Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     - Девочки! Давайте за ужином мясо соберем и отдадим тете для собачки!
И мальчики тоже, если хотят.
     - Да кого вы слушаете! - заорал Папа. - Она же все врет!
     - Очень-очень больная собачка!  -  Повариха выхватила у  Папы  мясо и
поспешно подняла сумку.  - Ей машина переехала сразу две лапки. - Повариха
метнулась к дырке в заборе.
     - А тебе жалко для собаки, да? Жмот, - наступал на Папу Толян.
     - Ничего мне не жалко!  - возмутился Папа. - Просто апачи не уступают
без боя мясо бледнолицым собакам.
     - Зовите начальника! - не унимался Староста.
     - Короче, - строго сказал Папа, - отвязывайте его, а мы с разведчиком
пошли обкуривать томагавк.
     Вождь издал боевой клич,  и  они бросились по  Тропе Войны к  дырке в
заборе.
     За дыркой Папа оборвал ор и зорко осмотрелся.  Через секунду томагавк
полетел в лопухи. Служивший топорищем томагавка камень свалился с души. Но
ненадолго.  Сын,  как охотничья собака,  ринулся в  заросли и,  подняв над
головой томагавк, по-идиотски заорал.
     Папа сел под дерево,  расслабился и тут же почувствовал, как привычно
сжало виски.  Похоже,  от взрослой жизни у  него осталась одна гипертония.
Вдобавок побаливало горло -  давали знать о  себе  удаленные в  десять лет
миндалины.  Судьба  сыграла  не  только  злую,  но  и  некорректную шутку.
Давление сбить было  нечем,  но  он  зачем-то  пошарил в  карманах шорт  и
вытащил просверленный металлический рубль,  выспоренную в  лагере  собачью
медаль и обезображенное командировочное удостоверение.
     Дорогой служила заброшенная колея.  Смеркалось.  Сын хныкал. Папа уже
жалел,  что заставил его бросить томагавк.  Сказал бы, что апачи не хнычут
на тропе войны, и он бы заткнулся.
     - Папа, - сказал Сын. - Когда будем ужинать?
     "Папа!-папа!-папа!.."  -   зазвучало  в  болевшей  голове  с  разными
интонациями  -   от  безграничной  веры  до  откровенной  насмешки.   Папа
пристально посмотрел на Сына.  Мальчик понуро загребал сандалиями дорожную
пыль.  Он продолжал полагаться на Папу, как все нормальные дети полагаются
на  своих отцов.  Помпончики на  гольфах противно били по  ногам,  и  Папа
оторвал  их.  Усталость  сбила  спасавшую  (или  подводившую) его  детскую
жизнерадостность.  Теперь Папа  казался себе  даже  старше прожитых сорока
лет. Внезапно Сын сел на обочину. Губы его кривились.
     - Новая игра!  -  осклабившись и  подпрыгивая,  провозгласил Папа.  -
Командировка! В Занзибаровку! - и помахал перед носом Сына командировочным
удостоверением.
     Сын печально посмотрел на него.  Папа перестал прыгать.  В эту минуту
он понял и пожалел всех Дедов Морозов, вожатых и массовиков-затейников.
     - Нет!  -  вдруг заорал Сын.  -  Экспедиция! В Занзибар! Ура! Да? Да,
Папа? Правда?
     Сын уже скакал вприпрыжку по обочине и сыпал дурацкими вопросами:
     - А попугаи там есть? А людоеды?
     - Попугаев там  прорва.  В  кабинете у  главного людоеда  -  десятки.
Хобби, понимаешь? Ему все дарят попугаев, чтобы не съел.
     - А  ты  мне их покажешь?  Они говорящие?  Расскажи мне про этот твой
институт, куда мы идем в командировку - ты давно обещал.
     - Ну, это тебе будет неинтересно.
     - Ну вот,  раньше некогда,  теперь неинтересно... А ты расскажи, чтоб
интересно.  Когда был большой,  все время хвастал,  что у  тебя интересная
работа, а теперь неинтересно!
     - Не канючь!  Что же тебе рассказать?  Ну,  хотя бы почему был создан
Занзибаровский филиал нашего института.  Точно  этого,  правда,  никто  не
знает, но ходит такая легенда.
     - А что такое легенда? И филиал?
     - Легенда - это сказка, которую взрослые придумали сами для себя.
     Папа задумчиво поковырял в носу,  адаптируя институтский фольклор для
младшего школьного возраста.
     - Десять  лет  назад  жил-был  в  нашем  городе преуспевающий научный
работник Петя Петрин.
     - Это меня еще вообще не было. А сколько этому Пете было лет?
     - Он  был взрослый.  Не  перебивай!  Так вот -  в  ночь перед защитой
диссертации   Пете   Петрину   приснился   вещий   сон.   Подаренный   ему
одноклассником-моряком молчальник-попугай заговорил.
     - Хочу попугая!  А от кого была защита?  Пап, когда вырастешь, купишь
мне попугая, ладно?
     - Если ты  еще  хоть раз меня перебьешь,  не  буду рассказывать.  Все
вопросы в конце.  Понял?  Так вот -  во сне попугай научил Петю, как вести
себя на защите и  даже рассказал,  какие вопросы будут заданы.  Окрыленный
Петя  насыпал вещей птице двойную порцию корма и  попытался выяснить,  чем
ему лучше всего заняться...  в  смысле в  науке.  "Это неважно,  -  сказал
попугай.  -  Все  равно тебя скоро назначат директором Занзибаровской базы
отдыха".
     На  защите  члены  Ученого  Совета,  как  попугаи,  повторяли вопросы
попугая. Защитился Петя единогласно и, вернувшись домой, бросился к клетке
с двойной порцией корма в дрожащей потной ладони.
     - Я что-то не понял насчет Занзибаровки,  -  робко начал он.  Попугай
перестал клевать, недовольно посмотрел на Петю, мол, что тебе, дураку, еще
неясно, разжал клюв и гаркнул:
     - Занзибар!
     Сон сбывался и  здесь -  попугай действительно заговорил.  С  тех пор
Петя засыпал,  просыпался,  умывался,  ел  и  читал газеты под оравшееся с
невозможным южным акцентом слово "Занзибар".  Других слов попугай так и не
выучил.  Избавила его от этого ужаса путевка в Занзибаровку. Директор базы
отдыха забивал козла... с отдыхающими.
     - О!  Вот вы и будете вместо меня!  -  обрадованно закричал он, сунул
похолодевшему Пете костяшки и куда-то убежал.
     В   производственной  характеристике  Петра   Альбрехтовича   Петрина
говорилось:    "Инициативный   научный   работник,    способный   находить
нестандартные решения".  А так как эту характеристику Петр писал сам,  то,
как понимаешь, не оправдать он ее не мог.
     Если бы не Петрин,  эта самая бабка Полторацкая,  про которую говорил
Толян,  так  бы  и  осталась районной знаменитостью.  От  страха оказаться
директором базы отдыха у  Петрина обострился радикулит.  Скрюченный Петрин
явился к бабке и потребовал исцелить его во имя науки,  а по возможности и
предсказать будущее.
     Бабка оказалась смешливой, курносой и наглой.
     - И  почему все институтские такие суеверные?  -  рассмеялась она.  -
Давай я тебе заодно и испуг вылью.
     И вылила.  Петр Альбрехтович выпрямил спину, расправил плечи и понял,
что теперь легко пошел бы даже в управдомы.
     - А беде твоей я помогу,  -  на прощанье сказала бабка. - Во мне твое
спасение. Иди. Думай.
     Петрин шел и думал.  Озарение пришло к нему на полпути к базе отдыха.
Он стоял на пыльной улочке;  брехали собаки, пахло навозом, Петрин смотрел
на деревенские звезды и видел, как база отдыха превращается в отделившийся
от  родного  института  филиал  по  изучению  чудесных  способностей бабки
Полторацкой в частности и народной медицины в целом... Ты все понял?
     - Да.
     - Вопросы есть?
     - У  меня было много вопросов,  но я уже забыл.  Осталось только два.
Почему козла забивал начальник базы,  а  не  повар,  и  почему он дал Пете
только костяшки,  а не мясо?  И другой -  там что, и собаки говорящие, как
попугаи? Они все время брешут, а попугаи говорят правду, что ли?
     Трактовки  и  комментарии  к  папиной  истории  длились  до  темноты,
явившейся вместе с огнями Занзибаровки.
     - Московское  время  двадцать  два  часа,   -  проговорило  радио  из
открытого окна  ближайшего к  лесу  дома.  Папе вдруг захотелось перелезть
через забор.  Сын  с  энтузиазмом полез за  ним.  Они подкрались к  дому и
спрятались в кустах.
     - Папа, можно я заору по-индейски? - прошептал Сын.
     - Ну что ты!  Мы ведь теперь не апачи,  а белые миссионеры,  истинные
джентльмены.
     В  полоске света  от  приоткрывшейся двери возникла женская фигура и,
прижимая к  груди  бутылку,  прошмыгнула перед  самым  Папиным носом.  Как
только она появилась на  крыльце,  волна восторга подхватила Папу:  он уже
видел,  как  с  грозным криком апачей вылетает на  тропинку перед  теткой.
Испуганный  визг,   бутылка  бьется...   кайф...   Папа  даже  хрюкнул  от
удовольствия,  и только присутствие Сына в последнюю секунду удержало его.
Папа вытер о шорты вспотевшие ладошки. Снова выпустило когти вселившееся в
него маленькое чудовище, и снова после этого ужас и отчаяние. В кого же он
превратился?  Кем стал?  Кто он? Что делать? При трезвом взгляде выход был
один -  идти сдаваться в районную больницу, и пусть отправляют в психушку.
Но  этот трезвый взгляд Папе не  нравился.  "К  черту трезвость!  Лучше уж
напиться!  Не  пугать надо  было тетку,  а  отобрать бутылку.  Самогонщики
совсем обнаглели!  Кто  зерном свиней кормит,  кто из  него самогон гонит.
Скоро честному труженику хлеба не купить.  Напьюсь к  чертовой матери!  На
рубль много не нальет.  Да ладно,  такому сопляку, как я, много и не надо.
Скажу -  батька прислал. А если заметит, что рубль просверленный, пригрожу
милицией или разобью аппарат. А самогон подожгу!"
     Дверь  была  не  заперта.  Самогонщица уютно  сидела  у  телевизора и
довязывала носок.  Стены  были  увешаны  пучками  трав,  в  комнате  пахло
душистым лугом.
     - Травками  самогон  приправляем?   -  по-свойски  сказал  Папа,  ища
взглядом аппарат и вереницу полных бутылок.
     Бабка смущенно улыбнулась.
     Папа подошел и решительно стукнул об стол рублем:
     - А плесни-ка ты нам,  бабка,  на целковый!  -  Фраза показалась Папе
достаточно солидной и  в  то  же время доступной.  -  А  то батька нас уже
заждался.
     Бабка возмутилась:
     - Нехай сам иде!
     - Ты  папку не  зли,  он  ждать не любит,  -  деловито сказал Сын.  -
Плескай быстренько на этот самый...  ну на что тебе сказали,  а то мне уже
спать пора.
     - Ни! - бабка замотала головой и уставилась в телевизор.
     - Не "ни",  а  "йес"!  -  твердо сказал Папа.  -  Гони чекушку!  А то
батька, если не принесем, знаешь что нам сделает?
     - Чего ж вин сам не иде? Чего ж дитев посылае?
     - Вин вже в дупель! - объяснил Папа. - Не принесем - прибьет.
     - Ни! - отрезала бабка. - Дитям неможно!
     - А взрослым что,  можно, что ли?! - искренне возмутился Папа. - Всем
нельзя!
     - Усем,  - согласилась бабка и снова отвернулась к  телевизору.  Папа
встал перед экраном:
     - Ну вот что,  -  зло сказал он. - Закон один для всех. Сбыт самогона
вообще противозаконен.  И  раз уж  вы встали на этот скользкий путь -  или
всем, или никому! То, что нельзя - нельзя всем! А то больно мы любим детям
запрещать,  а себе разрешать... Короче, гони чекушку, или я сейчас приведу
сюда    милиционера,     председателя    сельсовета    и    представителей
общественности!..


                        Д е н ь  ч е т в е р т ы й

                               КОМАНДИРОВКА

     К горлу, словно прибой, мерно подкатывались волны тошноты. Сухой язык
наждачной бумагой  обдирал  небо.  Папа  с  трудом  разлепил  веки:  белый
потолок,  казенный  плафон.  Уснул  на  дежурстве,  что  ли?  Черт,  какое
дежурство -  сто  лет  уже не  дежурю.  Кровати железные,  тумбочки белые,
больничные.  Все в пижамах.  Ну все.  Психушка.  Да нет,  вон посетитель в
палате.  Ну  почему так мутит?  А,  ясно.  Отхожу от  наркоза.  Несчастный
случай,  операция. Занятная галлюцинация с превращением в ребенка. Мало же
мы знаем о действии наркоза. Надо будет узнать у анастезиолога - под каким
делали. Не отрезали ли чего? Папа похолодел. Руки и ноги чувствовались, но
как врач Папа знал, что и ампутированные конечности ощущаются. Вошел врач.
На голове у  него кучерявилось,  под носом пробивалось,  на лице читалось:
"Отработаю оставшиеся два года, и к чертовой матери всех вас и вашу дыру".
     - Коллега,  -  простонал Папа. - У меня передозировка наркоза! - Папа
повертел перед глазами ручонки и  испуганно прошептал:  -  Вот.  Нарушение
схемы  тела.   Верхние  конечности  кажутся  ненормально  малых  размеров.
Коллега, по поводу чего было оперативное вмешательство?
     Палата оживилась.
     - Так ты еще и из медицинской семьи?  -  возмутился врач.  -  Спирт в
аптечке нашел, что ли?
     - Нет!  -  в ужасе заорал Папа.  -  Не шути так!  Я что, бредил? Я же
знаю, что это все наркоз.
     - Тихо,  тихо,  - сказал врач, - не суетись. Все будет хорошо. Как ты
себя чувствуешь?
     - Я же говорю - нарушение схемы тела! Вот - руки... Кстати, а где мое
обручальное кольцо? И часы?
     Палата хором заржала.
     - Ну,  шпан дает!  - прокомментировал тенорок с соседней койки. - Так
ты не только бухаешь, а у тебя еще и баба есть?
     - Черт знает что! - возмутился Папа. - Где я в конце концов нахожусь?
Почему я  не в клинике своего института?  Где моя жена?  Вызовите ее.  Что
произошло, в конце концов? Дайте сюда мою историю болезни!
     - Может быть,  тебе еще трешку на опохмелку?  - съязвил врач. - Молчи
уж, герой... Слушай, - вдруг посерьезнел он, мучительно что-то припоминая,
- а ты ничего необычного вокруг не видишь? Ну, там, животных каких-нибудь.
Или людей, которые тебе угрожают...
     - Сопляк! - возмутился Папа. - Принять меня - за алкоголика! Делириум
тременс! Сначала симптомы белой горячки выучи, троечник! - взбешенный Папа
рывком  сел.   Взгляд  его  уперся  в  собственные  рахитичные  ножки,  не
достававшие до пола.  Фантастические события трех минувших дней -  звено к
звену -  сковывались в железную цепь -  не оборвать,  не перегрызть.  Папа
схватился за голову, упал лицом в подушку.
     - Здорово отбрил! - восхитился тенорок. - Прям как по-писаному.
     Багровый   врач   медленно  наматывал  на   кулак   резиновую  трубку
фонендоскопа. Палата продолжала обсуждение:
     - Башковитый.  Если не сопьется -  ученым станет.  Слышь,  парень, ты
больше не пей. Я вот в школе трехзначные числа в уме перемножал.
     - Э! А он не псих? Э, пацан... Доктор, он не псих?..
     - Я знаю.  Он лилипут. Точно - все сходится: жена, часы и обручальное
кольцо.  Среди них тоже алкашей полно.  Точно.  От горя пьют -  потому что
лилипуты...
     Папа  смотрел в  подушку и  погружался в  ее  белый  мрак.  Пусть все
катится к  черту.  Пойду в  цирк на посмешище.  Научусь перемножать в  уме
трехзначные числа.  Или  лучше выдрессирую дога и  буду демонстрировать на
нем чудеса джигитовки.
     - Ну ладно, - мрачно сказал врач. - Повернись, я тебя послушаю.
     - Оставьте меня в  покое!  -  выдавил Папа.  -  Не  дали мне  умереть
спокойно, так хоть теперь не приставайте!
     Врач насторожился:
     - Так это что, была попытка...
     Папа повернулся и, зло уставившись на врача, процедил:
     - Да,  Суицидальная.  Как  говорят у  нас  в  деревне -  суицидальная
попытка - не пытка.
     Врач помолчал.
     - Так. Ну, а откуда ты взялся?
     Папа криво усмехнулся:
     - Врач, а спрашиваете.
     - Да кто ты такой, в конце концов?! - вспыхнул врач.
     - Я?! - Папа сел на кровати и гордо вскинул голову. - Я великий вождь
вольного племени апачей!
     - А-а, ну да, - протянул врач с облегчением, и Папа понял, что судьба
его решена. На вопрос о родителях Папа пожал плечами и ответил:
     - Козе  понятно:  отец -  великий вождь племени апачей,  мать -  жена
великого вождя.
     Что  будет  дальше,  Папа  представлял  вполне  ясно:  еще  несколько
стандартных вопросов,  потом накачают нейролептиками и  сдадут в областную
психбольницу -  что  еще  ждать от  этого недоучившегося троечника?  Ну  и

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг