Обрывки мыслей проникали в мозг. Дени слышал их, видел их очертания,
какие-то движущие штрихи, отражавшие неровную пульсацию мозга. Неясный,
мутный поток мыслей захлестывал его. Среди этого хаотичного потока иногда,
словно влекомые им камни, проносились оглушающе четкие рассуждения.
Куда, бы Дени ни направил аппарат, отовсюду доносились вопли чужого
сознания. Это было как тяжелый, болезненный бред.
Дени уже не мог остановиться, но мог выключить "Откровение", чтобы
принести в порядок свои мысли, которые путались, переплетались в
причудливый клубок с импульсами чужого сознания.
Внезапно бурлящий поток превратился в еле различимое журчание ручейка,
похожее на отголоски разговоров в перегруженной телефонной линии.
Что такое? Испортился аппарат? Но стоило Дени отвести раструб немного в
сторону, как журчание переросло в рев. Дени опять направил "Откровение" в
затылок неподвижно сидящего посетителя, и снова все смолкло. Только
изредка в сознании Дени взрывались вспышки мелодичных звуков, которые
притупляли, заглушали волю. Хотелось их слушать, слушать и забыть обо
всем...
Пришлось сделать усилие, чтобы нажать кнопку выключателя и встать.
Медленно Дени подошел к стойке. Там он оглянулся.
За третьим столиком слева от эстрады сидел рано состарившийся человек,
обросший, в помятом грязноватом костюме, который, несомненно, был когда-то
элегантным. Но все это, пожалуй, не привлекло бы особого внимания Дени,
если бы не лицо странного посетителя.
Широко раскрытые глаза смотрели далеко-далеко, сквозь всех танцующих и
пьющих, сквозь стены и улицы.
- С каких это пор здесь пристанище шизофреников? - спросил Дени у
бармена, хотя уже догадался, что представлял собой этот тип. Бармен
усмехнулся, отвел глаза и, потряхивая миксером, равнодушно ответил:
- Это не шизофреник - наркоман.
"Странно, - думал Дени, направляясь к своему столику, - если человек
мыслит, думает о чем-либо, то его мысли "Откровение" считывает. А если
мыслей нет? Как было в случае с голубем и кошкой? Я чувствовал, ощущал,
жил их жизнью. Так ли это?"
Дени опустился на стул напротив наркомана. Аппарат наготове, надо
только нажать кнопку.
..._Сначала был свет. Ослепительно белый. Надо закрыть глаза, вот
так... И сразу - чернильная тьма_.
_Матово-серебряный круг растет и растет. Это лампа. Круг полутьмы
морщится разбегающимися волнами серо-серебряного цвета. За ними - сквозная
решетка с зелеными просветами, а там, в этих просветах, серебро
расплавленного блика, оно изрешетило на квадраты бледнеющую полутьму.
Расцветающее дрожание лампы печалит. Печаль становится все больше и
больше, она разливается и окрашивает все вокруг желтизной... Желтый
бесконечный поток одинаковых лиц. Надо ловить звуки сплетенных
разговоров_...
..._Липкая, зеленая вода. Это канал, канал и мост. Под ним расколотое
на тысячи мелких осколков отражение беспредельных горизонтов. Вынырнула из
воды чайка и закричала_...
..._Вдруг удар... Боль... Свет... Голоса_...
Дени с удивлением обнаружил, что лежит на полу, а вокруг него беснуется
орущая толпа. Он поднялся на ноги, увидел валяющийся аппарат, схватил его:
"Слава богу, цел!"
Двое полицейских разгоняли дерущихся парней.
- Укокошили художника! - раздался чей-то крик.
...Рядом с художником лежали осколки бутылки, а его лицо перечеркнули
черные струйки крови...
И опять Дени в Париже.
От Лионского вокзала он поехал автобусом в ту часть города, что
граничит с улицей Реомюра, Монмартром и Большими Бульварами.
Там, в узком переулочке де-Фобур, стоит темно-серое с высокими узкими
окнами здание филиала Института медицины.
Строгая академическая тишина встретила Дени, едва он открыл массивную
дверь. Широкая, крытая ковром лестница вела из вестибюля на второй этаж, а
немного сбоку, как у подножия Монблана, зеленел сукном длинный стол.
- Простите, - обратился Дени к молодому человеку за столом, - как мне
найти профессора Порелли?
- Поднимитесь на второй этаж, - с нотками предупредительности заговорил
тот. - Сегодня заключительный семинар. Сейчас профессор Порелли как раз
полемизирует с доктором Дюмондом...
Дверь на втором этаже была приоткрыта, из-за нее доносился приглушенный
шум зала. Дени вошел.
- Законы природы непреложны, и подменять их искусственными положениями
нельзя.
Я восхищен терпением доктора Дюмонда, поставившего столько
экспериментов. Но не могу согласиться с его интерпретацией полученных
результатов, как и с постановкой вопроса вообще. Беру на себя смелость
утверждать, что телепатия, или, как ее именует доктор Дюмонд,
парапсихология, не имеет под собой никакой почвы!
Уважаемому доктору Дюмонду удалось разыскать лишь троих мало-мальски
способных перципиентов, да и они занимались тем, что раскладывали пасьянс
из символов Зенера! Тем не менее доктор Дюмонд уверенно говорит о
возможности передачи мысли на большие расстояния, ссылаясь на высокий
коэффициент корреляции.
Нет, господа, физиологические, а тем более психические возможности
человека не безграничны. Только гармонический синтез достижений техники и
биологии поможет нам осуществить то, в чем природа оказалась бессильной!
Порелли, низенький и совершенно лысый, покинул трибуну под
невообразимый шум аудитории. Профессор направился к выходу, задев не
успевшего посторониться Дени.
- Мсье Порелли, - почти закричал ему вдогонку Дени, - не могли бы вы
уделить мне несколько минут?
- Что вам угодно?
- Меня интересует ваш ученик Джошуа Гало.
Профессор резко остановился. В этот момент Дени нажал кнопку
"Откровения".
"...Гало! Гало! Гало... Неужели?"
- Ага, вероятно, вы представитель фирмы, куда пристроился этот
незадачливый экспериментатор?
Дени не стал разубеждать профессора.
"Неужели он успел? Неужели? Неужели?" - пульсировало в мозгу Порелли
одно слово.
- Что же, в свое время я сожалел, что Гало ушел от нас.
"...Мне было это необходимо, не мог же я допустить... Экспериментатор
он тонкий, но упрямства у него, как у каталонского мула. Своим упорством
он разрушил все мои планы..."
- У вас он работал в области излучений коры головного мозга?
- Нет. Во всяком случае меня это не интересовало...
"Он не мог... не имел права! Только я, посвятивший этому жизнь, знаю,
как применить такую страшную силу".
- А почему вы... попросили Гало покинуть вашу лабораторию?
- Послушайте, молодой человек... - возмутился профессор, но Дени не дал
ему договорить.
- Дело в том, что Гало умер. Может быть, убит. Я веду следствие и
правомочен задавать любые вопросы.
"...Вот как?! Это судьба! Значит, не все еще потеряно..." Брови
профессора сдвинулись к переносице.
- Я весьма сожалею... Но уж не считаете ли вы, что его смерть связана с
его работой?
- Да, - уверенно ответил Дени.
"...Что это значит? Он успел? Перед смертью?.. Если бы я мог получить
доступ к его бумагам..."
- Если вы имеете в виду ситуацию, когда взгляды научного руководителя и
исполнителя расходятся, то это, по-моему, повод только для сумасшедших. А
я всегда считал Гало нормальным, даже очень здравомыслящим ученым.
"...Когда это было? Кажется, в августе... Я был ошеломлен, Не знал, что
предпринять. Этот юнец не понимал, какая бомба была заложена в его
рукописи... Я снял копию. Он пришел, заранее ожидая похвал. И я похвалил
его усердие. Он сдержался и не бросился в огонь за обрывками рукописи, но
я видел его мучительную бледность. Мне не удалось убедить его. Нет, нет,
Гало не догадался ни о чем! Ему пришлось уйти... как я жалел потом об
этом! Год напряженной работы - и все, все впустую..."
- Я сегодня слушал ваше выступление, профессор, и заметил, что идеи
Гало нисколько не противоречат вашим принципам...
- Молодой человек, для следователя вы мыслите довольно логично, но
откуда вам знать, какие идеи были у Гало?
- В общих чертах мне известно, что Гало делал попытку принимать и
расшифровывать мысли.
Ни один мускул не дрогнул на лице профессора.
- Он оставил какие-нибудь следы этой работы?
"...Как давит сердце... Выдержу ли?.."
- Он все уничтожил. Остались только кое-какие частные письма и долги, -
поспешил успокоить профессора Дени, чувствуя, что перехватил.
"...Письма... Письма... Письма... Хорошо, так спокойнее."
- Да, мне очень жаль его. Джошуа Гало мог стать блестящим ученым, - это
было сказано тихим-тихим голосом, почти шепотом, трудно было поверить, что
несколько минут назад этот голос гремел в огромной аудитории.
- Скажите откровенно, профессор, идея Гало осуществима?
"...Да... Я это понял позже... Гораздо позже него... Да, да, да".
- Да...
"...Что я наделал?.."
- Только чисто теоретически, - спохватился профессор. - Я еще нужен
вам?
- Благодарю, профессор. Если у меня возникнут вопросы, я обязательно
обращусь к вам, - совсем по-студенчески ответил Дени и с облегчением
выключил "Откровение".
На лестнице Дени оглянулся: профессор, маленький и совсем незаметный,
сгорбившись на диванчике, торопливо глотал таблетки из синего
флакончика...
Молочно-сизый туман обволок клейкой сыростью крыши домов, скрыл улицу,
лежащую где-то внизу. Верховой ветер отрывал белесые клочья и уносил их
вверх. Ивонна зябко поежилась и отошла от окна.
Одиночество ее не тяготило. Она избегала общества, друзей - ведь нужно
что-то говорить, улыбаться, а для нее это сейчас тяжело. Одиночество не
обременительно, если знаешь, что это ненадолго... Но надо еще раз
встретиться с этим следователем, одержимым стремлением к истине.
Звонок. Сначала появилась большая корзина, ее держал Аллен Дени, а
из-за его плеча выглядывал растерянный рассыльный из универсального
магазина Карли. Ивонна невольно улыбнулась.
- Я совсем забыла о своем заказе. Несите сюда. Раз уж вы взялись,
помогайте до конца.
Дени стал послушно опорожнять корзину. Ивонна едва сдерживала усмешку,
видя, как он косится на растущую батарею бутылок.
- Вы любите коктейли? "Устрицу в пустыне" или "Неотразимый"?
- Я предпочел бы кое о чем спросить вас.
- Одно другому не помешает.
- Когда вы в последний раз видели Джошуа?
Имя было произнесено. Ивонна не шелохнулась. Дени невозмутимо тянул
коктейль - он ждал.
- Точно не помню, около месяца назад...
"...Интересно, что ему даст эта игра в прятки? Меня никто не видел. Я
примчалась к нему ночью. Нет, Джо, ты прочел мои мысли, но ты не знал
меня! Да я и сама не знала, что способна на такое".
Трудно, получив два ответа - словесный и мысленный, - не перепутать их
и не подать виду, что знаешь не только то, что было произнесено.
- Сколько времени вы знакомы с Гало?
- С детства. Наши семьи были дружны.
"Джо был бы идеальным мужем - не от мира сего, да и не беден. Увлечения
наукой у него хватало на двоих, я всегда затыкала уши, когда он заводил
речь о своей работе".
- Рассказывал ли он вам о своей работе?
- Да. Но это было так непонятно. Я не хотела понимать. "И в дневнике я
многого не поняла. Часто думала, как смешны его наивные мечты о полном
взаимопонимании. Мир держится на больших и маленьких тайнах, без них
невозможна жизнь, и с чего Джо взбрело в голову, что это плохо?"
- Вы получили посылку от Гало?
"Откуда он знает? Ну, конечно, полиция все знает!"
- Да, получила.
- Следствию необходимо с ней ознакомиться.
"Самое страшное я уничтожила - сразу же, как только прочла".
- Там его дневник. Я отдам вам!
- Пожалуйста, Ивонна, достаньте его сейчас.
"Он узнал обо мне все, обо всех любовниках и портнихах, о деньгах,
тряпках, недомоганиях, о том, что я думаю о себе и о нем, о Серже и его
родителях. И это еще не самое страшное - мало ли семей, где отнюдь нет
пылкой любви: он прочел и то, в чем сама не всегда отдаешь себе отчет,
чему стыдишься дать название даже мысленно. Убить - только об этом думала
я по дороге".
- Вот он, дневник.
Дени взял тетрадь в полиэтиленовом переплете, еле сдержал желание тут
же полистать ее.
Ивонна подошла к роялю. Секунду помедлила.
"...Что я тогда играла? Кажется, это..."
Странные, неистовые звуки заполнили комнату. Мелодия взлетала, билась о
стены, падала и вновь взлетала. Она оглушала, притупляла волю...
"...И ночь была какая-то непонятная. Черная и прозрачная. Тишина такая,
что в ней вязли все звуки. Наверное, поэтому его голос так раздражал. И
голос, и то, что он говорил... Что-то жалкое и героическое:
- Теперь ты знаешь, что такое откровение! Это слишком страшно... Вот
тогда я поняла, что он уже дошел до точки. Его надо лишь толкнуть...
"Толкни падающего!"
Я усмехнулась:
- Нет, ты еще не знаешь откровения. И это совсем не страшно.
Небрежно, словно носовой платок, достаю из сумочки револьвер. Джо вроде
не испугался, словно ждал этого.
- Мы оба запутались в своих отношениях к миру, друг к другу. Видишь,
какое оно, откровение? Безжалостное. Если скучная комедия затянулась,
зритель уходит, не дожидаясь конца.
И все-таки ты не ожидал, ты испугался. Но нет, это еще не финал! Он
должен прозвучать эффектнее..."
...Музыка властно врывалась в уши Дени, нагнетая тревогу, ожидание
чего-то ужасного. Ивонна играла исступленно, и мозг ее, повинуясь бешеной
музыкальной теме, отбросил все постороннее, сосредоточившись на одном
воспоминании о ярости...
"Ты считаешь, что мы друг друга нашли? Нет, я уверена, потеряли.
Потеряли давно, едва став близкими. Кто в этом виноват? Оба...
Слова, слова... мир - театр, в котором люди-артисты произносят
отрепетированный текст. Я хочу импровизации.
Выстрел. Я роняю пистолет и скрючиваюсь на лавке. Ну, где же вторая
тема?
Выстрел...
...Что я играю? Финал здесь совсем не такой, а у меня что-то другое -
постыдный ужас, плачевное бегство..."
- Что это было?
Дени казалось, что он спросил тихо, почти шепотом, но в наступившей
тишине вопрос прозвучал неестественно громко.
Ивонна очнулась.
- Скрябин. "Поэма экстаза".
Разноголосый шум улицы, как сквозь вату, просочился в уши Дени, став
привычным звуковым фоном. Дени с трудом раскрыл веки - утренний свет
бритвой полоснул глаза.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг