Ее вырвало. Потом она заплакала, и все отошло, как отходит дурной сон
после первых минут пробуждения.
- Как ты... это перенес?
- Да что там... - сказал Андрей. - Не знаю. Ничего, в общем. Голова
так закружилась, и все.
- Ничего себе, - сказала Аленка.
- Да чего там... - Андрей придерживал ее двумя руками, как вазу. -
Индивидуальное воздействие...
Он бормотал что-то еще, вглядываясь в нее перепуганными глазами.
- Ничего, - сказала Аленка. - Все прошло. Я себя лучше чувствую, чем
утром. Что у тебя в руке?
- Изотопчик. - Андрей показал ей свинцовую трубку с пластмассовой
рукояткой - кобальтовый излучатель. - Я вчера еще брал с собой - кое-что
проверить.
- Ну и что?
- Когда ты упала, я сбил крышку, и резанул по акустике, один раз. Ты
сразу перестала корчиться, я резанул еще раз, и трубка разбежалась.
- Так им и надо,- сказала Аленка.
... В лодке они сразу потащили с себя комбинезоны. Не было сил терпеть
на теле мокрую толстую ткань, Андрей дышал с тяжким присвистом. Вымыть бы
его в ванне, с хвоей. Но где там - ванна... Лучше об этом и не думать...
Она посмотрела вдоль берега. Воздушные корни переплетались диковинным
узором, - как на японских гравюрах. Под самым берегом дважды ударила рыба,
побежали по воде, пересекаясь, полукруглые волны. "Это было уже, - подумала
Аленка. - Гравюра, черные корни и два звонких удара". И еще она вспомнила,
как в самый первый выезд, когда вертолет еще стоял посреди поляны, она
почувствовала, что много-много раз увидит эти корни, и берег, и поляну.
Андрей протянул ей тяжелую фляжку, обшитую солдатским сукном. Чай был
холодный и свежий на вкус, потому что фляжка все утро стояла на солнце;
Аленка сидела, опираясь на борт, и пила маленькими глотками. Уплыть, и
больше никогда не видеть -ни Клуба, ни берега, ничего. Лежать в домашних
брюках на ковре и читать. Какую-нибудь дрянь, Луи Буссенара, или "Маленькую
хозяйку большого дома". Она знала, что это пройдет, но ближайшие два дня им
не стоит ходить в муравейник. Она не могла бы вспомнить, что с ней было,
когда она корчилась там, перед Клубом. Даже если бы захотела. Все это было
где-то внизу, под человеческим, и сейчас она была сухая и шершавая, как
сукно, и чудное дело, все это подействовало на Андрея больше, чем на нее.
Он и торжествовать не в состоянии. День торжества. "Сегодня - день
победы и вчера был день победы, - подумала Аленка. - Но тебе не до побед".
Андрей сидел, опустив распухшие руки.
- Ну-с, можешь плясать, - сказала Аленка. - Гипотеза муравьев
разумных получила экспериментальное подтверждение.
- Да, - ответил Андрей и отвернулся. Аленка почувствовала, как сердце
остро подпрыгнуло - тук-тук - и отозвалось в животе. Палатка одиноко
маячила вдали над поляной.
- Пошли домой. Надень-ка шляпу, сейчас же.
Андрей надел шляпу. "Плохо; Плохо ему совсем".
- Что это было, Андрей? Инфразвук?
- Не знаю. Наверно. Как ты себя чувствуешь?
- Отменно я себя чувствую.
- Не врешь? - вяло спросил Андрей.
- Чудак, - сказала Аленка. - Я прекрасно себя чувствую.
- Посчитай пульс.
- Брось, ей-богу. Не больше восьмидесяти.
- Гребем в рукав.
Аленка опустила весло.
- В какой рукав?
- К запруде.
- Никакой запруды. Обедать и спать.
- Хорошо, - ватным голосом сказал Андрей. Оставайся обедать, а я
пойду к запруде.
- Ты же помрешь.
Андрей посмотрел на нее и надел черные очки, которые она ненавидела.
Лодка повернулась на месте и двинулась к рукаву.
- Они-то мыслят, и заботятся о будущем, - бормотал Андрей, - зато мы
думать перестали... - Это почему?
- Сейчас увидишь.
"Ладно, я тебя разговорю", - подумала Аленка.
- А почему... - она хотела спросить, почему она забеременела здесь, а
не дома, в Москве, в тишине и покое.
- Что - почему?
- Каким образом они заботятся о будущем?
- Пытаясь нас уничтожить.
- Вот это - да... - сказала Аленка. - По-моему, совсем наоборот.
- Ну, конечно, конечно... Разум - всегда гуманен... Ты об этом
спрашиваешь?
- Ну, примерно, так.
Андрей, как спросонья, почесал голову под шляпой, вздохнул, и, наконец,
посмотрел на Алену сквозь очки.
- Предположим, это логичный вопрос, если говорить о человеческом
разуме. Который, м-м-м, ну, прошел определенную школу эволюции. В какой-то
мере логичный. А насчет Клуба - это зряшный вопрос.
Он опять замолчал, но Алена знала его хорошо, и она уже почувствовала
себя в силе - пирога ходко шла под веслом, и с каждым взмахом дышалось все
глубже, и голова становилась яснее.
- Излагай, - сказала Алена. - Давай, давай, я слушаю.
- Хорошо. Гуманность - продукт эволюции, и продукт достаточно
поздний. Это ощущение человечества как единого целого, - сказал Андрей, и
Алена увидела, что он готов. Голова заработала.
- Каждый человек - член человечества. Но мы едины. Убить человека -
значит убить самого себя. Это сущность гуманности.
- Теория, а? - сказала Алена.
Андрей фыркнул - удовлетворенно:
- Вот и я про то... Ощущая другого человека как брата своего, мы все
равно с охотой его убиваем. За примерами ходить недалеко, - он кивнул через
плечо в сторону деревни. - А крокодилов уж ты решительно отказываешься
считать братьями меньшими, сколько я тебя ни уговаривал...
- Сначала ты их уговори, - сказала Алена.
- Ну, пока ни один крокодил тебя не скушал... А вот муравьеды очень
охотно жрут эцитонов, а мы с точки зрения Клуба очень похожи на муравьедов.
Гигантские, бессмысленные, жадные твари... Скажешь, у нас есть орудия? У
муравьеда тоже есть, и тоже убийственные - когти и язык... в метр длиной...
Лазим к ним, лазим; Сколько мы уже перебили солдат? Тысячи...
- Андрюш, ну опять ты за свое... Они же на нас нападают.
- Лазим, как крокодилы под палаткой, - не унимался он - Муравьеда
тоже укусами не прогонишь... пока не гукнешь в морду инфразвуком.
Гуманность, гуманность... С его точки зрения, - теперь он кивнул в сторону
Клуба - гуманно было бы оставить его в покое.
Сегодня он мог убедиться, что мы неагрессивные, а?
- Крокодилы тебя сто раз убеждали... Ну, поглядим, вдруг он
действительно что-то поймет.
- И окажется умнее меня, - сказала Алена.
- Ах черт, руки так трясутся... Давай я погребу.
Он греб одним веслом, по-индейски, стоя на колене, лицом к носу пироги.
Аленка не видела его лица, но знала, какое оно: отрешенное и вытаращенное:
смотрит как будто очень внимательно, но ничего не видит и про себя свистит.
Ей приходилось подруливать.
- Когда ты свистишь про себя, ты воздух не выдуваешь, а втягиваешь,
да? - спросила она и добавила: - О, мудрейший!
- Что? - спросил Андрей. Он отрешенно взглянул через плечо и вдруг
ухмыльнулся, щеки пошли складками.
- Я думал, что летучие мыши тоже дают ультразвук. Его ультразвуком не
удивишь.
Пирога развернулась, и там, где сидела Алена, теперь был нос. Она сняла
пистолет с комбинезона и повернулась вперед. За спиной плескало весло, нос
пироги резал застойную воду, как студень. Болото лопалось пивными пузырями
- гнилые коряги, серые столбы москитов над водой, а слева от берега -
гигантский фиолетово-розовый цветок. От него тоже пахнет гнилью. И похоже,
что впереди - целое стадо крокодилов.
- Жутко здесь жить, - сказала Алена не оборачиваясь. - Отвернулась
от тебя, и сразу одиночество такое, как Робинзон. А если они не убедились?
Еще одна такая атака...
- Будем осторожней, только и всего, - сказал Андрей с кормы.
Удивительно приятно звучал его рассудительный голос. - Атаки будут, ты не
сомневайся. Он убежден в своей исключительности, ибо он одинок в своей
Вселенной. Таков его эволюционный опыт. Коллектив, необходимый для эволюции
разума, он содержит внутри себя, а все внешнее - враждебно. Высшая гордыня.
Сам себе отец, и сын, и любовь... Здорово, да?
- И жутко.
- Аленушка, - позвал Андрей.
- Что?
- Тебе страшно? Взаправду?
- Взаправду, - сказала Аленка. - И противно. Мне было противно -
поправилась она. - Сейчас ничего.
- Почему-то трубку он направил на тебя. Потом еще дальнослышанье, -
ты слышишь, а я нет.
- Эх, ты, логик, - сказала Аленка. - Ясно, что трубка целилась на
кинокамеру. Камера на штативе - треногая цапля, которая гуляет с
муравьедами. Как будем работать? Он придумывает новые штуки. Предположим, он
увеличит дальность действия нового... пугача. Увеличит угол захвата и
накроет обоих. Что предпримем?
- Представления не имею, - озабоченно сказал Андрей. - Аленка, тебе
не кажется, что мы спим?
- Нам бы сейчас третьего... Чтобы стоял с изотопом в сторонке... Пока
Клуб не сообразит, зачем он стоит...
Андрей внезапно захохотал:
- Экспериментальный объект, экспериментирующий над исследователями!
Вот дожили! Собрать большую экспедицию, чтобы охранять друг друга от
насекомых, а?
- Тихо...
Алена выстрелила. Поставив ногу на сиденье, она послала две пули в
воду.
- Подбирался снизу, из тени...
Они подплывали к запруде. Река совсем обмелела в этом месте,
подстреленный крокодил шипел и колотился об отмель, как паровой молот.
В Аленке что-то содрогнулось. Ящер хотел уйти, зарыться, спрятаться от
смерти. Алена стала смотреть в сторону. Слева темнели затопленные джунгли,
справа солнце слепило глаза, а прямо возвышалась беспорядочная куча бревен
- запруда.
Андрей повел лодку вдоль нее, осматривая ошкуренные разбухшие бревна,
бесчисленные водопадики, зигзагами текущие по стволам, а Аленка надвинула на
брови беленькую кепочку и смотрела в воду, держа наготове пистолет.
- Стой, - сказала Алена. - Табань.
Пирога закачалась и встала.
- Что там?
- Змеюка. Еще ненавижу змей. Андрей, это водяной удав. Вон, у самых
бревен.
- Большой? - равнодушно спросил Андрей.
- Ушел, все, - соврала Алена. Ей больше не хотелось стрелять сегодня.
- Метров десять в длину.
- Ничего себе, - сказал Андрей. - Пошли домой.
Запруда, мокро блестящая на солнце, стала отходить, и где-то под ней
плыл удав, который не боится никого, даже крокодилов.
- Прошляпили; - сказал Андрей. - Ты видишь, сколько там воды?
Наверху?
- Ну, вижу.
- Там метров шесть. Если взорвать, пройдет волна и захлестнет старицу.
Аленка недослышала. Она думала про удава, которого боятся даже
крокодилы, и о том, что они с Андрюшкой устали, ничему уже не удивляются.
Даже Клубу.
V
Бегущие вернулись. Они шли по деревне и женщины молча выбегали из
домов. Было тихо, как всегда, но Тот Чье Имя Нельзя Произносить проснулся.
Он сел на коврике из сухих лиан и протер гноящиеся глаза. За домом
вполголоса распоряжался старшина Змей. Воины, тяжело ступая под грузом,
носили ящики с патронами.
Вождь толкнул пяткой младшую жену, свернувшуюся на его коврике. Женщина
выскользнула наружу, а старшина Бегущих вошел в дом.
- Мы взяли водяную машину.
- Хорошо, - сказал вождь. - Будет праздник.
Старшина подал ему палочку с зарубками и он посчитал их, загибая
пальцы, и махнул рукой: "Иди".
Он долго сидел, неподвижно глядя на светлое пятно у входа, курил и
думал. Жена подавала ему трубки. "Теперь можно нападать, - думал вождь, -
каждый воин может убить четырежды столько солдат, сколько пальцев на руках".
Он сидел, курил, и в голове у него вились, как змеи, изгибы Великой
Реки, и воины выпрыгивали из лодок и перебегали по тайным тропинкам, и
пулеметы трещали из-под корней на каучуковых плантациях.
Светлое пятно отползло от входа направо, в глубину дома, а вождь все
думал и курил трубку за трубкой. Потом вошел старшина Змей.
- Белые плавали к запруде. Они опять готовятся в путь. Садятся в
пирогу.
"Много беспокойства, - подумал вождь. - Сейчас надо быть
осмотрительными и мудрыми, как крокодилы". Он решил. Поход открывается
завтра после захода солнца.
- Иди, - произнес вождь. Это значило, что старый приказ остается в
силе. Следить, не выдавая себя, но если белые увидят воинов или заплывут в
протоку, их надо схватить.
Воин подхватил карабин и, пригнув голову, помчался к воде. Отшелестели
легкие шаги Змей, простучали по воде днища пирог, и все стихло.
VI
- Другого выхода нет. И они прилетят моментально. Вот увидишь.
Андрей сидел на корточках у ящика радиостанции.
- Послушай, что ты делаешь?
- Вызываю этих сволочей. Мелкие диктаторы обожают меценатство.
Перуэгос завтра же пришлет взвод саперов.
"Столица слушает Демидови, - говорило радио, - слушает Демидови".
Аленка вырвала микрофон и зажала его ладонью.
- Скажи, что проверяешь связь, слышишь? Передай что-нибудь, не смей
вызывать, слышишь?
- В чем дело?
- Бемба, - сказала Алена шепотом. - Бемба. Забыл?
- Ах ты, черт, - сказал Андрей. Он взял микрофон. - Столица,
столица, на связи Демидов. Все благополучно, проверка связи, проверка связи.
Конец. Конец.
Он выдернул микрофонный штекер из гнезда. Лег на мешки.
- Ах ты, черт. Это конец.
- Андрей. С каких пор ты принимаешь такие решения в одиночку?
- Мы же договорились по дороге, - сказал Андрей.
- Что-о-о?
Андрей сел. Они смотрели друг на друга во все глаза. Попугай
подпрыгивал над головой и скреб лапами по коньку палатки.
- Я тебе сказал по дороге.
- Ты молчал всю дорогу.
- Дела... - сказал Андрей. - Твоя правда, биополе. Я же все
рассказал очень подробно.
- Ты сказал, что если взорвать запруду, пройдет волна и захлестнет
старицу. Потом всю дорогу помалкивал. Здесь ты объявил, что нужно двадцать
саперов и включил рацию.
- Биополе, - сказал Андрей. Он потер лицо грязными ладонями.
- Объясни насчет саперов, - сказала Алена.
- Да не только саперы... Ты права, вдвоем опасно. Неплохо бы вызвать
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг