, Метанка
попыталась даже постучать головой в стену. - Сразу-пресразу помолодею! В
шесть секунд!
- ДЕРЖИ, - сказал я.
- Что? - тихо спросила ведьма.
Я провел по лицу ладонью, на миг закрыв глаза.
- ВОЗЬМИ ПОЯСОК.
Она перевела зеленый взгляд ниже, на мою протянутую руку.
- И это... тот самый, настоящий мой поясо... впрочем, я вижу... это он, -
быстро забормотала она, часто моргая (показалось, что комнату озарила
серия зеленых вспышек). - Я могу взять его себе?
- Быстрее, - простонал я. - Бери - и улетай! Уматывай! Рви когти! Чтоб я
тебя не видел! Чтобы мог поскорее забыть о тебе - и никогда, никогда не
вспоминать! Вырвать тебя из сердца, как холодную отравленную стрелу!
Ошарашенно моргая, старушка забилась в уголок, прижимая к груди розовую
тесемочку.
- Удаляйся, прочь! Теперь меня спасет только время! Оно залечит эти рваные
раны от маленьких когтей! Ветер странствий сотрет с моей души страшное
тавро, гнусную татуировку твоего имени! О сердце полуденицы! Где ты
спрятано, в каком гнилом дупле, в каком ледяном бронированном гробу - ведь
не разбудить тебя ни слезами, ни поцелуями... - Я и не заметил, как
отшатнулся к дверям, вяло размахивая руками, будто защищаясь от удара.
Замер на пороге, ухватившись за дверное кольцо. - Что ж... прощай
навсегда, чудовищная ошибка моей юности! Неразгаданная, никому не
исповеданная тайна сердца моего! Прощай, невызревщее семя! Изыди прочь, и
аз изгрядаю отсель!
- Славик... - простонала бабка. - Ты чего, а? Славик...
- Между нами... кончено. Я прощаю тебе все. Все! - сказал я. И повторил
отчетливо, по буквам: Вэ. Сэ. Йо.
И понял, что добил ее. Даже не видел этих наводнившихся травяных глаз:
просто услышал первый судорожный всхлип. Ну, началось.
- Славик, ты... я тебя... сейчас поцелую, можно?.. - Хлюпая носом, ветхая
Метанка потянулась было ко мне; морщинистая рожица покраснела, зеленые
слезы в глазах - но вдруг... ах! мелко дернулась! схватилась за поясницу!
Хрум! Хрустнули старые кости! Бедняжка, она забыла о своем возрасте...-
Славик, подожди! - простонала бабка, цепляясь побелевшими руками в
изголовье кровати. - Не уходи...
Быстро схватила курячьими лапками ненаглядный поясок, нервными пальцами,
темными зубами поспешно растянула узелки, сизым языком, как старая кошка,
разгладила слипшиеся кисточки...
- Подожди, подожди...
Вдруг закусила побелевшую губу, рывком откинула голову на подушки - с
трудом прогнулась в спине, просунула под себя костлявую ручку с концом
малинового пояска, замерла на миг, как перед погружением в прорубь, и -
хоп! Обвила вкруг костлявых бедер! Секунда тишины, и - бац! Я ослеп:
ударило лазоревыми искрами, запахло паленым - дым рассеялся: и все будто
по-прежнему: старуха сползает с кровати, но движения у нее быстрые и
сильные, как у проснувшейся кошки.
- Не уходи, я сейчас...
Поясок медленно движется по Метанкиной талии, как розовая змея, тихо шипя
и постреливая мелкими искрами: он затянулся уже в три оборота! Старуха
вскакивает на ноги и - встает на цыпочки, как девочка: сладко
потягивается, быстро озирается на широкий стол с медовыми яствами... Bay!
Какой прыжок к столу: корявые старческие ручки впиваются в горшочек, она
приникает к нему дрожащим темным ртом: глоток за глотком катятся по
дряблому горлу - и я вижу... йокарный комар! вижу, как маленькая горбатая
старушка начинает подниматься все выше, стремительно вырастая на стройных
ножках - ножки почему-то вытягиваются первыми, уже потом розовеют и
округляются руки, светлеет шея...
- Минуточку, минутку подожди, - суетится Метанка, прыгает к зеркалу (лицо
еще старое, а плечи уже расправились, сладко прогнулась узкая спинка).
Р-раз - рывком опустила голову, волосы нахлынули, как золотистая пена -
она взбивает их, вытряхивая седые курячьи перышки, медную стружку,
каких-то засохших пчел и бабочек: платиновая пыль оседает на мутное
зеркало, а я смотрю на оттопырившийся задик: как странно просвечивают
розовые ягодицы в прорехах драного старушечьего платья! Круто, круто. Вот
так бабка, дери ее...
Так же резко откинула голову назад - просветлевшие волосы отхлынули на
плечи, из мутного вьющегося золота вынырнул гладкий лоб, длинный розовый
носик с чуть покрасневшими ноздрями, алый кончик языка мелькнул меж
бледных обсахаренных губ... Bay, Метаночка. Я и забыл, что ты такая
офигительная клава...
- Ну как? - обернулась робко-испуганно. - На сколько выгляжу? На тридцать
выгляжу? А на двадцать?
Я смог только зажмуриться, кивнуть и снова вытаращить глаза.
- Вроде все... Нет, не все! - вдруг спохватилась, подбежала к сундукам в
углу, рывком вздела крышку - окунулась, подбрасывая руками какие-то
тряпки... о! Йес! Нашла зеленую ленточку, вплела в волосы...
- Теперь все. - Обернулась, оправила чудовищное платье с заплатками -
теперь оно едва достигает тонких поцарапанных коленок. В плечах широко,
висит горбом - зато грудь выпирает так, что по комнате стоит легкий треск
медленно расходящихся швов...- Так лучше?.. - Метаночка моргнула и отерла
медовую слюну со рта. Ого! Зеленый взгляд жарит на полную мощность! -
Теперь... может быть, тебе не будет противно, если я на тебе повисну?
...Да не завидуй так, ушастый. Дать девочке повиснуть - не главное.
Главное - сохранить в голове остатки разума. И вовремя вспомнить о
посаднике Катоме. И о шпицрутенах...
На самом деле в тот миг я чуть не шлепнулся - тут же, на паркет, как юнкер
Меньшиков в "Сибирском Цирюльнике". Но я был не слабонервный юнкер, а
боевой офицер - посему устоял. Лениво поморщившись, отпустил стиснутое в
пальцах дверное кольцо и промямлил:
- В принципе ты не заслужила... ну ладно... висни, только осторо...
Договорить не успел. Я и забыл, что она такая летучая. Вжиххх... что-то
фыркнуло, легкий удар в грудь - сразу охватила шею теплыми ручками,
обвила, ногами бедра. Я чуть не упал - не от толчка (она совсем легкая), а
от запаха: волосы душисто плеснули в лицо, и мозги наперебой кинулись в
карусель...
- А хочешь... я вообще не буду улетать? - услышал у самого уха. Так тихо,
что я понял: мне почудилось. Сердце старого боевого офицера радостно
затумкало: у меня на шее висит юная, сексуальная девочка... к тому же -
дочь посадника.
- О, совсем забыл! - прошептал я, вслепую шевеля губами в густом мареве
солнечных волос. - У меня же для тебя офигительная новость!
Метанка не ответила - только сильнее прижалась. Интересно, мы так и будем
маячить в дверях: я одной ногой на пороге, а Метанка - одной грудью у меня
на плече?
- Очень классная новость, - настаивал я, пытаясь разыскать в волосах ее
ухо. - У тебя объявился отец!
- Ой, - вздохнула девочка. - Пусти.
Я осторожно выпустил: ножки повисли вниз, коснулись земли. Руки сползли с
моих плеч, и золотая паутина отхлынула от лица. Метанка тихонько, на
цыпочках, отшатнулась в сторону - оперлась ручкой о столешницу:
- Повтори.
- Представляешь, это полный улет! Я недавно выяснил, что у тебя есть папа!
Ты вовсе не сирота! Круто, правда? Папенька ожидает твоего возвращения,
прикинь! Я знаю, в такую радость сразу трудно поверить, но...
Она медленно отошла еще дальше, села на кровать. Поднесла к бледному лицу
ладошку - нащупала конец зеленой ленточки. Молча выпутала из волос,
аккуратно положила на край постели.
- Все, заткнись. Я поняла. - Голос грустный и холодный. - Это очередная
афера. Ты вызвал меня, потому что снова нужно кого-то обмануть.
Минута молчания: я беззвучно таращусь и хлопаю ртом, Метанка злобно кусает
губки.
- Опять понадобился специалист по охмуряжу, да? Без меня нельзя обойтись?
Ты очень умненькая сволочь, Мстислав. Теперь ты думаешь... ты привязал
меня крепче, чем волшебным пояском?
- Ластень... ласточка моя, ты не понимаешь... Тебя ждет папенька!
Настоящий папенька, родненький!
- Стало быть, новая роль. Любящей дочери, да?
- Мать, ты че, с дуба рухнула? - Я нахмурился. - Ты че, в натуре, не
понимаешь: надо вернуться к отцу. К безутешному, между прочим! Кстати,
твой папа - не какой-нибудь бомж или холоп, а очень богатый дядька. Сам
Катома, властовский посадник!
- Ага. Посадник. - Наглая девка фыркнула и устало закатила глазки. - Ну
разумеется, я его дочка, это бесспорно. Слушай, а почему ты не выбрал
жертвой английскую королеву? Давай лучше я буду внучка английской
королевы, а? Или правнучка Билла Клинтона? Незаконнорожденная, от Мони
Левинской? Так интереснее: замах на большие бабки!
- Да какие бабки, о чем ты! - Я не сдержал улыбки. Кажется, медовая
дурочка не верит своему счастью. - Я просто желаю блага - тебе и посаднику
Катоме. Он такой классный мен! И такой несчастный...
- Верю-верю, - кивнула зеленоглазая стерва, не переставая гримасничать. -
Одного не пойму: какие ты за это получишь бонусы? Должность в
администрации? Акции властовской ушкуестроительной верфи? Давай раскрывай
карты. Не надо вешать маленькой девочке квашню на уши...
Она разъярялась прямо на глазах, как вынутый из стакана кипятильник.
Травянисто-зеленые глаза сухо прожелтели, приближаясь по цвету к мутному
хаки. Щечки в свою очередь воинственно разрозовелись.
- Невольницу себе нашел, да? Рабыню? Думаешь, я теперь за твои серые глаза
буду на халяву пахать, добрых людей на бабки разводить? Подленькая
разбойная тварь! Я тебе кто - робот механический? Кукла заводная, да?
Электроник с кнопкой на спине?
Ой. Дело пахнет длинными когтями. Кажется, киска готовится к прыжку. На
всякий случай я снова попятился к двери... Поздно!
- За живую меня не считаешь! - визгнула Метанка - и прыгнула. Йошкина
кошка! Скакнула, как мелкая льветка-леопардица - через всю комнату
кинулась, не поленилась. И поцарапала.
- Ты че, мать? - поразился я, разглядывая покоцанную руку.
- За живую не считаешь! - крикнула Метанка уже тише (глаза заметно
потемнели). - Очень больно, да? Впрочем, так тебе и надо. - Взяла себя в
руки; снова села на кровать. - Хам. И подлец. Вот!
- Какая же ты, в сущности, бездушная и злая девчонка, - поразился я,
вылизывая царапину на запястье. - Сколько я страдал ради тебя! Сколько
мучился! Писал тебе письма, потом рвал и выкидывал... снова писал, рвал,
снова выкидывал, мучился, опять выкидывал, опять рвал, опохмелялся, опять
мучился и снова рвал... а ты меня подлецом, да? Нет у тебя сердца!
- Славик! - Она подскочила как ужаленная. - Не издевайся, ну пожалуйста!
Ну - нет сердца, и что? Подумаешь! Для полуденицы это нормально... Зато у
меня глаза зеленые. И грудь красивая. А про сердце - не надо, прошу тебя.
Мне неприятно.
- Так, - спокойно сказал я. - Иди сюда. Вскочила и подбежала.
- Глаза закрой, - посоветовал я и приложил руку туда, где, по моим
расчетам, у девушек должно быть сердце.
- Не дыши так громко, - сказал я через некоторое время. - Мне ничего не
слышно.
- Тэк. Все в порядке: сердце имеется, - заявил я минут через пять, когда
мы перестали целоваться. - Поэтому не ври, что ты не живая. Собирай вещи и
возвращайся в отчий дом, к папеньке. Поняла?
- Ты так ничего и не понял, - грустно заметила Метанка, доедая восьмую
порцию меда. - Я не могу быть его дочкой.
- Короче, слушай сюда, дитя мое! - Я начинал сердиться. - Жил-был боярин
Катома и женушка его Ведуница, то бишь Дуня. И пошел молодой Катомушка на
охоту. Ходил-ходил парень со своим пампганом и вконец притомился. Лыжи
затупились, бензин на исходе, смотрит - ура: деревенька меж бамбука
виднеется. Заходит в деревеньку - а она вся заброшенная! И колодец посреди
двора. Ну, вздумалось балбесу молодому чисто воды попить, наклонился он, а
оттуда...
- Знаю-знаю, - вздохнула Метанка. - Из колодца рука - хвать его за бороду!
И не отпускает.
- Совершенно верно, - похвалил я. - А все почему? Потому что бриться нужно
каждый день. Тогда проблем не будет. Но - Катома был глупый, и была у него
борода. А рука и говорит: "Hey, what's up bro?"66 Катома в ответ:
извините, мол, не понял вас, повторите, пожалуйста. А ручища в ответ:
"Oh уо та fa! Whatta hell U dun' in a' neibahud, U white trash?"67
Бедный Катома растерялся: да вот не обессудьте, дескать, мимо шел,
заблудился, хотел водицы испить.
- Ага, - перебила Метанка. - А рука ему: хочешь типа жить - отпущу. Только
с уговором: отдашь мне то, что у тебя дома есть, а ты об том не ведаешь.
Знакомый хинт. Так дело было?
- Точно-точно. Короче, глупый Катома в мозгах прикинул: чего у него такое
дома имеется, о чем он не знает? Ну думает: небось фигня какая-нибудь.
Типа кто-то из гостей зажигалку за диван уронил или жена полтинник тайком
заначила. "Лады, - говорит, - согласен". Ну, рука его и отпустила. А потом
приходит Катома домой - а у него беременная супруга красавицей дочкой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг