Александр Мирер.
Обсидиановый нож
- Завидую вашему здоровью, - произнес сосед, не поднимая головы.
Мы сидели вдвоем на грязной садовой скамье. Бульвар, залитый талой
водой, был пустынен. Сосед каблуком долбил в леденистом снеге ямку, толстое
лицо со сломанным носом чуть покачивалось. Рука в перчатке упиралась в
планки сиденья.
- Ах, здоровье - это прекрасно, - сказал сосед, не разжимая губ.
Я на всякий случай оглянулся еще раз - не стоит ли кто за скамьей.
Никого... Прошлогодние листья чернеют на сером снегу, вдоль боковой аллеи
журчит ручей.
- Вы мне говорите? - пробормотал я.
Сосед качнул шляпой сверху вниз, продолжая ковырять снег каблуком. В
ямке уже проступила вода.
Еще несколько минут он смотрел на свои башмаки с ребристыми подошвами,
а я разглядывал его, ожидая продолжения.
Черт побери, это был престранный человек! Лицо отставного боксера -
сломанный нос, расплющенное ухо и одержимые глаза, сумасшедшие, неподвижные.
Такие глаза должны принадлежать ученому или потерявшему надежду влюбленному.
Я никогда не видел человека, менее похожего на того или другого - по всему
облику, кроме глаз... А его слова? "Завидую вашему здоровью, это
прекрасно..." А его поза, поза! Он сидел, упираясь ручищами в скамью, бицепс
левой руки растягивал пальто. Он как будто готов был встать и мчаться
куда-то, но каблук мерно долбил снег, и уже талая вода ручейком уходила под
скамью - в ручей на дорожке за нашими спинами.
- Вы нездоровы? - Я не выдержал молчания.
- Я недостаточно здоров, - он мельком посмотрел на меня, как обжег. И
без всякого интервала спросил: - Болели чем-нибудь в детстве?
Я чуть было не фыркнул - такой тяжеловес заводит разговор о болезнях.
Отвечая ему: "корь, свинка, коклюш", я думал, что он похож на Юрку Абрамова,
мальчишку с нашего двора, который в детском саду уже не плакал, а в школе
атаманил, и мы смотрели ему в рот. Юрке сломали нос в восьмом классе.
Учителям он говорил, что занимается в боксерской секции, а мы знали -
подрался на улице. Вообще-то все люди со сломанным носом будто на одно лицо.
- Сердце здоровое? -продолжал сосед почти безразличным тоном, но так,
что я не мог отшутиться или сказать: "А вам какое дело?" Пришлось ответить
полушуткой:
- Как насос.
- Спортсмен?
- Первый разряд по боксу, второй по рапире, футбол, плаванье.
- Какие дистанции? Спринтер? Конечно, спринтер... - Он посмотрел на
мои ноги.
В фас он был совсем недурен - в меру широкие скулы, лоб как шлем,
только глаза меня пугали. Они буквально светились изнутри, выпуклые такие
глазищи, и лоб карнизом.
- Курите?
- Иногда, а что?
Я вдруг рассердился и заскучал. Курите, не курите... Каждый тренер с
этого начинает. Атаман... Мне захотелось уйти, холодновато становилось под
вечер. Я и не рассчитывал, что Наталья сейчас появится, она сказала, что
придет, если удастся удрать с лекции, но вообще-то, наверно, не придет.
Я сказал: "Простите. Мне пора", - и встал.
Сосед кивнул шляпой. Из-под каблука летели брызги через всю дорожку.
- До свидания, - сказал я очень вежливо.
Длинноногая девчонка с прыгалками оглянулась на нас, пробегая по
дорожке.
- Жаль, - сказал сосед. - Я хотел предложить вам кое-что любопытное.
Его нос и уши ясней, чем любая вывеска, говорили - что он может
предложить. Я ответил:
- Спасибо. Я сейчас не тренируюсь. Диплом.
Он сморщился.
Я уже шагнул через лужу на дорожку, когда он сказал неживым голосом:
- Я имею вам предложить путешествие во времени...
Я с испугом оглянулся. Он сидел, не меняя позы.
- Путешествие во времени. В прошлое...
"В прошлое, значит, - думал я. - Вот оно - недостаточное
здоровье..."
- Я не сумасшедший, - донеслось из-под шляпы. - Сумасшедший
предложил бы путешествие в будущее.
Я сел на скамью, на прежнее место. Эта сумасшедшая логика меня сразила.
Он явно был псих, теперь я видел это по его одежде - чересчур аккуратной,
холодно-аккуратной. Все добротное, ношенное в меру, но вышедшее из моды.
Наверно, жена следит за его одеждой, чтобы у него был приличный вид, только
нового не покупает - донашивает он, бедняга, свой гардероб лучших времен.
Такие пальто носили в пятидесятых годах и ботинки тоже. И шляпы, я помню,
хоть был маленький, - шляпа как сковорода с ромовой бабой посредине.
Он скользнул по мне своими глазищами и как бы усмехнулся, но глаза
оставались прежними.
- Я действительно редко бываю на улице. Вы об этом подумали?
Недостаток времени, больное сердце... Послушайте,- он тяжело повернулся на
скамейке,- мне действительно нужен совершенно здоровый человек для
путешествия в двадцатое тысячелетие до нашей эры.
Сказал и уперся в меня своим необыкновенным взглядом. Исподлобья. Как
гипнотизировал. Но это было уже ненужно. Я решил - пойду. Спортивная
закалка подействовала - я испугался и хотел перебороть страх. И потом, все
было очень странно.
За всем этим маячило приключение, его напряженная тревога звучала в
шорохе шин за деревьями, в запахе солнца и тающего снега, в размеренном
крике вороны у старого гнезда. Зачем-то я спросил еще:
- Вы как, машину времени... построили?
Он ответил нехотя:
- Так, что-то в этом роде, но не совсем.
... Выходя с бульвара, он погладил по голубой шапочке девчонку - она
стояла, засунув в рот резиновый шнур от прыгалок. По-моему, она слышала наш
бредовый разговор. Во всяком случае, она пошла за нами, мелко перебирая
ножками, как цыпленок-подросток, и отстала только на третьем перекрестке, у
кондитерской. Здесь стояли телефоны-автоматы, и я спросил, надолго ли
планируется это... путешествие, а то я позвоню, предупрежу дома, что
задержусь.
Он сказал:
- Не беспокойтесь. Первый опыт на полчаса-час. Смотря в каких
координатах вести отсчет.
Он шел по краю тротуара, засунув руки в карманы, с тем же отсутствующим
видом, что на бульваре. Я заметил, что почти все прохожие уступают нам
дорогу.
Около подъезда серого каменного дома он остановился и начал шарить в
карманах, и как раз в эту секунду из подъезда выбежала девушка. Пальто
нараспашку, кудрявая головка пренебрежительно поднята, на хорошеньком личике
вдохновение обиды. Она что-то шептала про себя и вдруг остановилась,
уставившись на тупоносые ботинки моего спутника. Он поднял плечи. На лице
девушки уже не было обиды, но появилось такое явственное изумление, что я
ухмыльнулся. Она вдруг махнула рукой, сорвалась с места и побежала дальше.
Обтекавшая нас уличная толпа сейчас же скрыла ее, и мой странный спутник
шагнул к подъезду.
Стоя плечом к плечу в тесном лифте, мы поднялись на шестой этаж. Когда
стоишь совсем рядом с человеком, неудобно разговаривать. Приходится смотреть
на всякие правила пользования или на стенку и помалкивать с чувством
неловкости. В этом лифте около диспетчерского динамика было аккуратно
нацарапано на стенке: "БАЛЫК". Прописными буквами. Почему - балык? Мне
стало смешно, и вдруг я вспомнил. Он сказал: "Я был бы сумасшедшим, если бы
предложил вам путешествие в будущее"
Я стоял с улыбкой, застывшей на физиономии, и чувствовал себя
сумасшедшим. Почему я поверил, зачем пошел? Ведь я изучал теорию
относительности, а там сказано, что путешествие в будущее - реально, а в
прошлое - невозможно... Все наоборот... Вернуться в прошлое нельзя, потому
что будущее не может влиять на прошлое. " Вот вам и балык, - я просто кипел
от злости. - Когда ему откроют дверь, попрощаюсь и уйду. Все. Явный псих,
конечно, явный".
- Дело в том, - сказал он, открывая дверь лифта, - что путешествие в
будущее возможно на субсветовых скоростях. В космосе. Боюсь, что
человечество никогда не достигнет субсветовых скоростей.
Лифт с ворчанием ушел вниз. Я покорно шагнул за ним в квартиру и
позволил снять с себя пальто.
- Вытирайте ноги, - пробормотал он в сторону.- Мойте руки перед
едой, - он засмеялся. Лицо у него стало, как блин - нос совсем
приплюснулся. - Прошу...
Перед нами, как дворецкий, пошел черный кот, дрожа хвостом, изогнутым
кочергой.
- Васька, ах ты, кот, - хозяин подхватил его на руки. Кот замурлыкал.
- Прошу, прошу...
Теперь, в тесном пиджаке и узких брюках, он был совершенно похож на
спортсмена. Грудная клетка просто чудовищная, как бочонок, - гориллья
грудь. Ботинки он как-то незаметно сменил на тапочки, и всем обликом выпирал
из обстановки. Огромный письменный стол, кресла, книжные шкафы. Такой же
кабинет я видел у нашего Данилина, профессора-сопроматчика, когда приходил к
нему сдавать "хвост".
Мы сели в профессорские кресла, и хозяин снова замолчал. Кот сидел у
него на коленях. Кот мурлыкал все громче и вдруг взревел хриплым басом:
"Ми-а-а-у-у-у-у..." - рванулся с колен, умчался за дверь.
- Это Егор орет, Ваську пугает. Вот полюбуйтесь.
Между тумбами письменного стола была натянута проволочная сетка, и за
ней, как в клетке, стоял котище, выгнув черную спину, и светил желтыми
глазами.
- Егорушка, - сказал хозяин, - ты мой бедный...
- Уа-а-у-у, - ответил кот и зашипел.
- Это Васин близнец, - объяснил хозяин как ни в чем не бывало. Как
будто в каждом доме гуляет на свободе по коту, а его близнеца Егора держат
под столом в клетке. - Впрочем, познакомимся. Ромуальд Петрович Гришин.
- Очень приятно,- пробормотал я, - Бербенев, Дима.
- Дима, Дима... Я кого-то знал... Дима. Впрочем, это неважно. Хотите
кофе?
- Нет. Спасибо, не хочется.
- Тем лучше, - сказал Гришин.
Если он хотел меня запугать, то добился своего. Я сидел, как мышь перед
котом, и смотрел в его глаза. Оторвать от них взгляд было совершенно
невозможно, и смотреть было невозможно - тоскливая жуть подкатывала к
сердцу. Глаза светились напряжением мысли. Мучительно-напряженным
спокойствием всезнания. Вот так. По-другому этого не объяснишь.
- ... Тем лучше. Последний вопрос, а затем я в вашем распоряжении. Вы
студент-дипломник. Ваш институт?
- Инженерно-физический.
- Прекрасно. Общение облегчается. Теперь спрашивайте.
- Не знаю, о чем и спросить...
- Понимаю. Вы недоумеваете и ждете объяснений. Получайте объяснения.
Классическая физика говорит, что будущее не может влиять на прошлое. Вполне
логично, как кажется, но формулировка недостаточно общая. В наиболее общем
виде так: информация может перемещаться только по вектору времени, но не
против направления вектора. Например. Если мы подставим взамен объекта,
существующего в прошлом, некий объект из настоящего, но в точности такой же,
то "передачи информации не будет. Такая подмена соответствует нулевой
информации - материальные предметы в точности соответствуют друг другу.
Иначе... Иначе получается вот что... Наш материальный предмет - черный кот
Егор. Двадцать тысяч лет назад не было котов черной масти. Были полосатые
коты, короткохвостые охотники. Дикие или полудикие. Поэтому появление в
прошлом вот... Егора или Васьки невозможно, это была бы информация из
будущего. Если бы у нас имелся дикий кот -другое дело. Вы поняли?
Я ответил:
- Не понял.
Это было вовсе нечестно, только я не мог ответить по-другому. Он прежде
всего подразумевал, что есть некий шанс проникнуть в прошлое так же
запросто, как спуститься по лестнице с седьмого этажа на первый, и поэтому
вся его дальнейшая логика теряла смысл. Проникнуть в прошлое... Ведь прошлое
прошло, на то оно и прошлое, деревья выросли и упали, люди и травы сгнили...
Прошлое!
- Гранит, - сказал Ромуальд Петрович. - Кусок гранита лежит перед
вами на столе. Этот кусок - неизменившееся прошлое. Он целиком из прошлого.
"Деревья умирают, но гранит остается...
С этим ничего нельзя было поделать. Он в десятый раз предупреждал мои
возражения. Мне оставалось только пожать плечами.
- ... Но мы отвлеклись. Итак, Егор не может появиться в. прошлом. Это
не значит, что его нельзя отправить в прошлое. Неясно? Гм... Посмотрите на
Егора получше. Вот лампа.
Я взял настольную лампу и нагнулся. Я ожидал увидеть черта с рогами,
все что угодно, только не то, что я увидел.
На свету Егор оказался полосатым и короткохвостым. Крошечные кисточки
торчали на ушах.
Я охнул. Егор зашипел и вцепился когтями в сетку. Я чуть не уронил
лампу.
- Что это за зверь?
- Черный кот Егор, - отчетливо произнес хозяин. - Пятнадцатого
февраля сего года он был перемещен в сто девяностый век до нашей эры. Через
час он был возвращен в таком виде... вот. Бедный котище! В его системе
отсчета прошло всего лишь двенадцать-семнадцать минут.
- До свидания, - в третий раз за последний час я прощался.- Я не
люблю розыгрышей.
Хозяин грузно встал. Казалось, он не слышал моих последних слов. Слова
отлетали от него, как теннисные мячи от бетонной стенки.
- Очень жаль. Впрочем... Не смею задерживать... Очень, очень жаль. А
кот... Оттуда информация проходит беспрепятственно. Я не подумал, что
генотип кошки изменился. Отличий не очень много - доли процента, в рамках
мутаций.- Он бочком продвигался к двери, опустив голову.
Он, по-моему, окончательно примирился с моим уходом. Он даже хотел,
чтобы я ушел поскорей, но черт дернул меня оглянуться на прощание.
На столе, рядом с куском гранита, лежал большой обсидиановый нож, каких
много в музеях. Нож выглядел совершенно новым. Блестящий, со свежими
сколами. К рукоятке прилип кусочек рыжей глины.
В два шага я подошел к столу и остановился, не рискуя взять нож.
Действительно, он был совершенно новый, а не отмытый - глина губчатая,
нерасплывшаяся. Полупрозрачное лезвие казалось острым, острее скальпеля.
Первым долгом я подумал - подделка. Хитрая, искусная подделка. И все-таки
взял нож. Лезвие блестело тончайшими полукруглыми сколами, где покрупнее,
где помельче, у кончика - почти невидимыми серпиками. Я посмотрел с лезвия
- совершенная, идеально симметричная линия. Нет, теперешними руками этого
не сработать. Не второпях такие вещи делаются...
Как бы отозвавшись на эту мысль, Ромуальд Петрович не то застонал, не
то закряхтел. Мне показалось - нетерпеливо. Я повернулся. Он стоял посреди
комнаты, с закрытыми глазами, опустив руки, и дышал, как боксер после
нокдауна.
- Одну минуту, сейчас...- Не открывая глаз, он сел в кресло у стола.
Егор когтями рвал сетку, пытаясь добраться До его тапочек, непогашенная
лампа светила среди бела дня, а я в полной растерянности смотрел, как
Ромуальд Петрович негнущимися пальцами открыл бутылочку и выкатил из нее
пилюлю. Глотнул - и снова стал дышать. Выдох, выдох, вдох - хриплые,
тяжкие. Наконец он открыл глаза и проговорил с трудом:
- Сердце балует. Простите, Вы заинтересовались ножом? Это мой трофей.
Оттуда. Три дня тому назад я был пять минут в прошлом. По этому будильнику.
- Ромуальд Петрович! - Я завопил так отчаянно, что проклятый кот
зашипел и забился в угол. - Не разыгрывайте меня! Скажите, что вы шутите!
Он чуть качнул головой:
- Ах, Дима... Вы считаете меня сумасшедшим и взываете к моей
искренности. Нелогично...
Я навсегда запомнил - пусть это банально или сентиментально, - только
я запомнил на всю жизнь, как он сидел, опустив свои боксерские руки на стол
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг